Обнимашки
Этот год необычный, президент его назвал годом педагога и наставника. Правда, ещё Владимир Даль писал, что учитель – это и есть наставник, но, видимо, в современном мире эти понятия разошлись. И вот год наступил, заканчивается январь месяц, и нас приглашают на большое совещание, ведёт его ответственный начальник – заместитель министра просвещения Российской Федерации с трудно выговариваемым именем и отчеством. Дама импозантная, видно, что себя любит от кончиков ушей до пяток, правда, речь немного бедновата, корява, с речевыми ляпами, но такому руководителю можно всё это простить. Куда она спешила, нам было неведомо, но Торопыжка из «Незнайки в Солнечном городе» по сравнению с этим оратором был черепахой. Она пролистывала слайды один за одним, произнося нелепые фразы:
– Это пока в стадии разработки, а это секретная информация, это всем уже известно…
Не буду транслировать всю её речь, пафоса много, а по делу слов было мало. Говорили о том, как мы будем проводить этот уникальный год. Было нелепо и смешно, потому что главных акцентов, которых ждут школьники, учителя, общественность, страна, в этих программах, планах, инфографике не было.
Буквально неделю назад министерство уже запустило акцию «Подари друг другу улыбку», важная инициатива в педагогической отрасли, и вот новое…
– А давайте мы прямо сейчас начнём акцию «Обнимашки».
Если вы подумали, что я спятил, то это не так. Потому что нашлись в аудитории люди, которые вторили: «Какая нужная и своевременная акция!», «Поддерживаем», одна особа даже стихотворение прочитала о важности этого момента!
Окрылённая замминистра же продолжала:
– Не откладываем на потом это важное государственное дело. Поймите, как нашим детям и учителям не хватает этого.
Престиж
«У меня есть любимое дело», – часто слышишь эту фразу от счастливых людей. Любимое дело – оно какое? Что должно свершиться в этой жизни, чтобы дело стало любимым? Вот я, например, люблю готовить, мне это нравится. А ещё фотографировать, писать рассказы, общаться, путешествовать, узнавать нашу страну Россию, преподавать в школе физику… Я – профессиональный учитель и этим горжусь.
Я считаю свою профессию любимым делом, для меня это аксиома, не требующая доказательств. Но…
Жизнь такая штука, интересная и загадочная, что всё время радует открытиями и фантастическим развязками. Вот и в этом году меня угораздило попасть в одну экспертную группу «Учитель – это престижно». Интересное сообщество замечательных людей, талантливых, влюблённых в своё дело, с горящими сердцами, но…
Среди прекрасных профессионалов нашлись-таки люди, которые называют себя педагогами, они подкинули ложку дёгтя в бочку с мёдом.
– Есть закон по снижению бюрократической нагрузки? Но он для них не писан! Педагоги все также загружаются. А в случае отказа, приходится искать пятый угол… Учитель – это престижно?
– А у нас приписки стимулирующих выплат «своим» и обесценивание труда «нелюбимых» фразами «нам это не надо». Это называется престижем?
– Врываются посреди урока без вашего разрешения с рейдовой проверкой. Хотя жалоб нет. Престижна наша профессия?
– А последняя жалоба от коллеги из субъекта. Она вышла после больничного, была без плана. Завуч пришла на урок и стала требовать план-конспект. Она показала методичку, что завуча не устроило. План должен быть, по её мнению, написан от руки! Учителя заставили писать объяснительную. Гордимся?
– Если мы говорим о популяризации профессии, мы должны помнить о том, сколько раз мы сами были готовы бежать из школы. Кто из нас хочет, чтобы их родные дети стали педагогами? Я сейчас не для красного словца. Мои коллеги по школе в один голос «никогда не позволю» и «невесту в дом не приведу». Вот такая популяризация.
– Престиж профессии – это игра в долгую. Многое зависит от учителей, как мастеров дела, а не урокодателей, и постепенно можно вернуть веру в профессию. Конечно, престиж – это быть независимым и свободным от закрытых базовых потребностей. Но выгоревший учитель, работающий на две ставки и больше, не сможет при всех реализуемых проектах, конкурсах, нововведениях дать энергию детям.
– У нас с вами точно разное понимание престижа, вы говорите про деньги, что это самим учителям поднимет престиж, а я говорю про отношение к учителям со стороны окружающих. Это отношение надо формировать.
– Вы мыслите иначе, поэтому мы не сможем понять друг друга.
– Если уж совсем на землю, давайте честно: престиж – это прежде всего финансовая мотивация или, к примеру, жилье.
Не выдерживает мозг, разрывается на части: «Престиж учителя – это прежде всего финансовая мотивация». Это престиж? Вы о чём? А они, как вороны, налетели на памятник, покрывая его белыми вонючими пятнами:
– Чтобы учителю распечатать листы для урока, ему нужно с первого этажа подняться на третий, где учительская, воткнуть флешку в общий компьютер, найти документ и ждать распечатки. Бумага выдаётся лично в руки под запись! Я посчитала, что на распечатку один учитель для одного урока тратит около пяти минут минимум. Перемена – десять. О каком качестве и уважении учителя речь? А если ему навесить конкурс, он просто не сможет дышать.
– А еще для учителя важно и престижно, чтобы он на рабочем месте себя чувствовал в своей тарелке, для этого, допустим, можно провести опрос в конкретной школе, чего учителям не хватает, что бы они хотели видеть на своем рабочем месте, чтобы интерес к работе не понижался. К примеру, учитель любит играть в настольный теннис, стол можно поставить рядом с кабинетом, у учителя будет возможность поиграть на переменах или в другое время.
– Все знают, что снижена бюрократическая нагрузка на педагога – это тоже работа над престижем.
Хочется закричать: «Люди, человеки, учителя!!! Вы сейчас о чём? Ужас!» В голове прострация, самый пустой вакуум бы не сгенерировал этого. Да, мир изменился, изменились родители, ученики… Но отношение к учителю, который «горит своим делом» не изменилось! Я никогда не знал, сколько получают мои учителя, но они у меня были великие!!! Их любили, уважали, ценили!!! Я не знал, в какие они ходят клубы, спортзалы, рестораны, какие им сделали скидки, но они были фундаментальными, разносторонними, интересными, знающими свой предмет! Мне нравится современная молодёжь, которая приходит в школу, у них есть крылья, и у нас есть крылья, и мы их дарим нашим ученикам. А в школе должны работать разные учителя, но интересные, развивающиеся, открытые, фундаментальные.
– Но как бы ни была привлекательна профессия, всем хочется жить в достатке. Сегодня – это престижно!
Терапия
– Семена прекрасного пиона могу предложить всем желающим, говорил Геннадий не только классный друг, но и отличный ботаник. Не в смысле «ботаник», а человек, который отлично разбирался во всех растениях, но умел их вовремя выкопать, привезти к себе на дачу, посадить и любоваться на цветочек не в тысячах километрах от дома, а рядышком, у себя на фазенде. – Только осенью надо напомнить мне об этом.
– Напоминаем. – молниеносно отреагировал товарищ, который был уверен, что до осени об этом забудет.
– Ещё не осень, – вяло и с улыбкой ответил ботаник.
– Конец января – это почти осень.
– У вас на юге может и так.
– У нас такая весенне-осенняя погода, воздух… Ууууух, красота, Иван Грозный бы крикнул: «Ляпотаааа!»
– Пьянит?
– Окрыляет.
– Это эндорфины на тебя действуют.
– Не, я проверялся у меня их нет.
– Это плохо. Напугал?
– Расстроил, но предупредил. С этим нужно срочно что-то делать. Что посоветуешь?
– Спасать человека нужно. Эндорфины? Недостаток гормонов счастья? Это лечится! Есть проблема, будем проводить профилактику. Надо собраться вместе в одном месте. Воздух пропитается счастьем. Само и пройдет. А пока нужна поддерживающая терапия. Как относишься к поддерживающей терапии в принципе?
– Не отношусь и не состою.
– Шоколад ешь?
– Обязательно, по 10 грамм ежедневно.
– Вот это и есть поддерживающая терапия. Добавь пятьдесят грамм коньяку и красивую девушку. Принимать ежедневно.
Новая Россия
Одиночество- сволочь…
Кирилловна сидела на лавочке около кабинета травмпункта уже битых два часа. У неё кружилась голова, но доктор её не принимал. Люди приходили и у ходили, у каждого своя проблема, недуг: кого-то обдало кипятком и нужно было срочно обработать ожог, кто-то прищемил палец дверью и его везли на рентген, убедиться в отсутствии или наличии перелома. Одна бабулечка Кирилловна маялась со своими видениями и никому была не нужна.
Доктор периодически бросал на неё взгляд и приговаривал:
– Старая знакомая, пусть подождёт.
Так она сидела, периодически проваливаясь то ли в сон, то ли в бессознательное состояние. Никому в этом мире она была не нужна.
Одному сердобольному стало жалко бабушку, и он попросил врача принять её.
– Она здесь завсегдатай, одинокая, приходит поговорить, пожаловаться. Ей за восемьдесят, и больше зимой делать нечего, как к нам шастать, пусть идёт домой.
Кирилловна кряхтела, пытаясь встать и всем своим видом показать, что ей плохо, что ноги не держат её бренное тело, что голова туманится так, что её шатает будто берёзку в штормовую погоду.
– Милок, мне нехорошо, в обморок сегодня два раза упала.
– Ладно, бабуся, заходи, посмотрю на тебя.
Сжалился доктор, потеряв два часа своей медицинской практической жизни на осмотр и разговор со старушкой.
– Не ругайся на меня и не злись, одна я в этом свете осталась, совсем одинёшенька, детки померли давно, внуки про меня поди и не знают. С цветами разговариваю, но они молчат окаянные, только цветут пуще прежнего, видно, доброе слово на них так влияет. Так что обратиться в этом свете со своими болячками мне кроме тебя не к кому. Вот послушай меня и реши, что со мной дальше делать, как мне с моими проблемами справиться…
Одиночество-скука…
– Пришёл хромой кот, такой же калека, как и я. Зашёл в квартиру, грязный, голодный. Накормила его, приютила, а он чуть окреп, стал гоняться за моим попугаем. Это единственный человек в природе с кем я поддерживаю связь. Пришлось спасать попугая от кота… – неожиданно начала разговор пожилая женщина…
Матрёна Павловна всю жизнь проработала на предприятии. Ушла на пенсию в канун перестройки. Потом предприятие сгинуло, а на его месте образовались всякого рода конторки и магазинчики. Помощи от государства не дождёшься, да Матрёна на него и не надеялась. Производственная травма молодости сделала её инвалидом. В советские времена всё было: и льготы, и санатории, и необходимые лекарства, и даже коляску инвалидную задарма дали…
Нынешние времена ситуацию изменили кардинально. Каждый год Матрёне приходилось проходить изуверскую медицинскую комиссию, чтобы подтвердить, что вместо ноги у неё култышка, а за год новая не выросла. Когда был жив муж, все эти процедуры как-то легко вместе с ним проходились, но его не стало, и хождение по мукам были болезненными, долгими, приводящими в трепет и депрессию.
Радовал результат: Матрёна Павловна – инвалид первой группы. И как сугубо больному человеку ей положены медицинские препараты. Список аж на шести листах. Но страна у нас такая, раз положено, то на это кто-нибудь из чиновников обязательно положит. Кабинетные вши (так муж бабушки называл социальных работников, которые занимались инвалидами) дабы получить квартальную премию делали всё, чтобы старики-инвалиды не получили причитающегося.
Опять приходилось с боем идти в пенсионный фонд, потом в прокуратуру, писать в разные инстанции. Дело вроде бы сдвигалось с мёртвой точки. Привозили какие-то маловажные, практически ненужные порошки, присыпки, бинтики, только чтобы отмахнуться от назойливых старикашек.
Так доживала свой век Матрёна Ивановна, то в борьбе за инвалидность, то в очередях за тем, что мало могло пригодиться при её болезни. В одной из таких мероприятий я с ней и познакомился.
Морозный день. Очередь, как в девяностые за водкой. Только в строю одни пенсионеры, старики-инвалиды. Малую часть заменяли дети да внуки. Матрёне Ивановне в этом деле помощи ждать было неоткуда. Стоит машина с кузовом доверху набитая стариковскими памперсами, одноразовыми полотенцами, бинтами и всякой другой дребеденью, и старики медленно подходят и получают коробки с товаром.
Притащилась к раздаче и Матрёна, еле-еле передвигая култышкой:
– Хорошо, что ещё подштанники надела, а то бы взмерзла (именно так балакают местные).
– Кот пришёл – это хорошо, они обычно только положительные эмоции приносят, радость…
– Так не было печали, а теперь его кормить надо. Нам с попугаем кормёжки немного надо было, поклевали чуток и хорошо, а этому обжоре и гурману рыбки с мясом подавай, а на кой их купить. Вот посчитай, пенсия у меня 15 тысяч, двухкомнатная квартира, будь она не ладна, заплачу за коммуналку один месяц девять тыщ, другой восемь. Плюс нужно лекарства купить, а они нонче дорогущие, ещё пятёрка, а то если прихватит, то и больше. Посчитал, что осталось? Правильно, шиш без масла.
– А дети, внуки, чего не помогают?
– Одна я в этом свете с попугаем, а теперь и с калекой котом. Трое нас получается…
Выдали Матрёне огромную коробку каких-то одноразовых трусов. Посмотрела она на неё, замотала верёвку вокруг талии и зацепила за ящик, и потащила, ковыляя и прихрамывая.
– Может вам помочь? – вдруг осенило меня.
– Не надо, сынок, хочу свежим морозным воздухом подышать, а идти мне сто метров, сам понимаешь, подштанники я надела, не взмерзну…
– Не замёрзнет, – подумал я, – такие не замерзают!
Мишкины конфеты.
Мишка прибегал в точно назначенный срок. Все его знали и не обижали, ему же доставалась пачка конфет. Он пристраивался на солнышке, щурился и улыбался зимнему ясному дню. Беззаботная жизнь…
Если у мальчишки спросить, в чём заключается его счастье, он ответит:
– Хорошо, что сегодня не прилетел снаряд в мой дом.
Алёнкино несчастье.
Девочка Алёна после окончания первого класса радовалась, но, когда в голову ей пришла мысль, что учиться ещё десять лет, от земного счастья не осталось и следа. Ещё целых десять лет…
– Какая я несчастная, все свои молодые годы положу на алтарь школы…
Но как это бывает время пролетает незаметно, и вот наша красавица уже радуется окончанию десятого класса, но в её голову приходит мысль, что остаётся учиться всего один год, и земное счастье вновь волшебно растворилось. Остался всего один годик…
– Какая я несчастная, только всё началось и уже закончилось…
Шторм
Шторм… Бушующее море превратило берег в странную мусорная свалку из брёвен, пластика и прочего хлама… На десятки километров растянулось буйство стихии и человеческой беспечности. Море волнуется так, что брызги долетают до окон вагонов проходящего мимо поезда. Тонкой чёрной нитью потянулась стая крачек, периодически разбивающаяся порывами ветра. Дикие охотники за золотом с металлоискателями рыщут в поисках золотого руна…
Отблески солнечных лучей струйками золотят морской прибой, создавая иллюзию красоты. Пляжи с причудливыми названиями Калифорния и Сицилия загрязнены стихией так, что похожи на пир во время чумы, заваленные кусками деревьев, обломками катеров и многотысячными пакетами, бутылками, остатками человеческого неразумного бытия… Мусор не только на бескрайнем берегу Чёрного моря, но и в головах, которые решили назвать эти чудесные пляжи иностранными названиями. Буря мглою небо кроет, – это о наших нейронных пробуждениях… Представляю дамочку, которая освежилась в грязном вонючем море на пляже Калифорния в месте под названием Голубая Дача…
Коряги смешались с водяной пеной, желто-коричневое месиво группами разбросанное по берегу, чудовищные монстры из железобетона, неряшливые и маргинальные, отвращали взгляд. Радовало одно: бушующее ненастье, очищающее и неподвластное человеку. Стихия природы умывала людское сознание.
