Она говорила, что тебе понравилось у нее дома. И что ты, оказывается, тот еще шутник, хотя я это и так знала. Помнишь, как ты опрокинул миску с салатом прямо на миссис Гарош? То-то смеху было!
Билли, Билли… Твоя мягкая шерстка больше не блестит, и носик больше не шевелится в попытке выманить что-нибудь, какое бы лакомство я ни предлагала.
Она принесла тебя вечером. Тогда я уже сбилась с ног и горько плакала у порога. Колокольчик в ее волосах грустно звенел, когда она отдавала тебя. Ей тоже не хотелось расставаться.
Глупый кролик, ты разве не знал, что с друзьями надо прощаться?
[2 - Изображение от pikisuperstar на Freepik]
Мне так жаль, что твои ушки больше не шевелиться, а носик совсем холодный. Я никак не могу согреть тебя, Билли. Мама сказала, что она заберет тебя в свой мир, а для этого надо положить тебя в картонную коробку и спрятать в саду.
По-моему, это дурацкая идея, но с мамой не спорят, а колокольчик был согласен с ней. Он все звенел и звенел, пока папа рыл норку для тебя. Знаешь, я положила морковку, чтоб ты мог покушать. И одеяльце, которое ты так любил. Может, ты, наконец, согреешься и снова будешь играть?
А потом ты исчез. Я дважды проверила норку, но тебя в ней не нашла. Она все-таки забрала тебя к себе? Тебе хорошо там?
Где ты, Билли? Я скучаю.
Космос внутри
– Мне нельзя в космос. Я высоты боюсь, – Алекс улыбнулся. – Но мне хватает космоса здесь, – парень коснулся рукой напротив сердца и подмигнул.
– Тогда космос придет к тебе, – пообещала я и вышла из комнаты, тихонько притворив за собой дверь.
Алекс – молодец. Рисует пальцами невообразимые картины, мажет в краске себя, стены, руки и лицо. Его картины уходят с аукциона за тысячи евро. А их автор заканчивает жизнь в психиатрической больнице. Я его первый и, наверное, последний посетитель, которому интересен он сам, а не его творчество.
Хотя, каюсь, картины у него потрясающие. И я, как журналист, должна была спрашивать о них, а не о детстве у этого улыбчивого, рыжего, как самое настоящее солнце, человека. Не спрашивать о вкусах, любимом кофе и индийских сладостях, которые тот безумно любит. Не спрашивать о младшей сестренке и уж точно не обещать ему, что космос сам к нему придет.
У Алекса БАР. Биполярно-аффективное расстройство. Можно принимать лекарства и жить практически нормальной жизнью. Но он сам решил остаться в больнице, чтобы быть наедине со своими картинами. Со своим космосом.
В редакцию нести было нечего. Нет, я собрала немного информации, но вся она была личная. И мне иррационально не хотелось выставлять ее на всеобщее обозрение. Хотя, где личное и успешный журналист? Господи, начальник меня убьет, если не предоставлю материал. Я вспомнила, как Алекс радостно улыбался мне на прощанье и просил приходить еще.
Обойдутся
Мне ожидаемо влетело. Я не узнала ничего о новой картине, не выпытала никаких шокирующих подробностей, не набрала материала даже на одну колонку в журнале. Слишком много «не» сегодня. Ну и плевать.
К Алексу отправили нового журналиста. Кажется, Алексу. Алекс и Алекса. Может, они подружатся на этом фоне? На меня же поворчали, пригрозили и вновь усадили за скучные гороскопы и страничку для мамочек, где вся информация дублировалась из журнала в журнал. Привычно набивая бессмысленный текст, состоящий из советов не волноваться, питаться правильно и доверять мужу, я возвращалась мыслями в ту маленькую комнатенку. Заляпанную красками, такими яркими на белых стенах, такими же яркими, как и их хозяин. Я вспомнила, как солнце подсветило его и так рыжие волосы, превращая их в самое настоящее пламя.
Огненный человек из космоса, который как-то случайно оказался здесь на серой Земле. Это уж явно поинтереснее всего, что я знала. Но больше меня к нему не пустят. Одно радовало – в моей записной книжке красовался маленький рисунок, нарисованный специально для меня. Дома я аккуратно вырвала листочек, обрезала неровные края и положила под стекло на столе. Вот так. Приобрету для него рамочку потом.
Жизнь снова возвращалась в привычную колею. Встречи, строки написанного текста, разговоры с простыми людьми. Все, что раньше радовало меня, вдруг сделалось скучным, неинтересным. Словно мне перестало хватать красок.
В меланхолии я продолжала рутинную работу, размышляя, где можно купить красок и недорогих кистей. Шеф вызвал меня неожиданно. Усадил в кресло напротив, предложил кофе и, дождавшись, когда я пригублю напиток, ошарашил новостью:
– Алекс снова хочет увидиться с тобой. С Алексой работать отказался. Отправили к нему Дашу, ты знаешь, она хорошо ладит с людьми, но и её кандидатуру отклонил. Ему нужна только ты, – шеф чуть нахмурился. – Чем ты его так зацепила?
– Я не знаю, – удивленно выдала я. Алекс попросил меня прийти? Отказался работать со всеми остальными, даже с Дашей? Ух ты! – Когда я могу к нему прийти?
– Встречу назначили через день. И, Алис! Мне нужен материал, а не как в прошлый раз!
– Да-да, обязательно! – возбужденная перспективой скорой встречи, я торопливо отставила кофе в сторону и подскочила в кресле. – Больше он ничего не говорил?
– Сказал, что ждет космос, – откликнулся шеф. – Знаешь, что это значит?
– Да, – я расплылась в улыбке. Пусть мою фразу восприняли, как обещание, но зато это дало мне возможность увидеться с Алексом снова.
Я покачала головой. Надо только придумать, что же принести такого, похожее на космос.
– Мне не скажешь? – вдруг поинтересовался мужчина, тоже улыбаясь.
– Не-а, – я покачала головой и направилась к выходу из кабинета. – Это личное.
Шеф хмыкнул, но промолчал. А я уже летела к своему рабочему месту, собирать вещи, искать маленькое чудо, которое может стать космосом для человека, рисующего его каждый день.
День встречи был солнечным. Ярким. Чистое, голубое небо словно светилось изнутри, напоминая, что где-то там, внутри него прячутся целые созвездья и галактики. Что ж, скоро я увижу их и без телескопа.
Я не ошиблась. Алекс творил. Тихо притворила за собой дверь, оставляя небольшую щель – условие врачей. Но сейчас это было неважно. Не получалось оторвать глаз с рождающейся картины. Мелкие мазки звезд, яркими точками разгорающиеся на темном небосклоне. Краски яркие, живые лились на меня с холста, вновь раскрашивая жизнь. Глубокий синий, фиолетовый, яркий рыжий. Они переплетались, смешиваясь и рождая новую Вселенную. Та дышала и все норовила вылезти за края холста.
Тихо щелкнув, разгорелся шар, по стенам заплясали маленькие звезды, закружились в хороводе, попадая на картину и на самого Алекса. Я выключила свет, и пока замерший парень вглядывался в звездочки, задернула штору. Комната ухнула в полумрак, расцвечивающийся маленькими искрами искусственных звезд. Впрочем, сейчас они казались самыми настоящими. Наконец, Алекс улыбнулся, перевел взгляд на меня.
– Ты сдержала обещание. Космос пришел ко мне.
– Да, – я улыбнулась в ответ. – Окажешь мне ответную услугу?
– Какую? – забавно наклонив голову вбок, поинтересовался парень.
– Я тоже хочу увидеть космос, – замок на сумке сопротивлялся, не давая извлечь на свет краски и кисти.
– Тебе нарисовать?
– Я хочу увидеть свой космос, – ответила я. – Поможешь?
Кисточка выпала из нервно дрожащих рук, и Алекс, наклонившись, поднял и протянул ее мне.
– Обязательно.
[3 - Изображение от Freepik]
Маленький ночник на полу продолжал крутиться, заставляя звезды прыгать по стенам, потолку, картинам и по нам двоим. Космос уже был рядом. Осталось его только нарисовать.
Вышедшие из глубины
Кап-кап. Шаг, шаг. Стук в дверь. Открой?
Кап-кап.
Это наши мокрые следы ты найдешь на пороге. Мы простояли там долго, ведь нам нечего больше терять. Ну же, не крести зря воздух, это не поможет, ведь нас уже нет здесь. Только ты, и дурманящий страх, который чувствуется за километр.
Как жаль, что днем тебя не достать.
Шаг, шаг.
Мы разбредаемся в темноте. Наши тела отяжелели от воды. Шаг медленный, но верный. Еще никогда мы не уходили без добычи.
Наши глаза давно ослепли и глядят на тебя белыми глазницами из провалов окна.
Это мы скребемся по ту сторону стекла и завываем в камин. Пусти нас, пусти! Дай добраться до желанной плоти!
Стук в дверь.
Это мы кричим на разные голоса каждую ночь и просим помощи. Мы плачем под дверью маленьким ребенком. Мы готовы быть даже портовой шлюхой и подарить наслаждение, прежде чем убить.
Это мы звеним ключами и шебуршимся в замочной скважине. На дне озера полно ключей, может, одни из них подойдет?
Это мы пугаем кошку до вздыбившейся шерсти. Наши пальцы скребут по обшивке двери. Это следы от наших ногтей ты найдешь на ней с утра.
Мы будем настойчивы, ведь голод сжирает изнутри, а ты так просто попался на крючок. Ведь ты нас слышишь. Ты боишься. Ты видишь нас.
И мы будем приходить вновь и вновь, ведь ты единственный еще живой человек в округе. Желанная добыча.
Кап-кап. Шаг, шаг. Стук в дверь. Открой?
Браслет желаний
Заплаканная девочка влетела в комнату, бросилась на колени и уткнулась лицом в живот пожилой женщины. Худенькие плечи содрогались от рыданий, малышка пыталась что-то сказать, но выходили лишь громкие всхлипы.
– Ш-ш, милая, – узловатая ладонь бабушки прошлась по растрепавшимся косичками. – Что случилось?
– Они со мной дружи-и-и-ить не хотят! И Вася за косички дергает!
– Хм, тут все серьёзно, – задумчиво произнесла женщина. – И подойти к этому надо серьезно.
Она задумалась. В школе у внучки отношения не складывались, а видеть девочку расстроенной совсем не хотелось.
– Давай сплетем с тобой браслет, – предложила она. – Но не обычный, а волшебный.
– А он мне поможет? – подняла заплаканное личико девочка.
– Поможет. Только надо будет придумать желание. А желание придумать непросто. Чш, – бабушка повелительно вскинула руку, не давая девочке заговорить. – Думай пока. А я за нитками схожу. И поди умойся, нитки не любят сырость.
Пока девочка ходила умывалась, женщина достала из шифоньера металлический сундучок с нитками. Любовно стерла с крышки пыль. «Да, давно в тебе не было надобности, приятель. Ну что ж, поможешь моей внучке?»
– Я все, бабушка!
– И желание придумала? – прищурилась та.
– Да. Хочу быть смелой, чтоб уметь постоять за себя, и хочу завести друзей.
– Большие желания, деточка, – женщина опустилась в кресло и поманила школьницу к себе. – Справишься?
– Да, – серьезно кивнула та.
– Ну, тогда выбирай нитки. С умом выбирай, – она приоткрыла сундук, давая посмотреть на клубки.
Девочка замерла, прикусив губу. Синие? А, может, зеленые? Нет, желтые! Или красные? Наконец, она прикрыла глаза, выдохнула и уверенно взяла три цвета – красный, желтый и голубой.
– Эти.
– Хорошо. Садись рядом, я объясню, как плести. А пока будешь плести – будешь думать о друзьях, да о своей смелости, – женщина чуть подвинулась, давая больше свободного места. – Смотри, эту нитку заводишь сюда…
Света молчала. Лишь теребила браслет на запястье и не отвечала на шутки мальчишек. «Чтобы браслет заработал, надо пройти испытание. Первое – молчанием»
А мальчики, как назло, сегодня, обзывались больше обычного, да так и норовили за косичку дернуть. Так и хотелось дать сдачи, да пока рано. Так бабушка сказала.
К концу дня задиры поутихли, а затем и вовсе отстали. Браслет начинал работать!
«Второе – речью. Какая же храбрость, если ты разговаривать громко не умеешь и к доске никогда не выходишь?». Девочка действительно боялась. Отпускала голову пониже, когда учитель обводил класс строгим взглядом. Но сегодня… Сегодня она сама потянула руку вверх.
