Андрей Николаевич Сатирский "Рассказики-4. Криминальные истории"

Входная дверь хлопнула, вошел Есенин и направился прямо к лакею, дежурившему у секретера: -Водки налей!

Лакей виновато развел руками: -Нет ничего. Поставщики, мерзавцы, подвели.

– Морду им набью! —пообещал Есенин и пошел по залу, громко распевая матерные частушки.

Толстой развернулся в кресле: -Молодой человек, пожалуйста, заткните фонтан!

– Кто этот старый пердун? —Есенин направился к камину.

– Не такой уж и старый! —парировал Толстой.

Есенин подошел к нему вплотную: -Мужик, в морду хочешь?

– Кого испугать собираешься, сопляк? —зло ощерился Толстой: -Я в осажденном Севастополе сражался, пока ты с голым задом гусей по деревне гонял!

– Да я певец земли русской! —встряхнул золотыми кудрями Есенин.

– Член ты кудрявый, а не певец! Пошел вон!

Белинский добавил почти ласково, но с угрозой: -Иди, Сережа. Будешь проходить мимо – проходи. Здесь тебе не тут.

Есенин ухмыльнулся, направился к двери, громко бормоча: -Кому морду набить? Подходи, отоварю! —вышел на улицу, где и наткнулся на Федора Емельяненко…

Пятница

Ко времени обеда в клубе почти никого не осталось. Лишь кресла у жаркого камина были заняты. Толстой просматривал газету, Чехов задумчиво глядел на огонь, Бунин что-то сочинял, чиркая на листе бумаги, а Белинский листал томик Шекспира. Лакей погасил свет в зале и удалился в прихожую подремать. Задернутые шторы надежно не пропускали уличный свет.

– Господа! —прервал молчание Толстой: -Приятная новость. Нынче в Александринском театре представляют «Гамлета» с самим Каратыгиным в заглавной роли! Посетим?

Бунин оторвался от писания: -История Гамлета весьма романтичная. Месть, любовь, смерть…

– А я без Ольги не пойду, -вздохнул Чехов: -Но пьеса привлекательная. И Каратыгин в главной роли! Я представляю, как он произносит – «Быть или не быть? Вот в чем вопрос!». Герой!

– Я думаю, Гамлет совсем не герой, а, скорее, жертва, -заявил Белинский.

– Нуте-с, нуте-с, -отложил газету Толстой: -Объяснитесь.

Виссарион Григорьевич Белинский

Белинский усмехнулся: -А давайте проанализируем происходящие в пьесе события, рассмотрим их под другим углом…

– Это интересно, -заявил Бунин: -Слушаем тебя, Виссарион.

Белинский почесал свой ястребиный нос: -Кто такой Гамлет? Принц Датский, который после долгого отсутствия вернулся домой. Но здесь он никому не нужен, даже матери, слишком увлеченной любовью к Клавдию. А Клавдию тем паче. И кто же первым встречает Гамлета на родине? Друг Горацио. Откуда он вдруг появился? Ведь Гамлет уехал мальчиком и вряд ли помнил кого-то из детства. Есть какой-то намек, будто Горацио дальний родственник короля. Похоже, Клавдий и приставил его к Гамлету.

– Для выяснения целей Гамлета? —догадался Чехов: -Не претендует ли он на корону!

Белинский нахмурился, отчего действительно стал похож на ястреба: -И что же делает друг Горацио? Всячески представляет Гамлета полоумным! Кто сообщает, будто Гамлет беседует с тенью отца? А про его разговоры с черепом бедного Йорика? И эти безумные высказывания Гамлета – «Прервалась связь времен», «Кто он Гекубе? Кто ему Гекуба?». Без наркотиков точно не обошлось. Кроме того, он натравливал Гамлета на Клавдия и мать. Кто сообщил Гамлету, что Клавдий отравил его отца, накапав в ухо спящему сильный яд? Скажите, Антон Павлович, с медицинской точки зрения такое возможно?

Чехов отрицательно покачал головой: —В ухе нет дырочки, чтобы жидкость пролилась в мозг. Однако сильный яд проникает через кожу прямо в кровеносную систему..

– О чем я и говорю! Заметьте, никто в Дании не подозревал, что прежнего короля отравили. В стране не было никакой смуты. Но Горацио рассказывает об убийстве с мельчайшими подробностями. Откуда он мог их узнать?

– Только если являлся сообщником! —догадался Толстой.

– Да-а, Шекспир прямо дока по части смертоубийства! —констатировал Чехов.

– А что ты хочешь? Средние века, без ножа и кинжала не прожить! —воскликнул Толстой.

Белинский зловеще рассмеялся: -Правда, версия с отравлением отца Гамлета весьма надуманная. Ну, как бы смог Клавдий проникнуть в спальню короля, если стоит охрана?

– Получается, Гамлет поверил в это под влиянием наркотиков? —удивился Бунин.

– Вероятней всего! И кто уговорил Гамлета устроить представление-ловушку? Когда тот уверился в виновности короля, кто предоставил яд для убийства? Лучший друг, но шпион Клавдия.

– Вот же змея подколодная! —возмутился Чехов.

– Это подтверждается и в сцене отравления Гертруды, матери Гамлета. Но возможно ли подумать, будто Гамлет собирался ее убить? Кто дал в руки Гамлета кубок с отравленным вином? Друг. И Гамлет подал кубок именно Клавдию, но вмешался случай – вино попало Гертруде.

– Еще Гребенщиков предупреждал – «Не пей вина, Гертруда!», -заметил Толстой. Ему ли, старому греховоднику не знать? Он ведь и писать начал со стишков типа – «-Где водка? —граф жену пытает. —В графине, -говорит жена. И граф, всмотревшись, понимает – пьяна!».

Белинский продолжил, яростно метая слюну: -Потом в припадке ярости от неудачи Гамлет кидается со шпагой на короля! А друг Горацио даже не думает его останавливать. И от Лаэрта не защищает. Кстати о Лаэрте… Тот еще тип.

– Причем тут Лаэрт? —изумился Бунин: -Он ведь мстил за гибель сестры и смерть отца.

– Мстил? За что? Да, Гамлета обвинили в убийстве Полония. Он заколол человека через штору. Но королевский прокурор его не арестовал. Почему? Даже при том, что Гамлет принц, убили первого вельможу короля. А Клавдий бы явно не стал заступаться. Значит, имелись серьезные сомнения в виновности Гамлета…

– Какие сомнения? —засомневался Чехов: -Есть свидетель – Офелия!

Белинский хмыкнул: -Именно Офелия вдруг позвала Гамлета на свидание, где угостила его пирожками собственного приготовления. Она же обратила внимание на то, что именно Клавдий подслушивает их за шторой. Что за начинка была в пирожках, отчего Гамлет, как помешанный, бросился убивать? Да, он ударил кинжалом в штору, но попал ли в Полония? Когда штору отдернули, там обнаружили мертвеца. Но кровь уже не текла из раны. Кроме того, свидетели увидели на теле укол от шпаги. Поэтому прокурор и засомневался.

– Полоний был убит ранее! —догадался Толстой: -Но кто это совершил?

– Ищи того, кому выгодно! Подозрение пало на сына Полония – Лаэрта. Однако, он имел твердое алиби – был на службе, что подтвердили двое сослуживцев. Уже догадались кто?

– Розенкранц и Гильденстерн, -усмехнулся Толстой.

– Но какой мог быть мотив для убийства отца? —засомневался Чехов.

– Обычный. Получить наследство. И для Офелии, возможной сообщницы, тоже. А наследство – штука хитрая. Поэтому Офелия, которая панически боится воды, бежит к пруду, потому что кто-то туда ее позвал, и кончает счеты с жизнью.

– За ней следовал брат, -сокрушенно кивнул Толстой.

– Потом он убирает свидетелей. Видимо, много запросили за ложное алиби. Когда убили короля, кто набросился на убийцу и заколол его? Герой – Лаэрт!

– Гора трупов! Зачем? —схватился за голову Бунин.

– Тут мне все ясно. Во-первых, Лаэрт получил повышение по службе и наследство. Во-вторых, Горацио в качестве королевского родственника претендует на трон. Отсюда вывод: власть получают убийцы и подлецы.

– Ты поосторожнее с выводами против власти, -посоветовал Чехов.

– Это не я, а сам Шекспир! И во многих своих произведениях. Один «Макбет» чего стоит! Да и «Отелло» тоже.

– При чем здесь бедный мавр? —вскричал Бунин.

– Отелло, конечно, не при чем, но вот юный лейтенант Кассио, провернув хитроумную комбинацию с платком и сделав своим оружием завистливого Яго, разом убрал двух начальников вместе с женами для головокружительной карьеры! Я прав?

– Критик всегда прав, -заметил Чехов: -В отличие от автора.

Белинский согласно кивнул и положил книгу на стол. Помолчали, приходили в себя после шокирующих открытий.

– Так пойдем на Каратыгина? —с грустью спросил Бунин: -Или…

– Шекспир, без сомнения, гений. Но идти в театр мне расхотелось, -вздохнул Толстой.

– Значит, напьемся? —засмеялся Чехов: -Гриша, принеси-ка нам пару бутылочек от Шустова! С лимончиком, посыпанным шоколадом, как учит нас император Николай! —и пробормотал: – Хорошо, что Ольга в больничке.

Входная дверь противно скрипнула, в темноте по залу промелькнула тень, и в свете камина перед сидящими явилась Ольга Книппер. Она оглядела классиков и устремила палец на мужа: -Антоша, мне не нравится твой внешний вид!

– Да тебе уже десять лет он не нравится, -криво усмехнулся Чехов: -Кто тебя выпустил из больнички?

– А кто меня может не выпустить? —рассмеялась Ольга: -Я захотела посмотреть на Каратыгина и заказала билеты на всю вашу компанию. Карета у дверей, быстро встали и поехали в театр! За мной! —Она широким шагом отправилась на выход, и классики безропотно последовали за ней, с тоской поглядывая в сторону секретера, куда Гриша укладывал бутылки коньяка. Туда же, видимо, смотрели незримо присутствующий Шекспир да царь с портрета.

Суббота

Нынче в клубе отмечали юбилей поэтического объединения «Серебряный век». Среди множества знаменитых гостей блистали Бальмонт, Брюсов, Анненский. Звенели бокалы, играл оркестр под управлением самого Иоганна Штрауса, Бунин кружился в вальсе с Цветаевой, звучали стихи… В разгар веселья появились Гумилев с Ахматовой. Их встретил объятиями и поцелуями Бальмонт.

– Виноват, опоздал, задержался на сафари, -оправдывался Гумилев, направляясь своей грациозной походкой гепарда к столу с напитками. По пути обнимался, здоровался, целовал ручки. Оркестр играл бравурный марш. Сам Иоганн Штраус подошел пожать руку герою Петербургской публики да чмокнуть в щечку великую поэтессу. Когда Гумилев поднял бокал шампанского за успехи всех присутствующих, толпа сгрудилась у стола, чтобы с ним чокнуться. После третьего бокала Анна подхватила Гумилева под левую руку, а Бальмонт под правую, и они потащили его в кресло у камина. Сзади подталкивал Бунин. В одном из четырех кресел уже сидел грустный Блок, который даже внимания не обратил на тех, кто устраивался рядом. Бунин пихнул его, чтобы освободить себе место, но безрезультатно. Пришлось встать за спиной Гумилева.

Николай Степанович Гумилев

Герой сафари всмотрелся в сидящего напротив, улыбка осветила его всегда суровое лицо, и он радостно закричал: -Сашка, привет! Ты чего такой грустный?

– Чемодан купишь? —спросил в ответ Блок.

– Какой чемодан? Причем тут чемодан?

– Он необходим путешественникам, -грустно ответил Блок.

Анна ласково похлопала Блока по руке: -Что случилось, Саша?

– Я получил гонорар за поэму «Скифы», а тесть, ученый хренов, опять нахимичил – бизнесом занялся, стал изготовлять чемоданы. Туда и вложил все мои деньги. Чемодан купишь?

Гумилев недоумевающе развел руками: -Да Бог с ним, с гонораром! Ты поэт, талантище! Еще заработаешь…

– Я на эти деньги хотел поехать за границу, отдохнуть. Мечтал проехать по Нилу на маленьком пароходике, -вздохнул Блок. От этих слов загрустили все присутствующие рядом, хотя вокруг царило веселье, играла музыка, рекой лилось шампанское.

– Прекрасная у тебя мечта, Саша, -улыбнулась Анна: -Мы как раз были в круизе по Нилу на маленьком пароходике. Красивые закаты в пустыне, сфинксы, пирамиды…

– И странное происшествие в плавании, -вспомнил Гумилев.

– Какое происшествие? —встрепенулся Бальмонт: -Поведай. Надо отвлечься от чемоданов.

– Да, порадуй нас рассказом о своих приключениях! —поддержал его Бунин и крикнул в зал: -Эй, кто хочет услышать Гумилева?

Начали подходить гости. Смолк оркестр. Вдохновленный вниманием, Гумилев принял величественную позу: -Действительно, отправились мы в круиз по Нилу от Средиземного моря до Индийского океана. Пароходик маленький, уютный, по три каюты с каждого борта. И пассажиров всего восемь. В одной каюте проживали молодожены из Италии, чета Бартолли. Рядом обосновался американский банкир Джон Бендер, а в следующей каюте – его сестра, миссис Бленда Бендер. Напротив устроился чиновник из Бельгии, некий Эркюль Пуаро, потом была каюта его помощника Гастингса, а затем уже наша с Анной.

– Люди все приятные. У нас сразу сложились дружеские отношения, -вставила Анна.

– Согласен, -кивнул Гумилев: -Нашлись общие темы для беседы, мы вместе любовались пейзажами, вечерами танцевали. Жанна Бартолли хорошо пела, ее муж, Пол, подыгрывал на гитаре. И ничего не предвещало трагедию.

– Трагедию, -прошептал Бунин. И слушатели вокруг кресел вздрогнули. Из окон потянуло сквозняком, у секретера звякнула разбившаяся рюмка, наступила зловещая тишина.

– Утром на четвертый день плавания миссис Бендер подняла тревогу – ее брат не пришел к завтраку, а на стук и призывы из каюты не отзывался. Срочно прибыли помощник капитана и стюард. Запертую изнутри дверь отперли запасным ключом и обнаружили мистера Бендера мертвым. Пассажиры столпились у каюты, а Пуаро с Гастингсом и помощником капитана осмотрели помещение. Покойник возлежал на койке в спокойной позе. Никаких внешних повреждений на нем не обнаружили. Посторонних предметов не нашлось, лишь клочок бумаги да стакан с остатками воды на столике у постели. Иллюминатор был тщательно задраен. Вечером пассажиры собрались на баке полюбоваться закатом, но Джон ушел к себе, объяснив, что ему надо проверить кое-какие пришедшие по телеграфу счета. Доложили капитану, и он принял решение, что наступила смерть по болезни. А в ближайшем порту передал тело в морг.

– Какое несчастье! —посочувствовал Бальмонт, поддержанный окружающими.

– Однако Пуаро, который оказался каким-то знаменитым сыщиком, считал, будто произошло убийство. Убийство в запертой изнутри комнате.

– Убийство в запертой изнутри комнате! —воскликнул вдруг заинтересовавшийся Блок: -Почему?

– Его заинтриговал клочок бумаги на столе. Ведь так приносят, например, таблетку. А стакан с водой послужил для запивки. Хотя сестра покойного и утверждала, что брат был совершенно здоров, но вполне мог почувствовать недомогание. Никаких лекарств в каюте не нашли, значит, он мог попросить у кого-нибудь таблетку. Вот только таблетка оказалась смертельной.

– Ужасная версия, -пробормотала Анна: -Когда Пуаро ее высказал, у меня случился обморок.

– Но какая же таблетка могла вызвать смерть? —удивился Бунин.