– Точно. Он даже отрицать не стал.
– Кто эта сука?
Боже… мое сознание до сих пор отвергает этот факт, а меня уже заставляют проговаривать его вслух. Закрыв руками лицо, я отворачиваюсь.
Таня лезет ко мне, пытается обнять, а у меня отторжение и брезгливость. Все кажется притворством и ложью. И говорить об этом я пока не готова.
– Маш… твою мать, я даже не знаю, что сказать…
– Не надо ничего… потом, ладно? Помоги мне убраться отсюда.
– Конечно. Куда едем, к папе?
– Да… просто в мою машину все не войдет, а возвращаться я боюсь, вдруг он вернется.
Вдвоем с Таней мы сносим все сумки вниз. Потом возвращаемся, чтобы еще раз все осмотреть. Она стоит у порога, а я обхожу всю квартиру. Поправляю занавески, покрывало на кровати, закрываю дверцы шкафов. На кухне ополаскиваю чашки, из которых мы с ней пили кофе. Забираю мусорный пакет из ведра.
– Все? – спрашивает подруга.
– Да.
Спускаемся вниз, я вручаю консьержу ключи от квартиры и тепло с ним прощаюсь.
Уже вечером, после того, как мы с Таней распихали основную часть вещей по полкам моего старого шкафа и с помощью папы сделали небольшую перестановку, я решаюсь поделиться с ней подробностями.
Она слушает молча. Маленькими глотками пьет красное сухое и прячет от меня подозрительно блестящие глаза.
– Я ж на твоего Лебедева чуть не молилась… – проговаривает Таня еле слышно, – думала, на тебе все законы мироздания сломались. Чтоб богач, секси, да еще и верный. Оказалось… что показалось.
– Я тоже так думала, пока вот… случайно не прочла.
– Покажешь мне фото этой суки?
– Телефон выключен, Таня… не хочу пока включать…
– Ладно, потом.
Видя мое состояние, она больше не пытается меня разговорить, решает, видимо, поддержать присутствием. А мне вдруг тошно от него становится, я поделилась с ней, а легче мне не стало, и теперь снова хочется одиночества.
– Что делать думаешь? – подает голос.
– Дальше жить.
– Разводиться будешь?
– Да.
– И не простишь?
– Ты бы простила?
Таня делает глоток, задумчиво смотрит через стекло бокала.
– Нет, Маш… я бы не смогла…
– Вот и ответ.
Она остается со мной до самого вечера. Уезжает уже ближе к одиннадцати. Закрыв за ней дверь, я иду к папе. Нахожу его на кухне.
Сидя за столом, он пьет пустой чай.
Подойдя сзади, обнимаю его за плечи и прижимаюсь губами к щеке.
– Стеснила тебя… прости…
– Глупости, дочка… – отзывается он, – поешь сядь, вроде, похудела…
– Тебе кажется, – отвечаю я, но послушно наливаю для себя тарелку супа.
Ем, сидя напротив отца, взгляда его избегаю и вкуса пищи совсем не чувствую.
– Ты только не прощай его…
Мотаю головой, соглашаясь с его словами.
– Такое прощать нельзя.
Позже, лежа в своей кровати, размышляю о том, как скоро начнется откат. Я до сих пор будто в вакууме. В груди словно заморожено все, изнутри идет холод, который никак не дает согреться.
Мне все еще кажется, что сплю и вижу кошмар. Проснусь завтра в объятиях Руслана. Мы станем собираться на работу, вместе позавтракаем и разъедемся каждый в свою сторону, чтобы снова встретиться вечером.
Ужаснее всего, что это не сон, и весь кошмар только начинается.
Глава 7.
Руслан.
– Руслан Андреевич, Марии Сергеевны нет дома.
Чувствую между ребер ощутимый укол, после которого все волоски на моем теле встают дыбом.
– Ты уверен, Миша?
– Да. Ваш консьерж сказал, что она уехала с вещами.
– Какими вещами, нахрен?!
– И ключи от квартиры ему отдала.
Ушла, значит…
Ушла.
– Миша…
– Да, Руслан Андреевич.
Бл*дь, я впервые не знаю, что сказать и что сделать. Пробки вышибло. Завтра у нас здесь еще дела запланированы, а там… там от меня жена ушла.
– Я позвоню, – говорю в трубку и отключаюсь.
Амелия с Черенцовым зарылись в кипы бумаг, а я вдруг теряю к этому интерес. Плохо. Очень плохо.
– Руслан, смотри, – говорит мне Майер, – два станка еще на гарантии.
– Амелия, мне придется улететь сегодня, поменяй мне билет.
– Как сегодня? – выпрямляется она, – нас завтра в мэрии ждут.
– Без меня справишься?
По ее лицу проходит тень недовольства, но она быстро маскирует ее дежурной улыбкой.
– Думаю, да. Но будь на связи, – вынув из сумки телефон, – отходит в сторону, чтобы связаться с Аэропортом.
– Дома проблемы? – спрашивает Черенцов, хитро на меня поглядывая.
Старик не так глуп, как кажется на первый взгляд. Знает о моем семейном положении и все понимает.
– Все под контролем.
Он лишь пожимает плечами, дескать, как знаешь. Сам он, как я понял, верный муж и хороший семьянин. На наших девочек не повелся, хотя лично для него тоже заказывали. На нас с Амелией смотрит ровно, но тень осуждения во взгляде иногда проскальзывает.
– Руслан, поменять не получилось, но на вечерний рейс в эконом-классе ты еще успеваешь.
– Не против, если воспользуюсь вашим водителем? – спрашиваю у Черенцова.
– Какие вопросы? Конечно!
Через два часа самолет поднимается в небо.
Глядя в иллюминатор, не могу справится с волнением. Меня бомбит от одной мысли, что она сделала это. Одним махом перечеркнула, все, что было у нас. Как решилась?..
Не поговорив со мной, не дав ни единого шанса оправдаться.
Меня швыряет от дикой злости на нее до липкого ужаса, что это навсегда. Хочется схватить ее за волосы и притащить домой, но с другой стороны – с ней это не сработает. Нельзя так с Машей.
Бл*дь.
Паника набирает обороты, в груди создается давление, от которого потроха выхаркнуть тянет.
– Принесите воды, пожалуйста, – обращаюсь к стюардессе.
– Минуту.
Смочив горло, закрываю глаза и пытаюсь расслабиться.
Все образуется. Сам виноват, мудак. Есть такая закономерность – все дерьмо в жизни случается одновременно. Если ты не предусмотрел этого, твой косяк, хлебай полной ложкой.
Я допустил промах. И с теми сообщениями в телефоне, и вообще… зря отношения с Амелией в горизонтальную плоскость перевел.
Едва самолет приземляется, я подрываюсь с места и устремляюсь к выходу. Михаил ждет у главного входа.
– Есть новости? – спрашиваю, запрыгивая в джип.
– Нет, Руслан Андреевич. Куда едем?
– Домой.
Для начала домой. Телефон ее по-прежнему недоступен, но почему-то мне кажется, что Маша оставила там мне послание. Женщины такие штуки любят.
– Не уезжай пока, – прошу я Мишу, выходя у своего подъезда.
Кивнув, водитель, откидывает спинку сидения назад и прикрывает глаза.
Я захожу в просторный холл и ходом иду к консьержу.
– Руслан Андреевич, добрый вечер… вот, – протягивает мне связку ключей.
– Это жена моя оставила?
– Да, Мария Сергеевна, – отчитывается мужик и, понизив голос, добавляет, – она вещи свои вывезла.
Ничего, как вывезла, так и завезет обратно. Крутанувшись на месте, стремительно шагаю к лифтам. В голове троит. От волнения перед глазами все плывет. Пока поднимаюсь на свой тринадцатый этаж, кручу в руке ключи Маши.
Это точно ее? На ее комплекте серебристый брелок в виде кошки с изумрудными глазами был. Куда он делся?
Открыв дверь в квартиру, захожу внутрь и бью по клавише выключателя. Прихожую заливает холодный свет.
– Маша!
Скидываю ботинки у порога и прохожу внутрь.
– Маша! – зову ее, надеясь, наверное, на чудо.
