– Чтоб хорошо выучить чужой язык, надо стихи классиков наизусть знать, упорядочивает знания, поверьте. Вот только акцент у меня всё-таки проскальзывает, да ещё, когда волнуюсь, могу слова исковеркать.
Лично Салима не слышала в речи Ричарда Кирка ни малейшего акцента, в чём поспешила заверить то ли англичанина, то ли американца, вызвав в нём благосклонную улыбку.
– Лучше всего у детей получается с языками, чем младше, тем быстрее вписываются и произношение отличное. У взрослых – сложнее.
– У взрослых всё сложнее, – вздохнула и Салима, представляя, с какими трудностями она ещё столкнется в старообрядческой деревне.
– Там у них ни Интернета, ни телевидения, ничего, – продолжил Ричард Кирк. – Это всё Алтай виноват, – он шутливо показал на водителя.
Видя недоумение девушки, англичанин пояснил:
– Есть такие деревни, где от старообрядства не осталось практически и следа, там все прелести цивилизации в полном ассортименте. Мужики не гнушаются съездить в город и закупать там всё, вплоть до тяжёлых тракторов, не говоря уже о радио и телевизорах. У каждого спутниковая антенна. Я, кстати, когда езжу здесь по сёлам, необязательно старообрядческим, всегда поражаюсь: в холодильнике порой хоть шаром покати, а спутниковая антенна обязательно торчит.
Тут Карина, по всей видимости, внимательно прислушивающаяся к разговору своего личного врага с англичанином, неожиданно вмешалась:
– Люди всё-таки, тоже хотят развлечений.
– Ну да, ну да, – быстро согласился покладистый Ричард, – как говорится, panem et circenses, хлеба и зрелищ.
Если женщина захочет к чему-то придраться, она найдёт любой повод.
– Ваша страна хитрей оказалась, чем Золотая Орда.
Ричард удивлённо поднял брови.
– Объяснитесь.
Карина с раздражением ответила:
– Да что тут объяснять, вы ведь тоже сейчас, по существу, правите миром, только нет у вас единого правителя, вы прячете суть то за одним президентом, то за другим, – ни один историк потом не придерётся. Да, скажет, точно, там была сплошная демократия, а, между тем, в каждой щели мира, куда даже тараканы не заглядывают, вас можно найти.
Англичанин от души расхохотался.
– Браво, Карина, так их, американцев, наверное, они и впрямь заслужили такие слова. Только мир ещё далеко не идеальная вещь, за ним нужен глаз да глаз, что делать, если эта миссия сейчас выпала на долю дядюшки Сэма.
– Так она на вас не выпадала, вы сами себя на эту роль назначили, – продолжала гнуть свою линию упрямая женщина.
Не имея возможности насолить Салиме, она атаковала ни в чём не повинного Ричарда, который, несмотря на то что был по происхождению англичанином, безропотно внимал её словам.
– Сдаюсь-сдаюсь, мы сами на эту роль себя назначили, – поспешил согласиться уступчивый мужчина. Видно, он хорошо владел искусством переговоров, судя по тому, как ловко ушёл от ненужной пикировки по ничтожнейшему поводу.
Карина недовольно отвернулась, не израсходовав до конца накопившуюся злость. Салима буквально физически ощущала исходящие от неё флюиды ненависти, представляя, как неистово та гладит почерневшее серебряное кольцо. Но с такими негативными эмоциями, обуревающими её, очиститься несчастному кольцу никак не грозит.
Понизив голос, Ричард обратился уже исключительно к Салиме, ценя в ней то, что та не вступала ни в какую полемику, внимательно выслушивая речи заморского гостя.
– Мы сейчас сами в большом кризисе, страну тоже раздирают противоречия. Это правда, когда говорят: если чихнут в Вашингтоне, то во всём мире отдаётся. Мы к этому привыкли.
Салиме надоели пустопорожние, ни к чему не ведущие разговоры. Всё было понятно и без этого. Карина срывала свои эмоции, а у неё есть тоже собственные цели, которые необходимо осуществить. Её интересовали теперь лишь мотивы, подтолкнувшие женщину совершить преступление. А то, что та могла приложить к этому руку, сомнений не вызывало. Занятия йогой и медитация не смогли укротить её горячую натуру, оттого, видать, она и прибегала к таинственным индийским практикам – стремилась изменить характер, но, как известно, натура берёт своё. В порыве страсти и исступления она могла пойти на любой необдуманный поступок. Осталось лишь выяснить мотив.
Что же это могло быть, задумалась она, – ревность, месть, желание чем-то поживиться? Сейчас такое время: все стремятся стать богатыми, культ денег впитывается в кровь и плоть. Денег никогда не бывает много, миллионеры не успокаиваются на достигнутом, стараясь стать миллиардерами. Особенно в нашей стране, стране дикого капитализма. Там, она подумала о соседе по сиденью, уже многое устаканилось, люди поняли, что не только деньгами измеряется счастье, но для понимания этого необходимо время. А пока, гуляй, рванина, обогащайся, наезжай, захватывай, рейдерствуй. И, самое главное, нет моральных авторитетов, способных возвысить голос и остановить это безумие. Сплошное лобызание рук и коленей. Эх, да что тут говорить.
Все сидели расслабленно, как будто ничего не опасаясь. Неудивительно, выбравшись из воздушной передряги, уже не веришь в то, что на земле тебя могут подстерегать особенные неприятности, здесь ты как будто полностью хозяин обстановки. Вот именно, – как будто. За окнами мчащегося черного джипа бушевала белая пурга, быстро темнело, все окрестные зайцы, лисы и медведи попрятались по уютным норам да берлогам. Только двуногие искатели приключений, спрятавшись за железными панцирями машин, неутомимо стремились вперёд, и не за едой, как четвероногие братья меньшие, а в поисках удовольствий и эмоций.
Любитель скорости буровик Кайсар, наверняка преследующий тайную цель, – поразить своим мастерством вождения итальянскую красавицу, – нёсся на всех парах. Даже следа его машины не было видно. Да и вообще на пустынной дороге автомобилей не наблюдалось. Все осторожные умные люди сидели по домам, зная, какие опасности сулят на дороге лихие бураны, – можно замёрзнуть, спалив весь бензин, если помощь не придёт вовремя. Но Алтай предпочитал об этом не думать, доверяя мощи джипа и своему везению. Будь он за рулём один, тоже поднажал бы на педаль газа, вдавив её в пол. Ему нравилась скорость, выбрасываемый при этом организмом адреналин, острое чувство опасности и кайфа, который она несёт. Но сейчас в его руках находились судьбы ещё четверых людей, и ими рисковать он не имел права.
Любимый единственный сын Максат спал на заднем сиденье. Время от времени Алтай поглядывал на него в зеркало заднего вида. Странно, обычно говорят, сыновья больше похожи на матерей, а вот Максата, как повторяла тёща, он словно выплюнул из своего рта. Такой же разрез глаз, такая же непокорная шевелюра, и ещё фирменный знак рода – ямочки в средней части ушей. Он словно всё передал по наследству сыну, поделившись даже генами, ответственными за точные науки. Сын поражал Алтая и тем, что решал такие математические задачи, к которым он сам даже не знал, как и подступиться. В одиннадцатом классе Максат написал статью в научный журнал на сложную тему. Он принёс её отцу, чтобы тот проверил и нашёл ошибки. Алтай взял распечатанные страницы в руки и, действительно, хотел подойти к чтению ответственно, разобрав достоинства и недостатки. Кандидат физико-математических наук, он не добрался даже до второго абзаца, поскольку ничего не понял в первом. Вся статья была нашинкована формулами, от одного вида которых у Алтая рябило в глазах. Немудрёно, что Максат с лёгкостью завоёвывал первые места на международных олимпиадах, сражаясь за первенство с такими же монстрами из соседних и заокеанских стран.
Алтай с гордостью думал: «Моя кровь. Главное, чтоб не посрамил нашу ветку шежiре[9 - Генеалогия. (каз.)]». Недавно он открыл для себя сайт «тумалас[10 - Сородич. (каз.)]», где каждый может проследить свою родословную буквально до самого Алаша, прародителя казахов. От Алаша исходили четыре ветки: три жуза и тех, кто вне их. Алтай выучил наизусть имена всех двадцати предков, дал заявку на размещение в ней себя и сына, дождался, когда их имена появятся и заставил выучить генеалогию Максата. Тому, конечно, это не представило никакой сложности. Сам же Алтай порой путался, переставляя имена в неправильном порядке. Некоторые из его предков являлись батырами, некоторые носили абсолютно ничего не значащие имена, и он долго катал во рту эти звуки, стараясь представить, что это были за люди, чем занимались, как выглядели, сколько жили. К сожалению, сведений осталось крайне мало, и оставалось доверяться лишь своему воображению.
«Наверняка кто-то из предков не чуждался математики или других наук, – размышлял Алтай, – иначе в кого уродился Максат?»
Когда он гордо делился своими соображениями с Кариной, та только фыркала, говоря: «Не забывай, что есть ещё и вторая, женская, часть родословной. Может быть, гениальными являлись как раз женщины, но их почему-то в генеалогию не вставляют». «Ты ничего не понимаешь! – раздражался Алтай. – Такова судьба женщин в патриархальном обществе». «Всё я понимаю, – язвительно отвечала Карина. – Только не зря говорят, что материнство факт, а отцовство – мнение. Лишь женщина может быть уверена, что ребёнок точно её. Шутят же про отцов: своему ребёнку нет-нет дай подзатыльник, вдруг не твой, а чужого приласкай, – возможно, он от тебя». Алтай от таких слов обычно просто терял дар речи.
Сейчас, несмотря на непогоду, душа его оставалась спокойной: жена и ребёнок рядом, всё под контролем,
– В тихую погоду здесь гаишники сторожат, за превышение скорости с ними договариваться приходится. Но сейчас никого не видать, что радует.
– Секисовку проехали, – повернувшись, сообщил он Ричарду и Салиме. – Здесь проживали польские староверы, о них Семёнов-Тян-Шанский писал. Летом здесь особенно красиво. Берёзовый лес с ельником смешивается, а потом с кедрачом. Для грибов идеальное место. Кислица растёт. Там дальше и еловник имеется, и кедровник. В мае вообще лепота наступает: поля усеяны жёлтой купальницей, пчёлки летают. Кстати, наши староверы мёдом хорошо занимаются, а потом в город возят на продажу, тем и живут. Ещё скотину разную разводят, мясом торгуют, выживают люди понемногу.
Дорога шла, как на качелях, – то вверх, то вниз. Проскочили и Быструху, красивую старую деревню, расположенную в низине и славную своими морозами. Вечнозелёные деревья величественно высились вдоль главной улицы. Салима не рассмотрела, что это: пихты или ели. Она вообще на расстоянии с трудом могла различать деревья. Вот если в руки попадётся семя или листок, тогда можно сказать однозначно, ясенелистный это клён или собственной персоной вяз. А на такой скорости деревья для неё практически не имели своих названий. Разве что характерную иву, опустившую вдоль ствола тоненькие ветви, она ещё могла бы признать…
Всё больше темнело, да и снег валил уже с удвоённой силой, словно решив завалить всю эту окрестность по самые печные трубы, а потом наблюдать, как люди понемногу откапывают свои жилища и выбираются наружу.
– Когда Золотая Орда начала приходить в упадок, а тому причиной не в малой степени послужила чума, – обратился Ричард Кирк к Салиме, молча глядящей в окно джипа на снежные хлопья, – Московский улус, понемногу набравший силы, начал прибирать к себе земли, доставшиеся ему в наследство. Тот же самый Иван Грозный считался законным наследником золотоордынских ханов, поскольку имел с ними родство. Без этого его не приняли бы жители Золотой Орды, отказав в легитимности. А так его стали считать законным властителем над государством Джучи, или Жошы, как называете его вы, казахи. В самом деле, Иоанн Четвёртый назвал себя не князем, не императором, а именно царём, то есть мыслил себя в рамках ордынских традиций, поскольку именно царями русские летописи называли ордынских ханов. Более того, когда в 1575 году Иван Грозный передал свою власть Саин-Булату, то есть Симеону Бекбулатовичу, внуку последнего хана Золотой Орды Ахмата и потомка Чингисхана, то все восприняли сей факт как само собой разумеющийся. Короче говоря, Золотая Орда переформатировалась, и центром её стал уже не Сарай, а Москва. Волна с востока на запад сменилась обратной, и теперь уже просвещение и наука шли со стороны Москвы. Правда, перед этим оказались уничтожены все достижения старой Золотой Орды. Внук шведского военного лекаря Филипп Филиппович Риддер как раз и был одним из таких посланников. В конце восемнадцатого века у подножья так называемого Ивановского хребта он обнаружил свинцово-цинковое месторождение. Говорят, раньше здесь существовал Палочный переулок, там беглецов с рудника, староверов да прочих работников наказывали. Теперь в городе до сих пор есть предприятия по добыче цинка, свинца и золота. Естественно, там, где драгоценные металлы, много и разного движения, законного и криминального. У сильных мира сего лапа не хуже, чем у медведя, – накладывают её на всё, что вкусно и блестит.
Навстречу джипу с правой стороны по железной дороге проехал поезд и громко прогудел, мол, куда ты едешь в такую-то погоду?! Ближе к Риддеру лес заметно густел, кое-где превращаясь в настоящую тайгу, полную разных животных, вплоть до самого его хозяина – медведя.
Алтай заметил:
– Тайга ещё только экологию немного и спасает. В самом Оскемене столько комбинатов да заводов на всю округу пылят: титано-магниевый, свинцово-цинковый, металлургический, чего только нет. Трубы огромадные, и из них, прямо скажем, не озон вылетает. Мне один знакомый родом из этих мест рассказывал, что, когда маленьким был, залезал на гору полюбоваться вечерним городом. И весь город – как на ладошке лежал, далёко видать всё. А теперь чёрный смог да мутная пелена, даже фонарей не видно. Вот тебе и огни большого города. Дышать нечем, онкология от этого через одного, особенно малышей жалко, с рождения чистым воздухом не дышат. А почему так? Да потому что фильтры – удовольствие дорогое, проще с комиссией договориться, а то, что люди от вредных веществ страдают, так мы не благотворительная организация, понимаешь…
Глава 7. Встреча с Михаилом Потаповичем
Самое прекрасное в природе – отсутствие человека.
Блисс Карман
Максат всё также, слегка посапывая, спал. В этом джипе места сзади оказалось чуть побольше, поскольку большинство багажа сгрудили в первый, которым управлял Кайсар. Теперь парень подложил под голову яркую оранжевую куртку и спал, далёкий от разговоров и исторических баек умудрённых опытом товарищей.
Над его верхней губой пробивались тоненькие юношеские усики, да и голос, как заметила Салима, ломался, переходя с тонкого фальцета в чуть хрипловатый басок. Карина несколько раз оглядывалась в течение всей поездки, чтобы посмотреть, как чувствует себя любимый сыночек, и, удовлетворяясь увиденным, опять вперяла взгляд в снежную мглу.
– Летом обязательно тебя сюда отвезу, – пообещал Салиме Алтай. – Вот здесь особенное место. Слева – скала, справа – река. Вдоль неё село Бутаково со знаменитым музеем.
Джип закряхтел, поднимаясь на перевал, но выдюжил, и они уже подкатывали к Риддеру. Дорога, опасная, как все двухполосные дороги, таила сюрпризы. Славный город они миновали быстро, без остановок, спеша к месту назначения. Сугробы, образовавшиеся за зиму, увеличивались как будто на глазах. Кое-где столбы накренились, с трудом неся на себе тяжесть проводов. Справа их встречала еле заметная в темноте гора. Водитель едва успевал заворачивать на очередном извилистом повороте.
Тщетно они высматривали джип Кайсара. Ясное дело: тот оторвался по полной программе, не взирая на обильный снегопад и жестокий ветер.
Алтай ехал, даже не стараясь нагнать неуёмного буровика. Не зря говорят, каков человек в жизни, таков и за рулём автомобиля. Кайсар обладал порывистым и, можно даже сказать, вздорным характером, что намного увеличило число записей в трудовой книжке. На что уж буровики – народ простой, презирают табель о рангах, но и среди них Кайсар выделялся тем, что никогда ни перед кем не прогибался. Будь ты супервайзер, суперинтендант или даже хрен с высокой горы, если он решил, что бурение надо остановить, оно будет остановлено, а если продолжить – продолжено. И не дай бог кто подвернётся под горячую руку. Школьные годы Кайсара прошли в непростом районе Атырау, где стенка на стенку решались важные для молодёжи вопросы. Отсюда в его кровь вошла вольница и независимость характера. Он так и говорил порой Алтаю: «Не поступи я в политех, стал бы, как пить дать, бандюганом, но Аллах спас».
Как раз в институте, по всей видимости, заимел страсть Алтай к иностранной женской плоти. На втором курсе попал он на практику в Болгарию. Там, кроме того, что изучал нефтегазовое и буровое дело, познакомился и с нравами тамошней столичной молодёжи. Одна такая знойная девица подкатила к рослому красивому парню и без обиняков предложила перепихнуться. Ну что ты будешь делать?! Там такие нравы, рассказывал он о своей юной сексуальной жизни Алтаю. Очень просто всё, и родители не возражают, наоборот, поощряют. Кто знает, может, и присочинял для красного словца Кайсар, но успехом у женщин он пользовался всегда. Так что Алтай нисколько не удивился двум вещам, которые произошли. Во-первых, тому, что жена, одуревшая от измен, наконец бросила его, а, во-вторых, то, что он закрутил шашни с прекрасной итальянкой. Всё это было как раз в духе холерического друга.
Внезапно свет фар выхватил мохнатое существо, бегущее, смешно задирая лапы, по заснеженной дороге. Снег полностью облепил шкуру непонятного зверя. Издалека казалось, что впереди бежит большая собака, правда страшно косолапит. Ба! Да ведь это хозяин тайги – медведь. Однако бедный хозяин тайги являл сейчас крайне жалкое зрелище: живот впалый, лапы худые. Иногда он поворачивал голову, и только тогда становилось понятным, – да, это Мишка собственной персоной.
– Притормози! – нервно закричала Карина. – Мы гоним его как загнанную собаку. Он и так истощён, обессилел. Просто жир за лето не нагулял, вот и не залёг в берлогу, тяжело ему, бедолаге.
Внезапно косолапый резко остановился, и как будто на что-то решившись, свернул прямо под колёса джипа. В ужасе Карина схватила за руку мужа, и тот, чертыхаясь, резко надавил на педаль тормоза…
Переворачиваясь вместе с джипом, Салима успела заметить в окно, как отомстивший за свою горемычную судьбу медведь неуверенно взобрался на сугроб, и, не поворачиваясь, проваливаясь по шею, быстро заковылял прочь.
Японские инженеры сработали отлично, поскольку воздушные подушки не подвели и заполнили собой всё пространство салона.
– Максик! – кричала хриплым от волнения голосом Карина, – откликнись, скажи что-нибудь.
– Рука болит, – отозвался сын. – Что вообще произошло? Где мы?
– Сыночка, всё нормально! Просто перевернулись и лежим в кювете, ничего страшного, – поспешила успокоить его Карина. – Скоро приедем на место, отогреемся, ручку твою вылечим.
Салима, которая лежала в страшно неудобном положении на чем-то мягком, но неподвижном, попробовала пошевелить одной рукой, а затем другой. Вроде всё нормально. Каково же было её счастье, когда и ноги также легко подчинились. Боже мой, на пустом месте. Откуда взялся этот пакостник Мишка, нет чтобы лежать в своей берлоге и сосать любимую лапу. Нет, надо вылезти на дорогу, заманить в ловушку, устроить аварию и исчезнуть в кедраче. Ах, проказник!
Вскоре выяснилось, что она лежит на Ричарде, пока не подающем признаков жизни. Надо срочно выбираться из джипа. В таком положении, под углом девяноста градусов к земле, они долго не продержатся.
Судя по голосам Карины и Алтая, с ними всё было в порядке. Воздушные подушки смиренно приняли их в нежные объятия, и они абсолютно не пострадали.
Впрочем, нет, скоро выяснилось, что Алтай просто хорохорится, делает хорошую мину при плохой игре, если так можно выразиться в таких трагических обстоятельствах. Оказывается, у него в результате аварии пострадала нога. «Надеюсь, не перелом», – с надеждой произнесла Карина. Она, естественно, чувствовала себя виноватой. Если бы не схватила мужа, не толкнула, то они уже благополучно сидели бы в тепле и в ус не дули. Ко всем её прегрешениям добавилось ещё и это, мрачно подытожила Салима, но вслух ничего не сказала.
Вместо этого она упёрлась одной ногой в налокотник, нащупала рычаг и, собрав все силы, с шумом отбросила дверь джипа наружу. В салон тут же ударил ветер, словно дожидающийся этого мгновения. Целый час упрямые люди морочили ему голову, прячась за железными стенками и стеклянными окнами, уютно греясь у автомобильной печки. Теперь настал его черёд! И ветер подбросил ещё охапку снега, да так, чтобы несчастных двуногих, покусившихся на его владения, озноб пробрал до костей.
Заворочался Ричард. Видно, он получил небольшое сотрясение и на время потерял сознание. Кирк застонал и пробормотал что-то по-английски.
– Ричард, как вы себя чувствуете? – спросила Карина.
– Голова трещит, так неожиданно всё случилось. Помню, только медведь бежал как сумасшедший перед нашими колёсами. А потом всё – словно в тумане.
– Извините, пожалуйста, это я во всём виновата, – униженным голосом произнесла женщина.
«Где-то я эти слова уже слышала, – язвительно подумала Салима. – Похоже, не твой сегодня день, Карина».
Всё произошло буквально за пару секунд, а в следующее мгновение Салима уже напялила на себя куртку, натянула перчатки, предусмотрительно, как оказалось, засунутые в карманы, иначе, где бы она их сейчас отыскала? Рюкзаки и чемоданы, ранее мирно покоящиеся возле Максата, разлетелись по всему салону. Видимо, углом какого-нибудь чемодана, наверняка Карининого, бедного англичанина-американца и приложило.
Затем Салима подтянулась на руках и буквально вывалилась наружу. Хорошо, что повсюду мягкий снег и можно растянуться на нём, не боясь что-нибудь сломать. Теперь она надеялась только на то, что пришедший в себя Ричард тоже сумеет преодолеть эту простую в обычной жизни преграду. Впрочем, руки-ноги американца целы, а голова ему сейчас особо не нужна. Не математическую же теорему предстоит доказать.
Количество выстреливших воздушных подушек поразило Салиму. Больше всего производители позаботились о водителе и о переднем пассажире, в данном случае, – Карине. Белые смятые пневмоподушки из тончайшей нейлоновой ткани будто стремились занять как можно больше места в салоне. Одна вылетела из руля, другая – для Карины – из приборной доски. Кроме того, подушки повылетали ещё и откуда-то сбоку. Было удивительно, что при всём при том Алтай умудрился ушибить ногу, ведь о защите коленей хитроумные японцы тоже позаботились. Максат же спал, находился в расслабленном состоянии, а поэтому не мог подготовиться к неожиданному удару. Похоже, его правая рука оказалась сломана. Ричарда Кирка угостил небрежно закреплённый чемодан. Так что производителей винить было совершенно не за что. Если бы инженеры, произведшие достопочтенное авто, увидели, что творят с ними здешние умельцы, они, несомненно, пришли бы в ужас.
На любой «стошке» ушлый механик тут же поднимет вам настроение, заявив: не надо переживать, братан, сработали подушки и ремни безопасности, думаешь, машине пипец? Ничего подобного! Вот здесь как бы нужен особенный инструмент, чтобы открутить эту фиговину, хитрая такая головка якобы. Ноу проблема! Вот сию хреновину просто отрезаем, только аккуратно, во избежание задевания ремня, он нам ещё пригодится. Теперь, слышите, шарики громыхают? Это особенные, японские, шарики! Но нам они ни к чему, мы их просто вытряхиваем, и вуаля – ремень снова начинает работать! Причём за совершенно смешную цену, практически бесплатно! Ты, конечно, можешь купить новый, но лучше бы эти двести баксов ты отдал мне, больше толку будет! Ха-ха. Подушку безопасности тоже сейчас подшаманю, и как новая будет! Смотри, вот это твой использованный парашют, я так подушку называю. Если на нём есть маркером надпись от страховой компании, то выкидывай не жалея, тебе второй раз не заплатят. А если нет, смело используй ещё раз. Вот здесь постучим, здесь зажмём, и полный порядок! Но! Это только для руля и сидений. Там наши парашюты снаружи не видны. А вот для шторок – другой коленкор. Шторки, братан, идут вот в таких гандончиках. Они восстановлению, блин, не подлежат, и их, зараза, никто не продаёт. Но, в общем и целом, безопасность – не ужасно и не дорого, спокойно всё можно сделать самому!
Да, здесь ушлому механику понадобится уйма времени, чтоб всё восстановить. Но он обязательно справится. Делать новое – с этим у нас проблемы, а вот ремонтировать чужое – в этом мы мастера. Просто феномен какой-то.
Снаружи всё выглядело не так страшно. Джип просто несколько раз провернулся вокруг своей оси и вылетел одним боком на сугроб. Так что не было такой трагической картинки, когда все четыре колёса беспомощно вращаются в воздухе, подобно лапкам перевёрнутой черепашки. Более того, джип прочно стоял на своих конечностях, правда, неуклюже, под большим углом, ввиду высокого сугроба. Ясно стало одно – своими силами джип из сугроба не вытащить, – он застрял глубоко и основательно.
Салима молча стояла и глядела в чёрное небо, сыпавшее белыми снежинками. Щёки её горели, она совершенно не чувствовала холода.
Девушка думала о Карине и о забавной иронии судьбы. Там, в небе, та ужасно переживала и считала себя виновницей предстоящего крушения лайнера. Но всё обошлось. Теперь же никто иной, как сама йогиня, явилась причиной аварии. Конечно, без смертельного исхода. И всё-таки застрять за городом в метель, – занятие не из самых приятных.
Алтай предупреждал, что в том селе, куда они едут, нет ни мобильной связи, ни Интернета. Салима вытащила телефон – ни четырёх G, ни даже трёх, а вверху экрана – скорбная надпись «No service».
Вокруг сугробы, деревья, ощетинившиеся ветками, словно преграждающими путь в свой мир. Где-то позади остался несчастный Мишка, не успевший, как более удачливые собратья, обустроить уютную берлогу и уснуть безмятежно до наступления весны. Где-то далеко впереди рвётся к цели Кайсар. Одна надежда, что Роберта при встрече с бурым хищником не поведёт себя так же экспрессивно, как жена Алтая, и они благополучно доедут до деревни староверов.
Алтай не пытался даже открыть дверь со своей стороны, она наполовину находилась в сугробе. Сначала из джипа выскользнула Карина. Она успела облачиться в яркую сине-белую куртку с отражателями, накинула капюшон, и как-то вся присмирела. Два чрезвычайных происшествия для одного дня – многовато, конечно. Особенно, если где-то в глубине червячком подтачивает подспудная мысль о некоем наказании за совершённое преступление. Тогда даже самого активного человека можно лишить энергетической подпитки, будь ты трижды вегетарианец и продвинутый адепт трансгрессивной медитации.
Карина обошла джип, проваливаясь по колено, ничего не сказала и отошла подальше от ненавистного ей человека. От неё явно исходила эманация злобы и презрения, так что, когда на свет божий появился их неудачливый водитель, Салима вздохнула с облегчением. Алтай с передней стороны обошёл машину, мельком фиксируя повреждения, слегка потянул за рукав Салиму, и они вместе приблизились к задней двери. Карине он дал знак оставаться на месте, мол, сами справимся. Но упрямая женщина, конечно, решила принять участие в извлечении сына и Ричарда. Первым вытащили американца. Тот, хотя и пришёл в себя, но кряхтел и не осознавал толком, что с ним случилось. Одет он был в тёплый пушистый свитер. Кроме того, имелся у него ещё лохматый малахай, который он так непредусмотрительно снял. Если бы Кирк нахлобучил его до аварии, был бы целёхонек, но историк, умеющий прогнозировать на несколько десятков лет и раскладывающий с лёгкостью пасьянсы из стран и событий, даже не представлял, какой удар поджидал его на заснеженной дороге.
Он, чуть шатаясь, стоял возле джипа, держась за него рукой, а Салима помогала ему напялить почти невесомый, но очень тёплый «Canada Goose». Казахский малахай тоже прикрыл его высокое бледное чело, слегка потрясённое от удара.
Всё это время Карина переговаривалась с сыном, как будто боялась, что роковой джип, если не разговаривать с Максатом, затянет его куда-нибудь в свои неведомые глубины или навеки упрячет в одну из бесчисленных нейлоновых пневмоподушек.
Сын, прекрасно понимая, что его опекают, причём жёстко, недовольно отмахивался словами.
С рукой, однако, дела обстояли не важно. Явно, не просто ушиб, как у его отца. Алтай прихрамывал, но ногу ставил твёрдо, все двадцать шесть косточек, имеющихся в ней, функционировали исправно.
Максат нянчил правую руку, как маленького ребёнка. Очки, которые он постоянно носил, слетели, и взгляд его приобрёл беспомощный вид. При свете мощного фонаря, вытащенного Алтаем из багажника, Салима увидела, что в глазах Карины блестят слёзы. Ясное дело, все понимали, кто является причиной и аварии, и поломанной руки сына, и временного помутнения сознания Ричарда Кирка. Нет, не мохнатый голодный Михаил Потапович, а собственной персоной Карина. Никто, конечно, её не винил, и это для неё было только хуже. Эмоции не выходили наружу, клокотали где-то внутри, и Салима с тревогой ожидала выплеска всей этой копящейся энергии на её голову.
– Хорошо, не так холодно, – проговорила девушка, стараясь как-то разрядить напряжённую атмосферу.
Алтай выключил фонарь, сберегая аккумулятор. Дорога оставалась пустынной. По всей видимости, её перекрыли. Значит, на попутные машины надежды питать не следовало. Из функций телефона воспользоваться можно лишь фонариком, и то ненадолго, пока не сядет батарейка. Номер «112» не срабатывал. Но Карина раз за разом пробовала его набирать.
– Что будем делать? – спросил Алтай. Все вчетвером они сгрудились у заднего бампера джипа, спасаясь от снеговых натисков ветра.
Вряд ли мохнатый хозяин тайги, вернее того, что от неё осталось, желал такого исхода. Но в результате имелось следующее: Алтай получил повреждение ноги, его сын сломал руку, Ричарду Кирку сотрясло голову, а Карина травмировала свою совесть ещё одним прегрешением. Одна Салима вышла из этой передряги целой, но легче от сего факта ей не становилось.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69367516&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
