– Я всё учёл. Ты оставишь свой автомобиль дома. Завтра я заберу тебя из университета, мы захватим твой чемодан и отправимся ко мне. А послезавтра в аэропорт поедем вместе. И, разумеется, я встречу тебя, когда ты вернёшься.
– Зачем столько перемещений ради меня одной?
– Мира, я уже всё решил, – строгость и забота в голосе гармонично переплетались. – Я хочу проводить тебя!
– Знаешь, как в кино: герой бежит через аэропорт, ведь это последняя возможность сказать своей женщине всё, что он давно собирался сказать. А если она сядет на самолёт, то на этом всё. Она уже никогда не поднимает трубку, никогда не прилетит обратно. И он больше никогда не увидит её и не услышит.
– Это отголоски времён, когда не было смартфонов, и у людей постоянно менялись номера. До мобильной связи и соцсетей навсегда потерять человека было гораздо проще, чем сейчас. А к чему ты это ввернула?
– Вдруг я останусь в Португалии?
Теодор тяжело на неё посмотрел.
– Там мои родители, – прибавила Мира невинно.
– Мне стоит начать беспокоиться?
– Не исключено.
На такой расклад Теодор явно не рассчитывал. Но быстро сообразил, что Мира ехидничает, и остыл.
– Маловероятно, что ты не вернёшься. Ты ведь ещё не получила диплом.
– Или я вспомнила эту историю, потому что тебе стоит присоединиться ко мне.
Всё. Она это сказала. Прощупать почву уже давно пора. Во-первых, Мире нужно выяснить отношение Теодора к поездке в Европу, откуда тот однажды сбежал. Сбежал, и никак иначе. Вывод напрашивался сам, судя даже по скупым рассказам Теодора о своём прошлом. Во-вторых, Мира хотела знать, не против ли он отмечать Рождество вместе с ней.
Ответа от Теодора предсказуемо не последовало.
– Ладно. Мне пора. До завтра, – Мира чмокнула его на прощанье и быстро открыла дверь.
***
У вендингового аппарата в университете стояла Грейс.
– Привет.
– Салют, красотка. К экзамену готова?
– Да.
– Как всегда умница. А я забыла всё на свете. Посмотри, руки трясутся, – Грейс всовывала смятую купюру в автомат, но тот её упрямо выплёвывал.
Мира прочистила горло. Поправила лямку сумки на плече
– Ты избегаешь меня?
– И зачем мне так поступать?
– Например, потому что мы должны поговорить, а ты этого по каким-то причинам делать не хочешь.
– А мы и поговорим. Просто я была занята. Ты же знаешь меня, я постоянно пропадаю, потом появляюсь. Потом снова, и так по кругу, – Грейс стукнула автомат носком ботинка.
– Слушай. Если хочешь, я не ничего не спрошу, – предложила Мира. Ей страшно надоела эта недомолвка. – Просто я волнуюсь за тебя.
– Ты включила госпожу прокурора, – весело отозвалась Грейс. – Я же сказала, мы обязательно поговорим. Сдадим этот треклятый экзамен или сдадимся сами. Ну, ты-то точно всё напишешь, а вот я под вопросом.
– Кто это был? Тогда, в участке, – прямо спросила Мира.
– Друг.
– Друг…
– Надеюсь, не просто друг, – Грейс не оценила её по-начальски требовательное лицо. – Чего? У меня что, не может появиться личной жизни?
– Она у тебя есть всегда. А вот что-то серьёзное…
– Всё не вечно под луной. Даже сучка Валенти прогнулась под институтом серьёзных отношений. Так, кстати, эту фразу говорят?
– Но всё в порядке? – Мира не поддавалась манёврам подруги перевести тему.
– Конечно. Не переживай из-за меня. И вообще это пока не очень-то и серьёзно.
Мира переступила с ноги на ногу, заправила волосы под воротник.
– Значит, друг.
– Хороший приятель.
– С привилегиями.
– Точно.
– Он такой…
– Старый для меня, знаю…
– Нет, я хотела сказать… Серьёзный. Угрожающий. И весь…
Заговорщицкий тон подруги заставил Грейс улыбнуться. Мира последовала её примеру.
– Весь такой… внушительный.
– Авантажный?
– Авантажный.
– И солидный.
Это была их локальная штука, она всегда сглаживала острые углы. В газете, где когда-то подрабатывала Грейс, выдвигались смехотворные требования к материалу. Если статья написана без десятка красочных эпитетов, её не принимали в печать, а журналисту за «сухое изложение», как местные редакторы это называли, делали выговор. Позже работа на ту газету стала лучшим приколом, в котором Грейс довелось поучаствовать. А связанные с этим байки веселили до сих пор.
– У нас экзамен через десять минут.
– Да-да. Идём. Увидимся после за кофе?
– Уже есть планы. А завтра я улетаю к родителям.
– Маякни, как вернёшься, – победив непреклонную машину, Грейс наконец-то всунула в купюроприёмник деньги.
***
Домой Мира ехала с ветерком, под громкие басы магнитолы и подпевала:
– Две дурочки из трейлерного парка нарезают круги, нарезают круги! Угадайте, кто вернулся. Кто вернулся снова. Шейди вернулся, расскажи об этом другу. Угадайте, кто вернулся. Угадайте, кто вернулся[5 - «Welcome 2 Detroit» и «Without me»].
Впереди ждали соблазнительные выходные. Свобода! Отличное настроение захватывало дух. Такое огромное, что им хотелось поделиться.
Мира подобрала валяющийся на пассажирском сидении телефон и открыла диалог сообщений.
Мира: «Я закончила немного раньше. Тест оказался лёгким».
Теодор: «Горжусь тобой».
Мира: «И я направляюсь домой. Заберу вещи и сразу к тебе».
Теодор: «Ты должна была дождаться меня, Мира».
Мира: «Ничего не поделаешь».
Теодор: «Ты постоянно нарушаешь мои планы».
Мира: «Так бывает. Иногда мир перестаёт вращаться вокруг ваших желаний, мистер Вермеер».
Мира: «Всё в порядке. Я сильная женщина и сумею самостоятельно уложить чемодан в багажник».
Теодор: «Не сомневаюсь. Но моё желание заботиться – не есть доминирование над твоей силой».
Мира: «Как завернул».
Мира: «Надо что-то привезти?»
Теодор: «Только себя».
Мира: «Ладно, я почти приехала домой. Уже возле шланблаунда».
Теодор: «Шланблаунда? Занятно».
Мира: «Опечатка».
Теодор: «Шланблаунд. Какая прелесть».
Мира: …
Теодор: «Какой нетривиальный неологизм».
Мира: «Ну хватит!»
Теодор: «Вы гениальны, редактор».
Мира: «Ты закончил?»
Теодор: «Официант, принесите моей даме бокал Шланблаунда 1876 года».
Мира: «Ты ужасен! Возвращаешь должок за все мои поддёвки?»
Теодор: «Лишь пленён твоими авторскими новообразованиями».
Мира: «Просто опечатка, я же за рулём».
Теодор: «Тогда почему ты пользуешься телефоном? Ты представляешь собой угрозу на дороге. Для себя в том числе».
Мира: «Справедливо. Всё. Скоро буду».
***
Едва Мира переступила порог, Теодор сгрёб её в объятия, точно она ничего не весила. Мира еле дотягивалась носочками до пола.
– Откуда в тебе столько сил? – пробурчала она, почти втиснутая в чужое тело.
Он расстегнул её пальто. Губы коснулись шеи, чувствительного места за ухом.
– Теодор…
– М?
– Потерпи пару минут.
– Это просто поцелуй.
– Знаю я эти самые «просто».
Из глубины соседней комнаты доносилась фортепианная музыка. Теодор стал покачиваться в медленном темпе, увлекая Миру в подобие танца. Никогда прежде она не слышала этой мелодии. Может, это игра Теодора? Стал бы он включать своё исполнение? Считают ли музыканты подобное самолюбованием? Мире хотелось спросить. Как и массу всего другого. Но она поступилась своим любопытством. Тема для Теодора болезненна, связана с прошлым. К тому же его музыкальное образование – вещь, в которую не поверишь, пока не убедишься в ней воочию. Именно поэтому Мира легко игнорировала этот факт его жизни.
Теодор сделал последний поворот и выпустил Миру из рук.
– Спасибо, что приехала. Твоё пальто, – он забрал её верхнюю одежду и отправил в шкаф. – У меня для тебя кое-что есть, – встав у Миры за спиной, Теодор осторожно повёл её дальше по гостиной. – Закрой глаза.
