Чёрт! Да этот психолог реально похож на кота. Меня передёрнуло. Я почувствовал, как леденеют мои руки. А психолог вдруг замяукал:
– И что же Вы имеете против кошек? Мяу!
Отвечать ему я не мог. Что-то случилось с моей реальностью. Теперь я точно видел, что на моём столе нет никакого компьютера. Ни с каким психологом я не разговариваю. А вот большой и жирный кот смотрит мне прямо в глаза.
– Хочешь сказать «Брысь»? – нагло заговорил кот, – Так скажи. Если что-то хочется – это всегда нужно делать. Вот захочу я тебя расцарапать, так обязательно расцарапаю.
Котяра прыгнул на меня и впился когтями в ногу. Очень больно. Но отрезвляет. Ещё никто из этих пушистых гадов так открыто меня не атаковал. Наверняка всю жизнь я цепенел от ужаса в ожидании именно такого момента. И вот он настал. Я отчаянно пытался оторвать от себя кота. Но чем сильнее я пытался сбросить его со своей ноги, тем яростнее он в неё впивался. И я… Погладил кота. Тот расслабился, убрал когти и спрыгнул на пол.
Фу-х! Надо быстрее найти перекись водорода и обработать царапины.
– Ты просто мне завидуешь, – кот запрыгнул на подоконник и стал активно умывать лапкой свою мордочку.
Ну, да, конечно. Я чувствовал, что сейчас я его не боюсь, а только хочу убить.
– Мы красивы. Мы популярны. Нас любят. И мы свободны – продолжал Кот даже не глядя в мою сторону.
Я же снял штаны и заливал перекисью раны. Вот же зараза, как он меня подрал. Наверняка долго заживать будет.
– А ты – пустое место. Делаешь лишь то, что тебе прикажут. И лишь тогда, когда тебе разрешат. Да цепной пёс и тот, более свободен, чем ты, – не унимался хвостатый.
Я внимательно присмотрелся к коту. Жирный. Шерсть лоснится. Окрас рыже-белый. Уродливые пятна. Сто процентов беспородный. И он мне ещё тут мозги парит?
Я ещё внимательнее присмотрелся к коту – я точно его уже где-то видел.
– Кыс-кыс. Вася! Вася! Ты где? – в комнату вошла бабушка, – снова цветы мои повалил? Сколько раз тебе говорить, не влезай на подоконник.
Моя комната уже была совсем не моя комната – окно вместо пластикового резко стало деревянным, вместо обоев на стене появилась побелка, а вместо линолеума на полу – доски, выкрашенные в неприятный рыжий цвет. Бабушка гладила кота и совсем меня не замечала. А я пополз к ведру с углём. О, Боже! Я был в одной распашонке и полз по полу. Уголь сверкал и притягивал меня. Он казался мне каким-то вкусным чудом. Я хотел обязательно его съесть. И я дополз до ведра. Вывернул его на себя. Солёный привкус. Я разбил губу. Это привкус крови. Но уголь манит. Я его ем. Фу, какая гадость! Бабушка подбегает и то отряхивает меня от угольной пыли, то бьёт меня по голой заднице, приговаривая:
– Нельзя! Нельзя! Нельзя! Нельзя быть таким самостоятельным.
Рыже-белый кот сталкивает с подоконника ещё один горшок с цветком, и кричит человеческим голосом:
– Мяу! Мяу! Это людям нельзя быть свободными – а нам можно! Мы – коты. Мяу!
* * *
Я очнулся от того, что мне звонят по Скайпу. Принял вызов, но он сорвался. По-видимому, интернет барахлит. Ну и ладно.
Всё-таки мне кажется, что я действительно понял, чего же я боюсь на самом деле. И если бы у меня была возможность выбирать, кого бояться, то я бы выбрал котов. Почему? Да, потому что они… Как бы это сказать… Умеют разговаривать.
Га?дюся
В нашем хуторе её все звали Семёновна. Она не здешняя. Приехала к нам, когда уже была на пенсии. Поначалу всем было интересно кто она, да что, да как – однако старушка упорно молчала. «Семёновна я», – вот и весь ответ на любые вопросы.
Жила скромно и тихо. Ни с кем не общалась. Иногда к ней приезжали на машинах то ли дети, то ли племянники, такие же неразговорчивые как она, и привозили ей продукты ящиками и мешками. Уезжали не сразу – то крыльцо починят, то крышу подправят, то забор. Соседи поглядывали на это с завистью. Ну, что сказать, хорошо бабулька устроилась.
Со временем хуторяне даже смирились с тем, что ничего о ней не знают. Как однажды случилось неожиданное – во двор к Семёновне заскочила кошка. Обычное дело, скажете вы. Что ж тут неожиданного? А вот реакция старушки и была неожиданной!
Побледнела Семёновна. Окаменела словно. А потом стала раскачиваться и шептать, ставя ударение на первый слог: «Га?дюся. Га?дюся. Га?дюся.» Кошка убежала, а старуха так весь день и проходила по двору, нашёптывая странные слова.
И надо же было так случиться, что всё это видел соседский мальчуган – пятиклассник Сашка. Зрелище ему показалось настолько забавным, что он стал умышленно подбрасывать котов и кошек во двор к Семёновне. А потом через щель в заборе наблюдать за реакцией Семёновны. К его великому удовольствию каждый раз при виде кошек бабка впадала в какое-то отрешённое состояние и шептала своё «га?дюся».
Вскоре Сашка показал зомбо-бабку, как он стал её называть, своему другу – Серёге. А ещё через время детвора со всей улицы стала забрасывать двор Семёновны котами.
Разумеется, такую странную активность детей заприметили взрослые. Но дети ничего внятно не рассказывали, а Семёновна никому ни на что не жаловалась.
– Мам, ну, правда, чего она так? Больная что ли? – не выдержал однажды Сашка и рассказал про прикол с Семёновной.
Мать Сашкина – Рая – схватилась за голову:
– И кто ж тебя надоумил над старым то человеком издеваться!
– Я случайно, – пытался оправдаться мальчик, – А потом просто смешно было.
– Случайно он. Смешно ему – Рая пыталась понять, что ж теперь делать.
– А чё? Ей наверно тоже по приколу. Может она даже специально притворяется зомбаком. Сама посуди – никому же не жалуется. Значит не на что жаловаться. Ну, гляди же! – Сашка схватил полосатого Мурзика и выбежал из дому. Семёновна как раз была во дворе, и Сашка, уже не прячась, лихо бросил кота ей под ноги. Реакция снова была той же – смертельная бледность, замедленные движения и нашёптывание «га?дюся»
Рая даже не успела опомниться, как всё уже свершилось.
– Семёновна! Семёновна, – пыталась она окликнуть соседку, но та словно погрузилась в какой-то исключительно свой собственный мир и ни на что не реагировала.
– Больше так не делай! Понял? – Рая очень сердито посмотрела на сына.
Очень странная ситуация. Непонятная. Нелогичная. Было бы намного проще, если бы старушка пришла и учинила скандал из-за поведения Сашки. А она молчит. И кошки… Если она их так не любит, гнала бы их веником. Вон, дядька Петька котам головы топором рубит, если те цыплят начинают таскать. А тут… И что значит га?дюся?
Рая так и не смогла поговорить с соседкой – уж больно молчаливая та оказалась. Да и в словах, что просим прощения, Семёновна не нуждалась. По крайней мере, всем видом это показывала.
Только через время Рая набралась храбрости и подошла к приехавшим детям Семёновны. Кстати это оказался один из внуков. И рассказала ему всё о случившемся. Рая вроде бы сожалела о том, что всё вышло именно так, но на самом деле она очень хотела узнать, почему же у Семёновны такая странная реакция на кошек. Может так некрасиво, но это чисто хуторское любопытство. Оно в генах. С ним сложно бороться.
Молодой человек, выслушав Раю, нахмурился:
– У бабы Маши муж умер от бешенства. От кошки заразился. Но я не знал, что она так сильно боится кошек.
И всё, больше он не сказал ни слова.
А через время Семёновна куда-то переехала. Ходят слухи, что дети увезли её в город. Какую-то специальную сиделку наняли. А кто говорит, что просто в другой хутор перебралась – мол, наши местные ей по душе не пришлись. В любом случае, больше Семёновну никто не видел. И что означает «га?дюся» тоже так никто и не узнал.
Цветок в саду
Нёс как-то ветер зёрнышко цветка. Нёс с радостью, с нежностью, бережно. То поднимая его ввысь, то опуская близко-близко к земле. И чем больше зёрнышко смотрело вокруг, тем больше восхищалось – как же прекрасен мир, как много в нём самых различных цветов – бархатные ирисы, нежные тюльпаны, элегантные нарциссы и мечтательные маргаритки. Как много их было! И как они все были прекрасны.
«Не волнуйся, ты тоже будешь цветком», – шепнул ветер зёрнышку. Но оно почему-то не обрадовалось, а напротив – опечалилось.
«В мире очень много цветов, а должно ли и я где-то прорости? А вдруг я буду не таким ярким цветком как все? Может мне лучше не появляться вообще?»
Но ветер не обращал внимания не эти слова, и лишь быстрее летел дальше. Он оставил зёрнышко в саду одной женщины, и пообещал вернуться сюда ещё.
