– И-и?
– Ну есть один.
– Как неожиданно, – захохотала Ева. – К нему ты ходишь по пятницам?
Мира занервничала. Откуда Ева узнала?
– Ты с нами уже какую неделю не тусишь. И выдумываешь туманные отгородки. То уснула, то ездила к неизвестной подруге за город, то писала важную статью… Ага-ага.
Мира выдохнула от облегчения. Её тайна всё ещё не раскрыта.
– Сама с двумя мутишь. А на Барнса все шишки.
– Не мучу я с двумя. У меня с тем парнем ничего не было.
– Так что за парень? Где познакомились?
Я ему плачу. Он говорит мне, что делать и наблюдает, как я пытаюсь не сгореть со стыда.
– Как долго встречаетесь? Рассказывай всё.
– Придержи коней. Он не мой парень. Я даже не знаю, как он ко мне относится.
– Ты красивая, интересная и смешная. Разумеется, он на тебя запал.
Знала бы Ева, в каких именно Мира отношениях с этим парнем. Но не говорить же правду. Пусть лучше Ева думает, что это обычное знакомство.
– Всё сложно.
– Мы в душном сериале о подростках, или что?
– Поговорим позже. Мне пора. Меня тут сейчас птицы сожрут.
К счастью, Ева не заострила внимание на нетипичных для Миры увиливаний от темы.
– Ладно, беги. Увидимся завтра на деонтологии.
***
Во вторник организм Миры решил в очередной раз напомнить, что она женщина. Не вовремя. Совсем не вовремя. Вообще-то Мира следила за календарём своих критических дней. По расчётам, те должны были начаться в субботу. Такой расклад отлично вписывался в расписание встреч с Вермеером. Но теперь встреча во вторник отпадала, в пятницу – оставалась под вопросом. Надеяться, что месячные закончатся за три дня, было бы наивно. А Вермеер чётко дал понять, что пятничные встречи не переносятся. Значит, если Мира всё отменит, то пропустит больше недели. Но и ребром ситуация не стояла. Человечество в двадцать первом веке придумало тампоны без верёвочек, с которыми даже можно заниматься проникающим сексом. Но подобный выход из ситуации Миру не успокаивал. Она всё равно будет уязвима, сомневаясь, всё ли у неё в порядке. И её обязательно попросят снять бельё. Последнее время иначе не происходило. Вермеер – натуральный бельёфоб.
Чтобы покончить с колебаниями, Мира определила судьбу пятницы решительным поступком: заранее отправила деньги за встречу. В конце концов, она может остаться и одетой. Право внести свои требования в их с Вермеером встречи у неё есть.
Когда вечером пятницы ей открыли дверь, Мира забыла абсолютно всё, что собиралась сказать. Вермеер был обнажён по пояс. Он вытирал руки полотенцем и, приветственно кивнув, пропустил в дом. В студенческом городке Мира часто видела полуголых парней, но обнажение этого человека будто стало для неё открытием давно волнующей тайны. На разгадку таких даже не надеешься. Вермеера сложно представить за профессиональными рамками. За сторонами и гранями, которые он демонстрировал. Всегда чёрная стена, непроницаемость, отмеренные фразы и непоколебимая выдержка. И вдруг – непривычная картина. К тому же довольно привлекательная. Грудь, плечи и живот Вермеера покрывал небольшой рельеф. Без перебора – всё, как надо. Ни одного волоска, ни грамма лишнего жира.
– За мной, – потребовал он и направился вглубь коридора.
На спине мышц было поменьше. Зато красиво выдавались лопатки. Тоже слегка. Тоже «как надо».
В комнате сессий оказалось тепло, даже жарко. Приглушённый свет и душистый запах разливались в пространстве.
– Вещи на стул.
Волосы запутались в ремешке сумки, но Мира невозмутимо справилась с проблемой. Вскоре и куртка лежала, где было велено.
– Я хотела…
– Раздевайся. Полностью.
Они заговорили одновременно, но слова Миры потонули в превосходящей по силе и уверенности речи Теодора. Она застыла с приоткрытым ртом.
– Ты имеешь в виду…
– Да. Всю одежду я имею в виду, – строгость в голосе перемежалась с каплей насмешки. Теодора часто забавляло то, как Мира оттягивает время.
– Я всё же хотела сказать…
Он отбросил полотенце, которым тщательно протирал руки, и демонстративно поднял подбородок: «я слушаю».
– Раз уж мы в прошлый раз занялись практикой, может, сегодня возьмёмся за теорию или…
– Хватит с тебя теории. Ты не этим хочешь заниматься здесь.
Мира растерялась. Возражать этому человеку всегда нелегко.
– Послушай, я сегодня не…
– Или ты раздеваешься, или тебя ждёт наказание.
– Нет, я…
– Мира… – опасно протянул он, но Мира быстро вставила:
– Я хотела сказать, что не могу сегодня делать то, что мы обычно делаем. Например, снять всю одежду и…
Просто скажи.
– У меня начался цикл. Ну, ты понимаешь.
Выражение лица Теодора никак не изменилось. Думал он недолго.
– Меня это не волнует. Раздевайся.
Оторопев окончательно, Мира не могла заставить себя отмереть. Ей подать сигнал: «красный»? Ей уйти?
Только не это! Я хочу побыть с тобой.
Под взглядом Теодора Мира неловко потянулась к своей обуви. Что она делает? Она настолько привязалась к их встречам? Или ей не хочется проиграть этому вызову?
Когда Мира начала стягивать носки, Теодор подошёл к столу и зажёг какую-то свечу.
На стул опустились кофта, затем джинсы. Сегодня Мира не готовилась раздеваться и одежду выбрала исключительно для «теории». Вскоре на ней осталось лишь бельё.
Подозрительная тишина побудила Теодора обернуться.
– Я велел раздеться догола.
В голове вертелся подходящий ответ, что решил бы проблему Миры. Но ей никак не удавалось поймать его. Нервная дрожь перерастала в страх. День, когда бы она полностью разделась в этой комнате, однажды настал бы. Но Мира оказалась к нему не готова.
Я и так с ума схожу в твоём присутствии. Я и так каждый раз будто голая.
Пауза Теодору по душе не пришлась. Он сделал шаг, ещё один, и ещё, пока не оказался совсем близко.
– Ты всё равно останешься голой сегодня. К чему это упрямство?
Заведя руки Мире за спину, Теодор опустил их на полоску бюстгальтера. Не нащупав застёжку, он в замешательстве замер. Затем зашёл назад. К Миры вдруг прикоснулись голой грудью, волосы тронуло дуновение: Теодор тихо смеялся.
– Ах ты. Лисица.
Вибрация его восторженно-удивлённого голоса уничтожила напряжение вокруг. Реакция Теодора Мире понравилась. Ей показалось, он был даже очарован.
Поняв нетипичную систему бюстгальтера, Теодор расстегнул застёжку впереди. Кончики привычно прохладных пальцев почти не притронулись к коже. Теодор развёл чашечки лифа в стороны. Мира непроизвольно подалась навстречу, ведь в такие моменты грудь обычно накрывают ладонями. Но этого так и не произошло. Теодор лишь смотрел ей через плечо.
– У тебя красивая грудь, – он стянул с плеч бюстгальтер и отбросил его на стул.
Свою грудь Мира считала крошечной. Но было приятно, что Теодор так высоко её оценил. Она немного повернула голову к нему. Внизу живота ожила знакомая щекотка.
– Не надевай ничего на свою грудь. Не только на встречи со мной. Но и в университет. Не надо её прятать.
– На неё что-либо надевают не для того, чтобы спрятать, – Мира прикусила язык. Теодор сразу же уловил её смятение.
– Всё в порядке, сегодня ты можешь говорить. Твоё ограничение будет заключаться в другом.
Поддев краешек трусов, он слегка потянул их вниз. Бёдра Миры уклончиво вильнули. Теодор остановился лишь на секунду.
– Я всё равно их сниму, – сказал он без угрозы, но твёрдо.
Сегодня у неё нет строгих ограничений. Поэтому Мира решилась предложить:
– Я сама.
Теодор тихо хмыкнул.
– Ну попробуй.
Он немного шагнул назад, чтобы его не задели задницей: никаких лишних контактов. Мысленно молясь, чтобы всё было в порядке, Мира сняла с себя последний элемент белья. Выпрямившись, она почувствовала близость чужого тела и слегка откинулась Теодору на грудь. От остроты ощущений её штормило: Мира нуждалась в опоре.
– Ты прекрасно выглядишь. Не стоило беспокоиться.
Мира беспокоилась вовсе не о своей привлекательности. Куда больше она волновалась, как будет функционировать под его вниманием. И за надёжность средства гигиены в ней.
Раздаёшь комплименты, ходишь полуголым, разглядываешь меня и надеешься, что я останусь равнодушной?
– Ложись на кушетку.
Кушетка под её спиной оказалась тёплой. Не такой Мира запомнила её по прошлому разу.
Теодор взял со стола горящую свечу.
– Сегодня тебя ждёт испытание. Сумеешь ли ты вынести его, зависит только от твоей выдержки. Правила просты: можно говорить, но не шевелиться.
Мира покосилась на свечу.
– Я недолюбливаю горячие предметы. У меня слишком чувствительная кожа. А воск ещё и застывает…
– Это массажное масло. И оно комфортной температуры даже для чувствительной кожи.
– Будешь делать мне массаж?
– Да.
И в чём заключается испытание? Вряд ли эта процедура такая уж мучительная. Разве что придётся бороться с неловкостью: впервые Теодор дотронется до неё везде.
– Хорошо.
Затушив свечу, он вылил масло на ладони и растёр его между ними. Мышцы мужских плеч красиво поиграли. В тусклом свете комнаты это выглядело особенно соблазнительно. Тщательно смазав ладони, Теодор опустил их на бёдра Миры, начав свой танец движений.
Тёплые руки оказались потрясающими. Во время прошлых встреч Мира не раз представляла их на себе. Но фантазии не шли в сравнение с реальностью.
– Не ёрзать, не шевелить ни одним мускулом, иначе заработаешь штрафные минуты.
– Штрафные минуты массажа? – Мира всё ещё не понимала, в чём наказание.
– Да. Начальные десять минут могут в разы вырасти. В зависимости от того, насколько ты останешься послушной.
– И как ты следишь за временем? – она повернула голову, ожидая увидеть на его запястье часы.
– Что я тебе говорил?
– Что?
– Не шевелись. Ты заработала первую штрафную минуту.
Он серьёзно? Мира могла пролежать так целую ночь.
Вскоре она поняла, в чём трудность: у неё никак не получалось до конца расслабиться. В массажных салонах зону паха и груди прикрывали полотенцем. Не двигаться тоже было просто невозможно. Слишком желанны оказались прикосновения. Мира даже не подозревала, как сильно её раздразнили на предыдущих сессиях. Как всё это время она желала, чтобы Теодор до неё дотронулся.
Он водил руками по её коже, иногда используя весь корпус, чтобы дотянуться дальше, ближе. Ясно, чем ему помешала бы рубашка.
