Лина Вольная "Хамелеон"

– Очень приятно! – Нуриев брезгливо пожал Федуилу ладонь – Господин Долквадзе, начнём пожалуй?

Рихманн выложил на стол Нарретдиновские документы, тщательно изучая и передавая бумаги Федуилу Дмитриевичу. Седой представитель гор, нацепив на нос толстые окуляры, читал содержимое документов на совесть, медленно, с выразительной особой расстановкой. Кивал, хмыкал и окунался в ровные напечатанные строчки вновь.

Нуриев начал терять терпение – Что-то не так, дражайший?

Долквадзе уставился на Альберта и сдвинул на переносице густые брежневовские брови – Пока так, всё так, но пайми, мешок в шиле я покупат не намэрен, жды!

Рихманн интелигентно поправил клиента – Шила в мешке, дорогой Федуил, шила, а не наоборот!

– Какая разница, а? – изумился грузин – Я биру не пачка сыгарет, а недвижимость, буду читат сколька нада!

– Господин Шульц? – взял себя в руки Нуриев – Может по кофейку, пока товарищ бизнесмен изучает документы?

Рихманн нехотя встал и прошёл в соседнюю от кабинета комнату. Стеклянный сервировочный столик венчали шесть чашек с дымящимся ароматным напитком, блюдце с тончайшими ломтиками нарезанного лимона, французский пармезан и расписное пано с наисвежайшими круассанами.

– Благодарю! – Альберт демонстративно хлебнул кофе и подцепил кусочек сыра. Шульц и Долквадзо от чаепития отказались, остальные налегли.

– Кажысь всё! – покупатель положил последний лист кадастрового реестра на стол, и посему было видно, что столь скурпулёзное изучение утомило Федуила Дмитриевича, который покраснел, словно варёный рак, и даже покрылся мелкими бисеринами пота.

– И-и? – Нуриев сосредоточенно воззрился на Долквадзе – Берёшь?

Рихманн вновь сморщился, делая так всякий раз когда речь заходила о каких либо торгах, которые на сей раз ну уж очень смахивали на базарные.

– Заведэние на паях я знаю, хорошая, мнэ нравица! – грузин на секунду замолчал и задумчиво окинул собравшихся взглядом – Но цена баснасловный, гдэ взять такие срэдства, всё и зараз?

– О какой сумме идёт речь? – Авель вервые за всё это время подал голос, и звучал он жёстко, властно, словно вопрос эрпатора своим подчинённым.

Вся компания повернула головы к нему. Да, да, они смотрели на него изумлённо, с недоумением, словно услышали что-то вразумительное от неодушевлённого, всеми забытого предмета. Долквадзе смутился – как ни крути, а «предмет» заговорил.

– Ты хазяин этай кафешки? – Федуил кивнул в сторону раскрытой папки с документами.

– Я! – Авель усмехнулся – И что?

– Зачем прадаёшь такой прыбыльный дела, а?

– Надо, сильно приспичило! – Авель глянул краешком глаза на Нуриева и усмехнулся – Нужда не тётка, прикажет, и выбора не оставит.

– Чиго? – Долквадзе естественно не понял и не уловил горечи и сарказма в высказывании господина Нарретдина, который сидел бледный, словно выцветший пергамент, но стойкий, как только что отлитый монолитный столб.

– Деньги нужны моему клиенту, понимаешь? – Альберт встал из-за стола и тяжело опустил левую ладонь Авелю на плечо – Деньги, много и сразу. Проигрался он, на серьёзную сумму и с серьёзными людьми, поэтому скидывает значительную часть, и это, заметь, не один миллион?!

– Ай-я-ай? – покачал головой Федуил – Как многа ты гаварыш, и быстра так, быстра, а? Я жа не крыдитный отдел, а бызнысмен.

– Короче, сколько? – перебил его Нуриев – Окромя тебя у нас ещё трое желающих выискалось, ясно? За такие охеренные скидки только дурак отьявленный откажется взять, де ещё в центре Москвы, а ты, как мне показалось, не дурак вовсе, скорее наоборот – умён слишком, чтобы сидеть вот так и заговаривать мне зубы про цены и дороговизну. Говори, берёшь, бери! Не берёшь, едем к другому желающему!

– Тачка гдэ? – господин Долквадзе тут же преобразился, чувствуя нутром, что такой лакомый кусочек может уплыть буквально из-под носа – Кафе я видэл, тачка нэт!

Альберт кивнул в сторону выхода – Прошу.

Федуил Дмитриевич степенно поднялся и грузной поступью направился к двери.

Глянув на «мерс», он тут же ткнул мясистым пальцем в лобовое стекло – Эта што? – паутина трещин в самом центре стекла говорила сама за себя.

– ДТП! – ухмыльнулся Миха – Наш подопечный так торопился к тебе, дорогой господин, что даже не заметил, как угодил в маленькое дорожно-транспортное происшествие. Извини, поменять не успели.

– Палтара лимона даю! – успокоился грузин – И пятьдесят пять за кафе.

У Нуриева поползла бровь вверх – Сколько, полтора и пятьдесят пять? Ты в своём уме, товарищ? Раскрученное заведение в центре столицы с квадратурой в шестьсот метров плюс оборудование и товар? Ты охренел?

– Пятьдесят сэмь и миллион восемьсот за машину! – выдохнул Федуил Дмитриевич – И ни копэйкой больша!

– Поехали! – Альберт подцепил Авеля за локоть – Резван так очумело торговаться не будет! Солидный предприниматель, солидный мужчина.

– Э-э? – засуетился грузин – Какая Резван, а? Ты сабрался прадать кафе Кушанашвили, да? Ты специальна праизнёс эта имя, да?

– Почему же специально? – пожал плечами Нуриев, брякнув первое попавшиеся на ум имя – Резван Кушанашвили весьма богатый бизнесмен, солидный, который ну никак не позволит себе позориться и торговаться, как рыбная торговка, за хвост селёдки! Поехали, ребята, господин Долквадзе оказывается не столь денежноспособен, как кажется.

– Пастой, у-уух, шестьдэсят! – Федуил Дмитриевич был зол, растерян, но боевых позиций не сдавал. Он, как никто другой понимал – такого подарка судьбы не предложит больше никто!

– Шестьдесят пять! – парировал удар Нуриев, которому комичность ситуации уже начинала надоедать, но пыл всё таки заводила – И точка!

– Шестьдесят три! – умоляюще поднял глаза Долквадзе – И замэть, наличными, всэ и сразу!

– Шестьдесят четыре и по рукам! – Альберт вошёл в азарт и уже улыбался во все тридцать два.

– Шестьдесят два с половиной, чтоб никому не было обидно! – вмешался в разговор Рихманн, по-отечески похлопав Федуила по плечу – Ну-уу, брат?

– Харашо! – сдался грузин – Шестьдесят два с палавиной, минус трыста за стекло!

У Нуриева зазвонил телефон, Альберт бегло глянул на дисплей – Герман, мать его, значит шеф уже засуетился, надо торопиться.

Убавив звук, подполковник преспокойно отправил телефон в карман, и с лёгкостью, присущей лидерам, подытожил – Идёт, подписываем бумаги, господин Долквадзе, твоя взяла!

Авель сидел в полной прострации и растерянности. Год назад или два он ни за что не мог бы даже и подумать, что услышит и увидит такое воотчию, что его любимая кофейня, нажитая таким непосильным трудом, вот так вот с лёгкостью уплывёт у него из под носа. Кофейня и шикарный, последней модификации «мерс». Всё казалось сном, горьким, плохим, нереальным. Хотелось думать, что он вот-вот сейчас проснёться, и всё вернётся на круги своя: бизнес, крутая навороченная тачка и его девочка, которая броситься к нему и будет целовать, целовать…

– Эй? – ткнул его в спину Нуриев – Спустись с небес на землю праведную, мечтать будешь потом, время у тебя будет предостаточно, особенно в твоём случае!

И нет бы ему сейчас, вот именно в данный злополучный момент, взять и призадуматься, вникнуть, особенно в последнюю его фразу? Ан нет, хотелось побыстрей закончить этот фарс, уйти, убежать от действительности и жуткой реальности происходящего. Вот она, хаотично собранная мозаика из шести разномастных пазлов в кабинете герра Шульца, сидит и ждёт, когда подавленный растоптанный фрагмент черкнёт на дарственной свою роспись.

Всё случилось быстро, Авель просто действительно устал. Он подписал в трёх экземплярах нужные бумаги, вздохнул и печально воззрился на Альберта.

Нуриев, держа дарственную, с улыбкой повернулся к господину Долквадзе – Ну-ус, Федуил Дмитриевич, теперь ваша очередь расплатиться за недвижимость.

Грузин достал телефон, набрал, видимо, помошника – Падвазы шэстьдесят два двести, жду!

Шестьдеят два двести подвезли быстро. Четыре, бритых под ёжик, братка в дутых кожанках, как в лихие девяностые, спортивных штанах навыпуск и массивных кроссах, занесли четыре сумки и кинули их к ногам Нуриева.

Шестьдесят две пачки по миллиону, красиво упакованные в банковские прозрачные пакеты – круто, эффектно смотрелись эти деньги на мраморной столешнице Рихманна Семёновича, который совершенно бесстрастно наблюдал картину происходящего. Лишь иногда во взгляде хитрого еврея проскальзывал алчный, содомский огонёк.

Альберт усмехнулся, взял первую попавшуюся упаковку и подцепил плотный полиэтилен кончиком канцелярского ножа.

Вытащив с середины три купюры, кинул их Михе – Проверь!

Михаил достал с барсетки ультрафиолетовый детектор, просканировал купюры. Три новенькие тысячи оказались подлинными.

Нуриев перебрал ещё девять, хаотично выбранных упаковок, попеременно протягивая Михе тысячные номеналы и, на удивление, лажи не было.

Подполковник плотоядно ухмыльнулся – А говоришь нищий, денег нет. Ну что же ты, а?

– Чиго? – не понял Нуриева Федуил – Вот дэньга тэбе, бумага давай, да паехал я…

– Да на, на! – дарственная чинно перекочевала из рук силовика в руки бандита – Пока вали по доброму, свидимся ещё!

После натянутого рукопожатия стороны распрощались, в кабинете остались Рихманн, Альберт, Миха и Имагин, не считая бледного подавленного Авеля, который напряжённо наблюдал за движениями врага.

Наконец Нарретдин не выдержал – Дело сделано, что дальше?

Нуриев озадаченно приподнял бровь – Х-м, дальше что?

Минутная пауза длиной в вечность. Авель напрягся ещё больше, итог дела был непредсказуем.

– Сейчас мы с Рихманном Семёновичем перебеседуем и проводим тебя, не беспокойся.

– Это ещё зачем? – вздрогнул Авель – Я могу удалиться и без сопровождения!

– А барсетку свою с водительскими правами и прочей хренью мне что ли оставишь? – Миха через стол наклонился к таджику, задумался – Мне чужого не надо, а тебе, похоже, не совсем ксивы-то нужны, да?

Соблазн уйти просто так был велик, ой как велик, но рационально подумав, Авель не позволил себе удалиться без документов. Как говорят, без бумажки ты какашка, и он остался, выйдя с Имагиным в вестибюль.

Мужчины закурили, один с наслаждением, другой нервно, безо всякого удовольствия, просто надо было занять себя чем то в эти мучительные минуты. На улице, за стеклянной дверью нотариата, шли и спешили люди, кто-то на работу, кто-то с работы, некоторые выгуливали собак, но поразило Авеля то, что машин на этом оживлённом участке дороги не было, хотя движение здесь всегда было оживлённое.

– Сейчас рвануть дверь на себя и бежать! – подумал Авель – Бежать без оглядки, в толпу, в огромный многомиллионный мегаполис, бежать и затеряться там, словно песчинка в бескрайней жаркой пустыне. Вся его сущность, душа и сердце, рвались туда, на залитый солнцем бульвар и воздух, который ненасытной массой ворвётся в лёгкие и наполнит их новой жизнью, которая называется Свобода. Но в барсетке ключи от квартиры, загранпаспорт, водительские права и деньги?

– Чёрт, чёрт, чёрт! – безмолвно, сквозь зубы, процедил Авель – Документы, это весомо, дьявольщина! Документы – это всё! – и он курил, курил, вновь и вновь, жадно затягиваясь крепким «мальборо».

Тем временем Нуриев выстроил пирамиду из шести банковских упаковок и отсчитал сверху двадцать тысячных банкнот, пододвинул всё это хозяйство без абсолютного сожаления в сторону Рихманна.

– Твои заслуженные десять процентов, дорогой друг. Сработал ты оперативно, респект!

Господин Шульц плотоядно усмехнулся, его короткие, аккуратные, чёрные усики чуть вздёрнулись вверх и застыли в улыбке, словно подтверждая высказанную в его адрес похвалу – Всегда к твоим услугам, Берт! Любой каприз за ваши деньги!

Альберт пожал нотариусу руку – Ну и шельмец ты, Рихманн! Ой, шельмец! С твоей хваткой и деловой предприимчивастью, да к нам бы, а? Твоё юридическое образование делает тебе честь, может когда-нибудь, да и надумаешь?

Глаза Нуриева смеялись. Он прекрасно знал, что ушлый еврей, нотариус в пятом поколении, никогда и ни за что не променяет столь вакантную и прибыльную профессию на нищий, по сути-то своей, мундир оперативника.

Рихманн Семёнович тоже рассмеялся – Ну уж спасибо, Альберт Айдарович, за столь лестное и финансовое предложение, спасибо, но позволь мне, друг, в очередной раз отказаться! Не моё это, засидать часами в кустах, ловя за шкирку недобитых наркоманов! Н- нет уж, уволь, лучше вы к нам?!

– Я понял! – Нуриев ещё раз крепко пожал вездесущую длань друга – Бывай, созвонимся!

– А то! – ухмыльнулся Рихманн – С наркотов по нитке – нуждающемуся рубаха!

На пороге уже Альберт обернулся – И рубашечка-то, заметь, недешёвая вовсе – шесть лямов двести!? Такую вещь себе, поди, сам президентский стряпчий позволить не может?

Нотариус лукаво подмигнул – История об этом умалчивает, дорогой, езжай!

Миха в это время складывал в большую дорожную сумку последнюю пятьдесят шестую упаковку. Баул получился обьёмный и тяжёлый, нести драгоценный груз пришлось вдвоём.

Спустившись по лестнице, Альберт кивнул Авелю в сторону парковки – Пошли, даритель, ксивы получишь и адъёс!

Неуверенной походкой Авель проследовал за Нуриевым. Шикарный кроссовер блестел на солнце, ровно начищенный самовар.

Щёлкнув сигнализацией, Альберт открыл водительскую дверь, нагнувшись, поднял с сиденья барсетку Нарретдина и протянул её хозяину – Можешь не проверять, всё, как и обещал! – и помедлив, добавил – Нам чужого не нужно, вали, пока цел!

В увиденное верилось с трудом. Да, он знал, что барсетка его! Да, он знал, что сейчас может взять её и дёрнуть куда угодно, да, он это знал, вернее чувствовал, но чуду верил с трудом. От «мусора» по наркоте можно было ждать чего угодно, но только не этого! Неужели он, ненасытный, алчный оборотень, садист по призванию, его отпускает? Отпускает сейчас, почти просто так? Неужели это правда?

– Ну? – хлопнул его по плечу Нуриев – Чего ждёшь, или документы не нужны?

Нарретдин дрожащей рукой потянулся к сумке. Боже, о-о, Аллах Всевышний, как тряслись его руки, это невозможно даже описать. Словно тянулся он не к собственной барсетке, а собирался украсть у самого Господа Бога.

Альберт наслаждался, вполне осознавая своё превосходство удава над бедным запуганным кроликом. Ухватив за кожанную ручку барсетки, подполковник подтолкнул её к таджику, но не отпутил. Ему попросту нравилось глумиться над беднягой.

Ещё один внутренний надлом, ещё одно усилие, одно унижение, и, умоляющий, беспринципный взгляд, брошенный в сторону врага, и, молитва его, глас, вопиющий, но никем не услышанный, услышан – усмехнувшись, Нуриев Альберт Айдарович снисходительно выпустил ручку сумки.

– Бывай, дружбек, но запомни одно – ещё раз попадёшься мне, закрою! Верь мне, и поедешь ты не в свой солнечный Таджикистан, а на Магадан, лес валить! Понял?

– Понял! – Авель дёрнул барсетку к себе – На все сто процентов!

– Ну и молодец, я не сомневался в тебе! – Альберт сел за руль и вставил ключ в замок зажигания – И про наркотики забудь, не твоё это. Если увижу у тебя в руках хоть грамм, п…ц тебе! Не для того матери наши детей рожали, чтобы такое дерьмо, как ты, их всякой дрянью пичкал. Вали, пока я добрый, а то ещё ненароком передумаю!

Миха и Имагин, кинув драгоценный баул в ноги, расположились на заднем сиденьи. Спустя мгновенье, «ауди» сорвалось с места, и моргнув фарами, исчезло по направлению Каширского шоссе.

Авель вновь растерялся, реальность происходящего не давала осознанно работать серым клеточкам. Где сейчас миф? Где суровая явь? И где настоящее? Ничего не разобрать, трудно вообще понять что либо, и остаётся только идти, идти вперёд и не останавливаться, бежать, ползти, но покинуть это чёртого место во чтобы то ни стало.

Сначала тихо, еле передвигая опухшие, горевшие адским огнём ноги, потом чуть быстрее, едва касаясь размытого асфальта, почувствовав глубокий, проникновенный глоток Свободы, Авель побежал, не оглядываясь, не тормозя, вперёд и только домой, вперёд и неважно как и на чём!

Нуриев, повернув на светофоре направо, резко тормознул перед одинокой стеклянной остановкой автобусов. Слева, на противоположной стороне, стояли припаркованные красная «лада – калина», а за ней чёрная тонированная" газель». Выйдя из кроссовера, Берт махнул Михе и тот пересел за руль. Спустя мгновенье, машина Альберта скрылась из вида, а Нуриев быстро перешёл дорожную полосу и открыл переднюю дверь «газели», сел. Водитель кивнул и красная «лада- калина» плавно выехала на дорогу, включив перед светофором левый поворотник.

– Все на месте? – силовик кивнул назад, нервно барабаня пальцами по пластиковому бардачку – Не приведи господь, испарится нерусский?!

– Всё, не гони, через пять минут тронемся! – беззаботно ответил водитель «газели», сосредоточенно глядя на дорогу – Куда ему с ошпаренными заготовками?

– А если он не сядет в «калину»? – не унимался Альберт – Если ему что-нибудь взбредёт в голову и он раствориться в какой-нибудь подворотне?

Андрей Эдуардович повернул к шефу голову – Его ведёт Виталик с тремя нашими, это во-первых, а во-вторых, в салоне группа захвата из четырёх собровцев. Тебе что ещё надо к такой конкретной раскладке, а?

Альберт неестественно, резко дёрнул плечами – Ничего, только удачу, мать её за ногу!

Водитель усмехнулся – Ты держишь её за хвост, очнись?