Владимир Александрович Еськов "Противостояние миров"

Мужчина повернулся в сторону девушки и, вытирая лицо снегом, прокричал:

– Никак не могу привыкнуть к местной кухне. Очень тяжело переношу.

Переведя дыхание, Селина вспомнила, что на краю стола лежала обжаренная рыба и, собравшись с духом, вернулась обратно, дабы не обидеть радушных хозяев. В доме северян ничего не поменялось, Улуу также смачно уплетал местные яства, а все остальные наблюдали с кислыми гримасами, пытаясь настроиться хотя бы попробовать необычную еду.

– Чему быть, того не миновать, – пробурчал Душебор и с этими словами потянулся за блюдом из оленины.

Сморщившись, он проделал всю процедуру, окунув мясо в кровь и зажав зубами, попробовал отрезать пластик мяса, как показал шаман, но вместе с олениной он отрезал часть своей небольшой бороды и начал жевать.

– Тьфу, тьфу, – вырвалось у колдуна, отвернувшегося от стола, – ну почему именно здесь и сейчас?

За столом раздался громкий хохот, немного осмелевшие гости приняли вызов Душебора и один за другим начали пробовать всё новое. Улуу повеселел, увидев непростые соревнования своих друзей. Хозяйка дома не понимала, почему в её чуме стоял выразительный и громкий смех, но видя своих гостей в очень хорошем настроении, немного успокоилась. Она старалась угодить всем, но больше всего – самому старому, Белобороду, поднося ему то оленье молоко, то чай из ягод и местных запашистых трав, лишь бы попасть в милость необычному старику. Бородача воротило только от одного запаха молока, не говоря уже о пробе, но чай из трав пришелся по вкусу, и, уяснив подсказки шамана, оставлял пустую кружку открытой. Белобород с удовольствием уплетал и оленину, и строганину, показывая всем своим видом, насколько хорош и разнообразен стол. Селина все же успела ухватить один хвост рыбины и не торопясь смаковала нарезанную мелкими кусочками нельму.

Наевшись, друзья улеглись кто куда, лишь бы спрятаться под шкуры и побыстрее уснуть в спокойной обстановке. Диковинный запах чума и особая среда не давали Селине закрыть глаза и уснуть, но накопившаяся слабость не давала девушке долго бодрствовать, унося её мысли в сладкое царство Сона. Утро пришло с радостной новостью, местные жители разожгли огромный костер, почитая пришедших гостей и самого бога в человечьем обличии, высказывая всей своей душой о своем уважении к ним. Вдобавок накануне в ловушку охотников попался огромный медведь, и местный народ решил устроить праздник в честь удачной охоты. Косолапый был еще жив и кровожадно всматривался в каждого жителя деревни, чувствуя страх глядевших на него людей. Каждая частичка зверя рвалась на свободу, но крепкие путы охотников не давали и малейшего шанса на освобождение. И все же медведь дождался своей маленькой надежды на жизнь.

Мир-суснэ-хум несколькими движениями ножа освободил неуклюжего громилу, и тот хотел было броситься на людей, но упал без задних лап. Тугие веревки крепко перетянули его кровеносные сосуды и медведь попросту не смог подняться, не то чтобы кинуться.

– Кто из вас убьет медведя в честной борьбе или умрет в честном поединке, – прокричал сын бога, – будет награжден мной, сыном бога, мной, Мир-суснэ-хумом. Я рад, что этот праздник в мою честь. Будет так: если сегодня победит медведь, будет праздник в честь воина, павшего от его когтей или клыков; если победит человек, будет праздник в честь медведя. А теперь нужен смельчак.

Никто не хотел сражаться с величественным зверем, зная, какие могут быть последствия, и скорее всего это была смерть. Косолапый потихоньку начал приходить в себя, медленно вставая на свои лапы, хотя и неуклюже, но все же с каждой попыткой увереннее и смелее. Мир-суснэ-хум подошел к зверю и похлопал его по спине, давая понять, что сейчас ему дозволено всё, а потом было озвучено правило поединка. Медведь почувствовал приток свежей силы и уверенность в лапах, тут же присмотрел легкую жертву и при первой же возможности бросился на одинокую старушку, стоявшую отдельно ото всех. Сделав несколько шагов в её сторону, зверь ощутил невероятную боль чуть выше лопатки. Чудовищу бросил вызов местный охотник, который только недавно встречался именно с этим медведем с глазу на глаз, и это была кровная встреча. Это отродье было убийцей его отца, и в маленьком человеке вскипела ярость, чтобы свершить кровную месть за своего близкого человека. На одно мгновение медведь издал свирепый вопль и, встав на задние лапы, показал всю свою неистовую мощь и силу.

– Меня зовут Хомка, сын убитого тобой Ойки, – начал смельчак, – вызываю тебя на состязание и будет так, как сказал сын бога, нашего защитника и защитника всех северных земель.

С этими словами он взял в руки еще одно копье и умудрился опять метнуть в медведя, угораздив попасть только во внутреннюю часть той же лопатки. Громадина опять взревела и, встав на все четыре лапы, кинулась в сторону охотника. Хомка немного струхнул, но только немного, далее маленький человек, подняв с землю свой лук, успел выпустить стрелу, но молниеносное древко попало в голову зверя и отскочило, словно небольшая щепка от большого полена. Медведь почти сравнялся со смельчаком и со всей своей яростью набросился на свою будущую жертву. Со всей дури махнув лапой, он одним движением снял с Хомки его малицу, и полуголый мужчина в одних кисах, с небольшим ножом в руке остался один на один со свирепым зверем. В голове маленького человека пролетала куча всяких мыслей, он уже почти был готов прийти к отцу, но краем глаза увидел неодобрительное лицо Мир-суснэ-хума и продолжил свой поединок, понимая, что если просто сдаться, то это уже будет не поединок, а простая трусость, слабодушие и неоправданная смерть. Что подумают о нём его наследники, родственники, потомки.

– Я еще живой, – вырвалось у Хомки, – тебе еще придется со мной помучиться.

Пока медведь соскребал со своих когтей зацепившуюся одежду жертвы, охотник успел подбежать к костру, по ходу успев поднять с земли свое копье. Освободившись от непонятной шкуры, зверь начал выискивать глазами своего врага, но кроме случайных зевак никого не видел.

– Эээй, – послышался голос охотника, – ты, пугало в медвежьей шкуре, здесь я.

Косолапый ринулся в его сторону, но тут же на его морду обрушились огненные угли костра, зверь немного отпрянул в сторону и сразу же получил удар ножом в глаз. Рассвирепевший медведь оттолкнул от себя человечка, распоров своими когтями половину его левого плеча и немного задев шею. Человечья кровь хлынула ручьем, но охотник уже не чувствовал боли, понимая, что зверь тоже находится в похожем положении и, скрывшись от зверя за ярким пламенем костра, стал готовиться к последней атаке, понимая, что другого шанса не будет. Взяв в больную руку горящий сук, а во вторую копье, он на свой страх и риск начал дразнить разъяренного медведя, который никак не мог вытащить нож из своей глазницы. Увидев дерзкого смельчака, медведь вновь встал на задние лапы, и тут Хомка успел подскочить к зверю и подставить под его сердце копье. Огромное животное рухнуло на небольшое копье всей своей массой и издало последний безумный вопль, сменившийся хрипловатыми звуками, а затем зверь стих.

– Быть празднику медведя, – выкрикнул Мир-суснэ-хум, – битва была честной, человек должен быть вознагражден, а медведь возвышен. Мое слово таково. С этого дня звери будут спать под белым пухом, бить зверя, спящего в берлоге, запрещаю, нет в этом охотничьего инстинкта, душа его не попадет на небеса и не возродится вновь. Добывать медведя разрешаю, если он вольной жизнью живет и сам вышел охотиться или не спит. Кто меня ослушается, быть ему наказанным.

Хомка потихоньку начал ослабевать от обильной потери крови и в какое-то мгновение упал на слегка окровавленный холодный снег. Бессознательное тело лежало недолго, на помощь смельчаку потихоньку подошла Благослава, на которую не так давно положил свой глаз кровожадный зверь. Старушка присела рядом с ним и стала потихоньку что-то бормотать себе под нос, затем, достав из костра несколько горящих сучков, прижгла кровоточащие раны своему спасителю, а потом, слегка улыбнувшись, отошла в сторону и стала наблюдать, что произойдет дальше. Немного погодя Хомка открыл глаз и удивился своему ощущению. Было немного не по себе, боли как токовой не было, но на месте ран остались весьма заметные следы от лап зверя.

– Прохладно немного, – послышался тихий голос охотника, – мне бы одеться.

Хомка был невысокого ростика, круглолицый, с небольшим носом и маленькими хитрыми глазками. Две небольшие черные косички свисали на довольно крепкие плечи маленького героя, в одну из них был вплетен небольшой белый клык в память о его отце, который добыл его в одной из удачных охот на лютовавших в тех местах волков. Немного оклемавшись, охотник накинул на себя изодранную малицу и направился к своей добыче. Вытащив свой нож из медведя, он приступил к свежеванию, предварительно помолившись своим богам. Хомка много раз видел, как его отец разделывал туши медведей одним охотничьим ножом, зная многовековую традицию местных охотников, и теперь настала его очередь разделывать тушу именным ножом. В данное время нужно было не посрамить свой древний род, правильно выполнив свежевание своего побежденного кровного врага и тем самым ублажить смотрящего на него бога. Искусно владея ножом, небольшой северянин легко снял шкуру медведя и принялся извлекать внутренние органы, раздавая подходящим к нему соседским семьям. Вскоре подошел младший брат, и Хомка протянул ему кусок сырой медвежатины, вырезанной из того места, куда попало первое копье. Тот, не обращая внимания на окружающих, откусил кое-как кусок сырого мяса и стал жевать, наслаждаясь больше не вкусом, а гордостью за своего брата, понимая, что теперь Хомка стал старшим в их семье. Наблюдавшие друзья тоже стали подтягиваться, дабы успеть получить кусок священного трофея.

Рядом с чумами разгорались костры, молодежь, переодевшись в священных животных, прыгала и танцевала под ритмы бубна, тумрана, нарс-юха вокруг своих жилищ и пылающих огнищ. На их головах были надеты маски из свежесодранной бересты, некоторые из них были вымазаны густой золой, а небольшие сучки, торчащие из них, напоминали клювы птиц, скорее вороньих, чем других. Многие образы были похожи на животных, ибо сзади на костюмах были приделаны пучки из трав или тонких прутиков мелких кустарников, похожих на хвосты животных. Внешне эти костюмы походили больше на лисиц, и тут после одной из сценок игры кто-то подбежал к костру и поджег свой хвост, а остальные громко радовались своему нарядному герою. Вскоре мало-помалу к этому горе-герою стали присоединяться другие участники небольшой сценки, решившие порадовать улыбающегося Мир-суснэ-хума.

Пока на улице шел праздник, Хомка почти закончил свежевать тушу, затем, отрезав голову, он обернул её берестой и отложил ненадолго в сторону. Шкуру медведя он отдал своему двоюродному брату, получив взамен добротного оленя. Окурив шкуру, младший брат с большой гордостью занес её в чум и положил рядом с самыми дорогими святынями его семьи. Медвежьи лапы достались Улуу как шаману, спасшему их деревню от нахлынувшей проказы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69368611&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.