– Он должен быть в восточном саду, где и всегда.
Девочка поспешила в сад. Котенок и тут от неё не отставал.
Когда они вышли в сад, у Шуни будто второе дыхание открылось. Куда он только не совал свой нос! Пока Анель искала доброго садовника, он успел проверить каждую клумбу, испугать каждого воробья, убежать от разозленного шмеля и окончательно перепачкаться в земле.
– Вот неугомонный, – всплескивала руками Анель при виде котенка.
Почувствовав, что ей не понравилось сочетание черной земли и его рыжей шерсти, Шуня игриво завалился на бок и подставил пушистый животик. Это был беспроигрышный прием, разбивающий все зреющие укоры. Вздохнув, обезоруженная Анель взяла котенка на руки, простив ему маленькие шалости. По пути она пыталась сбить приставшие к его шерстке комочки земли, сетуя о том, как Кера старательно его купала и вычесывала, а он давай по кустам лазить. Поддавшись её безобидным наставлениям, Шуня довольно мурлыкал. А спустя немного времени они нашли дедушку Фанвира.
– Вот ты где, Нелечка, я уже тебя заждался, – сказал тот, выйдя ей на встречу.
– Здравствуй, дедушка! – с улыбкой поприветствовала его девочка. – Чем я могу тебе помочь?
– Дело-то тут пустячное, но для такого ветхого старика непосильное. Нужно деревца новые подвязать, чтоб не погибли маленькие, а у меня веревочка из пальцев выпадает, – со вздохом рассказал Фанвир.
– Я помогу, – тепло ответила Анель.
Вместе они быстро справились с работой. Саженцам яблонь теперь были не страшны ни ветры, ни дожди, ни быстро бегавший Шуня. Даже после того, как Анель поиграла с ним, дразня его охотничьи инстинкты беленькой веревочкой, энергии в нем не убавилось.
Когда они шли по саду в сторону дворца, девочка заметила большую зеленую поляну, покрытую белым куполом и окруженную белыми цветами.
– Что это за место, дедушка? – спросила она, удивляясь этой красоте.
– Эта беседка – дом для семьи Свободы, – отвечал старик, не тая.
– Дом? Для семьи Свободы? – удивилась Анель, вспоминая своего избавителя от тирании Ведьмы побережья.
– А как же? Всем нужна семья. Свобода вернется вместе с ними на праздник, отдохнет, и снова отправится путешествовать по мирам и другим временам, ища несчастных и спасая их от страданий.
– А кто его семья?
– Эк, какая оказия! Про листочки и цветочки я тебе рассказал, а про наших благодетелей – нет. Ох, память, память…
– Ну же, дедушка, расскажи!
– Погоди, погоди, милая, дай все хорошенько припомнить, – весело стал умолять старик любопытную девочку. – В те далекие времена, когда Свобода был ещё молодым пострелом, он то и делал, что гулял себе в волю, где вздумается, без цели и смысла. Правда, когда с Виралдом приключилась беда, он направил все свои силы на то, чтобы среди сотен миров найти средство, которое бы избавило его от мучений. В те дни поисков он встретил свою Любовь. Влюбился без памяти! Уж не знаю подробностей, не привык любопытствовать, но с тех пор Любовь стала спутницей Свободы, принадлежа ему одному, своему мужу. Счастливее пары я не видел! С ней Свобода наконец-таки набрался уму-разуму, а Любовь посвятила всю себя и ему, и их детям. Прелестные ребятишки. Назвали их Радость и Доброта. Вот увидишь их на празднике и сразу поймешь, что их имена отражают их характеры.
Услышав рассказ дедушки, Анель стала ждать фестиваля Цветов ещё с большим нетерпением. За мыслями о том, какие же из себя Любовь, Радость и Доброта, девочка не заметила, как вышла из сада.
«Наверное, Любовь очень красивая, – мечтательно размышляла она. – Я уверена, что в моем королевстве не было таких лошадей, превосходящих её по красоте. Разумеется, королю предоставляется все самое лучшее, но кто сможет укротить таких существ? Да уж, мой отец был достоин самых лучших скакунов только за то, что терпел все мои капризы и любил такую взбалмошную дочь».
От этих мыслей Анель почувствовала вину, которая отразилась на её грустной улыбке. Она любила отца, но сказать ему об этом уже не могла.
Задумчиво бредя, Анель приближалась к тому месту, где надеялась найти мадам Мариам и попросить у неё какую-нибудь работу для себя. И вдруг, не заметив, столкнулась с кем-то, выходящим из-за угла.
– Глупая девка! – пронзительный крик вырвал девочку из её мыслей. – Ты, что, не видишь, что я здесь иду?
Анель возмущенно подняла глаза на того, с кем ей не посчастливилось столкнуться. Это был Зиград, приближенный Виралда. Но она его не узнала. На фоне дедушки Фанвира он показался девочке безобразным стариком, не достойным ничего, кроме презрения. Желание извиняться перед ним безвозвратно пропало, когда Зиград продолжил свою тираду:
– Ага, так ты та самая принцесса-служанка, что так ловко затесалась в доверие к господину! И что же ты тут высматриваешь, а?
– Ничего, – резко ответила та. – Я иду к мадам Мариам за поручением.
– Так у тебя работы нет. Так-то ты благодаришь нашего господина за его щедрость и долготерпение?! Иди работай, бездельница! Чтоб глаза мои больше тебя не видели!
– Удивлена, что ты до сих пор видишь, старый хрыч, – бросила Анель, в которой проснулись доселе дремлющие королевские повадки.
Она обошла Зиграда с высоко поднятой головой и ускоренным шагом. Однако ни гордости, ни торжества победителя она не почувствовала. Вместо них было гадкое ощущение, что она натворила нечто противоестественное ей. Но обвинять себя не стала, просто решила в следующий раз ни за что не попадаться злому старику на глаза.
Возможно, этот довольно-таки неприятный случай и забылся бы, если бы на другой день Анель вновь не повстречалась бы с Зиградом. Ей поручили сменить воду в большой кадке, которую она несла с большим трудом. При каждом её шаге грязная вода грозилась выплеснуться прямо на платье. Чтобы этого не произошло, девочка шла очень осторожно, но быстро, чтобы не поддаться соблазну бросить противную ношу прямо посреди дороги. По причине того, что её взгляд был больше заинтересован движениями грязной воды, Анель упустила из виду так некстати лежавший камень. Испуганный визгом, падение кадки и расплескивание всей мутной воды. Но затем, к своему необъятному удивлению, девочка услышала возмущенный голос:
– Ах, ты, криворукая девчонка! Да как ты посмела, дура! Ты испортила мои любимые туфли!
Зиград был в ярости. Анель была довольна. И удовольствие её было злым и отвратительным. Схватив упавшее ведро, она убежала прочь, слыша за спиной ругань. Но та только ублажала её злорадство.
«Так ему и надо! – хихикала она про себя, убегая. – Нечего было оскорблять меня. Я ведь королевских кровей, а он какой-то уродливый старикашка без роду и племени, не имеющий права даже взглянуть на меня!»
И вдруг её сердце кольнул немой укор совести.
«Королевских кровей… Ну, да, я принцесса, но в своем мире, здесь я служанка. Но это же не значит, что я заслуживаю такого обращения к себе! Или значит? Заслужила ведь. Ха, зато теперь пусть походит в мокрых туфлях! Нет, может, стоит извиниться?»
До колодца она дошла в полном смятении. С одной стороны, остатки гордости не позволяли распинаться перед неприятным ей человеком, а с другой, проснувшаяся совесть не унималась. Анель так и не решила, как ей поступить. В смятенных чувствах она побрела домой.
Вечером, когда работа была закончена, Анель повстречала Керу, которая заметила её необычное состояние. Девочка не стала открывать ей настоящей причины и сослалась на волнение от предстоящего праздника. Девушка мягко погладила её по голове и поделилась, что и сама не может успокоить волнующееся сердце.
– Я сегодня, наверное, не усну, – призналась Кера, смеясь. – Столько мыслей в голову лезет, а воображение так играет, что сил моих не хватает унять её. Завтра непременно что-то случится!
До комнаты они дошли вместе. Там их уже поджидали Золла, Рарита и Акалия. Завидев их, девушки оживились, а красивая Рарита вдруг с трепетом и нетерпением спросила Керу:
– Ну, что? Мадам Мариам нет поблизости? Можно доставать свечу?
– Нет, мы её не встретили, – охотно ответила та, заразившись её веселым волнением.
– В чем дело, девочки? – поинтересовалась Анель, закрыв за собой дверь.
– Ничего такого, милая, просто маленькая женская традиция, – засмеялась Рарита, подлетев к своему комоду.
Через мгновение перед взглядами девушек предстала большая свеча. Рарита поставила её на подсвечник в центре комнаты, и грациозно села на колени рядом с ней. Все четверо последовали её примеру, образовав круг маленького источника света.
– Золла, расскажи Анель нашу легенду, пока солнце совсем не село за горизонт, – попросила её красавица.
Толстушка важно улыбнулась и, внимательно посмотрев на растерянную девочку, начала свой рассказ:
– Давным-давно жила на свете девушка, звали её Хаана. Была она красива, как цветок, добра, приветлива, весела. Отец её был богат, имел всё, что душе было угодно. Но среди всех сокровищ, больше всего он дорожил своей дочерью. Любил её сильно и нежно, баловал, журил за шалости, но всегда прощал. И на её совершеннолетие он подарил ей огромный сад, в котором цветы никогда не увядали, а деревья всегда стояли со спелыми плодами. Вместе с садом пришли и женихи. Каждый из них был ей под стать: красив, богат, благороден. Но не хотела Хаана идти замуж ни за одного из них. От их настойчивого внимания она сбегала в свой прекрасный сад, где её никто не мог найти – только она знала его потайные места.
Однажды, прячась от надоедливых поклонников, она встретила незнакомца. Он не был похож ни на одного из её женихов. От него веяло холодной отрешенностью от всего мира, а во взгляде золотых глаз виднелась таинственная душа. Хаана влюбилась с первого взгляда. Они разговорились, и с тех пор девушка забыла про еду, спокойный сон, перестала обращать внимания и на отца, и на женихов. Все её мысли были о нём. Она искала его, ждала встречи, мучилась, а когда они вновь встречались, ей казалось, что она самая счастливая девушка на свете. Но не знала несчастная, что возлюбленный её был Змеем, питающийся кровью своих жертв. В пылу искренней, но слепой любви, Хаана призналась ему в чувствах, а тот победно ухмыльнулся, обратился Змеем и выпил её кровь. Холодное тело несчастной девушки нашли в вечно цветущих хиганбанах, которые после стали называть «цветами смерти».
В память о Хаане и о её любви люди устраивают праздник Цветов. И вот чтобы на празднике к девушкам не подкрался Змей, они стали устраивать обряд – зажечь на закате свечу, и после того, как воск начнет таять, капнуть его себе на шею, куда Змей укусил Хаану. Если капля скатится вниз, то не тронет тебя Змей, а если сразу же застынет и пристанет к коже, то остерегайся незнакомцев, зовущих тебя на танец.
– Это, конечно, все сказки, Нелечка, но уж больно мне не хочется в этом году повстречаться со Змеем, – брезгливо заметила Рарита.
– Мда, таким-то красоткам в первую очередь бояться надо, – подхватила Золла.
– Всё, солнце зашло. Давай, зажигай свечку.
Новорожденный огонек жизнерадостно затанцевал на фитиле. Тени от сидящих рядом девушек упали на кровати, стены, комоды. Они дрожали вместе со сбивчивым дыханием молодых красавиц, восторженных и напуганных внезапно опустившейся темнотой. Ощущалось, будто из этой тьмы кто-то смотрит на тебя, наблюдает со спины, хочет прикоснуться.
Анель поддалась этому необъяснимому трепету. Тут же к ней пришла вера в то, что действительно существовала прекрасная Хаана и Змей, который до сих пор блуждает где-то поблизости и желает утолить свою жажду.
Наконец воск начал таять. Первая капелька скатилась на дно подсвечника. Рарита дрожащими руками взялась за холодную серебряную ручку и поднесла свечу к Акалии. Та быстро убрала волосы, открывая нежную кожу шеи. Горячая капля обожгла её, но тут же скатилась вниз по плечу, пророча ей счастье. На пересохших от волнения губах растянулась робкая улыбка. Потом Золла подверглась нехитрому испытанию, успешно завершенному. После неё Рарита наклонилась над Керой и, будто стараясь повлиять на судьбоносный исход, капнула воск на шею чуть выше плеча. И на всеобщую, тайную радость капля юркой змейкой скользнула на краешек платья.
Подошла очередь Анель. Ей было трудно даже самой себе признать в том, что тогда её схватило тревожное чувство, несочетающееся с общей атмосферой женской шалости. Она так же, как и другие, подставила шею под свечу, и через миг ощутила на коже обжигающую бусину воска. Девочка чуть вздрогнула от испуга и из-за этого воск скатился к ключице и застыл. Тогда-то Анель испытала тот суеверный и ничем неоправданный страх. Вроде бы ничего страшного не произошло, всего лишь воск невовремя застыл, но всё же неприятное предчувствие не отступало. Рарита нашла в этом происшествии нечто мистическое, Золла лишь удивилась, а нежная Акалия почему-то побледнела.
Утром Анель разбудило настойчивое мяуканье Шуни. Он не успокоился, пока девочка не открыла глаза. Она погладила котенка, успокаивая его, и оглянулась. Её подруги всё ещё спали. Боясь нарушить их покой, девочка тихо соскочила с кровати и налила Шуне молока из кувшина – его теперь каждый день приносила Золла с кухни. Воспоминания о прошлой ночи неожиданно всплыли в её памяти, принося тревогу и смятение. Анель осторожно коснулась того места, где застыл воск, и будто вновь ощутила его неприятное жжение.
Сзади послышалось какое-то движение. Девушки стали просыпаться.
Почти весь день прошел в оживленной подготовке к праздничному вечеру. По милости Виралда, все работы были закончены к полудню, и благодаря этому прелестные служаночки смогли потратить отведенное время на себя любимых.
Рарита торжественно вручила подругам их наряды. Те были в восторге! Рарита, как юная законодательница моды, сумела учесть все предпочтения своих клиенток и добиться изумительных результатов. У Акалии было белое воздушное платье с голубыми лентами и широким поясом, подчеркивающим хрупкую талию девушки. В нем она казалась маленьким ангелом. Платье Золлы, богатое бардовыми и золотыми оттенками, придало ей ту аристократичную твердость и силу, которая порой скрывалась за её вольным нравом. Сама Рарита предпочла более женственные, пастельные сиреневые тона, прекрасно сочетающиеся с её золотыми волосами. Для Анель было приготовлено желтое платьице, с кружевными рукавами и красивыми сборками у такого же кружевного пояса. В нем она была похожа на маленькое солнышко, искрящееся детской наивностью и игривостью.
Кера надела то, что Рарита называла «шедевром своего воображения». Платье было легким, простым на вид, но элегантным и красивым. Оно было сшито из белой и зеленой ткани, подходящей под цвет её сережек. У него был неглубокий вырез на груди, рукава расширялись у локтей, а небольшие складочки делали очертания её фигуры более манящими и привлекательными. Но лучше всего платье дополняли не сережки, а венок из чудных цветов и лент.
– Вот теперь красавица, – сказала Рарита, надев его на подругу.
– Спасибо, – улыбнулась та.
Солнце село. Фонари зажглись, музыка заиграла на площади, люди оживились – праздник начался!
Глава 4. Шум праздника
Анель в веселом удивление оглядывалась по сторонам, попав в головокружительный праздничный поток. Впереди шли подруги, такие же радостные и улыбчивые, как и все вокруг. На главной площади было множество народа, гремела веселая музыка, а от запаха цветов и еды кружилась голова. Оказавшись здесь, девочка боялась потерять подруг из виду. Тогда она в детском и беспомощном порыве ухватилась за руку Керы. Та обернулась и, улыбнувшись, покрепче сжала её ладошку. К Анель тут же вернулась радость, на миг вытесненная растерянностью.
Девушки пробрались в самую гущу собравшейся толпы, и прежде, чем Анель успела что-то понять, они протолкнули её вперед. Девочка удивленно посмотрела на ленту, растянутую перед ней. Только потом она поняла, что люди собрались около входа огромного портала. Из возбужденных разговоров горожан она узнала, что через портал в мир Бескрайних равнин должны прибыть почетные гости. Лентой была ограждена широкая часть площади, по которой должны были пройти гости прямо к почетному возвышению, где Анель заметила самого Виралда. Также от её взгляда не укрылось то, что девушек собралось больше не у портала, а около возвышения. Как бы невзначай. Вспомнив о главной цели праздника и о дружном заговоре девушек, Анель нашла в толпе Керу и подмигнула ей, указывая в сторону вышедшего Владыки. Керолла, привыкшая к её шалостям и воспринимающая это как детскую забаву, улыбнулась ей. Ей уже давно была известна причина такого пристального внимания всех девушек к пьедесталу.
Неожиданно портал начал сиять ярким белоснежным светом, с небес стали падать лепестки роз, и Виралд громко произнес:
– Друзья мои, поприветствуйте наших гостей!
Под оглушительные аплодисменты и восторженные крики на площадь вышел Свобода. Анель даже не представляла, что соскучилась по нему. Выкрикивая его имя, девочка махала ему рукой. Тот заметил её усердие, и радость встречи заиграла в его глазах. Портал снова засиял, но теперь уже теплым, алым светом, и через миг девочка наконец увидела избранницу Свободы. Она увидела Любовь. В её гриве танцевал огонь, но не тот, который сжигал все на свое пути, а тот, который согревал остывшие сердца. Каждая её черта, каждый изгиб изящного тела были наделены непередаваемой красотой, которую можно только увидеть или почувствовать, но не вообразить. Любовь озарила всю площадь своим присутствием, зажгла огонь жизни в людях. За Свободой и Любовью выбежали их дети – Радость и Доброта. Молодые, бойкие жеребята забежали сначала вперед родителей, сгорая от любопытства, а потом, вдруг вспомнив о хороших манерах, прыгнули обратно к ним. Радость, рыжегривый конек, держался около отца, а Доброта, женственная лошадка с гладкой розоватой шерсткой, шла подле матери. Радость до такой степени старался подражать любимому отцу, величественно и свободно идущему вперед, что даже важно вскинул маленькую головку. Заметив его старания, Свобода довольно улыбнулся. Виралд сердечно поприветствовал своего друга и его семью.
Из портала выходило ещё много гостей из других миров. Среди них Анель даже увидела Ведьму побережья. Все такая же старая и ворчливая, но она не вызвала у девочки ни злобы, ни ненависти. Смотря на неё, бывшая принцесса чувствовала какую-то благодарность, смешанную со снисходительностью младшего к старческим странностям старшего. Вот, мол старушка, злюка и ворчунья, но она спасла её из морской пучины, вырвав из лап смерти. И Анель не показалось странным то, что, когда Ведьма обратила на неё свой придирчивый взгляд, она склонила перед ней голову. На морщинистом лице вдруг изобразилось искреннее недоумение, которое старушка быстро скрыла под неразборчивым ворчанием. Девочка продолжала смотреть ей вслед, пока Виралд не взял под руку почтенную подругу и не проводил её к другим гостям.
– Ишь, как принцесса-то принарядилась! Много же ты ей позволяешь, Виралд. Живет у тебя задарма, да ещё и на праздниках гуляет, – скрипела старуха.
– Вот тут ошибаешься, моя милая, – с уважением заметил Владыка. – Анель стала моей служанкой в тот самый день, как прибыла сюда. Причем эта была не моя идея, а её личное желание.
– О как, – хмыкнула Ведьма, – похоже, хоть чему-то я её научила.
– Ваши методы воспитания на ком угодно след оставят.
– А-то! – самодовольно заметила та. – А тебе бы, красавец, давно пора хозяйку найти. Ишь, даже наш белогривый пострел нашёл такой самородок, а ты все в одиночку гостей принимаешь.
Виралд ощутил зарождение трудной темы и поспешил мягко направить разговор в другое русло.
Анель на секунду прикрыла глаза, прислушиваясь и к себе, и к тому, что творилось вокруг. Она прислушалась к голосам подруг, радостных горожан, к переливам музыки, и приятное тепло разлилось по сердцу. Она чувствовала жизнь, пульсирующую бесконечным потоком и отдававшуюся гулким ритмом сердца. Тудум-тудум-тудум…
Она поняла, что любит этих людей, любит эту жизни, и хочет узнать больше, постичь её тайны. Разгадать, как в человеке объединяются ужасные грехи и самые глубочайшие, святые чувства? Понять, почему одних жизнь калечит, а других благословляет? И что вообще такое жизнь? Есть ли на это окончательные ответы?
Анель задумчиво улыбнулась:
«У всякого вопроса или события есть и две, и три, и четыре стороны правды. Нельзя сказать о чем-то однозначно. Мир многогранен и этим прекрасен. Может быть, в нем и совершенно плохих людей не существует».
Её мысли прервались вновь раздавшимися овациями и приветствиями. Девочка открыла глаза. Из портала вышел величественный мужчина, широкоплечий и могучий, способный напугать любого одним своим видом, если бы на губах не играла дружелюбная улыбка. Девочка почувствовала, как спало её внутреннее напряжение, когда она увидела её. Из речей горожан она узнала, что это был Морской Властелин. Да, в нём определенно было и то, что заставляло вытянуться в струнку при встрече с ним, и то, что внушало доверие и чувство защищенности.
И за ним шёл тот, из-за которого сердце Анель пропустило удар… За Морским Властелином шёл его наследник – Хозяин бурь.
– Рад приветствовать Морского царя и принца в своих скромных владениях, – шутливо произнес встретивший их Владыка.
– Здорова, Виралд! – хлопнул его по плечу Царь. – Как твои дела?
– Благодарю за беспокойство, Шинен, друг мой. Дела идут спокойно и бури пока не намечалось, – при этих словах Виралд перевел многозначительный взгляд на принца. – Так ведь, Кайрен?
В глазах Хозяина блеснул угрожающий огонек. Ему было достаточно и этой перемены в голосе Виралда, чтобы понять, что тот знает об затонувшем корабле принцессы Зэрила.
– Не будет, – насмешливо ответил Кайрен. – По крайней мере до того момента, пока кому-нибудь не вздумается мне муть воду.
– Об этом тебе нечего переживать. Для тебя здесь нет врагов.
Тот ничего не ответил, пожав протянутую руку Владыки.
«Я знаю, что ты здесь», – вдруг прозвучал голос в голове Анель.
Она узнает его из тысячи. Он нашёл её. Девочка ощутила, будто снова тонет в бескрайней толще чёрной воды. Она вспомнила то отчаяние, что тогда испытала, и тишину. Гробовую тишину. Анель попятилась, гонимая паническим страхом. Сердце кричало, сжималось в испуге, воздуха не хватало.
«Вот ты где, глупая девчонка! Из-за таких, как ты, я и разочаровался в людях! Я знаю, что ты здесь!» – этот голос эхом отдавался в голове, приумножая ужас.
И она бросилась прочь.
