Айрис Канна "Лиловый остров, или Трое из прошлого"

– Разберись сынок, разберись.

Кира не видела собеседника Таира, она притворилась спящей, положив на плечо голову, но услышала звуки шаркающей походки и, когда человек прошел мимо, приподнялась и посмотрела вслед. В свете луны она увидела седую голову и короткие, растрепанные крылья.

– Что это с ним? – спросила она.

Таир оглянулся.

– Эй, старик, я не узнал тебя. Постой.

Мужчина встал, не оборачиваясь и не поднимая головы. Таир подошел, продолжая прижимать к себе Киру таким образом, чтобы не показать ее лицо собеседнику. Наклонился, вглядываясь. Старик поднял бесцветные неулыбчивые глаза.

– Максимыч? – удивился Таир. – Что это с тобой?

– Длинная история, сынок. Иди и будь осторожен. Плохо тут у нас, плохо…

Старик пошел дальше, Таир долго смотрел ему вслед. Больше они никого не встретили. Скользнув сразу перед поворотом на Тонкий мыс, в переулок, Таир быстро поднялся в гору, остановился около небольшого дома с увитым диким виноградом крыльцом. Не спуская с рук задремавшую Киру, уютно устроившуюся на руках, открыл дверь своим ключом.

– Просыпайся, женушка, – громко сказал Таир и прошептал в самое ухо: – Надо посмотреть, все ли в доме в порядке.

* * *

Порядка в доме не было. Таир закрыл входную дверь, повернул выключатель. Свет не зажегся. Из выдвижного ящика шкафа, стоящего в прихожей, Таир достал свечу, зажег. На полу валялись перевернутое ведро, куртки и плащи. В нос ударил запах застоявшейся пыли и мышей.

Осторожно переступая через хлам, держа в вытянутой руке свечу и не выпуская руку Киры, Таир пошел вперед. Сначала показалось, что кто-то ходит в дальней комнате, оба застыли, прислушиваясь. Тишина. Через дверь справа виднелась кухня: битая посуда на полу, перевернутые кастрюли. Зловонная лужа скисшего, с огромной пушистой шапкой серой плесени, борща прямо перед раковиной, из-под которой каплями сочилась вода. Таир даже заходить туда не стал. Посветил, посмотрел и пошел дальше. В спальне Даны тоже царил беспорядок. Таир понял, что сестра боролась. На полу валялись разбросанные и порванные простыни, следы крови на них темнели бурыми пятнами. В гостиной было бы чисто, если бы не перевернутые книги.

– Что же они искали? – прошептал Таир, осматриваясь.

В спальне родителей вывернуты только тумбочки. Шкаф не тронут, хотя дверцы распахнуты. Одежда висит ровными рядами, так же аккуратно разложены майки и постельное белье. Таир задернул шторы.

Две кровати, стоящие параллельно, застелены шелковыми покрывалами. Между кроватями тумбочка, на ней заложенная закладкой книга. Под кроватями домашние тапочки, рядом на стуле цветастый ситцевый халат. Казалось, что хозяева вышли по делам совсем ненадолго. На стене портрет, написанный простым карандашом. Счастливые молодые люди и двое детей. Кира поняла – Таир за спиной отца, лет десяти, и Дана на руках у матери, лет трех. Таир проследил за ее взглядом, пояснил:

– Это в монастыре. Когда я туда улетел. Все летели. Даже маленькая Дана.

Кира почувствовала легкий укол зависти. У них фотографий в доме не было. Все на каких-то электронных носителях.

– Спать будем здесь. Во-первых, я думаю, молва быстро разнесет, что я приехал с женой. Так что, лучше пусть знают, что мы спим в одной спальне. Ты ложись, я займусь уборкой на кухне.

Кира кивнула. На ней были все то же парео и купальник.

– Кстати, выбери себе одежду. Здесь все материно. Впрочем, даже хорошо: будешь смотреться чуть старше. И сразу видно, что одежда наша. Слышь, как мы замаскировались? – он улыбнулся.

Кира опять кивнула.

– Да ты почти спишь уже, – заметил Таир, – спи. Я пойду на кухню.

Кира уснула моментально.

Таир прошел на кухню, открыл окно настежь и стал собирать мусор. Периодически, взяв в руки какой-нибудь черепок, он застывал, вспоминая мать, ее улыбку. Она любила кухню. И то, что здесь творилось сейчас, Таир воспринимал как кощунство, насмешку. От этого становилось больно.

Наконец, вся битая посуда была собрана. В ведро отправилась и скисшая лужа с пола. Немного подумав, Таир поставил ведро с мусором на окно, а сам принялся мыть полы. Он услышал шорох, оглянулся – ведро с мусором с подоконника исчезло. Выглянув, Таир увидел удаляющуюся на крыльях фигуру. Кто это был, не рассмотрел. Сначала хотел кинуться следом, но передумал. Он уже почти домыл полы, когда снова послышался шорох от окна. Оглянувшись, Таир увидел, как на подоконник садится молодой мужчина со светлыми курчавыми волосами почти до плеч, перехваченными через лоб тесемкой. Рядом с собой он поставил пустое ведро.

– С луной тебя, друг! – улыбнулся гость. – Вот, решил помочь.

– Нико! – Таир подскочил к окну, обнял парня, неуклюже расставляя в стороны грязные руки, – как ты?

– Нормально. Ты-то как?

– Плохо. Вот, – Таир развел в стороны руки, показывая разоренную кухню, – впрочем, я уже убрал.

– Я видел, ты пришел не один.

– А, то жена. Спит. Умаялась совсем. Я вот сестру не найду. И мать с отцом как-то странно, в один день, мне сказали, умерли. Ты ничего не знаешь?

– Говорят, угорели?

– Почему девчонка не пострадала? – Таир смотрел в глаза друга и чувствовал: надо быть осторожнее.

– Честно скажу, не знаю. Сходи к градоначальнику, поспрашивай там. Было же следствие.

Они замолчали. Таир снова взялся за тряпку, домывая пол. Нико задумчиво морщил лоб и смотрел в пол, где Таир старательно растирал грязь. Вдруг в кухню заглянула Кира. Она увидела Нико, охнула и потеряла сознание. Таир подхватил ее, сказал другу, оглянувшись:

– Беременна, понимаешь, отнесу сейчас и вернусь.

Таир отнес Киру в спальню, уложил в постель. Через не плотно задернутые шторы проникал тусклый свет фонаря. Красные, почти затянувшиеся раны на лице Киры делали ее еще бледнее. «Только бы не воспалились», – подумал Таир, проведя рукой по лбу девушки. Показалось, что у нее жар. Он вернулся в кухню. Нико не было. Таир набрал воды из-под крана в уцелевший стакан, вернулся в спальню. Кира стонала, разметавшись в постели. Таир смочил кусочек чистого полотенца, провел по лицу девушки. Кира открыла глаза:

– Он был там, на острове! Он привязывал Дану к столбу!

Таир вздрогнул, ощутив холодок в груди. Догнать и убить? Но он вырос с этим парнем. Они вместе учились в монастыре. Нико уехал на три года раньше, как и многие другие, из-за болезни родителей, и вернулся в город, а Таир отправился на разрушенную электростанцию, пытаясь как-то ее восстановить.

– Я не знаю, что об этом думать, но… Тебе здесь будет опасно, впрочем, как и у Шевина. Нет, у Шевина все же не так опасно.

Услышав шаги в коридоре, Таир открыл дверь. Нико смущенно улыбался.

– Я принес вам посуду. И поесть.

Таир взглянул на друга. Тот смотрел прямо и открыто. Таир засомневался, действительно ли Нико был на острове во время жертвоприношения. Наверное, Кира что-то перепутала.

– Если ты не хочешь есть, то спи, – сказал Таир, оглянувшись в комнату, – мы поболтаем.

Нико уже шел в кухню. Там на столе стоял туесок, наполненный продуктами, рядом сумка с посудой. Свеча чадила. Таир установил ее прямо на стол. Сели друг напротив друга.

– Расскажи, что здесь происходит, – попросил Таир, – куда могла деться моя сестра?

– Я не знаю. Все странно. Аглая появилась лет пять – семь назад. До этого жила на острове. Говорят, овдовела. У нее трое сыновей и две дочери, тоже уже семейные, с детьми.

– Почему ты начал с нее?

– Говорят, с ее появлением начались странности, стали пропадать люди. И погибать непонятно. Раз, и нет семьи. А завещание на Аглаю. Или ее детей. Или приближенных. Как-то странно… Сразу столько вокруг нее собралось народу.

Нико задумался, достал кисет и закурил. Таир поморщился, но промолчал. Он ждал подробности.

– Что не ешь? – спросил Нико.

– Да не хочу, – Таир махнул рукой, – ты рассказывай дальше.

– Погибают состоятельные люди. И еще, многие ушли в ее молельню. Она свою религию здесь проповедует. Себя назначила наместницей Бога на земле. Я пытался проникнуть к ним. Не удалось.

– Как пытался?

– Ходил на проповеди. Принес даже дары. Дальше молельни не пускает. Устраивает обеды с танцами, но не больше.

– Ты сам это задумал? Проникнуть к ней.

– Да, – Нико помедлил, – понимаешь, отец заболел, я и пошел к Рамону. Тот посоветовал молиться.

– Ну и как отец?

Нико поднял глаза и счастливо улыбнулся:

– Почти выздоровел. Гораздо лучше сейчас.

Они снова замолчали. Нико смотрел на колышущееся пламя свечи. Таир – за открытое окно, где на фоне темно-серого неба чернела громада горы.

– Значит, молитвы помогли?

– Или молитвы, или дары, не знаю. Рамон сам варит зелье. Кому-то оно помогает, кому-то – нет.

Таир достал из принесенного Нико туеска сверток. Там оказалось запеченное мясо и сыр, несколько спелых персиков. Есть совсем не хотелось. Мучили сомнения, было тревожно на душе. Таир очень хотел, чтобы друг ушел поскорее.

– А что такое Лиловый остров?

– Говорят, там живет Дух острова. Туда с ней летают самые приближенные.

– А ты летал?

Нико бросил быстрый взгляд на Таира и тут же отвернулся.

– Нет, я не вхож.

Таир кивнул, уже не веря другу. За окном послышался невнятный шум. Тихо поднявшись, Таир осторожно пошел к окну.

– А что ты крадешься? – громко спросил Нико. – Это народ из молельни возвращается.

– Она каждый день службы проводит? – Таир вернулся к столу.

– Нет, но сегодня как раз была служба. Да она только по воскресеньям сама проповедует, а в другие дни служат или Рамон, или Дина.

– Сходил бы я на проповедь, послушал. Да вот жену оставить страшно. Здесь такое творилось! Я думаю, сестру силой увели.

– Никто не видел, как пропала девочка. За домом мы последим.

– Кто это мы?

– Отца попрошу. Он же все время дома.

Они помолчали еще немного. Нико встрепенулся, сказал:

– Пойду, ты ж спать хочешь?

– Хочу, впрочем, ты заглядывай.

Нико кивнул и вышел через окно. Таир долго смотрел вслед, пока не услышал за спиной шорох и тихий голос Киры:

– Окно закрой.

Таир закрыл створки на щеколду, задернул тяжелые бордовые шторы и только после этого оглянулся. Кира улыбалась ему какой-то вымученной улыбкой. Улыбкой несчастной собаки.

– Устала?

– Мне реально страшно.

* * *

Нико шел медленно. Он понимал, почему соврал другу. Дана мертва. И об обрядах на острове знали единицы. Остальные под отварами Дины и Рамона ничего не помнят. Он сам догадался, что бывал на острове раньше и участвовал в кровавых действах, только той ночью. Той, когда… У него замерло на несколько секунд сердце, при воспоминании, как он нес Дану к жертвенному бревну. Замерло, а потом резко ухнуло куда-то вниз и затарахтело. Нико успокаивал себя тем, что ничем не мог помочь сестре друга. Это будет его самая большая тайна. Тайна его тайн.

Вокруг блекло горели фонари. Электричества едва хватало на дома, поэтому улицы освещали только на перекрестках и в полсилы. Жил Нико почти на краю Тонкого мыса. Недалеко от хором Аглаи. К Таиру сегодня он попал случайно: относил больному настой, приготовленный Рамоном. Обычно этим занимались за небольшую плату мальчишки, но надо было срочно, под рукой кроме него никого не оказалось. Когда вышел от больного, заметил Таира и не поверил своим глазам. Тихонько проследил за ним. Тот нес на руках девушку и ничего вокруг не видел.

Нико выкурил не одну самокрутку, сидя на лавочке у чужого забора. Все не решался войти. Было страшно взглянуть в глаза другу. Но, раз тот в городе, войти было надо. Встреча неизбежна, так уж лучше сейчас. У него опять остановилось сердце и снова забилось воробьем в тесной клетке при воспоминании. Глаза Таира, цепкие, недоверчивые, казалось, смотрели в душу и читали мысли, как книгу.

Нико был доволен собой. Не размазался киселем по тарелке. Все выдержал. А жену его он постарается защитить. С такими мыслями Нико подошел к дому. Около ворот топталась служанка Рамона.

– Он ждет тебя, – сказала и словно растворилась в ночной мгле.

Нико вздохнул и пошел прочь от ворот. Он вспоминал свои первые посещения молельни. Несколько раз после очередной проповеди, когда основная масса народа расходилась, его и еще человек десять звали в зал, который Аглая именовала трапезной. Там стоял длинный некрашеный стол, уставленный тарелками, салаты на больших блюдах, позже приносили огромный противень, на нем благоухала специями и жареным мясом гора шашлыков и дымились овощи гриль. Всех усаживали за стол, и Дина подходила к каждому, наливала из пыльной бутыли вино. Было очень вкусно и сытно, обед продолжался до глубокой ночи, тамбурины отбивали ритм, танцевали женщины, мужчины, и он тоже танцевал так, что утром болели и ноги, и крылья. И почему-то в мокасинах было полно песка. Теперь он знал, почему.

Глава четвертая. Кошки-мышки

Стороннему наблюдателю могло показаться, что Таир праздно шатается по рынку. Он приставал к бойким продавщицам овощей, рылся в залежах битой птицы, перебирал спелые краснобокие яблоки, с наслаждением вдыхая их аромат, долго разглядывал украшения, задержался возле посуды. Заглянул в книжную лавку, полистал журналы, приценился к бумаге, долго перебирал карандаши и блокноты, среди которых попадались дорогие, отделанные золотом и серебром или резным деревом, экземпляры, но ничего не купил. Наконец, он подошел к продавцу одежды. На прилавке были разложены теплые, вязанные из овечьей шерсти костюмы. Больше всего Таиру понравилось, что есть не просто прорезь для крыльев, в этих костюмах из очень тонкого пуха были связаны накрылья. Таир даже приложил один к себе, чтобы определить, подойдет ли вещица девушкам. Вдруг он услышал шепот:

– Иди дальше, Таир. Тебя пасут. И очень плотно.

С трудом подавив желание оглянуться, Таир бросил на прилавок костюм, спросил: