Лена Гурова "Иди ко мне…"

– Лиза. – Промямлила я, запутавшись в своих ногах.

– Очень приятно. – И сильнее прижал меня к себе, оставалось только повторять за ним, выполнять элементарные па.

Везёт мне на Михаилов. Этот уносил Лизоньку в незнакомый мир танца, а второй – стоял в простенке и хлопал в ладоши. Я растерялась, отстранилась, немного покраснела. Что это вдруг? Минута в паре с танцевальным асом ввергла меня в какое-то непонятное состояние, доверия, что ли, желания идти за его движениями без оглядки.

– Язык этого танца не позволяет ничего, кроме самого танго. У вас есть потенциал, обязательно примените его. А вне исполнения, так сказать, в быту, я могу пригласить вас на чашечку кофе, продолжить знакомство?

– Да, конечно. – Я, как завербованная разведчица, согласна была на любые условия.

– Когда вам удобно? Здесь есть замечательное кафе, я освобожусь в пять. Буду вас ждать. Не прощаюсь. Добрый день, Михаил Михайлович! – Это он уже Исаеву.

Я подхватила Дианку, недовольную, не дали девочке натанцеваться вдоволь, и пошла на выход, следуя за Исаевым, вернее, за его широкой спиной.

– Что привело тебя ко мне? Хочешь записаться на танцы? Элементарно, у нас всё просто.

– Во-первых, добрый день! Мне нужно поговорить с тобой, лучше в кабинете.

– У меня нет кабинета, он мне не нужен, лишние метры используются по назначению. Ты не в офисе, у нас домашний клуб, есть небольшие кафешки, бистро и семейный зал, для праздников. А в будни там проходят тренировки.

– Извини, мне неизвестен уклад твоего детища изнутри. – Я «нажала» на местоимение «твоего» не случайно, очень резануло словосочетание – «у н-а-с домашний клуб». – Но не хотелось бы лишних ушей.

– Я ещё не обедал, предлагаю ресторан. Приятное с полезным.

– Да, конечно, я не отниму много времени.

Честное слово, в этот момент я прочитала на его лице, таком знакомом и родном, утонув в тёмных грустных глазах, желание провести со мной всю жизнь.

– Не балуйся, Динка! Твоё присутствие, Исаев, плохо действует на мою дочь. Не потакай ей, на голову сядет, глазом не успеешь моргнуть. – И опять, да хоть сто раз, говорили его глаза.

Что-то меня не в ту сторону понесло. Сосредоточься, Лиза, дело серьёзное. И я рассказала всё. Что надо и не надо. Моя бедная голова уже не могла хранить такое количество ненужной информации, требовала генеральной уборки.

– А ведь действительно, очень странно, что Гуля продолжает служить при таком биографическом несоответствии с уставом. Что-то тут не то. Мы с ней давно не поднимаем дела давно минувших дней, да и видимся только по праздникам. И знаешь, что ещё? Брат Гули, Борис, родился, когда их «папаша» уже бороздил просторы Вселенной за колючей проволокой. Её мама ездила к нему на свидание, зачем то, ведь они уже не жили вместе. Так и появился мальчишка на свет божий. Но моя матушка не поверила ей, утверждая, что у несимпатичного сморчка не может быть таких красивых детей, тем более что Борька на него совсем не похож. Может, они не его дети, не этого негодяя? И Гуля об этом знает? Но что-то не даёт ей разрешения обнародовать этот факт, она же ведёт своё расследование, ищет мать. И что за тайна, раскрыть которую угрожал гнусный карлик? Ты сегодня свободна?

– У меня небольшой отпуск. А что?

– Пойдём вечером к Гуле. Ты сейчас куда?

– А можно нам погулять у тебя в клубе? Мы на сегодня совершенно вольные птицы. Да, крошина?

– Да сколько угодно. На первом этаже занимаются самые маленькие, начните оттуда.

Мой ребёнок проявлял живейший интерес к происходящему. Конечно, детки лет пяти ещё не готовы к серьёзным занятиям боксом или борьбой и первые годы занимаются общей физической подготовкой. Они знакомятся с видами спорта, чтобы годам к восьми уже точно определиться. Но некоторые приёмчики уже знали, смешно прыгая по рингу. Конечно, моей мартышке тоже надо было туда, и я замучилась ловить её. За этим занятием нас и застала Кларисса.

– Лиза! Ты собираешься сделать из своей дочери второго Василиска Доброго? – Резануло по ушам, эта женщина знала многое, судя по всему. – Это понятно, надо же тебя кому-нибудь защищать.

Прозвучавшее прозвище именно тёти Ло вызвало аховую реакцию с моей стороны. Неужели Мишка рассказал ей о… Страшно подумать. Ну, а почему бы и нет, муж и жена – одна сатана.

– От кого?

– А что, не от кого? Ты у нас девка бедовая, вечно куда-нибудь вляпываешься. Только теперь мой муж не будет тебя спасать, имей в виду. Он, вообще, без меня ничего не будет для тебя делать. И…

– Да и не больно-то хотелось! – Я перебила её, в моей душе уже поднималась буря-ураган. – Всё решается элементарно. Это как в том анекдоте про слабую женщину. Просто надо записаться в секцию бокса, тогда и получится крепкая семья. Воспитанные дети, тихая свекровь и верный муж обеспечены. И враги будут повержены. Разве у вас не так? А при муже-боксёре можно быть такой смелой и подавно!

– Не хами, а то вылетишь отсюда, как пробка из шампанского, и на фанере – до Парижа! – Какие-то жидкие взвеси веером посыпались через нос вмиг взбесившейся бабы. – У меня и так всё прекрасно, без всяких силовых методов, в отличие от тебя.

– Но это не позволяет вам мне тыкать? – Я вспомнила, совсем некстати, как её муж тоже начал наше знакомство сразу на ты, когда –то… – Если всё прекрасно, слава богу, чего так нервничать.

– Это я нервничаю? Ты ничего не перепутала? Я нахожусь при своём муже, в нашем клубе, имею право хозяйничать здесь. И попросить кое-кого на выход. Сказать, кого? – Жену Исаева растащило конкретно.

Я ощущала себя тореадором с красной тряпкой в руках. Кларисса буравила меня взглядом и пыхтела, как будто ждала следующего выпада с моей стороны. Но тут заревела прекрасная Диана, вцепившись в меня ручками и уткнувшись в плечо. Она явно испугалась злую тётку.

– Вы мешаете тренировкам, неужели непонятно. Попрошу на выход, не заставляй вызывать охрану. – Как ей хотелось показать, кто есть кто!

– Против дамы с ребёнком?

– Не испытывай моё терпение! – Уже орала бывшая гимнастка, искажая лицо до неузнаваемости.

Пацанва, мал мала меньше, прижухла, тренер, молодой парень, с удивлением наблюдал за выдворением неугодных исаевскому режиму. Я даже растерялась. Откуда такой уровень злости? Всегда улыбающаяся, даже хохочущая женщина, брызжущая счастьем и выставляющая напоказ полное удовлетворение своим житьём-бытьём, превратилась в фурию, злобную страшную бабу. Я сделала пару шагов и упёрлась в грудь её мужа.

– Дай пройти, нам нужно на воздух.

Он молча отступил, и я только услышала первые фразы доклада о моём плохом поведении.

– Нет, ну ты представляешь? Она совсем потеряла совесть. Припёрлась со своей дочечкой, тренировку сорвала, малышей расстроила…

Кое-как успокоив и себя, и Диану, я поспешила покинуть «гостеприимный» семейный клуб Исаевых. И совершенно забыла о свидании с маэстро танго. И о намеченной поездке к Гуле. Зато точно поняла, что с каждой новой встречей с Мишкой моя душа начинает всё больше вибрировать, и волны этой вибрации набегают на мой бережок, каждый раз усиливаясь и учащаясь… Соня права: недопонимание и недоговорённость – главные враги отношений. Любых отношений, не только любовных. Ведь у меня не любовных? Тогда, будьте любезны, Елизавета Сергеевна, прекратить разброд и шатания!

Как плохо без Соньки… Так получилось, что у меня нет друзей. Выбранная мной работа с младых ногтей и с первых же дней впрягла во взрослую жизнь. Студенческой, безмятежной, я лишила себя сама, с одноклассниками общалась только на встречах с выпускниками, дружить с коллегами не получалось, мешал табель о рангах, введённый твёрдой рукой шефа. Колька со своей, теперь уже женой, Катериной второй год живут и учатся в Англии. Николай Николаевич, вняв просьбам невестки, устроил им это приключение. Она, став законной супругой наследника корпорации туризма и путешествий, сразу дала понять, что не позволит какой-то Романовой претендовать на главенство в руководстве фирмы. Ей не хватало образования, а Кольке – желания и амбиций для того, чтобы сдвинуть меня с моего места, насиженного и наработанного годами. И если мой любимый босс поначалу посмеивался, то, со временем, согласился с Катериной, своя рубашка ближе к телу, и отправил своего сыночка повышать квалификацию, дабы доверить ему своё детище. Когда-нибудь. Но Ник, теперь уже европейский денди лондонский, неожиданно для всех ушёл совсем в другую сторону. Только я знала о наклонностях такого рода у своего давнего друга: он любил шить. И вязать. В восьмом классе, объяснив, что проспорил, соорудил очень симпатичный свитер с большим воротником. А к концу школы у него стали получаться очень даже креативные вещицы, которые он сооружал по моим размерам, выдавая их за мои же модели. Но отец никогда бы не разрешил Кольке выбиться из колеи, он у него был один, надёжа и опора. И вот тебе раз. Причём, сын стоял на своём, никакие уговоры и угрозы, даже лишение денег не подействовали. Попало и Колькиной маме, её гены, творческой натуры и классной швеи, были прокляты в седьмом колене. Николаевы чуть не разошлись, женская половина ушла и жила в моей пустующей квартире, пока я пребывала у Мостовых. Пришлось Катерине вспомнить азбуку и арифметику, чтобы самой освоить курс молодого бойца на туристическом фронте. Как долго, кто знает? Но упорность и наглость, в хорошем смысле этого слова, импонировали Николаю Николаевичу, и он дал добро. Без его денег у амбициозной особы, с шишом в кармане, ничего бы не вышло. Ну что ж, поживём – увидим. Тем более что мне и не нужно какое-то там мифическое главенство, без него хватало по самые уши.

Что-то я устала за последние дни. Детская поликлиника ещё то место отдыха и развлечений. Проторчав там полдня, мы возвращались полуживыми и голодными. Пришлось взять девочку на руки, в прогулочной колясочке уже было холодновато. Она что-то лепетала мне в ухо, смешно морща носик и роняя головушку. Устала. Начал срываться дождик. До дома недалеко, но ноги в сапожках на высоком каблуке и набитая детскими причиндалами стильная сумка скорости не прибавляли.

– Крошка моя, доченька моя любимая! – Чингиз, буквально выхватил девочку из моих рук, вызвав у ребёнка испуг, а следом и рёв.

– Ты с ума сошёл? Разве так можно? Откуда ты? Почему не предупредил? – Всё-таки, общение с Алиной Цветковой, великим психологом, не прошло даром, ворох вопросов навертелся в долю секунды.

– А, бросил всё и приехал. Соскучился, сил нет. Дианочка, ты меня не узнаёшь? Так и знал, а мы же договаривались…

– Ты бы ещё на парашюте спустился ей на голову, или на Змее-Горыныче прилетел. – Я перебила. – Пойдёмте уже, дождь усиливается.

И вцепилась в свободную руку Чингиза. Мы поскакали к подъезду, напротив которого стояла синяя машина. А под козырьком – маэстро танго…

Приближался Новый год. Мы с Соней помирились, хотя и не ругались. Она сама пришла ко мне, обошлось без обсуждений, зачем и почему. И так понятно, что судьба связала нас не просто так. Моя подружка рассказала, что они переехали к родителям Павла, что его мать попросила у неё прощения, и они, две мамы и Сонечка, проревели полночи и решили жить вместе. Находился новый дом Мостовых почти в соседях с домом Исаевых. И ей, сестричке моей, очень хорошо и уютно там, в старый бы она не пошла ни за что. Впрочем, как и родители Паши не смогли жить в доме, где всё напоминало им о единственном, самом лучшем на Земле сыне, настоящем мужике и достойном во всех отношениях человеке.

– К нам приходят ребята, почти каждые выходные. Представляешь, многие его помнят и до сих пор восторгаются, вспоминают и сожалеют о случившемся. Мы с мамами узнали много нового и интересного о Павлике. Но чаще всех приходит Миша, всегда, когда приезжает к своим родителям. Он, оказывается, помогал старикам, ведь они тоже остались одни… – Она многозначительно посмотрела на меня. – Он такой замечательный, мой Олежка влюблён в него, с удовольствием ходит в клуб, в «ясельную группу», созданную для своих. А Мишка Исаев-младший уже боксирует вовсю, и не отходит от своего дядьки, с гордостью выполняя его просьбы и задания. Они так здорово организовывают детские праздники, что нет отбоя от желающих. Пойдём на утренник с нами, не пожалеешь.

Я рассказала о своей последней встрече с Клариссой.

– Об этом можешь не беспокоиться. Весь спортивный мир шумит слухами и догадками. Там какая-то поганая история случилась, вроде, как Исаев застал свою жену с учителем танцев. Прямо, помещичья сага из 19-го века. Она теперь ему в рот заглядывает, не отсвечивает, стала реже появляться на людях. Пойдём, Лизок, повеселимся, побесимся.

В тот день всё пошло не так. Мы проспали. Я уже жалела, что согласилась с Соней, полночи представляя свою встречу с Мишкой, и так толком и не поспав. В яслях нас отругали, ребёнок расплакался, а я ушла в растрёпанных чувствах. Машина не завелась. Я чуть не опоздала на работу, чего со мной никогда не было. Обычно, приходила раньше минут на тридцать- тридцать пять. Короткий рабочий день обернулся наплывом клиентов, к пяти еле разгреблись, в яслях трубили тревогу. И уже перед самым выходом у меня оторвалась пуговица на шубе, пришлось приколоть булавкой… Это, вообще, за гранью. Мы благополучно опоздали. Машину, за ремонт которой в срочно-обморочном состоянии пришлось выложить немалую сумму, притулить оказалось негде. Ну, вот и езжай, Лиза, домой уже. Ну что вы, я оставила транспортное средство в третьем дворе от клуба и попёрлась, преодолевая присыпанные снежком дорожки и ледянки. Дочери же обещала!

Откуда выехала эта машина, я так и не поняла. Мы шли по левой стороне проезжей части, оставалось метров двадцать до расчищенной площадки перед клубом, при входе в который стояла Сонька и махала рукой. Я заулыбалась и подтолкнула Дианку ей навстречу. Девочка увидела свою любимую тётечку и помчалась вприпрыжку. Это её и спасло. А меня нет. И удар был не сильный, и отбросило меня в сугроб, но голова улетела в дальние странствия, потеряв ориентацию, а пункт управления конечностями развалился на части. И если руки хоть как-то пытались смягчить падение, ноги не слушались, встать не получалось. Вкус крови во рту заволок сознание. Последнее, что я видела, это Витька Цветков, что-то кричащий в никуда…

С некоторых пор я стала верить в знаки. А уж анализировать появление чего-то непредсказуемого, мешающего, необычного – это всенепременно. Когда-то, встретив Мишку на своём пути, я в первый же день почувствовала что-то и решила, что рядом с ним будет небезопасно и надо, пока не поздно, бежать от него без оглядки. Но жизнь закрутила, её течение несло по направлению к большой воде, в конце концов, убедив в правильности первого решения. Но…

Надо мной двумя круглыми чёрными точками нависли глаза Исаева. Я перепугалась не столько от необычной обстановки вокруг, сколько от переполненных ужасом Мишкиных «тёмных озёр».

– Что-то с Диной? – Прошелестел мой вопрос.

– Нет, нет, с ней всё в порядке. Соня, она пришла в себя! – Заорал Мишка, не спуская с меня глаз.

– У меня опять ничего страшного, как было у тебя сто раз? И ничего, жив? – Ярко всплыла картинка нашего знакомства…

– А ты не хочешь, как у меня. – В глазах когда-то моего любимого боксёра засветились искорки нежности и звёздочки … любви?

– Что здесь происходит? – Кларисса в блестящем платье влетела жар-птицей и сразу к Исаеву. – Праздник никто не отменял, за всё уплочено (так и сказала, уплочено), пойдём, дорогой, нас ждут.

А у меня перед глазами всё завертелось кувырком: вот она, именно она обслуживает чемпиона в замке за чёрным стеклом, я её отчётливо вспомнила, увидев в блёстках! И она же за рулём машины на снегу, тоже вся сияющая…

Прошёл год. Я ждала своих любимых родителей, приготовив для них пламенную речь. Это ж надо, променять внучку на свои изыскания, провались они… Девочке больше двух лет, а они её ни разу не видели живьём! Я, конечно, проводила соответствующую работу, напоминая Динке, кто папа, кто дед и кто бабка по фотографиям и онлайн общениям. Но это же не то, конечно, чего заслуживала моя доченька. Если бы не Соня с Олежкой, мы бы жили в вакууме. Как я ни старалась выделить больше времени на воспитание дочки, всё упиралось в работу. Мало того, у меня горел командировочный тур по новым направлениям, и здесь могли помочь только родители. Доверить крошку отцу? Не могло быть и речи, хотя он и предлагал.

Мы договорились встретиться в большом супермаркете. Соня с сыном после новогоднего детского представления в клубе Исаевых для самых маленьких освобождалась как раз к концу моего рабочего дня. До Нового года – всего ничего, а у меня в холодильнике конь не валялся, ещё немного, и мышь повесилась бы. Народу невпроворот, а у меня сосёт в сонном сплетении, за целый день выпито кружек сто крепкого чёрного кофе. И всё. Господи, ни одного свободного столика в кафе, все оголодали, что ли, в преддверии праздника, добирают то, что не доели в уходящем году. Ну что ж, возьмём с полки пирожок, запьём водичкой и вперёд. Сонька уже махала двумя руками сразу. Посадив малышей в тележки, мы смешались с людской толпой. Часам к восьми еле выволокли измученных детей, заваленных покупками по самые макушки.

– Сонь, давай хоть чайку попьём, у меня в доме чистота везде, даже в холодильнике.

Мы только расположились…

– Добрый вечер, девчонки! Как вы это всё донесёте? Ну, Соньку я подвезу, а ты, Лизок, вертолёт вызовешь? – Как будто мы только вчера расстались на дружеской ноге.

Потрясающе! Мы с Исаевым не виделись год. Ровно год с того момента, когда он не поверил мне, мягко объясняя, что я неудачно ударилась головой. Да никто не поверил. Кларисса всё время была на виду, в зале для праздников. А мне надо больше отдыхать и не лезть под проезжающие машины. Правила нужно выполнять, хотя бы дорожного движения! А очередной бой, неравный, в разных весовых категориях, я опять проиграла… Соня сделала вид, что она на моей стороне. Но, при этом, объяснила, что Мишка, как настоящий мужик, не дал в обиду свою жену, и это правильно.

– Зато он сделал дуру из меня, и это тоже правильно! И всё на этом, я не хочу ничего слышать о хорошем муже Клариссетты.

И моя подружка выполняла этот негласный запрет, иногда, в процессе рассказа о своём загородном житье-бытье, упоминая Исаевых.

Настроение упало, аппетит пропал, поддерживать разговор в таком игривом тоне не было никакого желания.

– В любом случае, вас не потревожу, господин Исаев.

– Я и не сомневался, ты же у нас всё сама, сама.

– Не у вас, и не сомневайтесь, прекрасно справляюсь. А вы сегодня один? Сами-то осилите?

– А и правда, ты же не любишь магазины? – Соня попыталась вывести разговор из опасного русла. – Или ты за горошком?

– Я с мамой, пока мои девчонки веселятся. Тебя ждать, Соня?

Обычно, мы привозим мои покупки, я их переношу в квартиру, оставляя Дину с Соней в машине, а потом доставляю домой подружку с Олежкой. И обратно с дочей спокойно добираюсь сама. Сама, всегда сама, тут Исаев прав, как никогда. Особенно, я прочувствовала это, когда в один прекрасный день подвозила Мостовых и не смогла проехать, уперевшись в машину Мишки. Он помог выйти своей жене, аккуратно вытаскивая её с переднего сидения, поправил шубку и шарфик, чмокнул в носик, лучезарно улыбаясь и что-то шепча на ушко. Она вся светилась, принимая знаки внимания, красивая и уверенная в себе. Взяв свою дамскую сумочку, вальяжным шагом отправилась к дому. А её муж, обвесив себя, как новогоднюю ёлку, пакетами и сумками, легко попрыгал за ней вслед. Соньке пришлось выйти и указать на наше присутствие, они его и не заметили…

– Езжай, Соня, ещё не поздно, мне Динка поможет.

– Миша, ну, где ты? – Женщина с сердитыми глазами уставилась на меня, как рентген, просвечивая до глубины души. – Добрый вечер, с наступающим.

Я всеми печёнками-селезёнками прочувствовала её неприязнь ко мне. Слава богу, рядом подружка. Она заворковала, стала что-то показывать, вытаскивать, распаковывать. Я одела дочку, попрощалась, остатки воспитания не позволили ответить взрослой женщине тем же, и потащила свою тележку на стоянку. Сама. По спине поползли мурашки… Кто из Исаевых так буравит меня взглядом? Пока их девчонки веселятся…

Бабка с дедом растворились в своей внучке до последнего атома. А я получила заветную свободу, отправившись в долгожданное турне. Вернулась к своему дню рождения и немного вздохнула, довольная собой и проделанной работой. Так не хотелось никаких праздников, но родители настояли, 25 лет – юбилей. А мне хотелось забраться с Дианкой в норку с игрушками и вкусняшками, ни о чём не думать, ни с кем не общаться. Тем более что в этот раз я страшно устала от ухаживаний одного из своих партнёров, отравившим свободные вечера своими навязчивыми знаками внимания и налаживанием сервиса, или вовсе – личным присутствием. Ей богу, если бы умела писать, выпустила бы юмористическую книжку – продолжение «Вредных советов» Остера для тех, кто постарше. «Или как отвадить от себя предмет обожания».

Ресторан на крыше нового торгового центра, шедевр архитектуры и инженерной мысли, вмещал человек тысячу, точно. Причём, не пустовал. Небольшой банкетный зал, снятый родителями, особнячком расположился в углу огромного помещения. Очень уютный, с большими панорамными окнами, детским уголком, удобными стульями-креслами и в моей любимой пастельной гамме. Гостей ожидалось немного, человек двадцать, не считая детей. Но день получился очень суматошный. Сначала на работе, в соседнем кафе, устроили банкет со всеми вытекающими, а вечером – ресторан. Что-то я не рассчитала свои силы. Но мама с папой носились, как угорелые, поручив мне Диану. Они очень хотели угодить своей дочери, уже лет десять как поздравляющие её на расстоянии. Мои молодые бабка и дедка, маме – 45, папе – 44, вместе со студенческой скамьи. И я-то у них «получилась» в промежутке между лекциями. И воспитывали малышку всем общежитием. Мама не любит это вспоминать, понимая, что гордиться нечем. Но что делать, если рядом, в одном лице, любимый человек и единомышленник, одержимый, как и она, идеями усовершенствовать мир. И я. Уезжая в свои первые экспедиции, мамочка всегда плакала, оставляя меня папиной тётке, высокомерной и зловредной особе, чтимой себя отпрыском чуть ли не царей Романовых. Она изводила этикетом и манерами до умопомрачения, в её квартире разрешения проползти спрашивали даже тараканы, а уж мухе, для позволения на взлёт, требовалось согласование с множеством инстанций. Что уж говорить обо мне. Особенно, забыть бы это навсегда, удавалось бесить царственную особу отказом от еды. Но тогда я оставалась голодной до следующего приёма пищи. И когда меня забирали от неё, сразу же просила купить булочку или пирожок, чего у моей мучительницы никогда не было и в помине. Это сейчас я понимаю, что ЗОЖ начался с неё, тёти Моти, Матильды ибн Романофф… Спасла бабуля, подарившая несколько лет чудесного детства. Но с четырнадцати я уже оставалась одна. И мама не плакала, а только звонила раз двадцать, постепенно снижая количество звонков в день. Как же я их люблю, красивых, юных, моторных, всё время чего-то придумывающих, фонтанируя через край своей энергией и жизнерадостностью. Чего не скажешь обо мне. Я почти уснула, устроившись на диванчике перед детским уголком с Дианкой, увлечённой новыми игрушками.

– Папа! – Голос дочери вернул меня в реальность.

На пороге стоял Чингиз собственной персоной. Он приезжал на Новый год, подарил дочери гаджет последней модели, чтобы иметь доступ к общению с ней везде и всегда. И ждал. Ждал, когда же ему позволят забирать девочку к себе. Не раньше школы, я была неумолима. На каникулы. Уезжая, Чингиз предпринял попытку вернуть меня. Это было смешно, моё тело даже не трепыхнулось в его сторону. Кстати, и Гулино тоже. Она перегорела им настолько, что в её душе пошло отторжение, обратная реакция. Так что, уважаемый хан, есть ещё в русских селениях бабоньки, посмевшие отказать тебе. Мы с Гульнарой виделись редко, но метко. Она училась на каких-то курсах в Москве, но, приезжая, привозила Мишку к младшей сестре. Мальчик жил у родителей Исаевых. Сонька иногда забирала его и подкидывала нам и помимо Гули. Девчонки, по-прежнему, не общались, но сосуществовали как-то в пространстве и во времени. Вот и сейчас им придётся потерпеть друг друга.

Вечер прошёл в «конструктивной и дружественной обстановке». Мне надарили кучу цветов и подарков, поздравляли и стар, и млад, веселились, танцевали, устали. К концу вечера народ расселся по местам, ожидая сюрприз. Пришла моя очередь развлекать гостей, Лизоньку заставили переодеться и устроить показ мод. Я догадалась, что платье, понравившееся мне во время новогоднего вояжа по магазинам, подарено неслучайно. К нему подходили золотые украшения от Чингиза, сумочка от Сони и обалденная косметика от Кольки с Катериной, переданная через Николаевых-старших. Народ застыл, когда я выползла, не жива, не мертва.

– Елизавета Великая! – Выдохнул Николай Николаевич. – Чем старше, тем прекраснее становится эта девочка. Недаром её любят и помнят на всех просторах Вселенной, где ступала нога нашей именинницы.

На мне, почему-то повисли все дети, подпрыгивая, чтобы поцеловать. Гости заволновались, объявили белый танец, и я, так и не оторвав от себя Мишку-младшего, пошла танцевать с ним. Меня поймали за талию, подхватив мальчика на руку, другой продолжая вести в танце.

– Я не мог не поздравить тебя, Лиза. Говорят, на день рождения не приглашают, на него приходят те, кто хочет пожелать хозяйке торжества добра и мира, здоровья и настоящего женского счастья. – Исаев, сильно прижал меня, ему было не очень удобно держать двух сразу.

– Спасибо, конечно, если это от души. Тебе Гуля сказала?

– Ты думаешь, я забыл такую знаменательную дату?

– Всё лишнее нужно выбрасывать из памяти, не засорять мозги ненужной информацией.

– Как-нибудь без тебя решу, что для меня лишнее. Мой подарок лежит в твоей машине. Очень надеюсь, что не выбросишь. Всего доброго, девочка-припевочка.

Сильно кольнуло под сердцем. Как-то нехорошо, человек пришёл поздравить, а я? Но он уже шёл на выход, а навстречу ему – Чингиз. Они встали, как вкопанные, как два барана на одной тонкой досточке. Первым не выдержал монгол, стал что-то говорить, а у боксёра сжались кулаки. Мишка никогда не ударит первым, но желание нарисовалось на его лице очень чётко. Раздражённый хан продолжал, не давая ему пройти. Подлетела Гуля, потащила брата за локоть, тот отмахнулся. И мужики вышли вместе.

– Лиза, – она забрала сына. – Только ты сможешь остановить то, что они там задумали.

Я выскочила на улицу. Никого, они бы не смогли так быстро далеко уйти. Прислушалась, за углом кто-то разговаривал.

– Женщина сама выбирает, с кем ей быть. В данном конкретном случае нам с тобой ничего не светит. – Это Чингиз проповедует свои истины. – Чего припёрся? Ты ей никто!

– Я и не претендую. Скажи спасибо, что она до сих пор не знает, какой ты подлец и мерзавец.

– Да я…, тебя… Да я! – Монгол подошёл вплотную к чемпиону, сверкая узкими зенками и выпуская пар из ноздрей, как бык на корриде.

– Не советую. – Исаев стоял, как скала, ни один мускулик не дрогнул на его лице.