– А какого рода? – гневно осведомилась королева… да, явно настоящая королева какой-то державы.
– Понимаете, мы проводили эксперимент, магический, – вмешалась Лахджа. – Мы учим ребенка и хотели призвать королеву… самую красивую из ее игрушек. Но в заклинании выпало слово «игрушка», и в итоге мы вызвали просто самую красивую королеву в мире.
– Это возмути… правда, самую красивую?.. – неожиданно перестала гневаться королева. – Вы уверены, это волшебство так сказало?..
– Клянусь вратами Шиасса и могилой Бриара, – поднял руку Майно. – Да будет мне свидетелем профессор Паганотти.
– Все так, – кивнул агент Делектории.
– И все-таки это возмутительно, мы были на балу, – заметила королева, пытаясь снова придать лицу сердитое выражение. – Это важный прием, мы должны вернуться. Немедленно… кстати, а волшебство учитывало княгинь?
– Не уверен, – честно признал Майно. – Мы постараемся сейчас же вас вернуть, я только разберусь с инерционным следом…
– Я помогу, я помогу! – поднялся из кресла Паганотти. – Кстати, нам будет проще, если вы назовете свое имя и державу.
– Призываете, сами не зная кого, – посетовала королева. – Мы вышлем в Мистерию ноту. Это безобразие и самоуправство. Знайте же, что мы Дахарли’Мбоча, владычица сапфировых берегов королевства Зидзилия.
– Кудесно! – воскликнула Астрид. – А можно мне павлинье перо?
– Нет, детка, мы не станем портить платье.
Когда Дегатти и Паганотти совместными усилиями обратили призыв, по факту просто изгнав королеву обратно на бал, старый агент опустился обратно в кресло и теперь поглядел на Веронику совсем другими глазами.
Майно уселся на диван. А Лахджа все это время не отрывала взгляда от дочери, которая завладела Снежком и заставила его жить в крепости. Снежок там жить не хотел, но потом все-таки из чувства противоречия улегся и раскинулся во всю ширь, как бы невзначай ломая стены.
– Как видите, коллега, такие вот дела, – подытожил Майно. – Если бы она призывала только игрушки, мы бы вас даже не беспокоили. Просто ждали бы положенного срока… Но она призывает и… более опасные вещи.
– Кухонные ножи? – слабо усмехнулся Паганотти. – Животных?
– Животных… демонов… однажды демолорда…
– Хе-хе… ну не шутите, коллега.
– Мы не шутим.
Паганотти приподнял брови. Майно вздохнул и сказал:
– Простите, что прошу об этом, но поклянитесь никому не рассказывать без крайней необходимости.
– Но мне придется писать отчет.
– Я знаю, как это работает, некоторые детали можно не описывать подробно. Про демолорда вы, допустим, не расслышали… и все равно едва ли кто в это поверит.
– Я и сам с трудом верю… в самом деле?.. ну хорошо-хорошо, клянусь вратами Шиасса и могилой Бриара. Что за демолорд?
– О, мы тогда играли, и построили из камней зук-кир-рат! – чуть ли не захлебываясь соком, начала рассказывать Астрид.
– Хатю сока, – застенчиво сказала Вероника.
– Сейчас… – начала Лахджа и уставилась на возникший перед Вероникой графин. – А… я тогда только стаканы принесу.
Кажется, после общения с тенью у Вероники случился какой-то прорыв. Относительно прежде редкие и касавшиеся только ее личных вещей призывы как-то очень уж участились. Это заметил и мэтр Паганотти.
– И все-таки призыв демолорда… – с сомнением произнес он.
– Да! – заверила его Астрид, наваливаясь грудью на ручку кресла. – Мы тогда думали выбрать маленького или большого, потому что большой бы не поместился, и решили маленького, но она все равно хотела и большого, и сказала маленького большого демона! И тогда появился дядя!
– Какой дядя?.. – не понял Паганотти.
– Мой! – заорала Астрид. – Мой дядя!
– Ее дядя – Фурундарок, Величайший Господин, – отвел взгляд Майно. – Маленький большой демон.
Профессор Паганотти переводил внимательный взгляд с одного члена семьи на другого. Он не видел и не слышал лжи. Да и не было смысла в таком вранье, ни малейшего.
– И как же вы все остались живы? – уточнил он.
– Он дядя моей дочери, и со мной в хороших отношениях, – пояснила Лахджа. – Он, конечно, был крайне зол, но не убил нас. Только кислое молоко все выпил.
Паганотти постарался незаметно от нее отодвинуться. Кажется, он жалел, что согласился тряхнуть стариной, заглянуть в уважаемую семью, где его хорошо знают…
– М-да, мэтр Дегатти, вот уж неожиданность так неожиданность, – покачал головой старик. – Сколько у твоего отца попыток-то было… все думали, что род иссяк, как это бывает. Я, честно говоря, считал, что с тобой вам в последний раз повезло. А ты вывернулся, а?..
– Ну-у-у… никто этого не планировал, тем более такого… и не ожидал…
– Да, такое в моей практике впервые, – согласился Паганотти. – Я вообще не припоминаю прецедентов. Чтоб в таком нежном возрасте… и настолько мощно. Сознательно!.. а?.. Она не могла получить дар от… кого-нибудь?
– Нет. Мы проверяли.
– Да, я вижу. Но что еще? Выхлоп дикой волшбы?.. Они не бывают настолько мощными, да и вы бы такое не проглядели.
– Мы знаем, знаем, – нетерпеливо перебил Майно. – Коллега, я тоже профессор, я знаю все это. Скажите что-нибудь новое.
– Наследственность, видимо, – пожал плечами Паганотти. – Иных объяснений я вам не предложу. Дочь могущественного волшебника и высшего демона… редчайшее сочетание наследственных факторов… Единственное, что можно сказать с уверенностью – девочка будет волшебницей. И незаурядной. Причем в КА ее лучше отдать пораньше – полагаю, девяти или даже восьми лет. Уверен, экзаменационная комиссия согласится, что такой талант лучше отшлифовать пораньше. Да и вам будет спокойнее… сколько ей в точности?
– Два года и четыре луны… три с половиной.
– Да, попытайтесь сдать экзамены уже в восемь лет, – повторил Паганотти.
– Ладно, подождем еще шесть лет… – вздохнула Лахджа. – Но что нам делать до тех пор? Она призывала… Фурундарока. Я дружу не со всеми демонами Паргорона.
– Ух… это… знаете, предлагать носить короний такому маленькому ребенку я не стану, – покачал головой Паганотти. – Это может изувечить его дар. Возможно, создать страшнейшего антимага в истории… вы же знаете, как эти подонки выворачивают свои чакры?.. коронием в основном. Родителям детей наплетут всякого, навешают на них вериги, и вместо великих волшебников получаем искалеченных фанатиков.
Старый волшебник осунулся. Тема его явно ужасно расстроила. Лахджа похлопала его по руке в неубедительной попытке проявить сочувствие и нетерпеливо спросила:
– Тогда что предложите вместо корония?
– Присмотр, боюсь, только постоянный присмотр, – вздохнул Паганотти. – Любые попытки ее… обуздать, так сказать, могут сильно навредить развитию. Даже если она вырастет здоровой, дар может пострадать… волшебная сила – снизиться…
Об этом Паганотти говорил с видимым отвращением, как о каком-то святотатстве.
– Я могу применить гипноз, – предложила Лахджа. – Я на Астрид применяла.
– Что?! – выпучила глаза Астрид.
– Что? – повернулась к ней Лахджа.
– Боюсь, что… пусть лучше практикуется на… безопасных… – забормотал Паганотти. – Скажу честно, я бы предпочел ее вообще не ограничивать. Очень, очень… опасаюсь, что это может не дать развиться дару удивительной силы. Я не хочу форсировать события и говорить о втором Бриаре… но вы сами понимаете, насколько это важно. Даже Бриар учился и… боюсь, я обязан сообщить председателю ученого совета.
– Вы клятву дали, коллега, – напомнил Майно.
Паганотти сердито на него посмотрел и опер подбородок на руки. Старому волшебнику явно нестерпимо хотелось оказаться тем, кто обнаружил столь невероятный талант у столь юной особи.
– Кроме того, лишнее внимание нам совсем не нужно, – сказала Лахджа. – Те же демоны, антимаги… любые подобные встречи провоцируют у меня стресс.
– Хорошо, мои уста на замке, – вздохнул Паганотти.
Глава 8
Вератор осматривал Веронику долго и тщательно. Когда та на его глазах совершила несколько призывов, дружбомаг почесал в затылке и сказал:
– Даже не знаю, что и сказать, дружище. Очень необычно. Она не накапливает ману внутри, а как бы… пользуется той, что вовне. Протягивает неосознанный канал… и сжигает ее. Как воронка. Очень необычный феномен.
– Демоническая кровь, – вздохнул Майно.
– Да, вот это ты, конечно, попал фомору в око, – присел на корточки Вератор. – Ну мир тебе, Вероника, давай знакомиться. Хочешь быть моим другом?
– Так, а ну-ка отошел от моей дочери! – вскинулась Лахджа.
– Да я шучу, – улыбнулся Вератор.
– А я, между прочим, плавать умею лучше всех, – ревниво сказала Астрид. – И целый кулак могу в рот запихнуть!
– И мы все тебя за это уважаем, – заверил папа.
– Фафыва.
Вератор, конечно, явился не просто проконсультировать насчет Вероники. Он это сделал охотно, разумеется, его этот феномен тоже заинтересовал, но вообще сегодня как раз ему требовалась помощь Дегатти. И не как «друга», а как друга.
Хотя… в чем разница? Несколько других «друзей» Вератора уже вовсю трудились внутри и снаружи – украшали дом, возводили в саду павильон, готовили богатое угощение.
Дело в том, что эльфорк-дружбомаг, этот закоренелый холостяк и известный на всю Мистерию бонвиван наконец-то созрел для женитьбы. А поскольку у его лучшего друга имелась в Радужной бухте огромная усадьба, надежнейше к тому же экранированная от одного конкретного демолорда, Вератор попросил о личной услуге.
– Алтарь можно организовать на островке с ивами! – сразу предложила Лахджа. – Там есть беседка! Будет очень красиво!
Она с удовольствием помогала в подготовке. Их собственная с Майно свадьба была очень скромной и прошла скомкано – они слишком торопились закрепить связь законодательно. Сжатая церемония, всего два гостя, они же свидетели, никакого торжества. Они тогда дольше убеждали жрицу, которая сомневалась, что боги одобрят брак с демоном.
Но Сидзука на подобное не согласится. К тому же конкретно ей пышная церемония нужна еще и ради ритуала – чтобы надежней разорвать прежний брак. Побольше свидетелей, живых и бесплотных. Чтобы все видели – вот, таинство свершено. Небо и земля, солнце и луна, ветер и облака, животные и растения, живые и духи.
Духам, кстати, приготовили подношения. Лахджа прогулялась по округе и созвала всех, кого смогла вытащить из нор. Вератор настаивал, что сделает это сам, у него огромный опыт в общении… со всеми. Но дел было и без того невпроворот, жених бегал весь в мыле, да к тому же его дружбосеть не прекращала работать ни на минуту, так что эту часть он все-таки переуступил подружке невесты.
Само торжество состоится завтра. Но некоторые гости уже прибыли, благо лишних комнат в усадьбе полно. И прямо сейчас Вератор собирался призвать наконец-то и невесту. Он откладывал это до последнего, поскольку до свадьбы Сидзуке рискованно надолго исчезать из Паргорона, но уж за сутки-то можно.
– Готова? – в сотый, наверное, раз спросил в свой перстень Вератор.
– …Вот теперь да, теперь да!.. – раздался приглушенный голос.
Перстень сверкнул, великий дружбомаг без всяких заклинаний осуществил призыв – и в холле появилась Сидзука. В своем лучшем платье, с идеально уложенной прической и вообще сияющая, как утренняя заря.
И не одна. Во-первых, она крепко держала за руку дочь, малышку Мамико. Во-вторых, рядом возвышался сундук. Огромный, больше самой Сидзуки сундук с люком в крышке.
Лахджа изумленно узнала в этой штуке многомерный погребок бывшей соседки. Тот самый, насчет которого она думала, что это часть комнаты. А он, оказывается, вынимается и переносится… хотя вряд ли Сидзука сделала это в одиночку.
Ладно, приданое у невесты богатое. За годы супружеской жизни с демолордом эта скопидомка наворовала столько сокровищ, реликвий и артефактов, что может купить небольшую страну.
Хотя нет, наверное, все-таки не так много. Но титул точно купить сможет. И земли. И один Древнейший знает, что еще.
– Привет! – радостно воскликнула Сидзука, обнимая Лахджу.
– Привет, привет, – ответила та, все еще разглядывая сундук. – Он у тебя не уменьшается? Он в дверь не пройдет.
– Наверное, придется оставить его пока тут, – с сомнением произнесла Сидзука. – А вам сильно нужна эта стена?
– Да.
– Эх… ладно.
– Кх-хм!.. – прочистил горло Вератор.
Сидзука спохватилась, что все еще не поприветствовала жениха, и принялась душить его в объятиях.
– Я так скучала, Вератор-сама! – воскликнула она. – Наконец-то!
Пока в саду возводили временные павильоны и накрывали столы для завтрашнего пиршества, а Вератор и Майно всем распоряжались в качестве жениха и шафера, Сидзука с Лахджой принялись вспоминать былые времена. Сидзука притащила некоторые личные вещи Лахджи, которые та, конечно, не смогла забрать, когда убегала из Паргорона.
– Ой, мой криоскальпель! – обрадовалась демоница. – И старый дыхатель!.. и аурометр!.. и зелье бушуков… вот его могла бы и просто вылить.
Особенно Лахджа обрадовалась фотоальбому. Все остальное – просто барахло и безделушки, но фотоальбом было жалко, она запечатлела в нем немало воспоминаний.
Тем временем в другом конце гостиной заново знакомились Астрид и Мамико. Будучи единокровными сестрами, они дружили в младенчестве, но потом судьба развела их на пять с половиной лет.
– Привет, – робко сказала Мамико, протягивая Астрид набивного дракончика.
– Привет, – ответила та, отдариваясь чинской принцессой-волшебницей.
