Створки дверей разошлись в стороны, и в комнате появилась служанка, а вслед за ней вошли трое крепких молодых парней (тоже, видимо, слуги): двое несли в обеих руках ведра с горячей, исходившей паром водой, а третий с натугой втащил большую глубокую лохань.
«Ванна» была водружена посреди комнаты, в нее вылили воду, и парни, поклонившись, вышли один за другим.
– Барышня, позвольте помочь вам раздеться, – подошла к ней служанка, но девушка отпрянула:
– Нет! Я сама!
– Но я же всегда помогала вам раньше!
– Я… не помню! Я ничего не помню! – замотала она головой.
– Не бойтесь меня, барышня! Это же я, ваша Кён Ха! – воскликнула, между тем, служанка, но Хан Бёль отступила еще на шаг.
– Спасибо тебе, но я… сама… Да, да! Я сама разденусь. Ты только… принеси мне полотенце!
– Конечно, госпожа! – несколько растерянно поклонилась ей девушка и вышла в соседнюю дверь, которая, видимо, вела в еще одну комнату в покоях, занимаемых раньше неизвестной Хан Бёль дочери советника Ли и его жены.
Оставшись одна, именинница молниеносно разделась и заметалась по комнате, не зная, куда спрятать свое нижнее белье – она совсем не была уверена, что в том прошлом, в котором она очутилась, женщины носили трусики и бюстгальтеры, которые были так привычны для девушки двадцать первого века. Наконец, сунула маленький комочек в один из ящиков многочисленных комодиков вдоль стен. И тут же забралась, хотя и с трудом, в высокую лохань. Зашипела от соприкосновения воды со ссадинами на руках и ногах и шумно выдохнула.
А Кён Ха уже входила внутрь, держа в руках полотнище, свернутое в небольшой компактный прямоугольник. В другой руке она несла небольшую плетеную корзинку, в которой находились какие-то баночки и склянки.
– Ох, барышня! Что же вы меня не дождались! Подождите, я сейчас скамеечку принесу!
Она положила на комод полотенце и корзинку и снова вышла. Но уже через минуту появилась с неширокой табуреточкой в руках – как догадалась Хан Бёль, такие скамеечки ставили в высокие лохани и садились на них, принимая ванну. Девушка с благодарностью посмотрела на служанку. Вскоре она уже с комфортом расположилась внутри «ванны», а Кён Ха, без остановки щебеча, терла ее мягкой тряпочкой, на которую нанесла какое-то душистое средство, видимо, мыло.
За последние часы на Хан Бёль обрушилось столько всего нового и неизвестного, что девушка измучилась от непонимания происходящего, а потому решила отдаться ловким рукам служанки.
Та расплела ее косу, вымыла волосы и ополоснула их чистой водой из ведра, оставленного слугами-мужчинами. От мягких, нежных движений Хан Бёль едва не заснула прямо в ванне.
Заметив, что молодая госпожа уже дремлет, Кён Ха всплеснула руками и, воскликнув: «Ох, барышня, да вы сейчас заснёте!» – метнулась за полотенцем.
Это, и правда, оказался большой кусок мягкой приятной наощупь ткани, в которую завернулась девушка, после того как встала на все ту же скамеечку внутри, а потом спустилась на пол по неширокой лестничке в три ступеньки, которую откуда-то достала и подставила к лохани Кён Ха.
Именинница уже совсем забыла про свою стеснительность. Горячая вода и приятное мыло с цветочным ароматом настолько расслабили ее, что девушка с трудом удерживалась от того, чтобы не заснуть на ходу. Это состояние удивило ее саму, но сил, чтобы поразмышлять над причинами, у нее уже совсем не оставалось.
Кён Ха, охая над ее синяками и ссадинами, насухо вытерла «барышню» полотном, заметив, какая красивая цепочка на ее шейке и как идет ей эта подвеска в виде цветка вишни («Но ведь у вас раньше не было такого украшения, барышня?»), а потом повела прямо так, в полотенце, во вторую комнату, и там девушка увидела большую кровать под полупрозрачным балдахином. На кровати уже лежала чистая одежда, белого цвета, и, заметив недоуменный взгляд Хан Бёль, служанка поспешила объяснить:
– Госпожа, ваша матушка, велела приготовить вам одежду для сна. Как чувствовала, что вы пожелаете спать!
– Но я… – начала было девушка, но тут же сладко зевнула, подтверждая слова Кён Ха.
– Вот видите, барышня! Позвольте, я помогу вам одеться.
Она взяла с постели чхима и начала одевать ту, которую она считала своей молодой госпожой. Стоя совсем рядом, Кён Ха, как бы между прочим, заметила:
– Вы как будто стали выше, барышня? Раньше мы были с вами одного роста!..
Хан Бёль, промолчав на это, отпустила полотно, придерживаемое на груди, и оно светлым облаком легло вокруг ее ног. Вслед за юбкой на девушке оказалось такое же белое чогори, и вскоре она уже лежала на мягкой постели, укрытая одеялом, а Кён Ха, добавив, что после придет лекарь и осмотрит ее раны, тихо удалилась, прикрыв створки двери, ведущей в спальню.
Краем сознания Хан Бёль еще успела отметить, что не спросила служанку, где здесь находится уборная, но уже уплывала куда-то на волнах сна, проваливаясь в мягкую темноту.
ИНТЕРЛЮДИЯ 1
Сверкающие чертоги Демиургов
– О нет! Нет! Нет-нет-нет!!
– Что такое, Сияющая Таанита-Рин? Чем вы так взволнованы?
– Как же такое опять могло случиться?!
– А что случилось? Поведайте мне! Возможно, я смогу вам помочь!
– О нет! Как же вы поможете мне, Сияющий Свеилена-Ат! Боже мой! Я опять пропустила это!
– Что вы пропустили такого, что привело вас в подобное волнение?!
– Мой шарик!
– Да! И что там?
– Я не уследила! Чуть только отвлеклась на другие свои миры, и вот уже тут – такая неприятность!
– Может, вы мне всё-таки расскажете?..
– Произошел прорыв Граней!
– О!.. И к чему это привело?
– А привело это к тому, что обитательница одной из Граней проникла в другую, в которой ее никак не должно быть!..
– Ну, так верните ее обратно, и дело с концом!
– Если бы это было так просто!..
– Как вы, однако, разволновались, Сияющая Таанита-Рин!..
– Разволнуешься тут! Эта молодая особа оказалась в прошлом…
– И?
– Она оказалась, как две капли воды, похожа на другую девушку!
– И что? Они могут встретиться?
– В том-то и дело, что не могут – девушка из прошлого… В общем, ее уже нет.
– Она поменялась с этой пришелицей местами?
– Увы! Ее вообще уже нет среди живых!..
– Печально, конечно! Ну, так пусть эта пришелица и занимает ее место…
– Но у нее остался дома престарелый родственник… Что будет с ним?!
– Так вас волнует только это?!
– Нет же! Не только! Так! Мне нужно срочно решать эту дилемму!
– Я уверен, ваша бесконечная мудрость приведет вас к верному решению!
– Я очень надеюсь на это!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
2.1
Хан Бёль снилось, что она оказалась в каком-то странном месте – как будто перенеслась в историческую дораму. В этом сне она была дочерью королевского советника, а красивый капитан королевской гвардии, удивительно похожий на айдола, принес ее на руках прямо в комнату…
Какой, однако, интересный сон, подумала, улыбаясь, Хан Бёль. Нужно будет рассказать его Мин А. Вот они посмеются вместе!
Мин А! Девушка распахнула глаза и рывком села на кровати, чуть не запутавшись в кисейном балдахине, со всех сторон окружавшем ее постель.
Что?! Балдахин?!
Хан Бёль часто заморгала, но странная комната, в которой стояла не менее странная кровать, никуда не делась.
Да еще из-за двери послышался девичий голос:
– Барышня Сэ Ён! Это Кён Ха! Я принесла вашу одежду! Пора вставать, барышня!
– О-о-о не-ет! – простонала Хан Бёль, откидываясь назад на подушку в виде цилиндрического валика. – Это не сон!!! Боже мой!!!
А двери из тонких деревянных планок, закрытых плотной бумагой, уже раздвигались, и в спальню вошла бодрая Кён Ха, неся на вытянутых руках что-то мягко поблёскивающее, легкое и струящееся:
– Доброе утро, барышня! Хорошо ли спали? – она разложила на комоде ханбок (а это был именно ханбок) и отодвинула в сторону кисею.
– Кён Ха?.. Я долго спала?..
– Полдня и еще целую ночь, барышня Сэ Ён! Ваши матушка и батюшка уже начали волноваться! А сестрица давно уже рвется к вам, но госпожа велела не пускать пока ее…
– Сестрица?.. – растерянно переспросила девушка.
– Да, ваша младшая сестрица, барышня Джин Мо!.. Неужели вы…
– Я ничего не помню, – снова сказала Хан Бёль, и служанка украдкой кинула на нее жалостливый взгляд.
Но она тут же перевела разговор на другое:
– Ваша матушка велела вам прийти к ней, как только вы проснетесь. Матушка желает поговорить с вами!
– А… да, хорошо! А где я могу умыться? И еще… Где тут уборная?
– Барышня… Вы, правда, не помните?
– Да, прости… – виновато ответила та, но служанка с жаром замахала обеими руками:
– Что вы, что вы, госпожа! Ни к чему вам извиняться перед слугами… Идемте, я покажу вам!
Хан Бель спустилась с кровати и последовала за Кён Ха, которая привела ее в крошечную комнатку, которая, видимо, и выполняла функции туалета. Конечно, современных удобств от этого места из прошлого было бы слишком наивно ожидать, однако, все оказалось гораздо приятнее, чем девушка опасалась. Она даже потихоньку выдохнула, почувствовав облегчение.
– Я пока принесу вам воду для умывания, барышня, – сказала Кён Ха и вышла, оставив девушку наедине с ее физиологическими потребностями.
Вскоре Хан Бёль уже умылась и не без помощи расторопной служанки надела ханбок нежнейших розовых и бледно-зеленоватых оттенков, длинные белые штаны, белые же носочки, а потом ей заплели тугую косу, перевязав ее яркой розовой лентой и украсив виски искусно выполненными заколками с драгоценными камнями в виде цветочных веточек.
После этого служанка подвела девушку в большому зеркалу, стоящему у стены («У господина советника Ли в доме есть еще несколько таких зеркал», – с гордостью произнесла она), и в несколько нечетком отражении Хан Бёль увидела себя – похожую на старинную молодую аристократку, как их показывали всё в тех же исторических дорамах.
– Барышня, вы такая красавица! – восхищенно воскликнула Кён Ха, и голос ее звучал вполне искренне.
Но она-то давно привыкла к своему отражению и не находила ничего особенного в своем лице: может быть, только глаза – золотисто-карие, с темными крапинками, и были по-настоящему хороши. Никаких операций по изменению и улучшению своего лица она никогда не делала и выглядела как типичная кореянка двадцати четырех лет. Возможно, поэтому она и оказалась похожа на девушку из далекого прошлого…
А Кён Ха уже поторапливала ее, говоря, что госпожа ожидает свою дочь.
Хан Бёль незаметно вздохнула и пошла за служанкой. Та привела ее в покои жены советника и, поклонившись, вышла.
Дама сидела за низеньким столиком, перед ней было множество всяких чашечек, мисочек, плошечек с разнообразной едой. Еще один, точно такой же столик стоял неподалеку.
– Дитя мое! Ты проснулась! Как ночевала? – спросила женщина. И, протянув руку, пригласила. – Присаживайся! Позавтракай со мной.
Хан Бёль низко поклонилась, выражая свое почтение, и опустилась на мягкую шелковую подушку, лежащую на теплом полу перед столом.
Тут же, на столике, стоял пузатый фарфоровый чайничек, искусно расписанный красивыми цветами, из носика у него вырывался легкий ароматный парок, а рядом – крошечная чашечка тончайшего фарфора. Девушка подумала, что такая посуда стоит, наверное, целое состояние. Но уж советник короля точно может позволить себе подобное.
А женщина, между тем, осмотрела ее внимательным взглядом и, видимо оставшись довольной увиденным, спросила с легкой улыбкой:
– Так как ты ночевала?
– Спасибо, омони (матушка), хорошо, – опустив глаза, ответила девушка.
– Вчера этот молодой капитан Ким поведал мне, что нашел тебя в королевском парке дворца Кёнбок. Как ты там оказалась?
– Простите, омони, я не помню! – покачала головой та.
– Значит, ты потеряла память? Бедная моя девочка! – вздохнула жена советника. – Но самое главное, что ты вернулась домой. Твой отец так обрадовался, вернувшись со службы, что хотел тут же бежать в твою опочивальню – я его едва сумела переубедить, что тебе лучше отдохнуть, – она опять улыбнулась, и девушка вдруг увидела, что женщина совсем еще не стара и красива, а уж какой красавицей она, наверное, была в юности!.. Хан Бёль невольно улыбнулась ей.
– А абоджи (батюшка) сейчас дома? – спросила она.
