– Разрываюсь от нетерпения поболтать с тобой. – лукаво подмигнув, Майя плюхнулась на циновку рядом с братом, – Сначала вы отправились с отцом к жрецам, затем тебя пытала вопросами мать. Ну, что ж, настал и мой черёд.
– Я почти забыл, что в отчем доме мне от тебя не спрятаться, – едва слышно рассмеялся воин-орла, – В Теночтитлане, увы, наши праздные беседы станут невозможны.
– Из-за Козамалотль, твоей супруги?
– Не только. В столице мне приходится часто отсутствовать по долгу службы. Когда я вернусь в Теночтитлан, принц Куаутемок отправит меня с отрядом Текуантокатля в Точтепек.
– А зачем Текуантокатлю в Точтепек? – шутливо уточнила сестра.
– Патруль приграничных территорий. Тласкаланцы совсем потеряли страх в последнее время. Кроме того, возможно, нам придётся отправиться дальше к побережью…
– Там же теули? – округлила глаза Майя, – Вы хотите отправиться на разведку к теулям! – добавила она, понимая, что её догадка верна.
– Это будет ясно, когда прибудем в Точтепек, – пожал плечами Тепилцин, – Дальнейшие планы командующего мне не известны.
– Я слышала, Текуантокатль, кхм, сложный человек, – сестра посмотрела на брата некоторым сочувствием.
– Мне не доводилось служить у него, – уклончиво ответил он, – Однако, я тоже слышал, что он строг и нетерпим к ошибкам. С другой стороны, он всегда приводил наибольшее количество пленных. Это ли не показатель мастерства командира и его воинов?
– Ага, а ещё замучил с десяток рабынь…
– Это всё сплетни, моя дорогая сестра. – нахмурился Тепилцин, – Почему-то никому нет дела до великих побед Текуантокатля, но, что творится в его покоях смакуют с особой охотой. Не странно ли это?
– Таковы люди, – пожала плечами сестра, – Глупо сомневаться в его военных заслугах, они столь очевидны. А вот узнать таинственные секреты одного из самых влиятельных людей Теночтитлана, будоражащие сознание, или даже додумать самому, чтобы потом обсуждать с соседями, наверное, большое наслаждение.
– Неужели моя славная мудрая сестрёнка верит всем этим россказням?
– Ну откуда-то они берутся, стало быть в них имеется толика правды.
Улыбаясь, брат покачал головой, а Майя, задорно хохотнув, сменила тему:
– А тлатоани ты видел? Какой он?
– Царственный! – отшутился юноша, – А если серьёзно, то мне ещё не выпадало чести предстать перед императором, но я видел его на важных ритуальных праздниках статного и величественного. Один вид его вызывает благоговение. Нам повезло с великим и мудрым правителем, видят Боги!
– Тепилцин, – таинственно понизив голос, не унималась сестра, – А что ты думаешь о теулях? Действительно они так страшны, как говорит о них отец?
– Не знаю сестра, – шутливый тон резко сменился непроницаемой серьёзностью, – Нет причин не верить рассказам о них, но пока я не увижу теулей собственными глазами, я не смогу ответить наверняка. Тем не менее, их появление сейчас для нас совершенно некстати.
– Это точно, – обречённо вздохнула Майя, – Видят Боги, они уже внесли смуту в привычный для нас уклад жизни.
Брат с сестрой ещё долго беседовали, пока бесконечные вопросы Майоаксочитль не стали сменяться сонными паузами. Наконец, уже глубокой ночью, вдоволь наговорившись, девушка отправилась в свою комнату, пожелав Тепилцину добрых снов.
***
Ранним утром, когда сборы были завершены, Майя снова прошла по тропе, что вела к причалу. На пристани её уже ожидали воины, слуги и сопровождение. Она церемониально поклонилась отцу, а Эхекатль, в свою очередь, поцеловал дочь в лоб и напутственно произнёс:
– Вверяю тебя под защиту нашего доблестного сына Тепилцина и великой богини-матери Коатликуэ. С позволения Богов, ты ещё вернёшься в Сочимилько.
– Помни, Майоаксочитль – Сочимилько был и всегда будет твоим домом. – добавила Тональнан и горячо обняла дочь, нарушая принятый церемониал.
Брат подал сестре руку, помогая устроиться в лодке, сдержанно кивнул и, не теряя времени, приказал отчаливать. Благородная дочь касика Сочимилько в сопровождении воина-орла Тепилцина и служанки Ксоко отправилась в столицу.
Глава 3 – Золотой браслет
Теночтитлан воспевали все поэты империи ацтеков и за её пределами. Каждый жилой дом, не говоря уже о религиозных зданиях или дворцах, строился в строгой геометрической последовательности и обязательно имел цветной прямоугольный вход. Все постройки обязательно обрабатывались известняком с острова Шалтокан, потому казалось, что город сверкал на солнце желтоватым отблеском и странствующие почтека[9 - почтека – купец], ослеплённые красотой столицы, именовали её не иначе как Золотым Городом. Добыча известняка, как известно, была гордостью ацтеков, а популярный в строительстве камень поставлялся далеко за пределы озера Тескоко, снабжая даже некоторые захудалые провинции.
В самом сердце столицы, окружённый защитной стеной Коатепантли, располагался церемониальный центр с его величественными храмами, пирамидами, поместьями и дворцами. Правители ацтеков жили, как и подобает их высочайшему положению, в роскошных дворцовых комплексах, окружённых большими, богатыми садами, а знатные вельможи – в поместьях, хоть и уступающих размером особнякам императоров, но не менее пышных. Жилые комплексы благородных господ располагались ближе к храмам, некоторые даже в самом церемониальном центре, тогда как жилища простых людей, наоборот, были построены на почтительном расстоянии от религиозных строений.
Теночтитлан целиком занимал площадь небольшого острова посреди огромного солёного озера Тескоко и был связан с материком мостами и дамбами, которые позволяли каноэ и другому водному транспорту свободно проходить. В случае опасности мосты могли быть сняты и город, окруженный плавучими огородами, мог длительное время продержаться на провианте, собранном с близлежащих чинамп. Главная городская водная артерия грамотно переплеталась с серией каналов так, что все районы можно было посетить пешком или на каноэ.
Кроме того, в столице была сооружена сеть акведуков для снабжения питьевой водой, берущая начало в далёких источниках горы Чапультепек. Таким образом все жители столицы были обеспечены чистейшей питьевой водой в достатке.
Теночтитлан, построенный по чёткой планировке, с его системой каналов, акведуков и канализацией считался поистине самым прогрессивным городом Анауака.
Едва сойдя на берег после путешествия по воде Майе предоставили специальные носилки и дальнейший путь девушка продолжила в закрытом паланкине. Видеть множество жилых кварталов, мимо которых проходил отряд, она не могла, но отчётливо слышала разговоры горожан, крики детей, шум и гам повсюду. Служанка Ксоко, что шла рядом с паланкином госпожи, нервно подёрнула плечами и тихонько спросила через небольшое окошко:
– Госпожа, нужно ли тебе что-нибудь?
– Нет, Ксоко, благодарю, – дочь вождя шепнула в ответ, – Скажи, виден ли дворец тлатоани?
– Да, совсем рядом. Госпожа будет жить во дворце?
– Нет, но недалеко расположен квартал вельмож, а там и находится дом моего брата.
Едва паланкин коснулся земли, Тепилцин подал Майе руку, помогая выбраться из носилок, и пригласил в дом. У входа их встречала красивая молодая женщина в широкой тунике, едва скрывающей «интересное» положение. Женщина коснулась правой рукой земли и поприветствовала со всем почтением:
– Целую землю перед тобой, мой благословенный супруг, и добро пожаловать в наш дом, госпожа Майоаксочитль.
Майя поклонилась, как того требовали приличия, и ответила:
– Благодарю, госпожа Козамалотль, это честь для меня.
Тепилцин нежно приобнял супругу, одарив её лучезарной улыбкой, велел слугам отнести вещи сестры в её покои и распорядился незамедлительно сообщить о прибытии дочери касика Эхекатля в Теночтитлан.
К молодым людям вышла пожилая женщина. Она глубоко поклонилась сначала мужчине, затем женщинам и воин представил её сестре:
– Майя, это мать моей драгоценной Козамалотль и отныне твоя наставница. Ты можешь звать её бабушка Кокото.
Женщины снова обменялись поклонами.
«Ну вот, уже и чичиуакатль ко мне приставили» – разочарованно вздохнув, подумала Майя.
– Я распорядилась подать обед… – начала Козамалотль.
– О, нет, спасибо, сперва я должен отчитаться тлакатеккатлю о прибытии в город. – замотал головой Тепилцин, – Я присоединюсь к вам вечером.
Кивнув на прощание, воин вышел, бодрым шагом направляясь в церемониальный центр.
– Ну, что ж, отобедаем вместе? – улыбнулась Козамалотль.
– С радостью. – ответила Майя.
Девушки расположились на циновках в уютном помещении, старательно обустроенном Козамалотль. Супруга Тепилцина, как истинная хозяйка дома, старалась развлечь Майю беседой, развеять неловкость, а бабушка Кокото, со свойственным ей любопытством, задавала вопросы и живо интересовалась положением дел в Сочимилько.
– Верно поступил касик, что отправил тебя сюда, – несколько занудно констатировала пожилая женщина, – Теночтитлан самый прекрасный и самый безопасный город во всём Анауаке. И почему вождь Эхекатль до сих пор не озаботился твоим замужеством? Ай, яй, яй, вероятно в силу бесконечной занятости, господин позабыл о столь важном деликатном деле. Но, не тревожься, в Теночтитлане самые знатные и богатые женихи. Я уверена, такая красавица обязательно привлечёт внимание благородного вельможи. Иначе и быть не может!
Майя снисходительно слушала, стараясь не возражать. Возможности такой не исключала, но и не стремилась как можно скорее связать себя узами брака, попав под покровительство малознакомого мужчины.
– Ну, что ты всё заладила, – доброжелательно прервала нравоучения Козамалотль, – Госпожа с дороги, едва сошла с паланкина, а ты ей уже женихов сватаешь. Майоаксочитль наверняка давно не была в столице и захочет прогуляться, насладиться богатством и красотой нашего великого города!
– Ты прибыла как раз к празднику золотых дел мастеров. – вспомнила пожилая Кокото, – Жаль, что торжество Тлакашипеуалицтли[10 - Тлакашипеуалицтли – один из месяцев ацтекского календаря длится с 6 по 25 марта. Посвящён богу Шипе-Тотеку. Главнейшим элементом празднества было массовое гладиаторское жертвоприношение пленных воинов и рабов, с которых живьём сдирали кожу. Затем жрец, олицетворявший Шипе-Тотека, одевался в кожу, снятую с пленника, и исполнял ритуальный танец.] вы пропустили и не видели танца великого Шипе-Тотека, но вам с Козамалотль обязательно нужно посмотреть на изделия искусных ювелиров Теночтитлана. Возможно, вам что-нибудь приглянется?
Супруга Тепилцина тут же воодушевлённо закивала и от себя добавила:
– Будет очень интересно! Однако, госпожа Майоаксочитль, если ты устала с дороги, я не смею настаивать.
– Благодарю вас. Я совсем не устала. – ответила Майя, облегчённо радуясь перемене темы – Это большая честь для меня увидеть главную площадь в разгар праздника.
– Ну, что ж, значит решено. Поедем! – улыбнулась Козамалотль, – Однако, ехать придётся в паланкине. Из-за своего положения я несколько медлительна.
***
После полудня, когда безжалостно палящее солнце чуть смирило свой нрав, три женщины в паланкинах, в сопровождении охраны, отправились в церемониальный центр на ярмарку золотых украшений. Это едва ли единственное время, когда главная площадь превращалась в подобие купеческого квартала в Тлателолько. Торговцы умудрялись выставлять на продажу не только замечательные золотые ожерелья, браслеты, кольца и серьги, но и шкуры животных, перья редких птиц и ткани чудесных расцветок. Горожанки примеряли украшения, смеялись, торговались, а их мужья, снисходительно кивая, оплачивали столь желанную покупку.
Майю мало занимали золотые побрякушки. Она оглядывалась по сторонам, рассматривая величественные пирамиды. Больше всего ей нравилась причудливая форма храма Кетцалькоатля с башней, напоминающей глиняный сосуд. Девушке казалось, Пернатый Змей, что олицетворял собой воздух и силы природы, был самый добрым и великодушным из всех богов. Кетцалькоатль не принимал человеческие жертвы, поэтому в Сочимилько ему преподносили бабочек и колибри. Однако, здесь, в Теночтитлане, жрецы считали оскорблением лишить такое важное божество столь ценного дара, как человеческая жизнь, поэтому в столице на празднике Кетцалькоатля всё равно убивали пленных.
– Майоаксочитль, нравится ли тебе что-нибудь? – Козамалотль вернула девушку из раздумий.
– Да, мне нравится этот браслет. – ответила Майя, наугад указывая на широкое золотое украшение с изображением цветочного поля. Даже бессознательно дочь вождя выбрала изделие с символом её родного города. Так велика была её тоска по родному краю.
Расплатившись с торговцем, женщины намеревались вернуться к паланкинам, однако внимание дочери вождя привлекло шествие группы воинов. Во главе отряда шёл знатный вельможа в плаще ультрамаринового цвета, богато украшенном перьями. Казалось, этот человек был рождён, чтобы командовать и повелевать. Его брови были опущены вниз, морщины на лбу изогнуты, глаза прищурены, а на плотно сжатых губах застыла недобрая ухмылка и, похоже, его лицо всегда выражало недовольство. Страшно представить, каким он мог быть в гневе.
Когда группа воинов поравнялась с женщинами, Козамалотль и бабушка Кокото почтительно поклонились вельможе. Майя поспешила сделать тоже самое. Выпрямившись, она встретилась глазами с командиром. Несколько мгновений он оценивающе смотрел на дочь вождя, потом губы незнакомца искривила усмешка, и с тем же надменным видом вельможа отвернулся и продолжил путь.
От этого взгляда Майе вдруг стало не по себе. Она вздрогнула. Этот человек внушал страх одним своим присутствием и сталкиваться с ним где-либо ещё больше не хотелось.
«Вот какие они – благородные мужи Теночтитлана», – заключила про себя дочь вождя, – «Такому человеку страшно слово сказать, а идти против его воли ещё страшнее. Этот господин, не иначе, военачальник. Но, наверное, только такой командир способен держать в страхе врагов нашего государства»
Когда отряд покинул церемониальный центр, оживлённый торг возобновился, а женщины, наконец, вернулись к паланкинам и отправились домой.
Вечером за ужином они рассказали Тепилцину о поездке на ярмарку, и юноша улыбаясь воскликнул:
– Надо же! Майя уже успела увидеть нашего командира Текуантокатля.
– Едва ли я могла что-то разглядеть, – уклончиво ответила сестра, вспоминая неприятную встречу.
– Как раз от него сегодня я и получил распоряжения. Мы отправляемся в путь в день Седьмого Кремня. Боюсь, в этот раз мне придётся надолго оставить вас одних.
– Когда вы планируете вернуться? – озабоченно спросила супруга.
– Должны успеть до сезона дождей, но я не могу сказать точнее, на всё воля Богов.
Козамалотль грустно вздохнула, но возразить не могла. Приказ есть приказ. Ей остаётся лишь молиться всем возможным Богам, чтобы супруг вернулся из похода целым и невредимым и увидел своего новорождённого малыша.
Глава 4 – Третье Кролика
Как и было оговорено, ранним утром в день Седьмого Кремня Тепилцин отправился в путь с отрядом воинов под предводительством командира Текуантокатля. Для Майи с этого момента дни потекли за днями, постепенно сменяя друг друга без особого изобилия событий. Козамалотль готовилась к рождению малыша, что должен был вот-вот появиться на свет. Кокото, волнуясь гораздо больше, чем сама будущая роженица, с особым усердием хлопотала для дочери, возносила молитвы и при малейшем недомогании – регулярно посылала слугу за лекарем. Майя иногда задумывалась о том, что Кокото немногим старше её собственной матери Тональнан, но все вокруг звали наставницу «бабушка» и от того она воспринималась как умудрённая опытом пожилая женщина. Так же и выглядела.
Однажды в благоприятный для гаданий вечер женщины отправились к предсказательнице и предложили Майе присоединиться к ним. Считалось, что все жрецы обладали даром ясновидения и могли говорить с Богами, а верховный жрец и вовсе видел будущее отчётливее других.
Жрица Папанцин служила в храме богини-матери, предсказывала судьбу преимущественно женщинам и гадала на супруга, детей, дом и женское здоровье. В прохладном полумраке храма, рассеянном слабым светом факела, их встретила ясновидящая в ритуальной одежде, со шрамами на лице и головным убором в виде черепа, украшенного тремя зелёными перьями. Она сразу же указала на Майоаксочитль и, жестом приглашая в отдельное помещение, приказала:
– Сначала ты.
Майя проследовала за ней в маленькую тёмную комнату, где посредине располагался алтарь с золотой чашей. Папанцин, не говоря ни слова, зажгла курительные смеси и комнату быстро наполнил едкий дым. Затем коротко скомандовала:
– Дай руку.
Девушка протянула руку, и в то же мгновение жрица схватила дочь вождя за запястье и резким движением сделала разрез на ладони обсидиановым ножом. Майя вскрикнула от неожиданности, пыталась было ошарашенно возразить, но предсказательница, скалясь, стала наполнять кровью золотую чашу, не слушая протестов дочери вождя. Какое-то время Папанцин нараспев читала молитвы, снова зажигала курительные смеси, хмурилась, жевала губами, страшно закатывала глаза, от чего Майе становилось не по себе, и, наконец, разлила содержимое чаши на алтарь.
Сердце Майоаксочитль застучало быстрее. Она взглянула сначала на алтарь, затем на жрицу и, нетерпеливо покусывая губы, спросила:
– Что ты видишь?
Папанцин не торопилась с ответом. Нахмурив брови, она рассматривала кровавый рисунок на алтаре и бубнила себе под нос что-то невнятное, странно покачиваясь из стороны в сторону.
– Твоя жизнь изменится, когда придут змей и паук, – наконец, закончив, проскрипела жрица.
– Кто? – недоумённо выгнув бровь, протянула дочь вождя.
– Скоро ты поймёшь сама, – отмахнулась Папанцин раздражённо, – Ступай.
Майя вышла из помещения с недоумением и тревогой. Предсказала так предсказала! Ничего не понятно! Как жизнь изменится? Какой паук? И рассказать то никому нельзя, иначе не миновать гнева Богов.
Настала очередь Козамалотль идти к жрице. Ясновидящая так же безмолвно увела за собой женщину в маленькую тёмную комнатушку с удушающими благовониями и кровавым алтарём. Спустя некоторое время супруга Тепилцина вышла с таким же растерянным выражением лица, что Майя про себя криво усмехнулась – «Похоже, Папанцин всегда столь загадочна и немногословна. Какой прок от её гаданий?»
***
Спать Козамалотль отправилась рано, сославшись на недомогание, и Майоаксочитль тоже пошла в свои покои, чтобы побыть в тишине. Она долго лежала на спине, глядя в потолок и размышляя о недавних событиях, пока сон, наконец, не сморил её.
