Тем не менее, несмотря на клятвенные обещания, оба прохода то и дело оказывались заблокированными из-за трёх, четырёх, а то и большего числа наших любителей алкогольной продукции британских островов. Чаще всего пробки возникали около сиденья Трои либо рядом с ней, когда она поднималась размяться.
Я видел осуждающе-настороженные взгляды стюардесс и поражался их немецкому самообладанию: они вежливо и спокойно просили вести себя тише и освободить проход. На пятый раз в их голосе появилась металлическая нотка, которую вовремя уловила Троя. Они попросила собравшихся около её кресла разойтись. Ребята послушно выполнили её просьбу. Старшая из бортпроводниц кивнула с благодарностью.
Я тоже был страшно благодарен Трое. Наверняка мне надо было вмешаться, но я всё сомневался: самому взяться или попросить Сан Саныча.
* * *
Во Франкфурте нам предстояло провести три часа до следующего рейса через океан. Я был уверен: перебрав с общением друг с другом (а также с лошадьми и куропатками), компания будет тихо и мирно дремать в бизнес-зале. Но только не эти клиенты! Вывалившись из «кишки» в транзитную зону, они перво-наперво послали меня изучить рестораны и бары. Кто-то вроде как вспомнил, что в «здешних лаунджах мало наливают». Я решил, что проявлю смекалку, и прямиком направился к справочной, чтобы добыть исчерпывающие сведения о наличии требуемых заведений в аэропорту. Возвращаясь, я и не ожидал, что вся компания будет стоять там, где я их оставил. Но был уверен, что Санчес попросит кого-то дождаться меня. Никого не было, их и след простыл. Пришлось бегать по всему терминалу, пока не услышал громогласный гогот Лабра. Держа курс на звук, я обнаружил всех за наспех сведёнными друг к другу тремя столиками в кофейне. Рядом с ними стояла официантка, с готовностью держа блокнот и карандаш в руках.
– Вот и Панчес! – заорал Лабр, едва завидев меня, и ткнул в мою сторону официантке: – Плиз, толк ту хим[4 - Плиз, толк ту хим (от англ. Please, talk to him) – Пожалуйста, поговорите с ним.].
Девушка обернулась ко мне, обрадовалась непонятно чему и затараторила так, словно она не немка, а итальянка:
– Мистер Панчес, ваши друзья требуют крепкий алкоголь, а у нас даже пиво и шампанское не продаётся. Это – кофейня, тут у нас, как вы можете догадаться, в ассортименте кофе, чай, есть соки и фруктовые напитки, ну и вода. А ещё пирожные и тортики кусками. Могу ещё предложить два вида сэндвичей…
– Гёрл, ви нид виски ор бренди[5 - Гёрл, ви нид виски ор бренди (от англ. Girl, we need whisky or brandy) – Девушка, нам нужно виски или бренди.], – с диким русским акцентом, каким его любят американцы пародировать в фильмах про коммунистов, остановил её тираду Тоха.
– Ноу, мистер, алкохоль из прохибитед[6 - Ноу, мистер, алкохоль из прохибитед (от англ. No, Mister, alcohol is prohibited) – Нет, мистер, алкоголь запрещён.], – решительно провозгласила официантка, на этот раз с прекрасным образцом немецкого акцента.
– Панчес, друг, сбегай в «дютик», – попросил меня Лабр.
– Почему Панчес? – удивился я.
– Мы решили, что у Санчеса оруженосцем может быть только Панчес. Санчес-Панчес, рифмично и логично, – это сказала Троя и вопросительно приподняла одну бровь: – Не так ли?!
Я не мог выдержать этот взгляд, растаял и широко улыбнулся.
– Вот видите, ребятки, он согласен, – обернулась к сидящим вокруг Троя. – А то мы все с кликухами, а он без прозвища. Непорядок!
– А почему вы – Троя? – осмелился спросить я.
– Дружище, ты сбегай, а потом за рюмочкой и поделимся историями, – похлопал меня по плечу Тор. Он был ближе всего ко мне.
– Давай-давай, одна нога там, другая – тута. – И, довольный своей прибауткой, Серж захихикал.
Я оглянулся на шефа. Тот утвердительно показал на бутылку воды, стоявшую на столе, и поднял два пальца. Я и купил две бутылки «Джонни», расплатившись кредиткой, которую мне в поездку вручила бухгалтер со словами «для оперативных расходов». Водрузив виски на стол, я потребовал обещанную историю.
– Троя – потому что Елена Прекрасная, – объяснил Тор, – за которую не одна троянская битва состоялась среди участников наших походов и причастных к ним.
– А ты – Тор, потому что бог варягов? – неуклюже пошутил я.
– Виктор-Тор, вот и всё, – тут он подмигнул Трое. – Как наша классик говорит: рифмично и логично!
– А Сёма – потому что Семёнов? – неуверенно предположил я.
– Да, это чтобы не путать с другим Сергеем, который у нас Серж.
– Тоха – тоже просто, от Антона. – Я продолжал игру в «угадайку». – А вот Лабр и Хассель?
– Предлагаю тост за тех, о ком сказали, – прервал Тор.
После чоканья я ожидал продолжения, но они забыли обо мне и пошли говорить о своём. О моём существовании вспомнили, когда обе бутылки опустели.
– Панчес, выручай, друг! Нужна ещё одна бутылка.
– А может, достаточно… – Я вопросительно посмотрел на Санчеса, но тот блаженно улыбался, смакуя свою порцию виски наравне с остальными.
На всякий случай с третьей бутылкой я встал в очередь в другую кассу. На предыдущей меня предупреждали, что не стоит лететь в США с алкоголем в ручной клади. А эта кассирша ничего не сказала, безразлично отсканировала посадочный талон и попросила вставить карточку. Я вводил пин-код, поэтому прослушал начало объявления. Когда выходил из торговой зоны, обратил внимание на прозвучавшие в безбожном искажении фамилии: «…Счиербиткоу, Симийонов, Зилберштайн, Питросиян». «Это же наши! …Щербитко, Семёнов, Зильберштейн и Петросян». На мою удачу, – а Санчес поручил мне отслеживать всякие уведомления о посадках или задержках рейса, – диктор стала повторять объявление на английском языке. Возможно, первое было на немецком. В переводе оно звучало так: «Внимание пассажирам рейса эл-эйч номер такой-то Франкфурт-Орландо. Просьба перечисленным пассажирам срочно подойти к выходу на посадку номер такому-то…» и дальше список всех наших подопечных, ну и нас с Сан Санычем. Я со всех ног помчался к назначенному месту.
Моё появление было встречено круглыми глазами сразу трёх дам в униформе авиакомпании и одного мужчины в синем костюме с бэджем, на котором я различил логотип аэропорта. Они словно потеряли дар речи. Первым нашёлся мужчина и вместо приветствия задал мне вопрос на английском, пальцем указав на пакет в моей руке:
– Что это, мистер?
– Это покупка.
– Покупка?
– Да, покупка в магазине беспошлинной торговли, – я ответил прилежно, как на уроке иностранного языка, полным завершённым предложением.
– А что за покупка в этом пластиковом пакете?
– Бутылка шотландского виски.
– Мы так и думали, – прозвучала первая реплика от женского состава официальных лиц.
– Сэр, – подчёркнуто вежливо обратился ко мне мужчина в костюме, – правильно ли мы понимаем, что вы – одна группа в составе девятнадцати человек?
– Да, правильно.
– Меня зовут Штефан Грюбер, я отвечаю за безопасность полётов. Будьте добры, соберите всю группу вот здесь. – И он пальцем ткнул вертикально вниз, сбоку от себя.
– Хорошо, сейчас, – ответил я, напуганный словами «безопасность полётов», и бросился исполнять.
В этот момент я был благодарен клиентам, что они не разбрелись по всему терминалу, а скучились вокруг трёх сведённых столиков в кофейне. Но это чувство быстро сменилось раздражением, потому что, решительно не понимая, о чём я, и не желая подчиняться, они отмахивались от моих попыток вытащить их из-за этих столиков.
– Есть подозрение, что это… ж-ж-ж… неспроста, – со знанием дела и с высоты своего опыта оценил ситуацию Санчес. Он встал, закинул свой рюкзак за спину и скомандовал: – Детсад, всем построиться по двое, взяться за ручки и за мной.
Все разом вскочили, схватили свой багаж и, несмотря на степень нетрезвости, почти стройной колонной потянулись за мной и Санчесом. Но последний вдруг остановил меня:
– Закрой счёт.
– И не скупись на чаевые, – не поленился сделать шаг назад Серж и всучить мне несколько монет евро. Он это сделал так, будто оставил подачку.
Я успел расплатиться с многословной официанткой и догнать группу у выхода на посадку, где нас ждал Штефан – уже без свиты. Он ещё раз представился: Штефан Грюбер, – и прочитал вслух по списку все наши фамилии. Каждый из нас поднял руку, после чего он пригласил всех зайти в дверь напротив. Обычно в аэропортах все помещения, где пребывают пассажиры, располагаются в открытой зоне либо за стёклами. Здесь же была отдельная комната, просторная, но без окон и с глухой дверью. Стулья были сдвинуты к стенам справа и слева от входа. У стены напротив двери нас ожидали три десятка человек, одетых в костюмы пилотов и стюардесс «Люфтганзы».
Впустив всех нас, Штефан прошёл на середину комнаты так, что по одну руку стояли люди в униформе, а по другую – мы, и церемонно обратился к нам:
– Дорогие пассажиры, перед вами экипаж сегодняшнего рейса Франкфурт-Орландо. Уважаемые члены экипажа, перед вами группа туристов, которая направляется из Москвы в Лас-Вегас.
Представленные почти в один голос приветствовали нас на немецком. Мы ответили вразнобой, кто на русском, кто на английском, а кто-то даже повторил их «гутен таг»[7 - Гутен таг (от нем. Guten Tag) – Добрый день.].
– Этот разговор происходит из-за того, что экипаж рейса Москва-Франкфурт пожаловался нам на… – Штефан сделал паузу, словно подбирая правильное слово: – …на ваше поведение. После общения с капитаном судна и старшей стюардессой мы приняли решение снять вашу группу со следующего рейса. Полёт в Орландо занимает несколько часов, а, принимая во внимание, что вы… – и тут он показал на пакет из «дюти фри» в моих руках: – …продолжаете употреблять спиртное, мы опасаемся за безопасность других пассажиров.
Тут должно было наступить неловкое молчание, после чего мы начали бы оправдываться или просить или ещё как-то реагировать на шокирующее сообщение. Но Сан Саныч сделал два шага вперёд и встал рядом со Штефаном, подозвал меня к себе со словами «Сынок, переводи» – и зычно объявил:
– Уважаемый Штефан, уважаемый экипаж рейса Франкфурт-Орландо, позвольте представиться самому и представить вам нашу группу, с которой я уже объездил около двадцати стран за неполные двадцать лет.
Откашлявшись для проформы, шеф продолжил:
– Меня зовут Александр, я основал агентство экстремального туризма в тысяча девятьсот девяносто третьем году. Многократный чемпион мира по рафтингу, гребле на байдарках и каноэ.
– Мой помощник, Михаил, аспирант филологического факультета, полиглот, свободно владеющий несколькими европейскими языками, профессиональный переводчик. – Я аж зарделся, хотя всё было правдой, кроме последнего факта. Работа переводчиком в компании Сан Саныча должна была стать моим первым опытом.
– Виктор, – и Санчес сделал знак, чтобы тот показал себя: Тор отвесил лёгкий поклон, – бессменный директор по финансам одного из крупнейших банков России. Больше пятнадцати лет точно.
– Сергей Семёнов, основатель и глава старейшей аудиторской компании России.
– Ещё один Сергей, до недавних пор был директором по информационным технологиям в банках, а сейчас – основатель финтех-стартапа. – И Санчес театральным жестом обратился к Сержу: – Верно я выразился: фин-тех-стар-тап?
И так далее. К моему великому удивлению, делегация аэропорта и авиакомпании терпеливо выслушала представление каждого из нас, девятнадцати, ни разу не перебив. Санчес не дал им слово вставить и по завершении, продолжив свою речь:
– Каждый из стоящих перед вами несёт колоссальную ответственность перед своим коллективом, вышестоящим руководством, акционерами и клиентами, – я удивился, откуда у Сан Саныча, славившегося своими простонародными шутками-прибаутками, такой официоз, – и только один раз в год они могут себе позволить расслабиться. Не когда отправляются в отпуск с семьёй, потому что и тогда они несут ответственность, в первую очередь, за своих детей, а вот когда мы собираемся в наши путешествия. Понимаете, они просто отключаются от своей жизни, от реальности и становятся… мальчишками и девчонками, которым только исполнилось восемнадцать лет, и им разрешили пить и гулять.
Только я перевёл последние слова, как уже появились улыбки на лицах немцев и даже послышались смешки. Короче, всё закончилось тем, что Сан Саныч жал руки пилотам и стюардессам, те даже извинялись за недоразумение, однако братание прервал Штефан, который пошушукался с капитаном корабля и главной стюардессой:
– Мы приняли решение допустить вас к полёту, но при следующих условиях: первое, весь алкоголь, который имеется у вас в ручной клади или был приобретён тут в аэропорту, – снова указательный палец был направлен на пакет в моей руке, – должен быть сдан при посадке в самолёт, вам его вернут в Орландо. На борту вы можете обращаться к персоналу, вам будут приносить спиртные напитки, но дозированно. Второе: вы будете рассажены в салоне таким образом, чтобы не сидели рядом. Третье: вам будет запрещено собираться больше, чем по двое. Если двое из вас уже стоят в очереди в уборную, третьему придётся потерпеть или занять место в другую кабинку. Всё понятно? Вы согласны с данными условиями?
Я перевёл. Санчес повернулся к группе и с улыбкой от уха до уха мягким голосом обратился:
– Мои восемнадцатилетние юноши и девушки, обещаете ли вы вести себя прилично и слушаться дядечек и тётечек? Благоразумно и благопристойно, как на балу дебютанток?
– Да-а, – хором ответила вся группа, и тут же расхохоталась.
Смеялись и стоявшие напротив, кроме Штефана.
Мы только отошли от комнаты собрания, как Лабр догнал Санчеса (кстати, оба соразмерно высокие и здоровые по комплекции), плечом подтолкнул и вполголоса заметил:
– Мы же недавно считали – больше полсотни стран, а уж сколько поездок…
– Ты хотел, чтобы я им сказал, что вы по два-три раза в год так нажираетесь? – Ответ был грубоватым, вызвал смешок и ещё один толчок – любой другой от такого приятельского удара плечом отлетел бы на пару метров, но не старик Саныч.
* * *
В каком-то смысле я был даже доволен, что всё так обернулось. То есть не то, что нас могли снять с рейса, а именно то, что нас разместили по салону таким образом, чтобы все сидели поодиночке. Это давало мне шанс передохнуть несколько часов полёта. Если всё начиналось так весело, я уже боялся представить, что будет дальше.
За время полёта мне удалось и поспать, и почитать с телефона книгу, до которой за последний месяц подготовки к сплаву не доходили руки (вернее сказать, глаза), и даже фильм посмотреть.
Правда, фильм-то я досмотрел не с первого раза. На самом захватывающем моменте на моё плечо легла тяжелая рука. Поднял голову – надо мной склонился, перегнувшись через мою соседку слева, Вождь.
– Братан, помоги обаять даму!
– Что?! – Мне бы пора было перестать удивляться, но отключить рефлексы было не так просто.
– У настоящего моряка в каждом порту должна быть любовница, понимаешь? – доверился он мне шёпотом. Этот шёпот слышали сидящие и рядом со мной, а также на пару рядов вперёд и назад.
– Так, понимаю, – подтвердил я, чтобы выиграть время. – А мы уже прибыли в порт?
– Ха, да ты тоже юморить способен! – Он ткнул указательным пальцем мне в плечо. – Брателло, вылези из своего кокона, а то меня обвинят в харассменте этой уродины. А я готов получить срок только вон за ту красотку…
И он бесцеремонно, но красноречиво поводил глазами и бровями на мою соседку по ряду, съёжившуюся под мощной аркой его тела, и на стюардессу, с терпеливой улыбкой ожидавшую в проходе рядом.
Стократно извиняясь, я выкарабкался из насиженного гнезда, запутавшись в своих и чужих проводах наушников и потоптавшись на ручной клади под креслами, – и, наконец, выпрямился. Даже в полный рост я не достигал и груди Вождя. А стюардесса, кстати, была довольно-таки высокой для своей профессии. Она была, скажем так, под стать нашему Вождю, хотя всё равно едва дотягивала до его подбородка.
– Спроси её, нельзя ли мне вернуть моё место в бизнес-классе?
