Салон смотрит на них, как на вернувшихся с того света.
Оказывается, их долго звали в Хатанге по радио…
Когда смех, шутки и рукоплескания стихают,
собрат по несчастью пересаживается к Степанову,
толкает плечом в плечо и подмигивает: – Вмажем?
И счастливо улыбающийся молодой Степанов
обречённо-бесшабашно кивает в ответ беспутной головой.
Аэропорт Норильск, 80-е годы. Самолеты семейства Ил-62 серийно выпускали в 1966—1995 годах на авиационном заводе в Казани. В 2005-м "Аэрофлот" отказался от Ил-62 – самолёт морально устарел, расходовал много керосина. Фото из архива.
Ствол и ксива
лето 1990
Оружие имеет скверный и сложный характер.
Оно, как склочная женщина – будь с ним настороже,
а то сделаешь что-нибудь не так и огребёшь проблем.
Степанов знает про повадки оружия не понаслышке,
он работает на патронном заводе пятый год,
повидал и выслушал всякое, но чтоб такое, да с ним?!
Итак, в каком году – рассчитывай, читающий друг,
а в какой стране, угадать будет довольно просто,
летит Степанов как-то раз получать специальный груз.
Хоть и доперестроечные времена стоят на дворе,
но сопровождать спецгруз положено с оружием,
которое мало того что утяжеляет поклажу ровно на кило,
так ещё и серьёзно отравляет жизнь путешественнику —
в самолёте оружие положено сдавать экипажу,
в месте командирования приносить в оружейку,
а за отсутствием возможности – переться в РОВД.
Вот прилетает командированный со стволом
в какое-нибудь, прости-осспади, Улан-Удэ,
да ещё среди ночи, и начинается сеанс геморроя —
найди, расскажи, покажи предписание, ожидай —
в общем, тёртые ребята обычно возят оружие
на самом дне дорожной сумки да помалкивают.
Степанов летает с килограммовой железякой редко,
обычно за спецгрузом мотаются стрелки-испытатели,
те обожают такие поездки и даже иногда дерутся,
так и мечтая скататься в Ижевск за зелёными ящиками,
в которых умельцы Калашникова прячут свои изделия.
Спецгруз из Москвы может означать всё что угодно.
Может, дадут для доставки опытный образец
какого-нибудь сверхсекретного изобретения.
А может статься, заказчикам срочно приспичило
доставить протоколы испытаний или ещё какую бумажку.
Степанову остаётся только гадать – его не спрашивают.
Июль, жара, столичный асфальт плавится под ногами,
Степанов приезжает на Селезнёвку и там выдыхает —
в спецобщежитии есть кровать в шестиместном номере,
а главное – оружейка для приезжих сотрудников.
Проходит неделя, Степанов терпеливо ждёт команды,
но всё впустую – накладка, спецгруз увезла фельдсвязь,
Степанов может возвращаться не солоно хлебавши.
Теперь новая беда – отпуска, авиабилетов нет,
а тащиться восемь суток поездом в плацкарте нет сил.
Через знакомых каких-то знакомых куплен билет,
и Степанов наконец-то взлетает над родной страной,
впопыхах совершенно забыв про чёртов пистолет.
Как он прошёл досмотр с оружием в сумке – загадка.
Степанов истерически хихикает, ощупывая ПМ, а зря —
командир объявляет о посадке в аэропорту Норильска.
Если в Москве сорок градусов, то в Норильске пурга.
Степанов мечется, он не знает, что делать со стволом,
то ли выносить с собой, то ли оставить на дне сумки.
Предъявишь – скандал. Оставишь – а если сопрут?
И тогда, дрожа от отчаяния и стуча от холода зубами,
Степанов наотрез отказывается покидать самолёт.
А пришедшему на крики командиру экипажа шепчет:
– Не могу, везу спецгруз! Вот оно, предписание!
А в бумажке с гербом чётко написано – командирован.
Летун не пальцем делан и начинает что-то подозревать,
но взор Степанова ясен – такие глаза не могут лгать!
А бумага реально грозная, так и тянет откозырять…
В общем, уроки Остапа Бендера не прошли даром:
«Я писал брату Васе! У меня почтовые квитанции есть!»
Капитан чешет лоб, потом машет рукой – ладно, сиди.
Наутро Степанов сдаёт коварную железяку в охрану,
радуясь тому, что сумел выкрутиться из ситуации.
А вот предписание сдавать не спешит – пригодится.
«Всем руководителям предприятий и служб СССР
надлежит оказывать подателю сего полное содействие…»
