Во время сборов выяснилось, что Нике нечего надеть в дорогу: из старых платьев она выросла, а о пошиве новых после смерти матери никто не озаботился. Яр только отмахнулся досадливо:
– Я и так даю этим чистюлям кучу сребров, пусть сами её и оденут.
Служанка Пина побоялась дальше надоедать яру такими пустяками и решила поступить по своему разумению, тем более что она-то и должна была сопровождать ярскую дочку в Стоволье. Она перетрясла сундуки и подобрала кое-что из тёплой одежды умершего Илиника: длинный дорожный плащ, дублет и штаны почти впору.
– Вот и славно, вот и умница Пина! Оно и сподручнее мальчиком-то в дороге прикинуться, а то всякое, яринка, бывает. Да и волосы у Вас как раз обрезаны после болезни. И плащик-то какой добротный, тёплый, новый совсем! Вот и будете братика любимого вспоминать, светлого сокола нашего… – Пина сделала вид, будто смахивает слезу. Она до сих пор побаивалась, что кто-то узнает, что это она стащила два отреза дорогой ткани из сундука покойной хозяйки.
Сопровождать Нику и её служанку отрядили долговязого Фома, который до этого работал на конюшне. Яр вручил ему запечатанный сундучок с письмом к настоятельнице монастыря и оплатой за год обучения. И добавил:
– Головой отвечаешь. Из-под земли достану.
И Фом не сомневался – достанет.
Через два дня ранним утром из Беринкрома отправился обоз с пушниной и мёдом, а вместе с ним покинула родное гнездо Дариника, дочь яра Никая, хозяина замка Беринкрома, владетеля Тмени.
Обоз шёл до Ухони, городка в Стоволье, где проводились осенние торги.
На перекрёстке у Драконьего Хвоста, где расходятся дороги на Тмень, Улгай и Стоволье, хозяин каравана достал заветный бурдюк с лучшей тменской настойкой и резную чашу. Налив чашу до краёв, он поднял руки к небу и воскликнул:
– Эвью Могучий, бог странников, покровитель тех, кто вечно в дороге! Не оставь нас на нашем пути. Молим тебя о хорошей погоде, добрых попутчиках и лёгкой дороге. Помоги нам, Эвью-ветер!
Он с поклоном вылил настойку в дорожную пыль, и обоз тронулся дальше.
До Ухони путешественники добрались без приключений – видимо, Эвью услышал их. Там Пина и Фом распрощались с торговцами и должны были отправиться дальше по дороге на север. Но грозный яр был далеко, а праздничный город так манил невиданными зрелищами, что путешественники решили задержаться хотя бы до вечера. Лавки с заморскими товарами, акробаты и фокусники, диковинные звери и странные люди – всё вызывало восторг и удивление, всё поражало новизной и яркостью. Они и опомниться не успели, как наступил вечер. До постоялого двора у трёх дорог, где велел им ночевать яр, нужно было ехать ещё часа три, но и лошади, и они сами уже так устали, что решили искать ночлег в городе. Фом стал расспрашивать у прохожих, и с третьей попытки они нашли гостиницу со свободными комнатами, грязную и на задворках, но выбирать уже не приходилось. На ужин им подали похлёбку и пиво. После второй кружки Фом потянулся, чтобы ослабить пояс, и уронил мешок, в котором был спрятан хозяйский сундук. Тихо звякнули монеты, но некоторые из постояльцев услышали этот звон.
После сытного ужина слуга отвёл их наверх, в самую дальнюю каморку с грубо сколоченными лежанками. Около тёплой трубы дымохода под потолком была пристроена ещё одна постель, куда и забралась Ника. Положив мешок под голову и укрывшись плащом, она быстро уснула.
Разбудили её странные звуки. Какое-то мычание, бульканье, возня, и всё это в кромешной темноте. От страха Ника не могла пошевелиться. Потом кто-то зажёг светильник и стал шарить по комнате. В мельтешении света и тени Ника увидела на полу Фома, он дёргался и издавал те самые булькающие звуки. Чужих было двое. Они, наконец, нашли сундук и склонились над ним. Один светил, другой пытался открыть. Под напором ножа что-то лязгнуло, и крышка отскочила. Один из грабителей схватил лежавший сверху свиток, и оба разом вскрикнули от радости, увидев богатую добычу.
Вдруг дверь открылась, и в комнату шагнула Пина со свечой. На секунду все замерли, а потом Пина истошно заорала, грабитель уронил светильник, подскочил к ней и ткнул в живот, а второй в ту же секунду схватил сундук с серебром, и они оба выскочили. Из упавшего светильника брызнуло горящее масло и потекло огненной змейкой к брошенному свитку. Он задымил, а потом нехотя загорелся. Змейка поползла дальше, к неподвижному телу Фома. Дыма становилось всё больше. Ника закашлялась. Это её и спасло: услышав кашель, один из слуг схватил её и вытащил на свежий воздух, пока остальные тушили пожар.
Крики и беготня привлекли внимание проезжавших мимо стражников. Быстро разобравшись, в чём дело, они бросились в погоню. Грабителей нашли неподалёку: они судорожно ползали по грязи, собирая рассыпавшиеся монеты. Завидев стражников, они бросились наутёк. Одному удалось сбежать, другого схватили и привели на место преступления. Там до сих пор все бегали и кричали. Десятник велел всем успокоиться и потребовал хозяина этой грязной дыры. Тот немедленно явился, причитая и охая, но под суровым взглядом десятника взял себя в руки и стал припоминать, что вечером его славную уютную гостиницу изволил посетить молодой яр с двумя слугами. Они не назвались, но, судя по говору и совам на плаще мальчика, это беринкромцы. Потом постояльцы разошлись спать, и хозяин, дав последние наставления слугам, тоже отправился на боковую. Разбудили его крики и запах гари.
Выслушав его сбивчивый рассказ, десятник поднялся наверх. Огонь потушили, дым почти весь выветрился. Тела слуг никто не трогал. Пима так и лежала у входа, Фом – у лежанки. Десятник стал внимательно осматриваться и заметил на полу обгоревший кусок бумаги. Присев на корточки, он стал изучать то, что осталось от свитка. Сквозь копоть едва проглядывали отдельные слова. Поднеся свечу как можно ближе, десятник попытался прочитать хоть что-то. Оттиск печати оплавился, но всё ещё можно было угадать крылья летящей птицы. Десятнику показалось, что он различил слова «Беринкром», «наследника» и «с почтением». Как можно осторожнее взяв обгоревший клочок и ещё раз осмотревшись, десятник спустился вниз.
– А где мальчик? – спросил он.
Мальчика нашли лежащим на лавке в углу, он тяжело дышал и время от времени кашлял. Серая сова Беринкрома на его плаще была той же птицей, что и на печати сгоревшего свитка, и на сундуке со сребрами. Герб самого Никая, хозяина буреломов и болот Тменского леса, посреди которого прятался старинный замок Беринкром.
Десятник озадаченно хмыкнул и склонился над мальчиком:
– Ты меня слышишь? Смотри на меня. Как твоё имя? Эй! Кто твой отец?
Ника снова и снова вглядывалась в два потока, стремящиеся навстречу друг другу. Один был густой и чёрный, второй огненный. Они то ли составляли волшебный узор, то ли сплетались в бесконечной схватке. И невозможно было оторвать глаз от этого действа.
Но кто-то посторонний пытался разрушить волшебство. Всё вокруг неприятно задёргалось, и Ника поняла, что её трясут за плечо. Она недовольно скосила глаза, и посреди картинки возникли слова:
– Кто твой отец? Яр Никай?
– Да, – выдохнула Ника и отвернулась от этого назойливого и грубого обратно в волшебный мир. Там Фом мастерил деревянные кораблики и пускал их по чёрно-багровой реке, которая почему-то вытекала из его шеи. А Илиник дул в их тряпичные паруса, и матушка звонко смеялась, и было так хорошо…
– Яр десятник! Яр десятник! Я дала мальчику вина. Он столько, бедняжка, пережил. Сначала чуть не зарезали, потом чуть не сгорел заживо… Вот судьба-то злодейка! – причитала служанка гостиницы.
– Я не яр. Ладно. Берём его с собой, пусть сотник разбирается.
Наутро Ника проснулась в незнакомом месте совершенно разбитой. От одежды несло гарью, голова болела, и очень хотелось пить. Она кое-как села и осмотрелась. Ни Пимы, ни Фома поблизости не было. И вдруг как будто голову пронзило острой иглой: Ника вспомнила лежащего в луже крови Фома, оседающую наземь Пиму, блеск ножа и застилающий всё едкий дым… А дальше – ничего, провал, пустота. Может, она всё ещё у грабителей? Но эта светлая чистая комната не походила на логово преступников. Ника осторожно подошла к двери и толкнула, та легко отворилась. Дальше был коридор с множеством таких же простых деревянных дверей. Почти все были закрыты, но из-за одной доносились голоса. Ника бесшумно подкралась и стала слушать.
– И что ты мне тычешь этой сажей? Ничего тут не разберёшь.
– Да ты глаза-то разуй. А ещё сотник. Вот тут смотри: "бер"… и дальше "к" и "м" в конце. Беринкром!
– Ну и что? С чего ты взял, что малец не из слуг? Бедновата одежонка-то. Да и сын яра Никая же помер в том году.
– Да чего одежонка… А монеты? А послание? Я так рассуждаю: если не сын, то, значит, близкий родич, которого яр отправил в отряд коготков.
– Похоже, правда твоя. Как проснётся, расспросим.
Ника, боясь быть застигнутой врасплох, шмыгнула обратно в комнату и легла, притворяясь спящей. Это что, стражники ее, что ли, обзывали мальцом? Девочку с мальчиком перепутали, вот смешные! Сейчас она пойдёт и скажет им, что она дочь яра Никая, что она едет в монастырь… какой-то там пречистый… где её воспитают как положено, чтобы яр нашёл ей подходящего мужа… А они про коготки какие-то говорят… И тут Ника вспомнила. Об этом болтали всю дорогу мальчишки – сыновья обозников, с которыми она ехала из Беринкрома. Что, если бы они были из благородных, то поехали бы в Новый замок и записались в отряд коготков, а по-благородному – в агему. Там и плащи выдают с пряжками из чистого золота, и всяким боевым наукам обучают, а главный у них – сам наследник яра. А ещё говорят, что он сын русалки… На этом месте болтун получил хорошую затрещину и был послан за водой.
Коготки, коготки… Ника представила прекрасный Новый замок и прекрасного наследника, который собирал отряд верных друзей, и как они вместе обучаются таинственным наукам, и его мать-русалку с золотым хвостом… И какая же чудесная жизнь ожидает этих людей! А у неё впереди скучный монастырь со скучными молитвами, а потом и ещё хуже – какой-нибудь ужасный муж, похожий на её отца, который будет кричать на неё и запрещать гулять в лесу.
Ника опять вспомнила стражников, которые приняли её за мальчика. И даже подсказали, за какого именно. У яра Никая было три сестры, всех их выдали за мелких тменских яров. Иногда они приезжали погостить в Беринкром, когда ещё был жив Илиник. И один из них был даже немного похож на Нику. Виндар, вот как его звали. Виндар Вострин, сын Охмая, тменского яра. Их -небольшое владение называлось Востро лучье.
– Проснулся? Идём, сотник тебя требует, – сказал вошедший стражник, и голос его показался смутно знакомым.
Ника молча поднялась и пошла за ним. Сердце колотилось так, что вот-вот – и выпрыгнет наружу. Сказать правду? Или соврать? Врать нехорошо. А в монастырь хорошо? Нет, тоже нехорошо. А там русалки, и золотые плащи, и…
Они вошли в ту самую комнату, у которой Ника подслушивала. Сотник был таким же старым суровым дядькой, как и десятник. Но, вроде, не злился, а смотрел по-доброму.
– Ну что же, молодой яр, рассказывай, кто ты и откуда.
И Ника решилась.
– Я, благородные яры… я… Виндар.
Гром не грянул, и земля не разверзлась. Сглотнув ком в горле, Ника продолжила:
– Я из Тмени. Мой отец – яр Охмай…
– А что же ты мне сказал, что ты сын Никая?
– Я?! Н-нет… Моя матушка – сестра яра Никая.
– А! – обрадовался десятник. – Я ж говорил – родич!
– Погоди, – оборвал его сотник, – проверим. А в Ухони ты что делаешь?
– Еду… в Новый замок. Меня яр Никай отправил… в эту…
– В агему наследника? – опять подсказал десятник. Ника закивала, сердясь на себя за то, что забыла мудрёное слово.
– Хм… Что же, покрепче никого не нашлось в Беринкроме? – сотник оглядел её и покачал головой. – Ладно. Послание яра Никая сгорело, зато монеты на твоё обучение в целости. Я сам напишу капитану Когтей, как всё получилось. Завтра отправляем в Новый замок повозку с кое-чем, заодно и тебя доставим. А там уж пусть решают, выйдет из тебя Коготь Пардуса или нет.
Глава 4
– Этот яр Никай опять над нами издевается! Ты видел, кого он прислал? Дыгровой праматери отродье! Тощего вонючего недоноска! Его же с лошади ветром сдует! – негодовал Пирон, один из верных Каримиру улгайцев, приставленный помощником к Каримиру-младшему.
Капитан коготков оторвался от задания по грамматике и тяжело вздохнул:
– Не кричи. Кто кого прислал?
Пирон молча протянул ему письмо от капитана Когтей и ещё одно, от сотника городской стражи торгового города Ухони. Каримир внимательно их прочитал, заодно отмечая грамматические ошибки. Капитан Когтей коротко писал, что направляет в агему наследника племянника яра Никая из Беринкрома. Незнакомый же сотник во всех подробностях описал злоключения путешественников из далёкой Тмени, не забыв отметить, что именно стража Ухони спасла молодого яра и его добро.
– Пирон, пойди посмотри мечи, что от кузнеца привезли. И проверь, не надо ли ещё воды натаскать.
Пирон недовольно махнул рукой и вышел. Каримир ещё раз пробежал глазами по строчкам и отправился смотреть на новоприбывшего.
Зрелище действительно было жалкое. Грязный худой мальчик с отросшими волосами, закутанный в длинный дорожный плащ, походил больше на бродяжку, чем на сына благородного яра. Но большие карие глаза смотрели отчаянно и дерзко.
– Я Каримир Улгайский, капитан агемы наследника. – Каримир посмотрел на мальчика и чуть приоткрылся.
Дед научил их умению вопрошать, для этого нужно сжать руками виски вопрошаемого и проникнуть в его голову, прочитать мысли, воспринять чувства, сломать все барьеры и стать одним целым на время. Но тогда он раскроет себя, ибо это – умение Владык. Вместо этого Каримир научился чуть приоткрываться, настраивая зрение по-особому, и видеть если не мысли, то хотя бы настроение человека напротив. Он легко различал светлую радость и тёмные помыслы, покой и скрываемое возбуждение. Все они имели свои цвета и переливались над головой невидимым венцом.
– Я… Виндар Вострин из Беринкрома…
«Зачем я сказала, что из Беринкрома? Вот же тупица! Почему он так смотрит?»
Ника смешалась и замолчала.
Каримир почувствовал волнение, страх и смущение. Этот мальчик чего-то сильно боялся, но… тьмы в нём не было. Каримир закрыл глаза на пару мгновений, а потом как ни в чём не бывало улыбнулся:
– Добро пожаловать в агему наследника, Виндар из Беринкрома. Пойдём, я покажу тебе твою комнату. Сегодня отдохнёшь и смоешь дорожную грязь, а завтра начнётся твоё обучение. Первый удар – подъём, нужно быстро одеться и выбежать во двор.
– Удар чего?
– Услышишь. Одежду тебе принесут. Если что-то нужно будет, спрашивай у меня или у Пирона, который тебя сюда привёл.
Увидев бочонок с горячей водой, Ника застонала. С самого Беринкрома она не мылась, только иногда умывалась в ручьях по дороге. А кусок душистого мыла привёл её в такой восторг, что слёзы сами собой брызнули из глаз. Ника бережно положила на лавку новую одежду: льняную рубаху, тёмные шерстяные штаны и кожаную безрукавку в бронзовых заклёпках. В безрукавку она просто влюбилась с первого взгляда. Ещё ей выдали тёплый стёганый кафтан, белую тунику с вышитым гербом наследника и плащ с застёжками в виде лапы пардуса с выпущенными когтями. Застёжки были не золотые, а бронзовые, но это нисколько не уменьшило её восторгов. И ещё слуга сказал, что нужно будет сшить сапоги по ноге, но сапожник уехал за новой кожей, так что через пару дней.
Ника с остервенением тёрла себя мочалкой, размышляя, как здорово всё пока получается и что же будет завтра.
А вечером пришёл цирюльник и остриг ей волосы так коротко, что она совсем стала похожа на мальчика.
Когда Ника шла обратно к себе в комнату, пытаясь не заблудиться, раздались топот, крики и смех – это мальчишки возвращались с вечерних занятий. Из-за угла вдруг выскочили двое и побежали прямо на неё, истово гогоча и мотая головами, всячески изображая лошадей. На каждом из них восседал всадник. Они неслись наперегонки, ничего не замечая вокруг. Ника прижалась к стенке. Вдруг один из коней споткнулся, и всадник, не удержавшись, свалился, едва не задев Нику. Ловко кувыркнувшись, он вскочил на ноги и только тут заметил невольного зрителя.
– Тот самый новенький? – спросил он. Сзади уже подбегали остальные, незадачливый конь потирал ушибленное колено.
– Да, – ответил Каримир. – Виндар из Беринкрома, перед тобой Дамиан, наследник Великого яра Лугории.
Ника настолько растерялась, что чуть не присела в поклоне, как учила её матушка. Нелепо дёрнувшись, она снова замерла. Каримир подошёл и прошептал:
– Встань на одно колено.
Она тут же бухнулась на колено и выпалила:
– Великий наследник… то есть…
Кто-то загоготал, остальные подхватили. Дамиан улыбнулся.
– Наследник Великого яра, прими мою верность и службу, – тихо подсказал Каримир.
На этот раз Ника не ошиблась и повторила слово в слово.
– Встань, Беринкром. Принимаю твою верность и службу. Завтра познакомимся поближе, а сейчас переодеваемся и на ужин!
Все разбежались по комнатам. Ника села на кровать и со злости пнула подушку. Опять она всё испортила! Ну почему она такая глупая?! Так опозориться перед наследником! Все над ней смеялись, и он тоже. Ну и поделом. Заслужила!
За ужином она села в самом дальнем конце стола и старалась не поднимать голову. Остальные её почти не замечали, только большой громкий Грон, тот самый упавший конь, заметил в шутку:
– Я что-то не понял: так кто перед кем сегодня колено-то преклонил?
Каримир бросил короткий взгляд через плечо, и Грон тут же перевёл разговор на другую тему.
Утром её разбудил резкий громкий звук, Ника подскочила и побежала к окну. Большой металлический диск посреди двора ещё дрожал после удара. Тут же завозились, зашумели просыпавшиеся коготки. Ника поняла: это и был первый удар.
Она выбежала во двор последней, на ходу шнуруя безрукавку. Каримир сделал вид, что не заметил, хотя других ругал без снисхождения. И тут началось…
Ника раньше часто убегала в лес, лазила по деревьям, стреляла из детского лука… Но это ни в какое сравнение не шло с подготовкой будущих Когтей Пардуса. Первая же пробежка показала ей, что она тут самая хилая и слабая.
Когда она, согнувшись в три погибели и ловя ртом воздух, доковыляла до тренировочной площадки, остальные уже разобрали деревянные мечи и выстроились перед наставником. Ника растерянно остановилась.
– Виндар! – окликнул капитан, – возьми меч и встань в строй.
Ника пошла к корзине, чувствуя на себе десятки насмешливых и презрительных взглядов, и схватила первый попавшийся меч.
– Высокая стойка! – скомандовал наставник, и все дружно шагнули левой ногой вперёд и подняли мечи над головой.
Ника поспешно встала в самый конец строя и попыталась сделать то же, что и сосед слева. Наставник неторопливо пошёл вдоль строя замерших мальчишек.
– Не напрягай плечи, – сказал он Каримиру и шагнул к следующему. – Ты меня на танец хочешь пригласить?
– Нет, мастер Тиарин, – растерянно ответил худой высокий мальчишка с растрёпанными волосами.
– Тогда зачем ты мне кланяешься? Спина прямая!
Когда мастер Тиарин дошёл до Ники, она уже еле держала меч над головой. Рука дрожала, пот заливал глаза, и вообще хотелось провалиться сквозь землю или убежать куда подальше. Мастер осмотрел её, словно неведомую зверюшку, и осведомился:
– А это из-под какой юбки выползло?
