Лилу Деймон "Поросенок с лисьим хвостом"

– Где я? – спросил Иван Петрович.

– Перевернись на другой бок, – посоветовал бес. – Иначе подгоришь.

– Это ад, – догадался Иван Петрович.– Я умер.

– Молодец, – похвалил бес.-Теперь самое время для обзорной экскурсии.

– А надо? – засомневался Иван Петрович.

На сковороде ему было уютно и приятно. Совсем как в джакузи.

– Это твой ад, детка! – бес протянул когтистую морщинистую лапу.

Иван Петрович не без брезгливости ухватился за нее и вывалился через сковородный край на вполне предсказуемый, усеянный кровавыми и не очень останками пол. Он поднялся на ноги и огляделся. Вокруг, куда хватало глаз, расстилалась пылающая земля.

– Кошмар какой-то…, – поёжился Иван Петрович.

– Позволю не согласиться, – откликнулся бес.– Довольно стандартный вариант. Как, впрочем, и это.

Перед Иваном Петровичем возникла дверь. Отверстие в ее центре настойчиво приглашало приникнуть… Он не стал сопротивляться.

– Райские врата через дорогу, – тронул Ивана Петровича за плечо бес.-Осталось уладить формальности.

– Конечно, -Иван Петрович с трудом заставил себя оторваться от созерцания изощренных пыток, которым подвергались те, кто по его прижизненному мнению их заслужил сполна.

– Подпиши, – бес извлек из уха рулон бумаги, напоминающий туалетную.

– Что это? – поинтересовался Иван Петрович.

– Акт сдачи-приемки. Тебя же все устраивает?

– Не знаю, – смутился Иван Петрович.-А должно?

– О, муки! – закатил глаза бес. – Да что ж такое?! Я сказал, это ТВОЙ ад. И рай тоже ТВОЙ. Ты к этому всю жизнь готовился, если верить документу.

– Я не очень понимаю, – залепетал Иван Петрович.-Каждый человек в течение жизни стремится в лучший мир, а тут…

– Нормально всё, – перебил его бес. – Плохие мучаются, хорошие наслаждаются. Кстати, с твоего последнего начальника прямо сейчас сдирают кожу. Живьем. Если не поторопишься, пропустишь все самое интересное. Придется потом ждать, пока регенерирует.

– С Василия Кузьмича! – ужаснулся Иван Петрович.– Так он что… тоже…?

– Пока нет, – ответил бес. – Но ты же хотел, умерев, созерцать его адские муки.

– Погодите…, – осенило Ивана Петровича внезапной догадкой.– Если Василий Кузьмич тут мучается, значит и теща моя, и дворник Бахмет, и та противная тетка из продуктового тоже? И депутаты коррупционные, и парочка президентов недружественных стран? А еще певец этот с гнусявым голосом, микрофон ему в жо…

Послышался протяжный, полный страдания стон.

– Ага, – кивнул бес.

– Круто! – обрадовался Иван Петрович. -Значит, то, что мы представляем себе при жизни, сбывается потом?

– Так точно! – шутливо козырнул бес.

– И они тут все вроде как не настоящие, и для моего удовольствия?

– Вроде того.

– А я тот, который всем рулит, получается?

– Да-да-да. Который молодец и в послежизни хорошо устроился, – нетерпеливо щелкнул хвостом бес. -Слушай, у тебя впереди вечность, а у меня график. Давай закончим побыстрее?

– Понимаю, – снисходительно усмехнулся Иван Петрович. – У меня послежизнь. А у тебя пока всего лишь жизнь. Надо крутиться.

Бес проворчал что-то, но Иван Петрович не расслышал. Им вдруг овладело беспокойство.

– А у них? – спросил он. – У них тоже сбудется? К примеру, ненавидимый мной политик С. Вряд ли в послежизни он мечтает оказаться в моем персональном аду, посаженным на кол.

– Конечно, – ответил бес. – У всех сбывается. На то она и послежизнь.

– Неправильно это, – покачал головой Иван Петрович. -Где воздаяние? Судилище страшное? Нужен кто-то объективный.

– Где ж его взять, – равнодушно пожал плечами бес.

– Ладно…, – решил Иван Петрович, – позже разберусь.

Он поставил подпись, и бес исчез.

***

Иван Петрович еще немного понаслаждался страданиями недругов, потом перешел дорогу и постучал в райские врата. Там было много хороших людей. Действительно хороших, ведь таковыми их при жизни своей считал Иван Петрович. У каждого была арфа, облако и крылья. Они улыбались мудрыми улыбками.

***

Что –то прошло… Наверное, время…

– Так нам и надо – стонали в аду Ивана Петровича приговоренные, – так нам и надо.

– Так нам и надо, – пели в раю Ивана Петровича, терзая арфу, – так нам и надо.

– Скучно, – капризничал Иван Петрович. – Все такие предсказуемые.

– Когда попадаешь туда, где воздаешь, будь готов на это смотреть вечно, – шкварчала под маслом сковорода.

ДОМ, КОТОРЫЙ

– Так-так… – бормотал Сергей Борисович, спускаясь в темный подвал. – Посмотрим, какой ты…

Он нащупал на стене выключатель, щелкнул и на мгновение ослеп от вспыхнувшей под потолком лампочки.

– Играем, значит, – Сергей Борисович достал из кармана темные очки, водрузил их на нос и огляделся.

Пусто. Сергей Борисович открыл небольшой черный чемоданчик, извлек оттуда изящный молоточек с серебряной ручкой, немного помедлил, взвешивая его на ладони, потом резко размахнулся и ударил в стену. Воздух в подвале застонал, разливая запах земляники и грозовой тучи, на месте удара образовалась дверь, которую Сергей Борисович небрежно пнул ногой. -Вот и хорошо, – улыбнулся он.

– А теперь выходи, только медленно и без глупостей.

– Без глупостей скучно, – ответили ему.

– Тогда я иду сам, – поигрывая молотком, еще шире улыбнулся Сергей Борисович. – Ничего личного, просто бизнес.

***

Сергея Борисовича приглашали в дом раньше кота и дизайнера. Услуги его стоили дорого, люди, пользующиеся ими, могли бы свободно выстроить в любом городе пару микрорайонов. Слова «мой дом-моя крепость» не были для Сергея Борисовича удачным рекламным ходом. Они гарантировали его клиентам полную и абсолютную безопасность, как зародышу в материнском чреве. Сергей Борисович был управдомом. Потомственным, в десятом поколении. Этаким Карабасом Барабасом, без кнута и бороды, зато с молотком и бензопилой.

Дома хитрые. Они пытаются обмануть, притворяются послушными, покорными и делают вид, что служат и защищают своего владельца. На самом деле они просто хотят витать крышей в облаках. Не можешь подчинить, разрушь до основания. Так говорил Сергею Борисовичу дед. Последним его делом был целый город. Больше никто деда не видел, как, впрочем, и города.

***

– Знаешь, о чем мечтают дома? – услышал Сергей Борисович, уворачиваясь от летящего с потолка куска штукатурки. Упав на пол, кусок разбился на мелкие части и сложился в слово «пшлнх».

– Молодняк, – презрительно фыркнул Сергей Борисович, – не таких приручали. И, кстати, дома не мечтают. Слишком вы для этого примитивны.

– Слышал историю про исчезнувший город?

– Еще бы. Мой дед пожертвовал жизнью, сравняв его с землей.

– У меня другая информация.

– Мне некогда тратить время на домовые байки, – сказал Сергей Борисович. – Давай, покажись уже, будем тебя дрессировать.

– Даже и не знаю… – дом явно издевался. – Кого тебе будет приятней видеть? Блондинку с сиськами, юношу с взором горящим, кошечку, быть может?

– Мне достать бензопилу? – теряя терпение, спросил Сергей Борисович.

– Ух, как страшно! – веселился дом. – Знаешь, пожалуй, я доставлю тебе удовольствие.

За годы работы Сергей Борисович навидался всякого. Привидений, барабашек,  зыбучих лестниц, шкафов с целым семейством скелетов, кусачих половиков, ядовитых обоев. Но ни разу ни у одного дома не хватало наглости посягнуть на святое. Показаться Сергею Борисовичу в облике легендарного деда.

– Ах, ты, сволочь! -покачал головой Сергей Борисович, расчехляя бензопилу.

– Повежливей, юноша, – строго сказал дед. – И аккуратней с инструментом, вдруг отпилишь себе что-нибудь важное.

– Сожгу гада, – сквозь зубы пообещал Сергей Борисович.

– И не узнаешь, что со мной произошло.

– Ты не мой дед, – твердо сказал Сергей Борисович. – Он бы никогда….

– Не стал домом? Его сущностью? – ухмыльнулся дед.– А ты когда-нибудь задавался вопросом, зачем?

– Что зачем?

– Зачем мы их дрессируем.

– Не мы. Я, – поправил Сергей Борисович.

– Ты всегда был слишком прямолинейным, – вздохнул дед, – где твоя гибкость, мальчик? Откуда уверенность, что ты все знаешь? Вспомни свое первое дело. Комнату той девочки.

– Ей угрожала опасность. Родители хотели защитить ее.

– От кого? От мира? От жизни? От нее самой? – недобро прищурился дед.– Ни хрена подобного. Наши работодатели всегда хотели лишь полного контроля над всем, что их окружает. После дрессировки дом становится не крепостью, он становится тюрьмой и медленно убивает тех, кто в нем живет. У той девочки, изолированной от мира любящими родителями, был только один друг, сущность дома, безобидный тараканообразный барабашка. Он показывал ей театр теней, растил цветы из стен и помогал удрать через окно, чтобы побегать по лужам. А потом пришли мы и превратили его в раба. Девочка умерла через месяц.

– Чушь! – торжествующе расхохотался в лицо деду Сергей Борисович. -Эта, как ты говоришь, умершая девочка, на данный момент вполне успешная женщина. Моя жена. Между прочим, у нее четыре квартиры, три дома, пара планет, названных ее именем и целый полюс в собственности.

– Вот я и говорю, умерла. Южный или северный?

– Что?

– Полюс.

– Какая разница, – Сергей Борисович привел бензопилу в положение готовности. – Так что там про исчезнувший город? Напоследок, а?

– Там нет нужды закрывать двери, – нараспев сказал дед. – Деревья растут на крыше, путаясь кронами в облаках, морозная хладь погребов, солнце в оконных проемах, ступенчатый скрип… Когда будешь готов, придешь и станешь жить.

***