Лина Вольная "Хамелеон"

Магазины, случайные прохожие, деревья и начищенные до блеска витрины мелькали и рябили в глазах Авеля. Всё проплывало мимо, словно каким-то своим, своеобразным течением. Всё окружающее жило своей, отдельной жизнью, дышало, суетилось и стремилось вперёд. Нарретдин убавил шаг, бежать дальше не было сил. Нагнувшись, он приподнял одну из штанин и спустил носок – бинты, обёрнутые вокруг ожогов, намокли и причиняли нестерпимую боль. Развязав один из концов, Авель осторожно размотал несколько сантиметров марли – один из волдырей лопнул и сочился сукровицей.

Мужчина выругался – Ч-чёрт подери, хоть бомбила бы какой на горизонте появился, до дома не дойду, это очевидно! Забинтовав вновь ногу, Авель выпрямился и еле передвигая ноги, поплёлся вдоль дорожного тротуара.

Мгновенье, и слух уловил звук приближающегося автомобиля. Нарретдин резко обернулся и увидел, что в его сторону движется красная «лада калина», крышу которой венчали чёрно-белые шашечки такси. Безумие, граничавшее с истерией, накрыло таджика с головой.

Ища в такси спасение, Авель рванул практически под колёса, маша хаотично руками и хрипя – Стой, умоляю тебя, стой! – понимая, что поведение его оставляет желать лучшего, несчастный всё же кинулся к капоту и преградил автомобилю дальнейший путь – Стой, прошу, стой!

В следующую секунду он услышал свист и скрежет автопокрышек с трёхэтажным отборным матом водителя, «лада» дёрнулась и остановилась, как вкопанная.

Молодой парень в синей бейсболке выскочил из машины и бросился к Авелю – Ненормальный, ты что творишь? Псих, а если бы я не втопил тормоза, сбил бы тебя?! Ты чо, сбрендил?

Сердце бешено колотилось, спазм перекрыл дыхание, лоб Авеля покрылся испариной – Извини меня, прошу, прости, я не хотел напугать тебя! – его быстрая речь лилась скороговоркой – Помоги! Прощу, отвези меня в Матвеевское, мне очень надо, я заплачу, сколько скажешь?!

Ещё раз выругавшись, водитель лады буркнул – Садись, ладно уж докину!

Авель юркнул на переднее сиденье ужом. Руки его тряслись, в голове бил колокольный набат, в горле пересохло. Красная «лада» тронулась, не нарушая скоростной отметки в сорок километров. Нарретдин облегчённо откинулся на спинку сиденья. Солнце за окном засветило ярче, словно невидимая божественная длань раздвинула на небе серые клубы густых облаков, открыв взору неповторимую небесную лазурь.

– Аминь! – прошептал про себя Авель – О-о, Аллах Всевышний, благодарю тебя!

Водила протянул пассажиру руку – Виталик! Ну-у ты конечно даёшь жару, ити тебя за ногу!

Таджик, едва понимая смысл дружеского жеста, всё же руку протянул – Авель!

– Ну и имечко! – усмехнулся Виталик – Как в библии прям, Авель, брат Каина! У тебя тоже есть брат?

– Да! – прикрыл веки таджик – Но у него другое имя, тоже религиозное, но с не менее глубоким смыслом.

– Мусульманин?

– Да! – кивнул Авель – А что, есть какая-то разница?

Виталик, повернув на светофоре направо, облегчённо отметил про себя, что тонированная «газель» отдела тронулась с места и плавно пристроилась ему в хвост.

Операция началась, опер с улыбкой повернул голову к Авелю – Да нет, дружище, я не расист и какого вероисповедания человек, для меня не имеет значения. Ты лучше скажи мне, ты чего под колёса-то бросаешься, случилось чего?

Нарретдин упрямо мотнул головой, прикрыл веки – Всё норм, рули. Утро не задалось, а так порядок!

Водитель невольно усмехнулся, считая про себя последние его мгновенья перед арестом, и даже вроде как жалея его, ехал медленно, неторопясь.

Авель почти всю дорогу молчал, судорожно сжимая в руках барсетку и глядя вперёд, в лобовое стекло автомобиля.

Виталик закурил, он знал, что скоро, очень скоро, дверца свободы для парня захлопнется и пассажир окажется на нарах, крепко и надолго. Хотя, сколько таких уже предприимчивых хлопцев прошло через его и Альберта руки? Море, и наркозависимых и нет, барыг, покупателей и всяких разных дилеров и посредников, кто хоть раз прикоснулся к запретному зелью, а этот – один из тысячи, не первый и не последний! Впереди замаячил район Матвеевского.

– Тебе конкретно куда? – безразлично поинтересовался Виталик – Улица, дом?

– Матвеевская десять!

– Как скажешь! – пожал плечами водитель, сворачивая к хорошо уже знакомой коробке домов – Почти приехали!

Увидев сбоку дом, где они последнее время снимали квартиру с Ольгой, Авель занервничал. Воспоминания, волна воспоминаний, захлестнула его, накрыла с головой и подчинила себе – перед глазами мелькнуло её лицо, светлое и радостное, с бездонными голубыми глазами, цвета неба, потрясающая милая улыбка, коей одаривала она его всякий раз при встрече. Тряхнув головой, он невольно отогнал от себя видение, автомобиль остановился.

– Приехали, с тебя две тысячи!

Авель безучастно кивнул головой, потянулся к барсетке. Виталик внимательно и чётко сканировал происходящее.

Первое, что открылось взору пассажира, это была плотно упакованная пачка «Карт-Нуара» и толстенная пачка тысячных российских купюр, Авель замер – Этого не может быть! Что это? – сердце бешено, учащённо заколотилось – Неужели Альберт вернул ему эти несчастные крохи, четыреста пятьдесят грамм отборного афганского героина, а? И деньги, откуда деньги, ведь при себе на момент задержания у него столько не было?

– Э-э? – водитель поддел Авеля локтём – Не спи, замёрзнешь! С тебя, говорю, две тысячи!

Обезумевшим, ничего не понимающим взглядом, Авель повернул голову к Виталику – Я, я, не понимаю!

Слова на ум не шли, мысли рассыпались, словно горох, он даже не совсем понимал, о чём его спрашивают. Виталик тоже начал нервничать, видя, что чётко отработанная схема как-то не вовремя притормаживает. Скрипнув зубами, пришлось импровизировать.

Беспечно, не выказывая ни малейшего волнения, ни досады, ни злости, опер поинтересовался – Тоже предпочитаешь эту марку? Вкус у него превосходный!

– Ты о чём? – единственное, что смог выдавить из себя Авель – О чём ты?

– О кофе! – усмехнулся Виталик – Дай-ка, гляну, давно не видел в Москве таких упаковок!

Нарретдин и глазом не успел моргнуть, как шустрый водитель протянул к барсетке руку, беспрепятственно извлёк из неё пачку и стал вертеть с интересом в руках.

Авель вновь тряхнул головой – Боже, это какое-то наваждение, этого не может быть? И такого наглого, беспринципного таксиста он ещё не встречал и как он, вот так вот запросто, залез к нему в сумку?

Веки налились свинцом, голова отяжелела, способность здраво мыслить исчезла напрочь – Что это? – едва сконцентрировавшись, пассажир задал себе наиглупейший в жизни вопрос – Что?

Виталик помахал перед лицом таджика тыльной стороной ладони, Авель вздрогнул – Э-э, послушай, ты в себе или нет? – в голосе водителя чувствовалось раздражение – Я говорю, две тысячи с тебя, ты платить собираешься?

В глазах сгустилась пелена, в ушах зазвенело, но всё же Авель нашёл в себе силы кивнуть. Совершенно непослушными руками он вынул с барсетки пачку банкнот, поёжился. Он держал эти деньги обеими руками, и они жгли ему пальцы, и это были не его деньги! Это было чужое, неизвестно кем положенное, добро. Пальцы перебирали купюры и Авель никак не мог для себя решить, какую же именно из них отдать водителю?

Виталик моргнул задними фарами, Альберт нервно стукнул в салон собровцам. Четверо крепких ребят в камфляже рывком открыли дверь «газели», шаг, второй, третий, двое слева, двое справа – силовики окружили «калину» и взяли на прицел пассажира «лады». Авель медленно повернул голову направо – вспышка, иллюзийная вспышка, которой он не поверил – дуло холодного «макарова» упиралось ему в висок.

– Не дёргайся, лапки вперёд вытянул, на бардачок, быстро! – крепкий качок в камуфляже и чёрной, с прорезями, шапочке на лице не шутил – Ну, кому сказано?

За силовиком стоял ещё один, в идентичной форме, и двое со стороны водительской открытой двери.

Авель закрыл в страхе глаза – Это конец! – проснулось сознание – О-о, господи, это конец!

В нём боролось всё, и негодование с бессилием, и жаркое, жгучее желание убить, вперемешку со страхом, и ужасом наказания, и боль…

– Ну, открой же наконец глазки, Нарретдин? – жёстко, совсем уже по другому заговорил Виталик – Отделом незаконной транспортировки и оборота наркотических средств совершена сейчас контрольная закупка наркотичекого вещества, предположительно героина. Надеюсь, тебе всё ясно?

Нет, ему ничего не было ясно, глаза открывать не хотелось. Бог мой, какая закупка? Какой героин, ведь всё, до последней крохи, он отдал Нуриеву? Что это, дурацкий розыгрыш или горькая непредсказуемая явь?

С трудом, с превеликим над собой усилием, Авель приоткрыл тяжёлые воспалённые веки – перед носом маячила красная раскрытая служебная корочка старшего лейтенанта полиции, Никитина Виталия Андреевича. Мир рухнул для него во второй раз. Он беспомощно посмотрел на таксиста, потом на стоящих вокруг спецназовцев, после вперёд, где в аккурат, напротив лобового стекла, стоял подполковник Нуриев, вальяжно помахивающий ему рукой. Непроизвольные слёзы горечи брызнули из глаз, расставив всё по своим местам.

Неспеша, Альберт подошёл со стороны пассажира и наклонился к Авелю – Ну, здоровенько, господин Нарретдин, Авель Фаритдинович! Давненько не виделись? – таджик дёрнулся вправо, но стальная хватка собровца осадила его, Альберт улыбнулся – Я говорил тебе, что закрою тебя, попадись ты мне ещё раз с наркотой? – Авель угрюмо молчал – Говорил! – подытожил Нуриев – Так не обессудь тогда, братец, добро пожаловать в ад!

Выпрямившись, подполковник кивнул Виталику – Наручники на него и в отдел!

Глядя, как на обезумевшего Нарретдина одевают железные браслеты, Альберт, ухмыльнулся и достал сотовый.

Набрав абонент своего непосредственного начальника, он с наслаждением произнёс – Герман, мы его взяли, едем в отдел! – и не дождавшись ответа, отключился.

Герман Петрович, глядя на свои дорогие наручные часы, отметил про себя – Время десять минут одиннадцатого, и если говнюк говорит, что взял Нарретдина, то с Люберцов он вернётся скоро, что-ж посмотрим.

Закрыв кабинет на ключ полковник торопливым шагом спустился в дежурную часть.

Протянув сменившемуся дежурному руку, он спешно поинтересовался – Как она?

Молодой лейтенант с исконно-русским именем Василий благоговейно привстал, по-щенячьи преданно глядя в глаза грозному начальнику – Вроде держится, Герман Петрович, только курит, как перед расстрелом. И ночь не спала.

Полковник усмехнулся – А ты, откуда знаешь, ведь заступил только в утро?

– Так Олег Иваныч сказал – лейтенант растерялся – Он же в ночь был и разговаривал с девушкой.

– Ладно, открой камеру и выведи её.

Василий достал большую связку длинных, с ладонь, ключей и пошёл открывать камеру, где сидела гражданка Флоренталь.

Ольга вздрогнула, когда услышала поворот ключа в железной двери.

– Выходите, за вами пришли.

– Кто? – напряглась Ольга.

– Герман Петрович ждёт вас!

Спрыгнув с деревянной, прикрученной к полу, скамьи, девушка торопливо вышла из камеры. Он был свеж и неподражаем: в наглаженном тёмно-сером костюме и белой отутюженной рубашке. Он скорее походил на вездесущего адвоката, присланного самим господом богом, нежели на грозного начальника наркоконтроля.

Герман сделал к ней шаг и поинтересовался с трогательным дружеским участием – Как вы, Ольга?

– Терпимо! – сдержанно ответила она – Я сильная!

– Не сомневаюсь! – не удержался от улыбки Герман Петрович, протягивая её свою ладонь – Пойдёмте ко мне в кабинет, нам надо поговорить.

Она послушно вложила ему в руку свою маленькую изяшную кисть.

Поднявшись наверх, Герман обратился к секретарше – Меня не беспокоить! Только если приедет Альберт, извести меня.

– Хорошо! – секретарша кивнула, словно робот, и вновь стала мерно постукивать по клавишам компьютера, очевидно печатая безконечный поток откровеннной уголовщины.

– Кофе? – Герман включил электрический чайник – Или, пожалуй, вы хотите сперва умыться, Ольга?

– Да, вы правы, но у меня нет даже зубной щётки.

Полковник кивнул на полиэтиленовый пакет, стоящий у него на столе – Я принёс это для вас, туалетная комната прямо за вами.

Девушка замялась, но желание умыться и привести себя в порядок пересилило всякое стеснение.

Буквально через минуту за белой филёнчатой дверью зажурчала вода, через пятнадцать минут она вышла – Спасибо!

– Пожалуйста! – сдержанно ответил Герман – А теперь присядьте, Ольга, и начните свой рассказ по порядку, с самого начала.

Ей ничто не шло на ум, слова будто вовсе стёрлись из лексикона. Да и с чего именно начать, она не знала.

– Я хочу вам помочь, Ольга. Я хочу понять и знать, каким образом вы оказались сбытчиком наркотического вещества в особо крупных размерах? Расскажите мне всё, только так я смогу вам помочь.

– А зачем вам это надо, Герман Петрович? – Ольга хотела задать этот вопрос с самого начала, и задала.

– Разве вы не помните, начная беглянка, что я ваш должник?

Это прозвучало многообещающе и так нежно, что Ольга невольно подняла на него опущеннный доселе взор. Глаза в глаза, откровенность за откровенность, мгновенье дружеского экстаза за миг абсолютно голой правды, и она начала рассказ.

Герман Петрович перебил её один лишь раз, тихо спросив – Авель, это тот мужчина, восточный менталитет которого не допускает проводы его женщины в столь воздний час?

Ольга сквозь слёзы улыбнулась – Да!

На часах пробило одиннадцать дня, откровение гражданки Флоренталь иссякло. Больше ей добавить больше нечего.

Герман достал из кожанного портфеля лист бумаги – Чёрный «мерседес», госномер Л 777 АВ, его машина?

– Да!

– Значит вчера вы, Ольга, облокотились именно на этот автомобиль около торгового центра на Можайке?

– В отсутствии невнимательности вас не обвинишь, Герман Петрович! Да, я прильнула к его машине, чтобы почувствовать двигатель. Увы, он был холодным, значит Авель покинул автомобиль ни час и ни два назад.

– Где он сейчас, Ольга? Ведь автомобиля на парковке уже нет, я проверил.

– Не знаю, он не берёт трубку, а вчера телефон вообще был выключен.

В дверь постучали – Войдите! – полковник был немногословен.

В кабинет просунула голову секретарша – Герман Петрович, подъехал Альберт Айдарович, он поднимается к вам.

– Хорошо! – Орлов глубоко призадумался – Пусть войдёт.

Ольга заметно побледнела, и эта немаловажная деталь не укрылась от проницательного взгляда начальника – Не надо нервничать, Ольга, контактов с Нуриевым у вас не будет, я дал слово.

В кабинет вошли, и хоть Ольга сидела к входной двери спиной, она явственно ощутила, что это именно он, её мучитель с красивой внешностью, но с абсолютно безликой душой. Торопливые шаги, поворот его к т-образному столу шефа, ехидная ухмылка в её сторону и дежурное рукопожатие со святая-святых.

– Доброе, начальник! – Нуриев определённо был в духе – Проводишь дознание, так сказать, с глазу на глаз?

– Твой саракзом неуместен, Альберт! – Герман был сдержан, но серьёзен – И я вижу, с Люберцов ты уже вернулся? – секундная пауза – Да не один, а с подарком, видать глаз не смыкал всю ночь? – Ольга замерла.

– Ага! – вальяжно хмыкнул Альберт – Вот, господин Орлов, полюбуйся, привёз тебе весьма предприимчивого барыгу с очень редкой неординарной фамилией и прямо таки легендарным библейским именем, Нарретдин Авель Фаритдинович, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения.

Из рук Ольги выскальзнула маленькая кофейная чашка, мужчины сосредоточили взгляды на ней, Герман Петрович аж привстал – Та-ак, а вот это уже интересно, Нарретдин Авель Фаритдинович, и только не говори мне сейчас, что седан «мерс» с госномером Л777АВ, не его! – полковник не сводил с Альберта упрямого, сосредоточенного взгляда.