– Да.
– Куда конкретно ты смотришь? На лицо, руки, в спину, в глаза?
– В глаза… Да, в глаза.
– Тебе достаточно видеть глаза объекта, пусть он при этом не смотрит прямо на тебя? Или необходимо поймать взгляд?
– Нужно поймать взгляд. Хотя… Я не знаю… – Девушка перебирала в памяти те случаи, когда она пользовалась Даром. – Бывает, что человек действительно не смотрит на меня, а я всё равно Читаю его. Но… слабее, что ли… не очень точно…
Настоятель снова кивнул, медленно и плавно.
– Можешь Читать на Контакте третьего уровня, можешь делать психо-эмоциональное Внушение, можешь Видеть образы и в перспективе – творить их… Поздравляю.
– С чем? – вырвалось у принцессы, но Меррдаус не обиделся.
– Похоже, ты – мэйна, – улыбнулся он.
– А… что это значит, учитель?
Старик сложил на груди свои морщинистые руки, наклонил голову набок.
– Скоро узнаешь. Скоро ты всё узнаешь.
Она узнала. За несколько дней она узнала очень многое – о лексарах, тэйнарах, андарах, нэйстарах и мэйнарах. Узнала о гранях Силы, о нескольких уровнях Контакта с «объектом» – так Меррдаус называл человека, к которому применялся Дар. Новые знания и новые слова лились на Виоланту, как из рога изобилия.
«Самый слабый – это односторонний Контакт четвёртого уровня: Одарённый видит объект, а объект Одарённого – нет. При таком Контакте Чтение затруднено, однако при определённой тренировке возможно. Так действуют лексары, или Чтецы. Их задача – Считывать людей, поэтому они развивают лишь данную сторону Дара.
Следующие три уровня – уровни двустороннего Контакта. Контакт третьего уровня: Одарённый видит объект, объект видит Одарённого, но как бы вскользь; тот находится в зоне его неосознанного внимания. Контакт второго уровня – взаимный сфокусированый взгляд с объектом. Контакт первого уровня – телесный контакт. При нём Одарённый, касаясь объекта, максимально фокусирует его на себе, в результате чего может Читать легче и ярче, чем при остальных видах Контакта».
Его-то и пытался использовать Меррдаус, постоянно хватая девушку за запястья, чтобы проникнуть в сознание Виоланты. Но руки настоятеля сжимали запястья, словно оковы, и у девушки ничего не получалось. Не выходили и другие способы телесного взаимодействия. Отчаянные, безнадёжные вспышки Силы тонули слепыми кутятами в помойном ведре.
– Виола, это здорово, что расстояние тебе не помеха, но ты должна научиться полностью управлять своим Даром. – Меррдаус стоял к ней спиной, а принцесса в тысячный раз пыталась установить пресловутый Контакт первого уровня, положив ладонь на плечо настоятеля. – Иначе он будет управлять тобой. Сейчас так и происходит.
Девушка в изнеможении опустила голову, вытерла вспотевший лоб.
– Простите, учитель. Наверное, я худшая из ваших учеников.
Старик оглянулся, посмотрел на неё и вдруг тепло улыбнулся.
– Ты не худшая, – сказал он. – Ты единственная.
Это было правдой. Именно поэтому он никак не мог научить её – не понимал, как объяснить очевидное. Восстанавливая в памяти уроки далёкого прошлого, вспоминая своих прежних учителей, их задания и ежедневные тренировки, он упускал главное.
Храм – это не Колыбель. Здесь Сила текла иначе. Хватая девушку за запястья и постоянно пытаясь её контролировать, он напрочь блокировал своим страхом её неумелые потуги.
А боялся он её до одури. Внутри всё замирало, интуитивно ощущая мощь чужого неинициированного Дара. Настоятель понимал, что играет с огнём. Он пытался быть спокойным и безразличным. И вроде бы у него получалось. Но едва его касалась маленькая узкая ладонь, он снова и снова чувствовал этот невозможный ком страха внутри – и никак не мог справиться с ним.
Поэтому все попытки Виоланты оставались безрезультатными.
Он долго думал, что же конкретно его пугает. А потом понял: музыка. Девчонка каким-то образом научилась использовать запретные приёмы – те самые, что хранились в самых древних фолиантах Колыбели, доступ к которым был строго-настрого закрыт. Нужно было как-то перенастроить её Дар на простые и понятные схемы.
В то утро Виоланта проснулась оттого, что услышала чужое дыхание. Солнце едва показалось в небольшом окошке, освещая комнату и угол стола, за которым сидел настоятель. Девушка смущённо встала, убрала волосы.
– Доброе утро, учитель.
– Доброе утро. У меня для тебя сюрприз.
Старик указал взглядом на середину стола. Принцесса осторожно подняла полотенце. Под ним на большом блюде красовались несколько спелых ярко-красных ягод.
– Это же… двикка. Я думала, она не растёт в Дафиаркаме.
– Так и есть. Это контрабанда. Между прочим, по сермисусу за гроздь. Ты любишь двикку?
Виоланта кивнула.
– Отлично. Я так и подумал.
Меррдаус взял фрукт, сочно захрустел вкусной мякотью, но когда девушка потянулась за плодом, перехватил её руку.
– Сначала скажи мне, – произнёс настоятель, глядя прямо в глаза. – Когда ты Читаешь, твоё тело чувствует то, что испытывает объект? Жажду, голод, зуд, боль? Или ты воспринимаешь его чувства через музыку?
Принцесса покосилась на фрукты.
– Я уже говорила, учитель. Я вижу чувства в виде оттенков и нот, – ответила она.
– Всегда?
Она открыла рот, чтобы возразить, но вовремя спохватилась. Виоланта сказала Меррдаусу, что её Дар пробудился недавно. А такое восприятие, о котором спрашивал старик, она испытывала только в детстве.
Девушка отлично помнила изматывающие приступы боли, что беспощадно ломали её тело и разум. Потом их вытеснила музыка, приступы прекратились сами собой. Последний раз она Читала голые чувства другого человека в дворцовом саду. Тогда принцесса ощутила сжигающий отца страх грядущей войны. Это была их последняя встреча перед отъездом короля в Орниан.
Придумывать что-то не было времени, поэтому она просто соврала.
– Всегда.
– Вот в чём проблема. – Старик откусил ещё кусок, начал меланхолично жевать. – Ты Читаешь посуху при помощи музыкальных образов. Это ненужное напряжение сил. Всё внимание уходит на само действие, поэтому при посыле Дар высасывает из тебя все соки. Тебе нужно освоить сырой Контакт.
– Простите, учитель, можно вопрос? – неуверенно произнесла девушка. – Что значит «посуху» и «сырой»?
Меррдаус забросил в рот остаток двикки, довольно улыбнулся:
– Запоминай: Чтение, не пропуская чувства объекта через себя – сухое. Так Читают лексары. Они не идут дальше, не транслируют чувства, не создают образы. Им ни к чему испытывать то же, что и объект. Но ты не лекса, ты должна освоить сырое Чтение, или Предвливание.
– Предвливание?
– Когда погружаешься в поток чужих ощущений и можешь направлять их как к себе, так и от себя. Лишь наполнившись чужими чувствами, ты сможешь научиться Вливать их назад в объект.
– Как это – Вливать?
– Как воду из кувшина в кубок. – Настоятель взял второй плод, откусил небольшой кусочек. – Этот этап принято называть Влиянием, однако правильно – именно Вливание. Ты Читаешь человека, перестраиваешь его ощущения внутри себя и отправляешь обратно, но уже новые, чуть-чуть иные. Процесс становится мгновенным, когда ты улавливаешь нюансы чувств слёту, без образной обработки, а по-сырому. Ощущения в теле всегда быстрее и точнее образов.
Старик откусил ещё кусок, перевёл взгляд на Виоланту:
– Ты точно любишь двикку? Тогда я с радостью угощу тебя. Но сперва закрой глаза и постарайся Прочесть меня. Без музыки. Без золотых нитей и нот. Только ощущения.
Принцесса послушно прикрыла глаза и сосредоточилась. Рука Меррдауса держала её запястье, пульс мерно толкался в обманчиво слабые узловатые пальцы. Виски тоже начали стучать. Арфа молчала. Долгое время ничего не происходило. Когда девушка готова была разрыдаться от досады, она услышала голос настоятеля:
– Ладно, хватит. Посмотри на фрукты.
Виоланта открыла глаза. Сочные, сладкие плоды лежали на блюде, но почему-то больше не манили. К горлу подступил комок дурноты.
– Бери, ты же любишь двикку, – сказал старик, не сводя с неё глаз.
Во рту разлился горький привкус, нос наполнился неприятным запахом. Принцесса протянула руку, однако плод так и не взяла.
– В чём дело? Не хочешь?
– Не хочу.
– Почему?
– Они… отвратительны…
Удивительное чувство разлилось внутри. Самый любимый вкус детства странным образом вызывал отторжение. Живот начало крутить, в глазах потемнело. Девушка поняла, что ещё немного – и её вырвет. На лбу выступил холодный пот, губы побелели.
– Отлично, молодец. Ну, и зачем тебе музыка?
Меррдаус разомкнул пальцы, встал и со всего размаху швырнул недоеденный плод в блюдо.
– Ненавижу двикку, – скривился он. – Никогда её терпеть её мог.
Виоланта еле успела отвернуться от стола. Её бурно вывернуло. Настоятель скучно поглядел на заблёванный пол, подошёл к двери.
– Иди умойся, – бросил он через плечо. – Я пришлю кого-нибудь убрать комнату. Через час продолжим.
Он вышел, скрывая торжествующую улыбку. Наконец, спустя бессчётное число отчаянных попыток у него получилось заглушить свой страх более сильным чувством. И девчонка Считала это чувство отменно, как по учебнику. Теперь он понял механизм. Теперь обучение пойдёт куда быстрее.
Виоланта с трудом поднялась на ноги, бросила взгляд на блюдо с фруктами. Отвратительное чувство пропало без следа. Перед ней лежала вкусная, сочная двикка, любимая с самого детства.
«Так он этого от меня хотел?» – с изумлением догадалась принцесса. Много позже она узнала, что утратила это простое умение, которым владел каждый лексар, благодаря заботе шута Кастры. Именно Кастра сделал её не такой, как другие Одарённые.
Хотя, может быть, не он сам. Возможно, хитрый лекарь, что десять долгих лет притворялся шутом, был лишь инструментом в руках Пророчества.
Так или иначе, но именно эта инаковость впоследствии определила её судьбу.
Девушка провела пальцем над верхней губой. Крови, что тонкой струйкой текла из носа во время Контакта, не было. И голова не болела, как обычно после использования Дара.
Она ещё не знала, что головная боль догонит вечером.
? 3 ? Связи на будущее
***
– Мой император!
Гонец, стоя навытяжку, дважды ударил правым кулаком напротив сердца, протянул Хордрону послание и склонился в поклоне. Тот нахмурился, переломил печать, взглянул на солдата. Новость о победе доставляют с другим лицом.
Стратус всегда тонко улавливал настроение отца. Вот и сейчас, стоя справа от трона и не имея возможности прочесть текст послания, он безошибочно определил зарождающуюся волну гнева. Кампания на Эструдейле приносила новые и новые сюрпризы.
– Никаких отговорок! – рявкнул император, вставая и отбрасывая бумагу прочь. – Мне нужен результат, а не оправдания!
Военный министр осторожно поднял послание, шагнул к принцу. Тот взглянул на текст. Так и есть: сначала – крах осады Санвентума, а теперь ещё и заминка с продвижением третьей армии.
– Эпидемия? – негромко спросил министр.
– Так точно, – отчеканил гонец. – По прибытии в Форниэл…
– Ты хочешь сказать, что непобедимую армию Дафиаркама остановила какая-то поганая хворь? – перебил император, приближаясь и грозно нависая над солдатом. – Армию, завоевавшую Ронвейр? Ледяной Дарф? Непокорную Мерртину?
Тот молчал.
– Отвечай! Ты хочешь сказать, что моя армия недостаточно сильна? Не воинов я отправил за победой, а немощных недоносков?!
– Отец, – вмешался Стратус, – выслушай его. Сентариус пишет, что посылает очевидца.
Хордрон зло взглянул на сына. Министр незаметно выдохнул: сам он не решился бы перечить императору. Принц же не впервые переключал гнев отца на себя. Нет, обуздать ярость Хордрона Ликантора он не мог. Этого не мог никто, пожалуй, только Мантис, но тот всегда избегал важных совещаний.
– Очевидца моего позора? – рявкнул император, приближаясь к Стратусу.
– Выслушай, – невозмутимо повторил тот.
Хордрон коротко выругался, рухнул на трон, сделал знак рукой. Принц повернулся к солдату, пристально посмотрел в его бледное – даже по дафиаркамским меркам – лицо.
– Докладывай, – приказал он.
– По прибытии в Форниэл мы застали город пустым, – начал гонец. – Нэскайлардцы бросили всё и просто ушли. Мы заняли крепость, разбили полевой лагерь. Послали гонцов в ставку маршал-командора в ожидании приказа выдвигаться на столицу. Через четыре дня заболели первые солдаты. Через семь дней – половина строевого состава, через десять заразились все. Южане отравили воду – когда медики настояли на проверке колодцев, мы вытащили из каждого по дохлому пуину. Отравили они и вино, и запасы пищи, которые оставили в замке. А жара быстро разнесла заразу.
– Каковы потери? – спросил Стратус.
Император покривился, но промолчал. Он не считал потерями этот глупый урон. Потери допустимы лишь в бою. Принц считал иначе. За девять лет походной жизни он видел тысячи смертей. Любая смерть, ослабляющая армию – это потеря.
– Когда я покидал Форниэл по приказу генерал-командора Ронвуса, погибло около пяти тысяч солдат, – отчеканил гонец. – Но люди продолжали умирать. Думаю, сейчас потери ещё больше.
