«Убить?! Но об этом никто не говорил! Он сказал, это просто воинский танец! Проверка силы и прочности!»
«Да. И умения убивать. Твой наатха не стал расстраивать тебя, но он знает это. И ждет того, в чьих глазах увидит свою смерть. Только тогда он будет готов нести ее сам».
Светлые боги! И Фарр еще пытался доказать мне, будто эти люди не дикари?!
«Но он не убийца! Он же… – Я хотел сказать, что Фарр не сможет, но прикусил свой невидимый язык и спросил другое: – Как вообще можно убить без магии и оружия?!»
«Легко. Наших мальчиков учат этому с ранних лет. Смотри внимательно, сын севера: уже скоро в Круг выйдет воин, который захочет положить конец танцу и пригласить сюда смерть».
«Нет! Это же… Это неправильно! Фарра нельзя убивать!»
«Да, его смерть станет большой потерей для тебя и его семьи, для вашего королевства. Но в степи твоего наатха забудут уже назавтра. Здесь или ты побеждаешь, или тебя. По крайней мере так было и будет, пока кто-то созывает Круг».
«Но… – я растерялся и совсем утратил опору под ногами, – разве Фарр сам созвал его?!»
«Да, маленький белый колдун. Это было его решение».
От изумления я забыл, как дышать, и рывком вернулся в свое тело.
Фарр согласился рисковать своей жизнью и убить кого-то ради признания родства с этим королем дикарей?!
«Он согласился доказать, что пожелавший убить его сам найдет свою смерть. Не удивляйся, северянин, в Диких Землях умение постоять за себя и свой род ценится превыше всего. До сего момента твой наатха сражался с родичами. Это была лишь игра. Открой снова свои видящие глаза и смотри. Сейчас в Круг войдет человек, чьи верность и кровь давно вызывают сомнения таргала. Если он убьет твоего названого брата, это будет означать, что он смыл кровью грязь со своего имени. Если победит белогривый сын короля, таргал назовет чужака внуком и признает его кровь как свою».
«Но это нечестно! – воскликнул я мысленно. – Фарр устал, а этот ваш воин с грязным именем войдет в Круг полным сил!»
«Верно. Такова традиция Круга. Такова правда жизни. Воин должен быть сильным, когда за ним приходит смерть, сколь бы сильно он ни устал. Как иначе он докажет, что в его сердце горит огонь? Тот, кому есть за что сражаться, никогда не позволит себе сложить оружие, даже если будет окружен врагами со всех сторон. А твоему наатха есть за что сражаться. Погибнет он – и твое имя тоже унесет степной ветер».
Наверное, я должен был испугаться. Но страха не было. Только ощущение безумия всего происходящего. Мир вокруг плыл яркими пятнами, шумел, гремел, кричал сотнями глоток, смердел крепким мужицким потом и лошадьми, казался настоящим логовом демонов. Я закрыл глаза и, последовав совету шамана, открыл их в ином теле. Теперь вчерашние слова про нелегкий день обрели для меня совсем иное значение. И оно мне не нравилось, ох как не нравилось!
Между тем степной колдун был прав: настроение в Круге изменилось. Музыка почти стихла, лишь еле слышно рокотал маленький тугой бубен в руках одного из музыкантов. Мгновение – и в центр утоптанной десятками ног площадки шагнул новый человек. О да, он отличался от остальных. Тайкурские воины все были не дураки помахать кулаками, но этот действительно вел за собой смерть. Человек с красными узорами на лице вошел в Круг не для забавы, а с намерением убивать, и Фарр понял это еще прежде меня. Он тоже сделал шаг вперед и замер, внимательно изучая своего противника. Я видел, как часто поднимается и опускается его грудь, ощущал, как по спине стекают струйки горячего пота, слышал каждый удар сердца. Будь я на месте этого дурня, давно бы пустил в ход не ту силу, что в мускулах, а иную, видимую только колдунам. Едва ли кто-то заметит это, и уж точно никто не осудит. Когда на кону стоит жизнь, тут не до выбора. Но я оставался на своем месте, а там, в Кругу, был Фарр, этот честный зануда, который привык все делать по правилам. Я знал: он не станет использовать магию, ведь это недостойно воина. К тому же давно заметил, что сын короля словно боится собственной Силы.
Красномордый противник Фарра был не слишком широк в плечах, но выглядел опасным и опытным воином. В отличие от принца, который сражался только с наставниками, бритоголовый привык убивать, и ему это нравилось. Смерть стояла у него за спиной, спокойно выжидая. Она знала, что скоро наступит ее черед войти в Круг и забрать кого-то из двоих, позвавших ее сюда. Она давала им время оценить друг друга. Так же спокойно смотрел на происходящее и любящий дед. В лице таргала я не заметил ни капли волнения. Словно ему и правда не было дела до того, выживет или умрет человек, в чьих жилах течет его кровь. Человек, чьи глаза столь же черны, как его собственные.
Я так и не понял, в какой момент все изменилось, но затишье вдруг оборвалось резким прыжком тайкурского воина. Стремительный, как дикая крыса, он обрушился на Фарра, и мне показалось, что этот бритый убийца должен был просто размазать того по земле… Но нет. Высочество увернулся, отскочил и сам нанес удар. Хороший такой удар, прямо в челюсть красномордому. Наверное, у того башка чуть не отвалилась, да только он виду не подал. А потом они вцепились друг в друга мертвой хваткой, и я совсем перестал соображать, что там происходит между ними.
…До того момента, пока не почувствовал, что Фарру больше нечем дышать.
Он все еще стоял в Круге, но смерть держала его за горло железными руками разрисованного тайкура и по капле выдавливала жизнь.
Наверное, я не имел права вмешиваться. Если бы Фарр догадался о моем намерении, он бы сам, пожалуй, захотел прибить меня за такую дерзость. Но времени убедиться, что он справится и без моей помощи, уже не оставалось. Я просто метнулся вперед и пересек линию этого проклятого Круга, чтобы изо всех сил вцепиться в плечи тому, кто назвался моим братом.
Глубоко…
Очень глубоко…
Мои пальцы ушли в его плоть, словно корни дерева в плодородную почву.
Я никогда прежде не делал ничего подобного и не знал, что так можно – отдавать свою Силу, даже не касаясь другого человека настоящими руками, только незримыми. Однако она хлынула из моих ладоней столь же верно, как проливается вино из пробитого кувшина: горячая, стремительная, золотая. Я ощутил, как руки Фарра находят лицо врага и сжимают его, круша все на своем пути. Услышал, как радостно хохочет смерть. Ее смех был глухим и утробным, точно пение дикарей, стоявших вокруг нас. Мне показалось, что кровь из глазниц убитого впиталась в мои пальцы и просочилась до самого сердца. Показалось, что весь мир заволокло багровой пеленой. Только тогда я догадался отпустить плечи Фарра. И увидел, обернувшись, как мое собственное тело медленно оседает на землю. Тайкуры не заметили этого – они смотрели в Круг, они смотрели на смерть и на человека, который стоял рядом с ней, позволяя каплям крови стекать с его дрожащих от напряжения рук.
«Ты победил, Высочество», – мысленно сказал я принцу и тихо скользнул обратно в свое распростертое на земле тело, пока его не затоптали.
На сей раз в шатре таргала было людно – здесь сидел не только он сам, но также его сын и еще несколько пожилых тайкуров. Я, разумеется, не мог разглядеть их лиц, но по скрипучим голосам сразу понял, что эти люди – давние соратники степного правителя. Они хрипло посмеивались, говорили что-то друг другу и Фарру, хлопали его по плечам, совали в руки пиалу с этим их кислым пойлом. Фарр отвечал с усмешкой, глотал молочную дрянь и казался совсем спокойным и совсем своим среди суровых степняков, но я знал, что его сердце застыло тяжелым комом в груди. И что в нем нет ни капли радости. Тот воин в Круге был первым человеком, которого братец убил своими руками. И моими заодно, но мне-то не привыкать.
Потом таргал достал короткий кинжал и на нашем языке объявил, что внуку правителя этих земель не должно ходить лохматым, как мальчишка. А Фарр и спорить не стал. В считаные минуты половина его белых волос упала на пестрый цветной ковер у ног старика. Оставшиеся были связаны в хвост на макушке, и теперь наследник Закатного Края стал точно живое отражение своего деда. На мгновение открыв глаза в ином мире, я удивился тому, как велико их сходство, несмотря на разницу в возрасте, росте и цвете кожи.
Очень быстро Фарр упился так, что к самому разгару пирушки в его честь уже не мог ни стоять, ни сидеть. Заботливые родичи оттащили его в ту палатку, что стала для нас прибежищем, и аккуратно сгрузили на широкий лежак, а я незаметной тенью просочился следом. По счастью, на меня тут почти не обращали внимания, полагая чем-то вроде бесполезного довеска к развлечению с наследником.
Едва тайкуры вышли прочь, Высочество со стоном скатился на пол и вытошнил весь свой ужин. А потом тихо позвал меня по имени. Я молча подошел и сел рядом, между делом аккуратно завернув ногой край оскверненного половика, который нещадно смердел.
– Он сказал… теперь все видели, что я кровь от его крови и плоть от его плоти… – голос Фарра звучал глухо: победитель поединка лежал, уткнувшись в согнутый локоть и даже не пытался поднять лицо от земли. – Теперь я могу взять в дар лучшего коня… из его табуна… и выбрать себе женщину. Ли… давай уедем на рассвете.
Я усмехнулся и осторожно вытянул руку над его головой. Он все равно ничего не заметил, а мне так было проще. Эта выбритая до половины голова гудела и рассыпалась на сотни осколков – в точности как и вся душа наследника.
– Давай. – Я осторожно направил свою Силу прямо в его макушку и позволил чистому золотому потоку смыть большую часть скверны, которая не давала Высочеству ни вдохнуть, ни выдохнуть. От замечания о том, что это была его идея тащиться сюда, я усилием воли сдержался. Подобная фраза слишком сильно напоминала бы те, которых я в детстве наслушался от отца. – Меня-то здесь точно ничто не держит. А ты сам не пожалеешь потом?
Фарр долго молчал, и я уж подумал, что он уснул, когда все же услышал ответ.
– Я никому здесь ничего не должен. А конь у меня… и без того неплох. И любимая женщина… уже есть. Вернусь, когда захочу.
«И если захочешь», – подумал я, незаметно подталкивая победителя к краю сна, который был столь нужен его избитому телу. Сам я тоже ощущал себя так, словно меня полдня пинали на том клятом Круге. Отдавать силы другому, находясь за пределами своей оболочки, оказалось совсем не просто. И совсем не дешево.
– Только скажи мне… честно. – Фарр даже попытался поднять голову от земли. – Это тебе я обязан тем, что меня не убили?
Я дернул краешком рта, сдерживая ухмылку.
– Спи уже, внук таргала. А то не встанешь на рассвете.
4
Костер горел лениво и почти не давал тепла. Фарр подбросил в него еще немного кизяка, собранного возле нашей стоянки, но это не слишком спасло ситуацию. Так что я вдохнул поглубже и позволил огню найти для себя пищу не из жалких навозных шариков и кусочков дерна, а прямо из воздуха. Это было несложно и не отнимало много сил. Фарр негромко усмехнулся. Я знал, что ему нравится мой фокус. Только не понимал, отчего он сам не делает ничего подобного. Впрочем, это было не мое дело, и потому всякий раз, когда мне хотелось спросить его об этом, я прикусывал язык.
После отъезда из становища таргала Высочество вообще стал молчалив и даже меня задирать больше не пытался. Почти.
– Заноза, ты сегодня не стараешься. Этак мы точно без ужина останемся.
И то правда. Я слишком отвлекся, а огню без топлива нужно внимание.
Вскоре вода в нашем походном котелке весело пошла пузырями, и тогда Фарр забросил в нее горсть крупы и пару небольших белых шариков тсура. Эту дрянь местные жители всегда брали с собой в дорогу и могли грызть, как лакомые конфеты, но у меня она вызывала приступы тошноты. Жирные соленые комки тсура мне удавалось есть только в виде бульона.
– Огонь, Ли.
– Извини.
С умением сосредоточиться у меня в последнее время стало совсем плохо.
В то утро, когда мы покинули принцевых родственничков, Фарр долго ехал молча. Я чувствовал его смятение и сумрак в душе, но не видел никакой возможности помочь. Ни словом, ни делом. Становище осталось уже далеко позади, и я совсем было выдохнул, когда во время небольшой остановки он все-таки задал тот вопрос, которого я так боялся: «Почему ты сделал это? Зачем?»
Фарр стоял рядом, глядя, как наши лошади щиплют траву чуть поодаль. От его тихого голоса меня разом бросило в жар. Я-то был уверен, что скользкое место пройдено, Высочество ничего не помнит после пьянки и вообще, наверное, не ощутил моего прикосновения…
Небесный Отец в этот миг точно смотрел в другую сторону, потому что с губ моих сорвались худшие слова, какие только можно придумать: «Не хотел, чтоб после твоей смерти дикари нацепили меня на вертел и поджарили на ужин твоему деду».
Я кожей ощутил, как он зажмурился и стиснул челюсти.
«Отлично, маленький уродец… – обронил отец в моей голове. – Одним махом унизил и оскорбил всех, кого только мог. Лучше бы ты сам жевал траву вместе со своей кобылой».
«Ясно, – ровным голосом ответил Фарр. – Я так и подумал. Не бойся, мой дед предпочитает мясо посочней. А с тебя-то какой прок. Ты себя в зеркало давно видел? У моей сестры и то руки крепче».
Зря он так, конечно. Руки, в отличие от глаз, у меня всегда были нормальные, хоть и резаные. Но я ничего не сказал в ответ – на душе запоганело, как будто там свинья прошла.
С того утра миновало уже пять дней, и за это время разлом, отделивший нас друг от друга, не стал меньше: хотя Фарр ничем не выдавал своей обиды, она сквозила в каждом жесте и каждом вдохе. А я в тысячный раз думал о том, что отец был прав, называя меня уродцем.
Когда похлебка сварилась, Фарр налил ее прямо через край в две деревянные миски, которыми мы разжились в каком-то становище. Там же нам дали и этот закопченный маленький котелок, и нехитрую еду, и кучу нудных наставлений, которые Высочество был вынужден слушать от толстой шумной тетки, годившейся нам в матери. Как и все местные, она не взяла ни единой монеты за свои дары, но языком молола так долго, что я начал подумывать о бегстве. Хорошо хоть не понимал ни слова из ее трепотни. Зато мы больше не голодали. Вообще-то, как я понял, после благословения дедули мы могли бы с легкостью найти приют в любом тайкурском шатре. Новая прическа Фарра выдавала в нем не гостя этих земель, но прямого родича самого таргала, а то и вовсе его наследника, однако же Высочество не горел желанием общаться с кем-либо. Да и я, по правде говоря, тоже.
– Завтра к вечеру доберемся, – сказал Фарр, опустошив свою миску и вытерев ее пучком травы. – Кайза уже ждет нас.
Я кивнул и медленно поставил свою посудину на землю.
Завтра.
Времени на то, чтобы найти правильные слова и заделать дыру между нами, почти не оставалось. А мне почему-то было важно сделать это. Избавиться от тяжести в груди, которая день ото дня становилась все сильнее.
Я вдохнул поглубже, закрыл глаза и вытянул вперед ладонь, почти уверенный, что Фарр этого не заметит. Или не поймет. А скорее всего, просто не захочет сделать то, чего я ждал.
Мгновения тянулись медленно – каждое размером с вечность. И я уже смирился с поражением, когда он все-таки взял меня за руку. Мир тут же ослепительно вспыхнул и соткался в новый узор, который менял все вокруг. Я наступил на горло страху и распахнул сознание – так широко, как только мог. Я вернулся в тот день, когда смерть стояла у Фарра за плечом, глядя на него жадными глазами. Снова почувствовал ее холодное дыхание и свой ужас. И невозможность сделать что-то иное, кроме как преградить ей дорогу.
Когда я вновь открыл глаза, Фарр положил ладонь мне на плечо, и я услышал его тихий выдох:
– Спасибо…
Высочество не ошибся: к закату следующего дня мы действительно добрались до места. Я издалека почувствовал присутствие людей и запах дыма. Едва мы приблизились к стоянке шамана у подножия гор, навстречу нам ринулся одинокий всадник, радостно размахивая рукой.
– Э-ге-ге-е-ей! – голос у всадника был совсем тонкий и звонкий. Детский голос. – Они здесь, деда! Они приехали!
Наверное, у меня было слишком удивленное лицо, потому что Фарр тут же пояснил негромко:
– Это Шиа, внучка Кайзы. Ей пять лет. И она тоже наделена Силой.
Я кивнул, как обычно досадуя, что не могу своими глазами рассмотреть эту девочку из степи, которая держалась в седле в сотню раз лучше, чем я, но откуда-то знала наш язык и говорила на нем так чисто, словно жила в Закатном Крае. А малышка меж тем уже остановила лошадь рядом с нами и весело воскликнула:
– Долгих дней вам, далекие гости! Мы рады видеть вас здесь, на Земле Силы!
Ох да… Фарр мог бы даже не упоминать про ее дар – я ощущал его столь явственно, что волоски на руках встали дыбом. Эта девочка была сильным магом.
– Здравствуй, Шиа! – Фарр протянул ей руку и поймал маленькую ладонь. – Дед рассказал тебе про нас, да?
– Конечно! Мы ждали вас! – Девочка тряхнула головой, и я услышал нежный перезвон медных бляшек. – Я знаю, ты – принц Фарр, а этот белокожий северянин – твой наатха. Скоро дед отведет его в место Силы и даст ему новое имя. Ну, едем же! Ба наготовила целую гору еды для вас, а я весь день украшала ваш тэн!
Я улыбнулся. Непонятно, зачем мне новое имя, но пусть будет, раз так надо.
Это было совсем крошечное становище: всего три шатра – один большой и два маленьких. У большого весело горел костерок, чей дым я учуял издали, а подле него сидели еще два человека.
– Деда! – весело крикнула девчонка. – Смотри, ты угадал! Они правда похожие как братья! Только этот, с синими глазами, умеет видеть смерть!
«Боги! – я чуть из седла не выпал от этих слов. – Она-то откуда знает?!»
– Угомонись, Шиа, – этот решительный голос принадлежал женщине. Она встала и сделала шаг нам навстречу. – Вовсе незачем болтать обо всем, что открыто твоему взору. Гости устали и голодны. Лучше помоги им позаботиться о лошадях.
Женщина с черными, как ночь, волосами подошла к Фарру, который как раз спешился и передал поводья девочке.
– Здравствуй, Фаре, милый… Как же давно мы не виделись!
– Здравствуй, Вей. – Высочество обнял черноволосую и несколько мгновений стоял так, растворяясь в тепле ее горячих рук. – Очень давно… Я уже и забыл, какая ты красивая!
Женщина рассмеялась.
– Ой, болтун! Красивой я была лет двадцать назад, когда ты делал такие же глупости, как Шиа, и ростом был с нее.
– Неправда, годы только красят тебя. – Фарр наконец разомкнул объятия и посмотрел в мою сторону. – Знакомься, Вей, это Лиан. Он бы точно сказал, что я прав, да только этот кротеныш немного слеповат. Надеюсь, Кайза поможет ему снова стать зрячим. А то иначе окажется, что я зря тащил его через эту степь. Да ведь, Заноза?
– Тащил ты меня в нужник после той медовухи, а сюда я сам поехал. – Наверное, не с таких слов стоило начинать знакомство с женой шамана, однако язык мой никогда не знал управы. Я тоже спрыгнул на землю и изобразил самый красивый поклон, на какой только был способен. – Рад познакомиться с вами, госпожа.
– Да какая я тебе госпожа, сынок! – хрипловато рассмеялась черноволосая. – Я родилась в балагане и вышла замуж за степного шамана. Мои дети – точно ветры в степи, а дни, проведенные во дворце, я вспоминаю, как сон… Идем, Кайзар ждет тебя. Ждет вас обоих, мальчики.
Второй человек у костра был молчалив и походил на каменного зверя с огненным сердцем. Когда он встал и без лишних слов обнял Фарра, мне вдруг стало тесно в моем теле и захотелось вырваться из него прочь. Однако шаман уже поворачивал лицо в мою сторону, пронзая меня взглядом, который был сродни короткому удару клинка. Этот взгляд, который я не видел, но ощущал каждой частицей плоти, был мне знаком. Только я совершенно не знал откуда.
– Хорошо, что ты пришел, Дархи, – сказал шаман Фарру. – Давно уже стоило. Завтра я буду смотреть на тебя сквозь огонь. А сейчас покажи мне своего наатха.
Мои ноги приросли к земле, но Фарр этого не заметил и, обернувшись, подтолкнул меня к человеку с огнем в груди. Я сделал пару шагов и застыл. От взгляда шамана мой собственный внутренний огонь вспыхнул так ярко, что я вновь ощутил себя почти совсем слепым. И вспомнил вдруг, где именно встречал его. Не раз и не два. Осторожно и тихо он приходил в мои сны каждую ночь, пока мы ехали через степь, а к утру я совершенно забывал о его дыхании, которое касалось моего сознания.
– Иди сюда, маленький белый колдун с севера, – велел мне шаман. – Иди. Я желаю видеть вблизи, кого послал мне Небесный Повелитель… и кто тот человек, который способен изменить путь дархисаны.
Руки шамана легли мне на плечи, а глаза уставились в самое нутро.
– Да, Дархи, – сказал он Фарру без улыбки, – свезло тебе, так свезло. Твой наатха имеет большую силу, но и ржавчины в нем с избытком…
Я стоял не дыша и даже не пытался понять, о чем толкует этот человек с глазами-углями.
