Чарльз Дос "Мир грёз"

Мир грёз
Чарльз Дос

Когда жизнь начинает распадаться на части, словно карточный домик, возникает жгучее желание спрятаться от проблем и укрыться от жестокой реальности в тени собственного разума, где возможно всё и куда не сможет проникнуть злая судьба, равнодушно разбивающая вдребезги наши смелые мечты и надежды. Но какую цену придётся заплатить за столь соблазнительный побег?

Чарльз Дос

Мир грёз

Глава I. Бездушный механизм и бездомные философы

Будильник заиграл ровно в шесть утра по восточному времени. Сквозь неплотную штору в маленькую спальню начали пробиваться первые лучи весеннего солнца. За окном уже слышался приглушенный шум автомобилей, которые то и дело протяжно гудели. Казалось, будто бы их владельцы намеревались разбудить всех, кто по счастливому стечению обстоятельств до сих пор продолжал сладко спать в своей теплой и уютной постели.

Сэм откинул с головы белое одеяло, устало потянулся к прикроватной тумбе и одним касанием выключил противный будильник, который прервал его сон на самом интересном месте. Ещё минуту назад, сидя на берегу моря, он приятно беседовал с Наташей Смит, которую любил больше всего на свете. Её белая рубашка, наброшенная на голое тело, медленно развивалась на ветру, а в красивых серых глазах отражалось заходящее солнце. После очередной шутки, которая вызвала у Наташи приступ звонкого смеха, он ловко подвинулся к ней поближе, нежно обнял её одной рукой за талию, а другой аккуратно провел по её гладким волосам. На лице у неё появилась заигрывающая улыбка. Она закрыла глаза и начала медленно наклоняться к нему. Он почувствовал сладкий аромат её духов, и лёгкая дрожь пробежала по его телу в предвкушении первого поцелуя. Но вместо того, чтобы почувствовать вкус её сладких губ, он услышал какой-то противный писк, который с каждой секундой становился всё громче. Наташа тут же исчезла, море растаяло, а он снова оказался в своей квартире.

– Ну вот не мог ты подождать ещё минуту? Всего одну минуту… – жалобно спросил Сэм, глядя на будильник, который с холодным безразличием смотрел на него с невысокой прикроватной тумбы.

– Эх, нам ведь было так хорошо! Море, закат, прохладный бриз и никого кроме нас на всём пляже. О этот заветный поцелуй! Что же ты наделал, бездушный механизм?!

Не получив никакого ответа от будильника, Сэм глубоко вздохнул и вяло поднялся с кровати.

– Однажды я не выдержу и разобью тебя об стену, приятель, – он с грустью посмотрел на свой будильник. – Разве ты этого хочешь? Этого добиваешься своими наглыми действиями по разрушению моей личной жизни?

– Её нет! Сколько раз можно повторять одно и то же? – заорал кто-то на улице.

От неожиданности Сэм вздрогнул, но тут же опомнился, подлетел к окну, отодвинул в сторону штору и выглянул наружу. Прямо напротив его дома двое рабочих оживлённо о чём-то спорили.

– Я лично видел, как её привезли вчера вечером! – заорал в ответ высокий смуглый мужчина лет сорока.

– Её никак не могли привезти, тупой ты идиот! В том месте дорогу перекрыли ещё три дня назад!

– Нет, я видел это своими глазами!

– Да ну тебя, Билли! – второй рабочий махнул рукой и отвернулся.

– Обожаю понедельники, – устало сказал Сэм и направился в душ.

Каждый будний день Сэма совершенно ничем не отличался от предыдущего. Он как будто бы проживал один и то же день снова и снова. Он словно попал во временную петлю и не знал, как выбраться из неё. Каждое утро ровно в шесть часов по восточному времени он просыпался, шёл в душ, завтракал медовыми хлопьями и двумя тостами с ветчиной, выпивал чашку горячего кофе, надевал черный классический костюм и направлялся на автобусную остановку, которая находилась в пятнадцати минутах ходьбы от его дома. Ровно в семь часов утра туда прибывал автобус номер двести семь, который за сорок минут довозил его до остановки на Сэтимор Стрит. Оттуда он добирался пешком до офиса, в котором проводил следующие девять часов, из которых час отводился на перерыв.

– Ну и кому это понравится? – спросил Сэм, глядя на себя в зеркало.

На него смотрел среднего роста молодой человек с непослушными волнистыми русыми волосами, уложенными на бок, и красивым, гладко выбритым лицом. На щеках его виднелся здоровый румянец, а голубые глаза выражали грусть и печаль.

– Быть может, мне следует…

Стук в дверь прервал его размышления. Он накинул пальто, взял свой портфель и направился к двери.

– Саманта? – он с удивлением уставился на свою соседку, которая проживала в квартире напротив. Невысокая смуглая девушка с яркими зелеными глазами, прямыми чёрными волосами, которые доходили ей до самых плеч, и милым личиком в смущении глядела на Сэма.

– Доброе утро, Сэм, – робко сказала она. – Прости, что так рано пришла, просто я хотела спросить, всё ли сегодня в силе?

«Всё ли сегодня в силе?» – эхом отозвались слова Саманты в его голове. – «Дорогой Сэм, неужели ты опять что-то пообещал и забыл про это?»

– Вчера вечером мы договорились обсудить детали проекта по сбору средств для приюта, в котором я работаю, – улыбнувшись, сказала Саманта.

– Точно! Помню, помню! – Сэм энергично закивал головой. – В семь тридцать у тебя, верно?

– В пять тридцать в закусочной у мистера Росса, – потупив взгляд, ответила она.

Внезапно Сэм почувствовал себя ужасно неловко.

– Прости, Саманта, просто вчера заработался и всё совершенно вылетело из головы, – раскаиваясь в своей забывчивости, проговорил Сэм. – Да, разумеется всё в силе. Я буду ждать тебя в закусочной ровно в пять тридцать.

– Отлично, тогда до встречи! – просияв, сказала Саманта и, не дожидаясь ответа, быть может, от волнения, быть может, от смущения, мигом скрылась в своей квартире.

– До встречи, – ответил Сэм, взглянув на закрывшуюся перед его носом дверь, и направился к лестнице.

Утро оказалось прохладным. Солнце светило ярко, но совершенно не грело. Земля была сухой и чистой. На некоторых деревьях уже появились первые почки. На голубом небе не было ни единого облачка, а холодный воздух приятно бодрил. В это апрельское утро понедельника погода располагала скорее к прогулке в парке, чем к работе в офисе, но у Сэма, как и у миллионов других людей, были обязанности, которые ему необходимо было выполнять.

– Вам это всего лишь кажется, сэр. В этом нет никакой необходимости, уверяю вас!

Сэм бросил быстрый взгляд на высокого худого человека, стоявшего возле светофора. Его дешёвый серый костюм блестел на солнце, словно был сделан из фольги. Он жадно курил сигарету и разговаривал с кем-то по телефону, стараясь казаться абсолютно спокойным. Но всё же голос его дрожал, а глаза были полны отчаяния.

– Нет, нет, сэр, всё ещё можно исправить! Это всего лишь недоразумение! Глупая ошибка, совершенная в эмоциональном порыве! – протараторил незнакомец и затянулся сигаретой.

Загорелся зелёный свет, и пешеходы устремились навстречу друг другу. Сэм хотел послушать, что ещё скажет этот взволнованный мужчина, но тот уже каким-то чудом оказался на другой стороне улицы и продолжил ускоряться, как будто готовясь в любую секунду броситься бежать со всех ног.

«Так неловко получилось с Самантой», – с досадой подумал Сэм. «Я ведь даже сейчас не могу вспомнить наш разговор…»

Погрузившись в свои мысли, он не заметил, как пришёл на остановку.

– Доброе утро, мистер Холл! Как обстоят ваши дела в столь прекрасное весеннее утро? – два бодрых голоса в унисон обратились к Сэму.

Он поднял глаза и увидел Джона Вуда и Николаса Прайса – двоих друзей, которые вот уже несколько лет жили на улице. На бездомных они совершенно не были похожи, ведь от них никогда не пахло тем неприятным запахом, который непременно сопровождает почти всех обитателей улицы, а одежда пусть и не была новой, но всё же не имела никаких дыр и некрасивых жирных пятен. Они неизменно носили лишь твидовые костюмы, старые шерстяные пальто, да небольшие шляпы, какие вышли из моды ещё в сороковых годах прошлого века. Их обувь всегда была начищена до блеска, а в нагрудных карманах поношенных пиджаков виднелись аккуратно сложенные платки. Они любили рассуждать о жизни, постоянно пытались разобраться в сложных философских вопросах и производили впечатление очень образованных и добрых людей. В общем, они были самыми необычными бездомными, которых когда-либо приходилось встречать Сэму.

– Доброе утро, мистер Вуд! – ответил Сэм, глядя на невысокого мужчину лет пятидесяти в костюме перечного цвета и чёрном пальто. – Доброе утро, мистер Прайс! – снова повторил он, переводя взгляд на его тучного компаньона средних лет, который был одет в бордовый костюм и рыжее пальто.

По правде говоря, дела у Сэма обстояли совершенно паршиво. По крайней мере, так ему стало казаться с того самого момента, когда он окончательно понял, что в свои двадцать семь лет проживал жизнь абсолютно ему не интересную, наполненную лишь разочарованием и болью. Боль была не только душевная, но и физическая. Плечо, которое он травмировал в университете, играя за сборную по американскому футболу, порой начинало неприятно ныть. Обезболивающее не помогало, поэтому оставалось просто ждать, когда боль утихнет. Из-за этой травмы ему пришлось уйти из профессионального спорта и навсегда распрощаться со своими детскими мечтами о большой игре в Национальной футбольной лиге.

– Дела идут совершенно чудесно, джентльмены! – ответил Сэм, сопроводив свое высказывание фальшивой улыбкой.

– Приятно слышать, мистер Холл! – сказал Николас Прайс, поглаживая свой выступающий живот.

– Да, приятно слышать, мистер Холл! – повторил Джон Вуд.

– А как обстоят ваши дела, джентльмены?

Друзья переглянулись, и на их лицах заиграли таинственные улыбки.

– Мы, мистер Холл, находимся в лёгком замешательстве, потому что столкнулись с проблемой весьма неопределённого свойства, – сказал Джон Вуд.

– Это даже не проблема, а, скорее, вопрос, – пояснил Николас Прайс.

– Да, совершенно верно, вопрос философской направленности. Вопрос, ответ на который подарит многим людям надежду! – горячо подтвердил Джон Вуд.

– Одних он спасёт от погибели! – продолжил Николас Прайс.

– Другим же облегчит страдания! – добавил Джон Вуд, приложив обе руки к сердцу.

– Что же это за вопрос такой? Должно быть, вы уже долго ломаете над ним голову? – удивленно спросил Сэм.

– Сегодня в полдень пойдёт пятый год для меня, – ответил Николас Прайс.

– А для меня этим утром наступил только третий, – сказал Джон Вуд. – Что касается самого вопроса, то формулировка его весьма проста, однако величайшие умы всего человечества на протяжении трёх тысяч лет пытались найти на него ответ…"

– Но так и не сумели этого сделать! – вставил Николас Прайс, изучая автобус, который подъехал к остановке. – Гляди-ка, Джон, а вот и наш прибыл!

– Что-то быстро он сегодня, – весело сказал Джон. – Как видите, мистер Холл, нам пора отправляться в путь. Беседа с вами доставила мне великое удовольствие!

– И мне, мистер Холл! – радостно добавил Николас Прайс.

Они откланялись и быстро направились к автобусу.

– Постойте, джентльмены, постойте! – закричал Сэм, бросившись следом за ними. – Но что же это был за вопрос?

– Ах, вопрос, – таинственно улыбнувшись, повторил Джон Вуд. – В чем смысл жизни, мистер Холл? Таков наш вопрос.

Двери тут же закрылись, и автобус покатил прочь. Сэм стоял неподвижно и задумчиво глядел ему вслед, пока он наконец не скрылся за поворотом. Через пять минут подъехал автобус Сэма. Он зашёл в него и медленно опустился в свободное место у окна. Автобус двинулся вперёд, и предметы за окном начали быстро сменять друг друга. Их очертания стремительно размывались, краски сливались воедино, и они становились похожими на небрежные мазки, нанесенный рукой таинственного мастера.

– В чем смысл жизни, – тихо проговорил Сэм. – Может, его просто нет?

***

– Может, его просто нет? – спросила Наташа Смит, задумчиво изучая новенькую кофемашину.

– Это невозможно! – возразил Кевин Моррис. – Я вчера лично засыпал в неё три пакетика ароматного кофе, который собирали прекрасные колумбийские женщины с великолепным маникюром и такими стройными фигурками, какие сведут с ума любого мужчину!

– Зачастую кофейные зерна собирают маленькие дети, либо измученные взрослые, – монотонно проговорил Брюс Бэйли, покручивая картонный стаканчик в своих бледных руках.

Кевин Моррис недовольно посмотрел на своего коллегу, и его губы исказились в преувеличенном отвращении. Брюс был человеком спокойным, склонным к меланхолии. Он всегда казался бледным, словно вся кровь таинственным образом покинула его худое тело, а под его маленькими задумчивыми глазами постоянно красовались тёмные синяки, будто бы он совершенно не знал, что такое сон. Он был невысокого роста, имел средней длины светло-коричневые волосы, всегда носил чёрные туфли с квадратным носом, широкие чёрные брюки, которые натягивал чуть ли не до пупка, и серую рубашку в зелёную клетку. Иногда он надевал старый коричневый пиджак и зелёный галстук в горошек и становился похожим на продавца билетов в цирк, сбежавшего со страниц журнала пятидесятых годов прошлого века. Говорил он тихо и абсолютно спокойно, даже когда дело касалось событий драматичных или трагических. Он никогда не спешил и всё делал медленно, как бы отстранённо. На его непримечательном худом лице, многие годы не знавшем счастливой улыбки, навсегда застыло выражение глубокой задумчивости. У него не было никаких амбиций и стремлений, его ничего не интересовало, и ничто не доставляло ему видимого удовольствия. В общем, он напоминал человека, давно потерявшего свою мечту и теперь уже смирившегося с унылой и суровой реальностью. Человека, который навсегда решил оставить попытки изменить свою жизнь и окончательно покорился безразличной судьбе.

– Что за глупости ты говоришь, Брюс? Я лично видел их! – возмутился Кевин.

– Красивых женщин, собирающих кофе в вечерних платьях?

– Рекламные ролики, ходячий ты негатив! В них женщины, переполненные счастьем, собирали кофейные зерна в свои аккуратные плетенные корзиночки!

– По правде говоря, Брюс прав, – сказала Наташа, переводя взгляд на Кевина. – Некоторые плантаторы делают из людей настоящих рабов.

– А что же вы тогда пьете этот кофе? – выпалил Кевин. – Уж не думаете ли вы, что своими действиями не поддерживаете этих бессердечных диктаторов?

– Нам просто нравится пить кофе, – монотонно проговорил Брюс.

– Значит, вам нравится поддерживать страдания тех людей, которые собирают его для вас?! – не унимался Кевин, ехидно поглядывая то на Наташу, то на Брюса.

– О чем спорите? – спросил Сэм, снимая свое пальто.

– Кевин считает нас бессердечными тиранами за то, что нам нравится пить кофе, – улыбнувшись, ответила Наташа.

«Она улыбнулась», – возбужденно подумал Сэм. – «Неужели она улыбнулась, потому что увидела меня? Может, нет. Тогда что вообще означает эта улыбка?»

– Какая интересная мысль, – ответил Сэм, стараясь не слишком долго задерживать свой взгляд на Наташе.

«Ох, как же это непросто!»

Это действительно было непросто. Сегодня Наташа Смит выглядела восхитительно. На ней было изумрудное платье, которое подчёркивало всё изящество её шикарной фигуры. Круглые широкие бедра, длинные стройные ноги, упругая грудь, которая проглядывала через глубокий вырез – все эти факторы, несомненно, препятствовали Сэму в достижении его цели.