Григорий Александрович Шепелев "Наездник Ветра"

– Врёшь, шестерых, – сказал атаман Горюн, толкнув скомороха так, что тот отлетел к печи и врезался в своего медведя, который чуть не проснулся. Потом атаман вошёл, слегка пригнув голову, чтоб не стукнуться об косяк. Он был очень статен, плечист, бородат, угрюм, презрительно щурил на всё глаза и раздувал ноздри. После него в кабак впёрлась злобного вида баба лет сорока. За нею ввалились двенадцать крепких ребят и четыре девки.

– Они уж попировали здесь! – вскричал самый рослый и толстый парень, оглядев стол, – Горюн, я объедки их жрать не стану!

– Что ты, Василь? – пробормотал Хайм, суетливо встав, – выпили всего по чаше вина за удачу вашу.

– Удача наша вам, проклятым жидовским мордам, поперёк горла! Верно, братва?

Никто не ответил, так как смотрели все на Рагдая.

– А это кто? – спросил атаман. Вирадат поднялся. Стараясь не дрожать голосом, просипел:

– Его привёл я!

– Если ты привёл, ты и выведи. Да и сам исчезни, нечего здесь торчать!

– Он Сновиду нужен, – сказал гусляр, подмигнув, – Горюн, дело верное!

– Да на что он нужен Сновиду? А, впрочем, ладно, пускай сидит.

Вирадат и Хайм отошли к Агари и скомороху. Нарочно или случайно все четверо оказались рядом с Топтыгой. Тот продолжал почивать, сидя на полу, склонив огромную голову, пустив слюни. Лихие же присоединились к Рагдаю, который так и сидел за столом, и жадно взялись за своё любимое дело. Довольно долго был слышен лишь хруст хрящей, звон ковшей да плеск в них хмельного пойла. Рагдай сидел просто так, а его недавние собеседники наблюдали молча.

– Ну что, Василь, где этот дурак Хорш со своими суками? – сплюнул на пол Горюн, слегка захмелев, – может, он беду какую почуял?

– Нет, Горюн, нет, – отвечал Василь, давясь пирогом, – худо ему стало! Открылась рана.

– Так надо было добить его, чтоб не мучился! Никогда ему не прощу, что столько ребят полегло из-за его дури.

– Да ты пожалел бы лучше о шестерых варягах, – промолвил самый косматый и бородатый ватажник, – как бы нам не пришлось из-за них ещё раз кровью умыться!

– Они ведь были друзья самого Лидула, – вставила баба, хлебнув из чаши вина.

– Вот мне на Лидула, – вторично плюнул Горюн. Рыгнув, он опять потянулся к браге, – что-то мы мало пьём, ребята!

Груды костей на столе росли, а жбаны пустели. Девки особенно налегали на всё подряд, оттого помалкивали. Агарь поднесла ещё и вина, и мяса.

– А у жида неплохая жёнка, – заметил кто-то, – гляньте-ка, парни, какая у неё …! Я уже прямо весь обслюнявился.

– Да, вечно эти жиды берут себе всё самое лучшее, – согласился Василь, зевая. Агарь как раз проходила мимо него. Он вдруг её обхватил громадной ручищей и усадил к себе на колени. Она попыталась вырваться, да уж где ей было мериться силой с парнем, который съел девять пирогов! Он мог бы легко раздавить её одним пальцем. Хайм побледнел, но не шевельнулся. А вот Лелюк сделал шаг вперёд.

– А ну, отпусти её! – сказал он. Тут же за столом стало тихо. Василь взглянул на щуплого скомороха с недоумением. А потом он поднялся, крепко держа жидовку левой рукой, и сжал кулак правой. Этот кулак был немногим меньше, чем голова Лелюка. Когда два эти предмета встретились, скомороху пришлось удариться головой ещё и об пол. У него из носа двумя ручьями потекла кровь. Лихих это позабавило, а медведь сразу же проснулся и заревел, вскочив на четыре лапы. Кабы не цепь, пристёгнутая к стене за стальную скобу, разбойникам стало бы не до смеха, а Василю – не до бабы.

– Вставай, Лелюк! – топая ногами, вскричали девки, – давай, вставай! Не будь трусом!

– Ты лучше встань, – дал совет Василь, ломая Агари руку, – ты меня знаешь, я и лежачего забью до смерти!

Скоморох начал подниматься, но вновь упал, давясь кровью. Медведь бесился, натягивая цепь так, что большой кабак ходил ходуном. Сидевшие за столом шуточно подбадривали Лелюка.

– Я встану вместо него, – вдруг сказал Рагдай. И все вмиг притихли. Даже Топтыга. Он ощутил всеобщую озадаченность и присел, ослабляя цепь.

Поднявшись из-за стола, Рагдай снял кафтан и вышел на середину избы. Василь его смерил взглядом. Казалось, что ему скучно. Он разжал пальцы, стискивавшие руку Агари. Та убежала из кабака. Два парня сошлись. Рагдай был чуть ниже и вдвое тоньше. Он уклонился от кулака, летевшего ему в челюсть, и сразу же получил скользящий удар в скулу. Бить более точно мешала Василю брага. Но сила при нём осталась. Не дав Рагдаю опомниться, он его обхватил руками и напряг мышцы. Дуб затрещал бы в его объятиях. Но Рагдай даже и не охнул. Он точно так же обвил руками врага и стиснул его, как мог. Василь захрипел. Лицо у него начало синеть, и он весь обмяк. Рагдай отшвырнул его – не к Топтыге, о чём потом пожалел. Падая, лихой налетел на стол. Стол перевернулся со страшным звоном и грохотом. Все сидевшие отскочили. Василь остался лежать в большой луже браги, среди объедков и черепков. Он был неподвижен.

Долго молчали все. Медведь, впрочем, вновь натягивал свою цепь, желая помочь Лелюку, который приподнимался. Прервал молчание атаман. Он тихо промолвил, глядя в глаза Рагдаю:

– Дурак ты, парень! Не в своё дело влез. И влез по уши.

– Не боюсь мараться, – сказал Рагдай.

– Так вот я и говорю, дурак ты!

Словно заметив знак, которого не было, все лихие вынули из-за голенищ длинные ножи. Рагдай отступил к окошку, хотя умнее было бы подойти поближе к медведю. Лелюк, вскочив, стал отмыкать цепь, на которой бился Топтыга. Ржавый замок никак всё не поддавался. Лихие шли на Рагдая. Когда он уже решил, что ему конец, дверь вдруг распахнулась.

В кабак протиснулся великан. Это был варяг. Но какой! Ростом и лицом он напоминал Полидевка, чьи статуи Рагдай видел среди развалин древних греческих храмов вблизи Эфеса. Никто не успел и вздрогнуть, а исполин уже выхватил обоюдоострый рыцарский меч, которым ему было бы нетрудно рассечь пополам целого быка, и так им взмахнул, что поднялся ветер.

– Всех изрублю! – спокойным, но ужасающим голосом сказал он, глядя на лихих, – ножи прочь! К стене!

Лихие попятились. Не похоже было, что удивились. Ножи они побросали. Медведь опять успокоился. Видимо, он принял варяга за своего более крупного сородича. Тот, уже перестав глядеть на лихих, которые сбились в кучу, вложил меч в ножны и подошёл к Рагдаю.

– Тебя Рагдаем зовут?

– Меня.

Варяг был в одежде воина. Сапоги, которые приходились ему чуть выше колен, Рагдаю были по пояс.

– Еврейка столкнулась с нами возле суконных рядов, – продолжал гигант, присматриваясь к Рагдаю. Потом взглянул на Топтыгу, на скомороха, который утирал нос рукавом, и на Василя, который лежал и не шевелился, – одного, вижу, ты завалил. Это хорошо! Меньше будет работы нам.

– Послушай, Икмор, – сильно изменившимся голосочком пролепетал Горюн, сделав шаг вперёд, – мы не собирались…

Варяг засверкал на него глазищами.

– Стой, волк лютый! Башку снесу!

– Я только хотел сказать…

– Князю скажешь! Да вот и он.

Все, кроме медведя, взглянули сразу на дверь и низко склонились, ибо в кабак вошли двое – варяг Лидул и великий князь всей Руси, сын Игоря и внук Рюрика, Святослав. Он, видимо, собирался ехать на ловы или, наоборот, возвратился с них, потому что был в высоких охотничьих сапогах и простой одежде. На поясе у него висела кочевническая сабля. Чуть приподняв её, Святослав присел на скамью, которую пододвинул ему Лелюк. Икмор и Лидул отошли к окошку. Лихие и их подружки очень старались изобразить, что ужасно рады. Князь обвёл взглядом всех. Заметив и Вирадата, он улыбнулся ему.

– Где ты, дед, там драки! Но я и сам таков.

Гусляр горделиво расправил плечи. Взор князя переместился на атамана. Тот опустил глаза.

– Горюн, сволочь, – проговорил Святослав чуть слышно, – скажи мне, как ты посмел заявиться в Киев? Какова наглость!

– Князь, я пришёл с подарками для тебя, – объяснил Горюн, опять поклонившись. Вошла Агарь.

– Очень хорошо, – сказал Святослав с усмешкою, – я люблю подарки. Вдвойне приятно получать их, если они взяты дарителем из моего собственного обоза и хорошенько политы кровью моих друзей. Или, может быть, ты намерен мне подарить голову свою и головы тех, кто рядом с тобою? Вот от таких подарков не откажусь! Спасибо тебе.

Василь, валявшийся в трёх шагах от князя, так и не шевелился.

– Послушай, князь, – снова подал голос Горюн, – ты знаешь, я никогда не зарился на твоё добро! И не собирался. Хорш мне заморочил голову. Он сказал, что из-за Касьяна, которого ты отправил с дружиной в Новгород, Светозара зла на тебя, и этот обоз от неё шёл в Любеч, к Малуше!

– И вы сочли своим долгом ограбить мою бывшую девчонку? Вижу, что головы вправду вам не нужны! Какой от них толк?

– Но эта девчонка окружена твоими врагами, которые ей друзья! Степные ватаги и печенеги живут от её щедрот!

– Я с ней разберусь без твоей подмоги. Кто сказал Хоршу про тот обоз?

– Вот этого я не знаю, – медленно и растерянно покачал головой Горюн. Святослав вздохнул.

– Ох, и надоел мне этот кабак! Спалить его, что ли, вместе со всеми этими упырями?

– Только скажи! – бодро отозвался Лидул и положил руку в перчатке на эфес сабли. В отличие от него, лихие совсем не пришли в восторг. Особенно не понравились слова князя бабе и девкам. Они отчаянно разревелись.

– Зачем ты так, Святослав? – с укором вскричал Горюн, – оно того стоит разве?

– Ты мне не нужен, – вяло пожал плечами молодой князь.

– Да ладно уж, погоди! Я скажу тебе. Шелудяк.

– О чём ты? Что – Шелудяк?

– Это Шелудяк навёл Хорша на твой обоз.

Святослав, услышав эти слова, стал мрачнее тучи.

– Подите прочь, – велел он лихим, поднявшись. Лихих мгновенно как сдуло. Бесчувственного дружка они позабыли. Его любезно выпроводил Икмор, взяв правой рукой за пояс и раскачав хорошенько. Когда тело Василя, пролетев десяток шагов, шлёпнулось под ноги прохожим, которые равнодушно перешагнули через него, великан опять закрыл дверь.

– Святослав! Окажи мне честь, испей моего вина, – воодушевился Хайм среди тишины, которая наступила из-за тяжёлых раздумий князя, – мне больше нечем тебя отблагодарить.

– Хорошо, налей.

Вирадат, Рагдай и Лелюк ногами сгребли битую посуду в угол, установили обратно стол и сели к нему, сперва подождав, когда сядет князь с двумя тысяцкими. Хайм подал вино, Агарь поставила на стол чаши из серебра. Топтыге дали калач.

– И вы пейте с нами, – предложил князь хозяевам. Те смутились и после многих поклонов уселись тоже.

– Так это ты с Василём так нехорошо обошёлся? – спросил Рагдая Лидул, пока Вирадат наливал вино.

– Он его слегка приобнял, – уточнил Лелюк, продолжая хлюпать кровью в носу, – а тот так и не очухался! Я такого ещё не видел.

– Ты где живёшь? – задал вопрос князь. При этом он тёр пальцами глаза. Но было понятно, что обращается он к Рагдаю.

– Дома у меня нет, – сказал тот, – я нынче пришёл из Корсуни.

Теперь уже Святослав на него взглянул, да притом внимательно.

– Да? И что ты там делал?

– Я разгружал галеры. Потом на одну из них угодил.

– За что?

– За то, что помог в одном лихом деле сыну градоначальника.

– Калокиру?

– Да.

– И какое дело у вас с ним было?

– Ну, хватит, князь! – вмешался Лидул, – я всю ночь и почти всё утро по твоей милости не слезал с коня! Мне пришлось проехать две сотни вёрст под дождём! Должен человек хоть немножко спать или нет? Я лучше куда-нибудь провалюсь, чем соглашусь слушать сейчас про твои дела, тем более – с Калокиром! Ты обещал обо мне забыть до завтрашнего утра!

– Пей лучше. И не ори, – пошёл на попятную Святослав, взяв чашу. Все засмеялись.

– Ладно, – пожал плечами Лидул, – только дай мне слово, что через час я поеду спать!

– Мне легче убить сто тысяч таких, как ты, чем думать о том, что ты будешь делать, тем более через час, – отозвался князь. И всем почему-то стало опять смешно. А князю, тем временем, всё никак не давала покоя некая мысль.

– Как ты полагаешь, Лелюк, правду ли сказал мне Горюн? – спросил Святослав, когда осушили чаши.

– О чём? – не понял Лелюк.

– Ну, о том, что Шелудяк, дескать, знал о моём обозе и сказал Хоршу?

– Думаю, правду, – проговорил скоморох, убрав рукавом из-под носа кровь, – все знают, что Шелудяк и шагу не сделает без Залмаха. Зачем Горюн стал бы врать, будто у него есть некое дело с твоим смертельным врагом? Горюн сказал тебе правду, князь. Сильно испугался и сказал правду.

– К тому же, – добавил Хайм, – и Горюн, и Хорш много раз тут пили с друзьями Шелудяка.

– А ты, дед, что думаешь? – обратился князь к Вирадату. Тот покачал головой и сдвинул седые брови.

– Да леший их разберёт! Об этом Сновида надо спросить. Но никто не знает, где он теперь.

– Я тоже хочу куда-нибудь провалиться, – стоял на своём Лидул.

– Как-нибудь потом, – сказал Святослав, – нам с тобой сейчас ехать в Вышгород.

Лидул встал.

– Вот что, князь! Или я сейчас еду спать, или…

– Или?

– Или у меня испортится настроение, – завершил свою речь варяг и уселся.

– Ну, хорошо, – внезапно смягчился князь, – можешь убираться и не показываться до вечера. Хватит мне одного Икмора. Он, правда, молчит всё время, но иногда это очень даже неплохо.

Хайм вновь налил. Выпили.

– Завтра утром приди ко мне во дворец, – сказал Святослав Рагдаю, – надень что-нибудь приличное. Вот тебе.