Когда ладони Теодора спустились к стопе, Мира захихикала и поёрзала.
– Штраф.
Прикосновения поднялись по икрам, между бёдрами, и, пропустив зону паха, направились к животу, который тут же дрогнул.
– Ещё штраф.
– Как страшно.
Теодор фыркнул.
– Ну-ну.
Он провёл пальцами вокруг груди, не касаясь ореол. Скользнул выше. Мира не сдержала стона удовольствия, когда ей надавили за ушами.
– Ты очень чувствительна. С тобой надо медленно, – в его голосе послышалась улыбка.
Это не было похоже на просто массаж. Не как обычно разминали уставшие мышцы. Движения словно проникали в каждую клеточку, смешивались с потоком крови в неведомой ранее ласке. Теодор надавил на мышцы шеи, немного оттягивая голову вверх. Мира поклялась бы – это самое невероятное, что с ней делали. Вибрирующий выдох вырвался из её горла.
Она приоткрыла глаза. Мужской сосок оказался прямо в поле зрения. Мира слегка потянулась к нему. Даже сквозь цитрусовый аромат масла был слышен вкусный запах чужой кожи. Теодор быстро заметил на себе внимание.
– Ты приятно пахнешь, – оправдалась Мира.
Он улыбнулся.
– Как и ты, – но сразу же добавил: – Ещё минута. Ты двигалась.
Со стороны казалось, Теодор не прикладывал особых усилий. Он просто водил руками по телу, склонялся над ним. Но Мира напрягалась, всё больше покрылась испариной. Будто это она занята делом, а не лежит на кушетке.
– Ты не просила о дополнительной встрече на этой неделе.
– Да. Я ведь сказала, почему.
Теодор промолчал. Какое-то время Мира слышала лишь стук своего сердца.
– Как ощущения?
– Мх. Где ты этому научился?
– Вообще-то, услуги, что я оказываю, зарегистрированы как «массажные».
– Ты регистрировал свои услуги?
– А ты думала, я не плачу налоги?
Мира прыснула. Зарождающаяся между ними близость была такой настоящей. Как между двумя обычными людьми, которые нравятся друг другу.
– Что ты чувствуешь, скажи мне?
Мира облизнула горячие губы.
– Расслабленность. Покорность.
Желание.
– И уязвимость.
– Уязвимость? Погоди, это я ещё не начал задавать каверзные вопросы.
Мира не восприняла угрозу всерьёз. Но Теодор почти сразу же попросил:
– Расскажи что-нибудь о себе.
– Что?
– Мы малознакомы. Всё подойдёт.
Будто ему мало физического обнажения. Подавай ещё и душевное.
Мире хотелось что-нибудь рассказать. Но она не знала, что. Что такого рассказать, чтобы понравиться.
Теодор вновь занялся её плечами. Большие пальцы делали беспрерывные круговые движения, пока остальные нажимали на чувствительные точки. Мира не вытерпела и выгнулась.
– Штраф.
Кажется, она стала понимать суть испытания.
– Чем ты занимаешься? – спросил Теодор, когда она успокоилась. Сквозь прикрытые веки Мира всматривалась в его сосредоточенное, но мягкое лицо.
– Я студентка факультета журналистики. Подрабатываю в журнале.
– Что-то пишешь?
– Да, статьи.
– Что за журнал?
– О литературе, театре, музыке.
– Не хочешь говорить?
– Оу, нет. «Артазарт». Просто решила сразу пояснить, что за журнал. Не все читают тематическую прессу.
Руки на ней на мгновение замерли.
– Ты пишешь статьи для «Артазарт»?
– Да. А что?
– Ничего. Ты пошевелилась. Штраф.
Пальцы проделали путь между грудью, вниз к пупку, разошлись на бедренных косточках и скользнули к ногам. Мира снова задумалась о надёжности своего гигиенического средства. Оно обязано справиться с нагрузкой, иначе плохо дело. Ведь Мира определённо начала возбуждаться.
– Расскажи о своих родителях. Или друзьях.
Мире понравился этот вопрос. Такие сближают, а значит, Теодору хочется узнать её.
– Моя мама офтальмолог. Папа глава инвестиционного фонда. Только мы нечасто видимся. Они живут в Португалии.
– Почему?
– Они любят её. И свою деревушку. И свой дом у моря.
– Ты тоже оттуда?
– Нет. Мы американцы. Просто родители переехали.
Скольжение к внутренним сторонам бёдер, но у самого желанного к прикосновению места руки снова поменяли направление. Это возбуждало и раздражало.
– А ты что изучаешь? – зашла Мира издалека.
– Я закончил университет.
– Сколько тебе лет? – этот вопрос давно её интересовал.
– Двадцать шесть.
Отвечал Теодор без вдохновения. Куда больше ему нравилось слушать и спрашивать.
– Ты сказал, у тебя есть ещё одна работа.
– Не ещё одна, а основная.
– Чем ты занимаешься?
Прежде чем ответить, он долго молчал, монотонно занимаясь её телом.
– Я пишу.
Точка в конце была почти осязаема – подробностей не последует.
– А это всё… ты работой не считаешь?
– Сейчас меньше, чем раньше.
– Сколько ты этим занимаешься?
– Достаточно.
Связь между ними показалась Мире самой правильной. Мир перестал существовать, были лишь они: замершие в близости и пространстве. Теодор заметил, как пристально она смотрит на него.
– Это нормально, что я думаю о тебе так много? – призналась Мира.
– Ты думаешь обо мне?
– Постоянно.
Его губы тронула маленькая улыбка.
– Да, это нормально. Значит, я всё делаю верно. Я контролирую даже твои мысли.
Это точно не массаж. Тысячи крыльев бабочек касались под кожей, там, куда опускались снаружи прикосновения Теодора. Щиколотки. Запястья. Внутренние стороны локтей, места под коленками. Все впадинки и выступы. Приятно только первые минуты. Потом становится всё невыносимее. Хотелось ёрзать, чесаться. Заставить ускориться. И чем дальше, тем хуже – ведь пытка нарастала.
Вновь прикосновение к внутренней стороне бёдер, и Мира невольно развела колени. Тело на рефлексах желало проникновения этих умелых пальцев.
– Штраф.
Она же только что раздвинула ноги – жест старее мира. Любой парень узнает его. Или на инстинктах поймёт и поддастся.
Я голая. Ты полуголый сводишь меня с ума. О чём ещё, кроме секса, мне думать?
Что, если он вообще евнух? Оттого ему и плевать. Мира ёрзала не потому, что ей хотелось заслужить штрафы и продлить пытку. А потому, что она уже подрагивала от желания и не могла оставаться спокойной. И это нереально не заметить.
Нет, он не евнух. Он слишком хорош. Но также он слишком хорош, чтобы существовать в реальности, а значит, с ним что-то не так. Например, он евнух.
– Садись.
Вяло послушавшись, Мира приподнялась и откинулась на расположившегося за её спиной Теодора. На его груди осталось немного масла.
– Дай мне руки.
Взяв её пальцы в свои, Теодор продолжил пытку. Круговые движения по костяшкам. Почти ленивые трения. Это грёбаный гипноз. Теодор перенажимал на все эрогенные точки. Его дыхание трогало кожу на плече. Низ живота Миры лизали языки возбуждения. Она потёрлась спиной о грудь Теодора, чтобы ощутить его сильнее. Больше.
– Штраф.
Мозг перестал работать. Мира заелозила головой, сжала пальцы ног, чтобы хоть как-то выместить свои ощущения.
– Ещё штраф.
Мире было уже плевать. От встречи к встрече всё её существо кричало: «Коснись меня». И теперь оно это получило.
– Я разрешаю трогать меня везде, – прошептала она, повернув голову.
– Снова штраф.
Человек, который давно сводил её с ума и занял все её мысли, оказался ещё и жестоким. Его нежность недосягаема, ведь Мира по правилам игры не могла отвечать. И дело не в том, что ей запретили шевелиться. Этот человек просто не принадлежал Мире. Он не здесь. Но с ней. Так близко. И так далеко. Мира буквально слышала под черепной коробкой несогласное, собственническое: «Мой!». Она расправила плечи, вновь подаваясь грудью к его рукам.
– Штраф.
