Вся жизнь превратилась в сплошной тракт. Четыре дня пути до Альты стали семью, и каждый из них люди начинали с проклятий, а продолжали ругательствами и бранью.
Не хватало примерно всего: сил, сна, отдыха, тепла, еды, ванны. Вместо этого были спальные мешки, которые они стелили рядом с костром, пытаясь согреться, но это не получалось. Ночные дежурства, чтобы поддерживать огонь. Котелки, где готовили похлебку с кусками жира. Иногда в ней попадались шерстинки, оставшиеся с плохо освежеванной кроличьей или птичьей тушки. И мытье в реках, которые вопреки недавним мыслям насчет погоды оказались по-мартовски холодными.
Мерный цокот копыт соответствовал ритмичности вопроса, бившегося в голове: «Что? Что? Что?..» Зейн больше ворчал, Лаэм рассказывал ерунду вроде: «Эти земли зовутся Клыками из-за острых скал» или «Исполняется двести девяносто пять лет со дня возрождения Альты». Но что с магией? Что с расами? Что с законами? Что с войной? Ответов не было, хотя в течение первых дней у людей еще оставались силы спрашивать, а потом недоверие улеглось, уступив место нескончаемой усталости, и только изредка, уже под вечер, оно еще поднимало иглы да кололо, веля снова спросить.
Бешеный темп путники сбросили, когда впереди показался город. Альту обступали поля, и на них трудились тысячи мужчин и женщин, готовящих землю к посеву. Марк старательно вглядывался в крестьян, во встречные повозки и телеги, но взгляд ни за что не цеплялся – это были обычные люди, ведущие обычный быт. Проезжая деревни, путники встречали бревенчатые избы, запахи земли, зелени и навоза, домашнюю живность, греющихся на солнце стариков, чумазых детей, работающих в садах или на огородах женщин, мужчин, занятых ремонтом, домашними делами или торговлей.
Дорога ширилась и становилась все более людной. Альту окружали две крепостные стены, и едва едущие преодолели первую, сделалось спокойнее – путники сворачивали на мелкие дороги и расходились по деревням, не спеша в город.
Чем ближе становились основные ворота, тем четче вырисовывалась Альта и ее высокие шпили, башни, трубы фабрик. В воздухе чувствовались дымный и смоляной запахи, к ним примешивалась соль, принесенная ветром с моря.
Оставалось не так много, когда Марк заметил, что путники расходятся по двум очередям: в одну вставали пешие и едущие на телегах и повозках, во вторую – конные. Обе стороны замедлялись, когда проходили мимо стражей, но никого не останавливали и даже не осматривали.
Стража носила строгую черную форму, похожую на кители полицейских Акиды, но на головах у них были капюшоны. Через пару десятков метров стало ясно, что это не часть одежды, у стражей тела людей, но вместо голов – то ли волчьи, то ли песьи морды. Они скалились и вглядывались в каждого так, словно видели перед собой добычу, не больше.
Алена выдохнула:
– Господи…
– Кто это? – побледневший Андрей крепко вцепился в поводья.
Лаэм с улыбкой отмахнулся:
– Они хорошие, не переживайте,
Возглавляющий колонну Зейн обернулся:
– Все в порядке. Это один из наших народов. На-ри. Подождите, мы почти на месте.
Они приехали еще немного, и от того, как вглядывались эти на-ри в путников, делалось не по себе. Входящие в город сторонились стражей, прижимали руки, отворачивались.
– Я не поеду! – Олег остановил лошадь.
Говорил он немного, но к нему прислушивались. Может, дело было в серьезном, «профессорском» образе, а может, в особом тоне, который освоил Олег за годы работы учителем. После этих слов Алена придержала лошадь, Андрей с облегчением вздохнул. Вадим, с лица которого даже тяжелая дорога не стерла предвкушения, тоже вздохнул – разочарованно. Марк встал рядом с ними, но больше из необходимости, а не от нежелания идти. В пререканиях посреди улицы смысла точно не было, до города оставалось немного, и с путешествием хотелось покончить как можно скорее.
Зейн развернул к людям своего ортора. Зверь нетерпеливо рыл землю лапой и что-то рычал на своем орторьем.
– Не бойтесь, они просто посмотрят.
– Что это значит? – воскликнула Алена, глядя на Лаэма. Она попыталась скрестить руки, но, покачнувшись, снова ухватилась за поводья.
Вроде бы страж заглядывался на девушку, однако сейчас взгляд голубых глаз и красивая улыбка не проняли его, и он смолчал.
– Мы должны ехать, чтобы успеть до заката. Вам все расскажут на месте.
– Мы это уже слышали, – Олег снял очки и убрал в нагрудный карман. – Не раз и даже не два. Кто эти существа? Кто вы сами?
По лицам собравшихся было видно, что терпение лопнуло, и они, действительно, не поедут. Марк хотел поддержать стражей, лишь бы идти дальше и не стоять посреди дороги под взглядами других путников, но смолчал, решив, что вставать на сторону тех, кто скоро уедет, не стоит – нужно согласиться с теми, с кем он остается.
Ударив лошадь пятками, он направил ее к Зейну. Та была выше ортора, но все равно забеспокоилась, и удерживать ее на месте стоило труда.
– Нам обещали ответы, сколько еще раз мы должны услышать: «Подождите», прежде чем получим их? – рявкнул Марк.
Каждое слово звучало громче предыдущего и все более хлестко, но под конец голос сорвался. Музыкальное прошлое научило прекрасно владеть им, и Марк знал, как вложить верную тональность и интонацию. Ничего не выдавало, что это спектакль, в котором даже не хочется участвовать – просто усталый человек, столь растерянный, что страх превратился в ярость.
– Я не поеду в город, пока вы не расскажете, кто вы! – Алена высоко подняла плечи и упрямо задрала подбородок, но по взгляду было ясно, что надолго ее решимости не хватит.
– Будем стоять посреди дороги и пререкаться? Я же сказал, вам все объяснят на месте. Наша работа – сопроводить вас, и с этим мы почти закончили, – Зейн хмурился.
Растеряв всю свою радость и нетерпеливость, Вадим потребовал:
– Мы и так едем дольше, чем планировали, нам нужен отдых! Нормальная еда, из чистой посуды! Там, – парень ткнул пальцем в сторону ровных беленых домиков, вплотную подступающих к Альте. – явно найдется где посидеть, поговорить и поесть. Давайте!
– Хорошо, – процедил Зейн, помедлив с ответом. – Немного времени у нас есть, – он двинул ортора вперед.
«Осталось всего ничего», – с раздражением подумал Марк. Он полагал, после его требования стражи бросят пару хлестких слов, может быть, даже угрозу, люди замолчат и поедут дальше. Согласия он не ждал, оно казалось нелепым – молчать неделю, но согласиться на разговор перед самым городом? А если это было сделано специально? Но и такой расклад казался бессмысленным.
Процессия двинулась в указанную сторону. Деревня явно считалась зажиточной: дома – в два этажа, каменные, рядом – цветники, улицы – мощеные. Здесь не пахло подгнившими овощами, навозом и дешевым алкоголем, во дворах не сушилось белье, не было ни детей-оборванцев с палками вместо игрушек, ни пьяниц, смотрящих по сторонам мутными взглядами.
Таверна встретила запахами картофеля, свинины и чеснока. Марк удивился шуму: звучало столько голосов, словно внизу собралось не меньше ста человек – слишком много для такого маленького помещения. Крики, похабные шутки, стук пивных кружек, царапанье ложек по тарелкам – все сплелось в единый клубок.
Сквозь толпу пробилась официантка – раскрасневшаяся девушка, которая судя по виду зарабатывала обслуживанием не только столиков.
– У нас нет мест! – она уперла руки в бока и кивком головы указала на выход.
Фыркнув, Зейн вытащил из-под плаща бумагу и почти что ткнул ее в лицо официантке.
– Подписано королевой. Вы не имеете права чинить нам препятствия, а мы для отдыха выбрали это место, ясно?
Едва посмотрев, девушка тут же залебезила:
– Да, господин, подождите, прошу.
Она юркнула в сторону и вернулась через несколько минут. Склоняя голову перед Зейном, а между делом успев заискивающе коснуться его руки, девушка провела гостей за стол, огороженный ширмами.
Пока выбирали, сидящие расслабились и вздохнули свободнее. Смолкли встревоженные голоса, путники развалились на стульях, а Андрей успел задремать, уложив голову на свернутый плащ. Супы и жаркое были встречены улыбками и нетерпеливо протянутыми руками. Тарелки – не походные миски, от которых уже не отмывается жир! – поставили на стол с приятным звоном, звучавшим лучше любой сонаты. Переваренного лука в супе оказалось больше, чем мяса, а в жаркое чеснока и перца добавили слишком щедро, но было прекрасно просто сидеть в тепле, на стуле, с нормальной едой. Однако чем меньше оставалось от порции, тем реже появлялись улыбки, тем напряженнее становилось молчание.
Откинувшись на спинку стула и сложив руки на животе, Вадим спросил:
– Демоны-собачки уже были, а божечки-кошечки у вас есть?
Олег одарил парня недовольным взглядом, как ученика, расшумевшегося на уроке – вот-вот попросит дневник или вызовет к доске.
– Что? – Зейн уставился на Вадима, но тот только отмахнулся и нетерпеливо закивал, требуя рассказа. Между начальником стражи и Лаэмом разгорелся молчаливый спор, состоящий из нахмуривания бровей и кивков.
– Начинай, – Зейн хлопнул напарника по плечу. Тот сделал глоток пива – такой большой и затянувшийся, что нежелание говорить стало понятно еще на трети.
– Ну, в общем, – с шумом он поставил кружку на стол. – Мы зовемся эйлами, – страж махнул в сторону других посетителей. – Нас много, мы основная часть. Еще есть афеноры. Это наша аристократия. Ублюдки белокожие, – натолкнувшись на хмурый взгляд Зейна, Лаэм ухмыльнулся: – Ну правда же! А есть всякие… Мы их зовем лес – это те, кто не похож на нас, и имеет что-то от животных или растений. Вот как те у ворот. Это не одна раса, таких много. Сурреи, на-ри, неры – те, кто живут с нами, но их больше, не у всех даже название есть.
– Очень интересно и очень непонятно, – Вадим ткнул локтем Андрея, когда после бесчисленных зевков тот опять свесил голову на грудь.
Лаэм хотел ответить, но Зейн прервал его взмахом руки.
– Так. Вам стоит запомнить, что у каждого народа своя способность. Говорят, афеноры произошли от фениксов, поэтому они долго живут и проживают несколько жизней. Все господа – афеноры. Мы, эйлы, видим духов и можем говорить с ними, но чтобы развить дар, нужно учиться. Аристократов среди нас действительно немного, чаще всего эйлы – крестьяне или рабочие. У леса разные способности. Сурреи, например, превращаются в зверей, но они… Об этом позже. Сурреи обычно служат в армии, охране или тюрьме. На-ри, которых вы видели у ворот, стражи, судьи и мудрецы. Они видят души. Поэтому-то их ставят на городские стены – им взгляда достаточно, чтобы найти самых гнилых. Когда мы будем проходить, они посмотрят на ваши души, но не обращайте внимания, им нужно больше времени для настоящего суда, первый взгляд только сброд помогает отвести.
Люди переглядывались, они не перебивали говорящих и продолжили молчать, даже когда те закончили. Вопросов, наоборот, в голове роилось слишком много, и превратить их в стройную схему никак не получалось.
Марк спросил первым:
– Все эти способности – так проявляется магия? Какой из народов владеет ею?
– Каждый, можно сказать, – Зейн потер кончик носа. – Вы узнаете о магии от господина Криансы-Антервена.
– Афенора, значит? – уточнил Олег. – Кто это?
Зейн кивнул:
– Да, верно, господин Кристоге Крианса-Антервен – афенор, один из старейших во всем Ленгерне.
– Он и войну пережил, – Лаэм говорил с искренним уважением – Лаэм, который только что называл афеноров «белокожими ублюдками». Чем этот аристократ был лучше?
– Господин Крианса-Антервен – королевский советник, маг, врач, изобретатель, передельщик и почетный житель Альты. Он проведет испытание, как это называют, и поможет раскрыть вашу магию.
В уважительном тоне Зейн вторил Лаэму, отчего светлый образ аристократа показался еще менее правдоподобным, и особенно отталкивало слово «передельщик».
Алена тоже обратила внимание на сказанное:
– Передельщик? Как это?
– Рука правосудия, – голос Зейна приобрел возвышенный тон, так неподходящий его суровому образу.
Они просидели в таверне еще минут десять и вернулись к лошадям. Услышанное не сильно успокаивало, но больше никто не отказывался пройти мимо на-ри.
От их взглядов хотелось укрыться, как и другие, Марк инстинктивно поднял руки, закрываясь. Казалось, за секунду на-ри распотрошили ему грудь, вынули сердце с легкими, взвесили и наспех зашили – стоило отойти от них, осталось гадливое чувство, будто он сделал что-то ужасное и теперь мучиется совестью.
Однако Альте удалось прогнать это ощущение и захватить все внимание. В городе сильно шумели ветра, доносились звуки гудящих моторов и скрип деревянных колес, а горожане ворчливо обсуждали прожитый день, смеялись шуткам, вспоминали домашние дела. Марк ожидал тесных улиц, грязи, запаха канализации – Альта оказалась прекрасна. Она была изящная и острая, и шпили, колоннады и башенки на фоне василькового неба выглядели вырезанными из темной бумаги.
Город опутывали тонкие серые нити рек и каналов, и между ними всюду, куда хватало глаз, была зелень: дубы, липы, осины, клены, цветочные композиции, даже стены опутывал вьюн, но он не выглядел сорняком, а удачно дополнял вид. Альта цепляла внимание яркими витражами, мозаичными площадями и часами – сколько же их здесь было! – и каждые показывали свое время, различающееся не минутами, а часами. Запах соли чувствовался так явственно, что она оседала на губах, а сильнее этого оказались ароматы зелени. К ним примешивались дым, копоть и машинное масло, усиливающиеся, когда проезжали паромобили и трамваи.
Знакомство с городом прошло хорошо, но этого было мало. Впереди ждала встреча с Кристоге Криансой-Антервеном. Такое имя не могло принадлежать добряку, а обещанное испытание навевало мысли о борьбе за выживание.
3. Не стоит брать из чужих рук
Вечер прошел в суете. Путников привели ко двору Кристоге и устроили, но сам афенор пока не вышел из тени.
Кем бы Крианса-Антервен ни был, жил он явно на широкую ногу. Даже дом губернатора, на который указал Лаэм, выглядел скромнее, и это казалось явным знаком того, кто правит городом на самом деле.
Афенору принадлежал огромный дом – настоящий дворец, окруженный садом с парадными лестницами, фонтанами и аллеями. Их накрывал купол, температура в котором была приближена к летней, и деревья уже понесли плоды, наполнив воздух сладким ароматом персиков и груш.
После семи дней дороги находиться в доме было особенно приятно, и особняк казался кусочком рая. Сначала Марк спрашивал себя: за что этот рай воздался людям – но все вокруг было до того спокойным и мирным, что недоверие, выросшее подобно раковой опухоли, понемногу рассасывалось и уменьшалось.
Слуги проводили до спальни, наполнили ванну, принесли ужин. Со вздохом облегчения сняв пропитавшиеся грязью и потом плащ, штаны и рубашку, Марк отдал их для стирки, принял ванну и уснул.
На следующий день, прикрываясь словами: «Вам стоит отдохнуть», слуги всячески возвращали людей в комнаты, хоть и не говоря напрямую, что ходить по дому запрещено. Им не позволили выйти в сад. Строем проводили в столовую на завтрак и обед. Не дали собраться вместе и поговорить. Купол, казалось, накрывает не только дом – им накрыли и людей, а крышку приподняли лишь перед встречей с господином Криансой-Антервеном. Или, наоборот, прижали сильнее?
Их одновременно привели в столовую – квадратную комнату с окнами до пола, выходящими в сад. Целую стену занимали тропические цветы в кадках, упрямо тянущиеся к потолку. Их запах был так силен, что перебивал ароматы блюд: мяса, приправ, свежих и тушеных овощей. Среди растений прятался граммофон, и по столовой разносилась тонкая, прозрачная мелодия, похожая на колыбельную. Наверное, она должна была успокаивать, но вопреки этому недоверие снова вцепилось во внутренности клыками, стоило увидеть Кристоге Криансу-Антервена.
Граница возраста стерлась с его лица – ему можно было дать и тридцать, и сорок, и даже сорок пять. Кожа оставалась гладкой, но волосы уже поседели. Это был мягкий оттенок, близкий к белому, и столь же светлыми у него оказались глаза. Фигурой Кристоге напоминал Ангуарда: тот же высокий рост, то же стройное телосложение – такими были все афеноры? Одевался Крианса-Антервен сдержанно и элегантно, как настоящий аристократ: кипенно-белая рубашка, жилет в тон, черные брюки со стрелками, сюртук с аккуратной серебряной вышивкой на манжетах. Он напоминал мелодию, сыгранную профессионалом уже в сотый, в тысячный раз – это была идеальная, безупречная музыка, но жизни в ней совсем не осталось.
– Я рад приветствовать вас в своем доме, в Альте и в нашем мире, – Кристоге поднялся. У него был приятный баритон, который многим, наверняка, нравилось слушать и хотелось внимать ему.
– Давайте перейдем к делу, мы достаточно ждали, – бурча Олег опустился за стол, выбрав место подальше от хозяина дома. Весь вчерашний вечер и сегодняшний день тень не сходила с его лица, и было ясно – он цепляется уже за последние ниточки, чтобы не выругаться, не вскричать.
Скрещивая руки все плотнее, будто пытаясь завернуться в них, Алена села рядом с Олегом, заняв только край бархатного стула. Сияющий улыбкой Вадим опустился по правую руку от Кристоге и уставился на него с широко открытыми глазами, как ребенок – на отца, которого не видел неделями. Андрей, накручивая часы, сел за ним. Марк шел последним, и ему осталось место слева от Кристоге – единственному на своей стороне.
– Поверьте, у меня к вам не меньше вопросов, и я точно также хочу этого разговора, – Крианса-Антервен дал знак рукой, и слуги наполнили бокалы вином. – Я знаю, вы беспокоитесь о своей судьбе, – Кристоге не убирал с лица сдержанной улыбки. – Прежде всего, я должен сказать: мы ничего не знаем о других мирах, у нас нет способа вернуть вас, и все, что мы можем – сделать вас частью нашего общества.
– Нет способа? – обреченно повторил Андрей и посмотрел на Марка – искал поддержки у того, кто, как и он, «многих оставил»? Тот предпочел промолчать, наблюдая за движениями хозяина дома и вслушиваясь в выбранный им тон.
Вадим воскликнул:
– Когда мы начнем изучать магию? Чтобы нам хоть что-то рассказали, пришлось увидеть волчьеголовых тварей!
– Это на-ри, да, они могут напугать, но бояться стоит не их, – Кристоге продолжал улыбаться, движения были уверены и отточены, как у мастера, великолепно знающего свою работу, но что-то в его облике настораживало все больше – так охотничьи псы ловят след даже на голых камнях.
– А кого тогда? – спросил Марк.
– Скажем так, у нас недружелюбные соседи. Однако вы под нашей защитой и станете гражданами Ленгерна, если сделаете ответный шаг.
– Вы про магию? – Алена тоже держалась настороже и все скрещивала руки, даже не притронувшись к еде.
– Да. Я понимаю вашу растерянность, но и вы поймите нас. Мы не можем рассказать всего, не узнав вас, не проверив – в конце концов, говорить нужно слишком о многом. Время требуется всем.
Несколько минут звучали только вилки, ножи и ложки. Края тарелки сделались нечеткими и зарябили, будто камень бросили в воду, и от него пошли круги – видение длилось не больше пяти секунд. Марк потер глаза.
Он нарушил молчание первым:
– Наша магия, если она есть, станет платой за гражданство в Ленгерне?
– Почему вы нас не отпустите? Почему мы не можем просто жить и делать, что умеем? – Олег вонзил вилку в нежнейшего кролика на тарелке.
– Не можете? – удивление Кристоге казалось искренним. – Сейчас вы ничего не знаете о нас и вряд ли найдете себе место, но это не значит, что мы будем держать вас всегда. Мы хотим поделиться знаниями и опытом, и после вы распорядитесь судьбой самостоятельно. Однако магия – ценный ресурс, и, конечно, он нам нужен, поэтому мы надеемся, что вы согласились на наше предложение. Но если кто-то не захочет такой судьбы, мы предоставим работу на фабриках, в полях или среди ремесленников. Да, ответов вам пока дали немного, но разве этого достаточно, чтобы сделать нас врагами?
– Если мы смогли оказаться здесь, неужели мы не можем вернуться? – Андрей все не терял надежды и смотрел на афенора жалобным взглядом, словно считал, что сможет вымолить право вернуться.
