Эльвина Нуруллина "Я помню всё"

Не успела я выдохнуть, как странности вернулись с новой силой. С каждым пройденным метром в голове проносились безумные идеи и обрывки воспоминаний. Если в эту секунду я понимала их значение, то в следующую – уже не узнавала лиц, промелькнувших в сознании. Я чувствовала, как теряю ниточку с самой собой, мозг, пытавшийся восстановить утраченную мысль, казалось, запутывался ещё больше. Я не ощущала в себе опоры, из-за чего учащалось сердцебиение и становилось дурно. Это пугало. Могла бы остановиться, успокоиться, но продолжала идти, почему-то уверенная, что скоро дойду до разгадки. Во мне крепло ощущение, что в конце концов всё закончится. Ведь всё когда-нибудь заканчивается? Я вспомню. Только что я хотела вспомнить?

Троих людей я заприметила издалека. Как только на горизонте появились высокие фигуры, я тут же ускорила шаг, даже не думая о том, что это может быть мираж: я провела под палящим солнцем без воды и отдыха несколько часов. Хотя кого я обманываю? В любом случае меня нисколько бы не остановило, если всё оказалось плодом моего расплавленного воображения. Я шла и не обращала внимание на боль в ногах из-за треклятой травы, разодравшей ступни в кровь, на усталость и потерянность. Мне важно было поговорить с такими же, как и я. Но зачем? А это я забыла.

Вскоре между нами осталось не больше десяти метров. Приложив все силы, что ещё оставались, я крикнула:

– Эй!

Три головы одновременно повернулись в мою сторону, и я разглядела в них мужчин. Молодые, не больше тридцати, брюнеты, стройные и красивые как на подбор. Один из них был меньше ростом и с выделяющимися скулами, двое других с овальными лицами и кустистыми бровями. Кстати, на них тоже был такой же балахон, как и на мне. Посмотрели незнакомцы на меня с таким удивлением, что я даже оглянулась удостовериться, что смотрели точно на меня. Тот, что по центру, сделал шаг вперёд и, нахмурившись, спросил:

– Что ты тут делаешь?

Мне не рады?

Только хотела ответить, я открыла рот, а… ответ как будто ветром сдуло.

– Я не помню. Может, вы объясните?

Стоящий слева подошёл к первому. На его руках я заметила татуировки: узоры, листочки и какие-то слова, разобрать которые я даже не пыталась.

– Ты ничего не помнишь, ведь так? – он наклонил голову на бок.

Я кивнула.

– Откуда ты знаешь?

Вместо ясного разъяснения я снова услышала вопрос, который в этот раз задал третий незнакомец:

– Не помнишь даже то, как здесь оказалась? Обычно люди помнят этот момент.

– Видимо, я не все, – насупилась я. Меня начинало раздражать такое отношение. – Так расскажите?

– Мы в твоей голове, – спокойным голосом произнёс первый. Прозвучало достаточно буднично, словно мы говорили о погоде или о списке покупок.

– Чего? Вы серьёзно сейчас? Как мы можем быть в моей голове? Это не может быть… Подождите, ещё раз, где мы находимся?

– Видишь, ты начинаешь терять нить даже такого простого разговора. Обычно люди попадают сюда после серьёзных травм, находясь между жизнью и смертью. Но обычно это значит, что они уже почти мертвы. Ты пока жива, если по пути сюда твои воспоминания стёрлись. Будь это не так, то сейчас просила бы нас вернуть тебя обратно, – рассказал татуированный.

– А вы кто? – не понимала я. Опять что-то от меня ускользало.

– Проводники. Стражники. Друзья. Называй как хочешь, – махнул рукой тот, что пониже. – Но наша миссия заключается в том, чтобы заставить тебя очнуться. Бродить живому человеку здесь опасно, так что возвращайся-ка в свой мир и живи дальше.

– Но… как это сделать?

– Ты должна вспомнить. Что угодно. Какую-то незначительную деталь из своей земной жизни, и тогда твой мозг всё сделает сам.

Секунду я как глупая пялилась на собеседника. О чём он? Говоривший со мной молодой человек покачал головой и повторил:

– Саша, держись за свои воспоминания. Любая деталь поможет тебе выйти из этого состояния.

– Но зачем? Тут тоже хорошо, – удивилась я. Правда, почему я вдруг решила отсюда уйти? Кругом простор и благодать, солнце приятно согревает кожу, хотя я уже покрылась потом, да и трава колется, но и к этому привыкнуть нетрудно.

– Живым здесь не место. Тебе ещё рано, – вступился третий голос. Звучал он непоколебимо, отчего мне спорить расхотелось.

– Что именно вспомнить? Я не понимаю…

Теперь внутри росла паника. Эти малопонятные требования больше вводили в стресс, чем объясняли происходящее.

– Попробуй вспомнить ощущения. Например, как мама тебя обнимала, как целовал любимый человек, как подруга ободряюще хлопала по плечу, – ответил второй.

Я закрыла глаза. От меня ускользали обрывки разговора, однако я изо всех сил не отдавала их неизвестности. Поначалу усилия были тщетными: что-то да пропадало из памяти, и я ещё минуту-другую стояла растерянная, пока молодые люди не напоминали, что мне нужно делать. Постепенно стало легче справляться: могла удержать чуть больше информации и сосредоточиться на далёких воспоминаниях, как и говорили проводники.

Воскресить ощущения оказалось труднее, чем думалось изначально. Как я мысленно воссоздам то, что пока не хотело держаться в моей голове? Но я пыталась, усиленно пыталась заставить мозг работать. Села на траву, скрестив ноги, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Повторила так несколько раз, пока сознание не опустело, а я не расслабилась. Я сфокусировалась на дыхании и ощущениях в теле. Не знаю, сколько прошло времени, но в голове всё-таки прояснилось. Разум делал всю работу за меня.

Мне шесть. День рождения. Повсюду воздушные шарики, сладости и подарки. Я безумно счастлива, отчего не могу перестать улыбаться. Вокруг родные люди: мама и папа. Весь день они не отходят от меня, целуют, говорят, как любят и поддерживают. Чувствую кожей каждый их поцелуй, каждое прикосновение, и это так заряжает меня любовью, что я хочу продлить этот момент вечно. Мне так хорошо…

Распахнула глаза. Я не знала, откуда взялись эти воспоминания и эти ощущения, но они помогли мне: небо потемнело, а трава из зелёной превратилась в жёлтую, словно кто-то переключил времена года. Задул сильный, холодный ветер, отчего по коже забегали мурашки. Трое собеседников присели на корточки, чтобы оказаться со мной вровень. Глаза в глаза.

– Ну, вот и всё, – улыбнулся первый говоривший.

– Теперь ты свободна, – вторил ему тот, который пониже.

– Не возвращайся, пока не наступить твоё время, – наказал третий.

Я хотела поблагодарить их за помощь, только белая пелена перед глазами забрала всё внимание. От испуга застучало сердце. Что происходит?

Дальше всё было, как в тумане. Бесконечное падение и темнота.

***

Ничего более опрометчивого и глупого я в своей жизни не совершала!

Эта мысль промелькнула в голове первой и исчезла так же быстро, как я успела её зафиксировать и осознать. Ужасно раздирало виски, череп будто пытались разделить пополам, прежде чем достать оттуда мой мозг, во рту пересохло. Я ощущала себя отделённой от собственного тела: ни руки, ни ноги двигаться не хотели. Разлепить глаза оказалось ещё сложнее, чем поймать за хвост убегающую мысль.

Что же со мной случилось?

Вскоре попытки увидеть, где я находилась, увенчались успехом. Вместе с белым светом, резанувшим по глазам, с меня как будто сняли вакуум или захудалые беруши, и я различила монотонный звук, который доносился откуда-то спереди. Ровный, до ужаса раздражающий голос, как я всё-таки поняла, вещал о чём-то без умолку. Мне хотелось пить, сдавливало голову, болели глаза, а тут ещё действующий на нервы шум. Нужно отвлечься.

Я находилась в больничной палате. Светло бежевые стены, потолок с шрамиками в виде трещин, флуоресцентные лампы, которые сейчас были отключены, потому что за окном ещё стоял день. Несильно пахло медикаментами и хлоркой, ветром приносимой из коридора. Я лежала под хрустящим одеялом, из правой руки змейкой выходила капельница, а в нос воткнули кислородные канюли, отчего хотя бы дышать было проще.

Голос продолжал говорить. Я прислушалась и осознала, что по телевизору, к моему великому удивлению, установленный в палате, шли дневные новости. Диктор зачитывал подводку к следующему сюжету о городских происшествия. Внутри меня всё сжалось, когда ведущий передал слово находящемуся на главной площади корреспонденту. Я сразу догадалась, о чём пойдёт речь.

– Спасибо, Всеволод, – начал тот. Послышался гул автомобилей, значит, он находился на том самом месте. – Сегодня мы снова приехали на место аварии, взбудоражившей весь город. Девушка выбежала на проезжую часть и не заметила приближающийся автомобиль. Но об этом мы уже говорили не раз, и сейчас хотели бы акцентировать внимание на странном явлении, произошедшем в тот момент, когда автомобиль сбил пострадавшую. Разобраться в этом нам поможет свидетельница событий Антонина Антонова. Расскажите, Антонина, что вы видели?

– Что я видела? Дождь в то время начался, сильный такой. А потом в одно мгновение тучи рассеялись, словно их и не было. Вот так раз – и небо такое чистое, голубое. Я бы не обратила внимание, но тут же как не обратишь, когда сейчас льёт дождь, а в следующую секунду – бах – и светит яркое солнце, – говорил женский голос.

– Но возможно, это лишь совпадение. Вы не думали о таком?

Я почему-то не сомневалась, что журналист сделала такое выражение лица точно разговаривал не о высосанном из пальца странном явлении, а о выборах президента, от которого зависит судьба всей страны. Будь у меня больше сил я бы, наверно, рассмеялась.

– Да вы что, я похожа на ненормальную? – возмутилась было женщина, но быстро поняла, что экспертное мнение слушает вся страна. – Ну, то есть я не думала, что это совпадение. Тучи исчезли аккурат в ту секунду, когда бедняжка на асфальт рухнула. Ох, мне тогда показалось, что время остановилось, а потом быстро-быстро пришло в движение, и тут-то небо чистое такое стало. Нет, это точно не совпадение.

В этот момент, насколько позволяли силы, я сжала руками простыню. Люди в телевизоре перешли к обсуждению «девушки, выбежавшей на проезжую часть». От этого стало противно, словно меня публично облили водой и следом перьями, а миллионы жителей страны с любопытством за этим наблюдали. Пусть это прекратиться! Не хочу быть очередным достоянием общественности, не хочу этих перешёптываний за спиной!

Злость поднялась в груди и затмила все остальные чувства. Я сильнее сжала руки, и – о, чудо – всё прекратилось. Точнее, голоса замолкли, и палата погрузилась в тишину. Меня тоже накрыло тёплой волной, и я отключилась.

Серия 3. События прошлого

В голове проносились одна за другой сотни картинок. Это было как смотреть фильм в 3D-кинотеатре: полное погружение в историю, отчего чувствуешь себя главным героем. Но почему вместе с этим во мне крепло стойкое ощущение, что всё происходящее с той же самой маленькой девочкой случилось и со мной? Будто она – это я.

Вот огромная площадь, где шумно и людно. Торговцы завлекают покупателей, предлагают свой товар, весело щебечут две пожилые дамы, разглядывая блестящие наряды, между прохожими маневрирует детвора, каким-то чудом избегая столкновений с прохожими. На этом картинка сменяется другой.

Теперь я сама нахожусь посреди этой же площади, только атмосфера ощущается другая: тягучая, пропитанная вселенской скорбью. От резкой смены настроения перехватывает дух, я не могу пошевелиться и не свожу взгляда от того, что разворачивается впереди меня. Люди в белых плащах зачитывают что-то на длинных листах, но слова я даже не пытаюсь различить. Вижу лишь их. Своих родителей.

Разряда тока будто бы прошёл через всё тело, и передо мной снова та самая комната из первого сна. Родители о чём-то тихо переговариваются, я же опять окружена игрушками, которые мне вовсе не интересны. Куда любопытнее узнать, что же мама и папа скрывают от меня. Хочу спросить, да только догадываюсь, что идея изначально провальная.

Снова перемотка. Теперь она ускорилась в два раза. Сосредоточиться на чём-то одном стало тяжело, и я отдалась этому потоку, наполненному радостью и болью, успокоением и обидой. Длилось это тоже недолго. Стоило мне окончательно расслабится, как я будто мысленно оступилась и снова полетела в бездну.

Пробуждаться в этот раз было куда легче, чем в первый. Лишь во рту пересохло, но никакой рези в глазах или тяжесть в конечностях.

– Боже, она проснулась! Доченька, Сашенька, милая моя, ты слышишь меня? – раздалось совсем рядом, и я повернула голову, чтобы встретиться с обеспокоенным взглядом матери. Моей настоящей матери.

Наконец-то!

Но вместо радостных приветствий я прохрипела:

– Воды…

– Что? Воды? Сейчас-сейчас, – она засуетилась.

Жадно припала к стакану и сделала несколько коротких глотков, пока не почувствовала, как становится лучше. Вода размягчила сухость и придала сил. Сон отступил. Я вновь огляделась: вокруг мало что поменялось, кроме затихшего телевизора и ночи за окном.

– Милая, ты как? – мама сквозь пелену слёз смотрела на меня и гладила руку. От её прикосновений становилось чуточку лучше.

– Нормально. Сколько я здесь? – слова давались с неимоверным трудом.

– Около недели, милая. Врачи сначала говорили, что с такими травмами ты вряд ли скоро проснёшься. Давали месяцы, а то и годы.

Годы… Неужели всё так серьёзно?

А что ты хотела? Авария – дело нешуточное.

Голова была чугунной, заполненной разным хламом из обрывков последних сновидений. Сейчас я чётко помнила, что со мной произошло. Ссора с лучшей подругой. Я пытаюсь её догнать. Дождь. Ужасный скрежет. Машины. Свет. Удар. Полёт. Темнота.

– Я так испугалась, – родительница вновь всхлипнула. – Когда позвонили из больницы и сказали, что ты попала в аварию, я думала… Думала, что умру на месте. Почему ты так сделала, Сашенька?

В маминых глазах отражалось столько страданий и выплаканных слёз, что сердце моё невольно сжалось. Выходя на проезжую часть в тот день, я ни на минуту не задумалась о последствиях своего действия, о том, что кому-то могу причинить боль.

Дура! Полная дура!

– Прости, – прошептала я. Одинокая слеза скатилась по щеке. – Мам, я…

– Тише, Сашенька, тише. Всё уже в прошлом. Главное, ты сейчас отдыхай и восстанавливайся, хорошо?

Я кивнула, не в силах произнести хоть слово.

– Вот и замечательно. А я пока позову врача.

Она ушла, и я была предоставлена сама себе. Накатило отвратительное чувство стыда за собственный безрассудный поступок. Зачем бросилась за подругой, когда та дала понять, что не желает со мной разговаривать? Сколько себя помнила, я никогда не рисковала, предпочитая просчитывать каждый шаг наперёд и взвешивая разные варианты развития событий. Комфорт и спокойствие всегда были для меня в приоритете. А неделю назад я обрубила на корню свои же принципы, выстроенные годами. Ради чего? Ради разговора с человеком, который с лёгкость послал меня куда подальше?

Ответить на свой вопрос мне не представилось возможности. Двери открылись, и на пороге возникли двое – врач и мама.

– Ну, здравствуй, Саша, – с улыбкой на лице поприветствовал мужчина. На первый взгляд я дала бы ему не больше тридцати пяти, хотя волосы на висках уже тронула седина, а очки и усталый взгляд дополняли общую картину не в его пользу.

В ответ я только кивнула.

– Я рад, что ты пришла в себя так скоро. Сейчас посмотрим на твои показатели, – в голосе доктора ощущалась искренность. Пока он проверял данные на приборе, я заметила нашивку на халате. Имя. Адриан Иванович. Весьма необычное! За ним точно скрывалась интересная и полная загадок история.

Мама стояла рядом, по другую сторону кровати, и заламывала руки от нетерпения. Только сейчас я могла разглядеть её получше: сероватое лицо от недосыпа и усталости, отсутствие косметики и не пойми что на голове. Сколько всего она успела надумать за эту неделю! И поддержать в этот момент её точно было некому. Мы с ней жили одни, отец ушёл из семьи, когда я только-только родилась, а бабушек и дедушек рано не стало.

Наконец Адриан Иванович заговорил, а мама подалась чуть вперёд.

– Что я могу сказать? Саша на удивление восстанавливается даже быстрее, чем я предполагал. Для человека, пережившего серьёзную аварию, это поистине чудо, не меньше.

В его словах сквозило неподдельное восхищение и изумление.

– Значит, всё обошлось? – с надеждой в голосе спросила мама.

– Этого я вам пока гарантировать не могу. Всё может измениться в любой момент, так что мы будем наблюдать. Но обещаю, что сделаем всё возможное.

Мама рассыпалась в благодарностях и даже почти заплакала, но Адриан Иванович уверил, что это всего лишь их работа. Я тоже хотела успокоить родительницу, только язык не поворачивался, словно прирос к нёбу.

– Что ж, мне пора. Саша, побольше отдыхай и ни о чем не переживай, – врач подмигнул мне, напоследок похлопал маму по плечу и бесшумно покинул палату.

Я дотянулась до маминой руки и, насколько позволяли силы в не слушающих пальцах, сжала её, хоть так давая понять, что со мной всё будет хорошо.

– Ничего, доченька, прорвёмся, – ободряюще улыбнулась она, поняв мой намёк.

Серия 4. Обычная жизнь

Дни сменялись ночами, процедуры – анализами. Каждый день был похож на предыдущий, но я не жаловалась. Однообразие успокаивало и дарило комфорт, который чуть поубавился, когда в мою палату подселили ещё одну пациентку.