Дмитрий Дмитриев "Добрый"

– А братьев зачем отпустила?

– Сдались они мне. Принцесса ты. Сестёр у тебя нет. Власть наследуешь ты. А их пои, корми, на обмен транспортируй. Сами доберутся – не маленькие.

– Ты говоришь – война. А если их убьют по дороге?

– Обижаешь, варам дан приказ их не трогать и даже оберегать. А до своих доберутся – там уж они принцы. Мне их жизни не нужны, я не такая кровожадная, как некоторые. Да и взять тебя было проще одну, я же видела, что ты из последних сил. Побоялась даже, что скончаешься от усердия, и накроется весь обмен пушистым холмиком. Но нет, справилась.

– Ты говоришь, что мы вам войну объявили?

– Объявили?! Да вы напали как последние гургуты. Половина наших земель в крови захлебнулась, пока достойный отпор дать смогли. И вот уже несколько месяцев война идёт. Мы, конечно, пытались понять, в чём дело. Даже парламентёров к вам засылали. Но ни один так и не вернулся. Вот так бы и пристукнула тебя, если бы не шанс всё это закончить. Думаю, что матушка твоя ради любимой доченьки-наследницы пойдёт на это.

– Нету её больше, Мара.

– Кого?

– Матушки. Убили её.

– Давай рассказывай мне сказки. Я сейчас только ушки поразвесистее распушу и буду внимать каждому твоему слову.

– Да пойми ты, дурёха малолетняя, переворот у нас случился.

– Будешь хамить – верну не целую, но дееспособную.

– Помолчи хоть минутку! Переворот, говорю, у нас случился. Родителей убили, меня с братьями закинули в другое измерение. Кто-то сел на трон! Вот только не знаю кто.

– И весь народ в едином порыве им сразу поверил и пошёл войной на самых дружелюбных из соседей. Хлоя, чего ты мне в детстве сказок не рассказывала? Классно получается.

– Да не знаю я, почему поверил! Не было меня здесь! Не бы-ло-о-о.

– Ладно, хватит. Добровольно пойдёшь меняться или силой тащить?

– Куда тащить? Там меня сразу и прихлопнут как мать.

– Могли бы и до этого прихлопнуть, если бы хотели. Чего тянуть-то? Закидывать куда-то, силы на порталы тратить.

– Вот я и хочу разобраться, Мара. И за смерть родителей отомстить.

– Ладно, хватит спорить. Всё равно без толку. Попозже разберёмся. Давай вкусненького в чувства приводить.

– Кого?

– Серёжу твоего. Или как ты там его называла? И где только такую прелесть откапала? Я, пожалуй, его себе оставлю.

– Да там, в другом измерении. Вот тебе и первое подтверждение, что я там была всё это время. У нас ведь таких нет.

– Ага, сейчас, подтверждение… как же. Ну, смоталась в другое измерение, эка невидаль при твоих способностях. Притащила вкусненького за какой-то надобностью. Только теперь он мой. И отдавать я тебе его не собираюсь. Вдруг он тебе для победы над нами нужен.

Приходил я в себя какими-то рывками. Вот вроде и голоса какие-то слышу, и вдруг – провал. Потом снова адское пламя, и опять провал. Очнусь – нет пламени, есть голоса; и снова провал.

И так, казалось, до бесконечности.

Но постепенно окружающая реальность и внутренняя сущность начали приобретать осмысленность.

Голоса, женские – да, точно женские – чего-то там активно спорили, доказывая друг другу. Но мне, если честно было сейчас не до них. Я пытался оценить ущерб, нанесённый мне адским пламенем.

Странно… Даже если я и выжил, искупавшись в этом напалме, то сейчас должен был испытывать адские муки от многочисленных ожогов.

Но мук нет. Не то что адских, а даже простейших.

У меня вроде открыты глаза? Или закрыты? Тьма кромешная, не понятно. А вдруг глаз у меня уже нет? Они просто выгорели дотла.

Но я слышу голоса. Не могу разобрать, чьи они, но слышу.

Может, позвать? Вдруг это не бред воспалённого мозга?

– Эй! Тут есть кто живой?

– Мара, он очнулся! Давай пульсар, он в темноте не видит.

Неяркий свет озарил окружающую действительность, и я отчётливо увидел своды пещеры.

Значит, зрение сохранилось. Уже радует.

– Сейчас, Серёжа, я тебя посажу, – надо мной появилось лицо Хлои.

– Стой! Не трогай! – Мара схватила Хлою за плечо одной рукой, во второй она держала огненный мячик. – Я поила его настойкой, снимающей действия дурень-травы. Ему будет больно.

– Хлоя, развяжи меня, – попросил я, после того как подёргал руками и понял, что всё ещё связан.

– Сейчас, сейчас, – засуетилась Хлоя, не обращая внимания на протесты Мары.

Впрочем, протесты со стороны пушистого комка были какие-то неуверенные. Прямо скажем, вяло-сомневающееся протесты. Поэтому Хлое они абсолютно не помешали быстро освободить меня от пут, ограничивающих свободу перемещения в пространстве.

И вот, наконец, я смог лицезреть свои руки. Я поднёс их к глазам, и придирчиво осматривая, повертели ими в разные стороны.

А чего – руки как руки. Нормальные, человеческие, только чересчур розовые. Даже красные. Но это, наверное, от святящегося мячика в лапках Мары. Правда, остались бороздочки от сковывавших меня пут. Но никаких признаков онемения, а уж тем более отмирания я не заметил.

Рискнув пойти на решительные меры, я оттолкнулся от пола при помощи уцелевших верхних конечностей и свободно сел, опершись о стену пещеры. Никакого дискомфорта я при этом не почувствовал. Зато услышал удивлённый вздох Мары.

– Значит так, саламандры. Сейчас вы мне объясните, какого чёрта вы здесь устроили. Почему я каждый раз должен тратить свой последний нерв на то, чтобы выжить? И… – тут я запнулся, но быстро взял себя в руки. – И почему я до сих пор живой?

– А кто такие саламандры? – пискнула Мара.

– Отставить! – ко мне вернулся обретённый недавно тон главнокомандующего. – Вопросы здесь задаю я.

– Это долго рассказывать, Серёжа, – вступилась за Мару Хлоя, наверное, из принцессиной солидарности.

– А я никуда не спешу, – безапелляционно сообщил я то ли из вредности, то ли из любопытства, а скорее всего, из-за того и другого. – Меня тут жарят, убивают, кровушку попивают, лупят почём зря. А я до сих пор тыкаюсь, как слепой котёнок, и молюсь своему кошачьему богу, чтобы не огрести очередную порцию огромных неприятностей.

При этих словах Хлоя вздрогнула, наверное, вспомнила своё недавнее прошлое, и глаза её заискрились неподдельной, прямо материнской нежностью.

Ну, нет, может, ты и была в своей жизни кошкой, но я далеко не котёнок. Глазки меня давно твои не подкупают. Да и, собственно… это была минутная слабость.

– Хватит, – взмолилось Мара, переключая внимание на себя, – если не можешь контролировать свой поток мыслей, то не думай хотя бы с такой интенсивностью. У меня снова голова раскалывается.

– А я, кажется, вопросы задал, но ответов так и не получил, – парировал я, не желая уступать пушистой принцессе.

– Хлоя, разбирайся с ним сама. А я пойду побьюсь головой об стену, может, пройдёт.

– Весь во внимании, – повернулся я к Хлое, решив пока не лезть в бутылку по поводу игнорирования меня пушистым комком.

– Да, Мара права, – изрекла Хлоя, глядя сквозь меня, – настой дурень-травы усилил твои телепатические способности. Теперь ты просто кричишь мыслями. Это плохо. Очень плохо, – покачала она головой. – Так о чём ты хотел спросить? – встряхнулась принцесса, словно опомнившись.

– Я уже устал повторять, как попугай на жёрдочке, – проворчал я в ответ. – И мы что, уже перешли на ты?

– Простите, Сергей Анатольевич, вернёмся на вы, если вам неприятно.

– Ладно, давай на ты, – позволил я. – Тем более отчества я твоего всё равно не знаю.

– Да нет у нас отчеств, – улыбнулась Хлоя в ответ.

– Тогда поехали, рассказывай, я весь во внимании.

– А рассказывать, собственно, нечего. Ну, ну. Не надо делать такое грозное лицо. Всё очень просто. Кем ты был в своём мире? Молчишь, правильно. Жить тебе оставалось, Серёжа, максимум год, по вашему времени. А я тебя выдернула из твоего мира и практически спасла тебе жизнь! – Хлоя остановилась, чтобы перевести дух и продолжила уже спокойнее: – Можешь не благодарить.

– Благодарить?! – тут же возмутился я. – Вот уж спасибо! А меня ты спросила, хотел ли я оттуда выдёргиваться? Может, замёрзнуть в пьяном угаре в подворотне или скончаться от того, что не нашёл вовремя на опохмелку, и не самые лучшие перспективы, но это были мои перспективы. Моя жизнь. И лезть я тебя в неё не просил. Спасла она меня, как же. Да я тут погибаю каждые полчаса. И от твоих рук – тьфу! – глаз, в частности. То на поляне чуть меня не прикончила, то здесь.

– Но ведь живой же? – не согласилась Хлоя.

– Пока, но чувствую, ой как ненадолго. И в этом твоей заслуги ноль целых хрен десятых. Так, всё, закончили пустопорожние разговоры. Возвращай меня обратно.

– Это невозможно, – покачала головой Хлоя.

– А вот не верю я. Моя вторая фамилия Станиславский. Раз доставила сюда, значит, можно и обратно. Поэтому взяла и на диванчик в мою квартирку положила, а потом беги – спасай своё королевство. Можешь хоть весь мир спасти, завоевать, просто угробить – мне глубоко параллельно, фиолетово и до лампочки.

– Нет, Серёжа, связи с твоим миром оборваны. Если честно, то я вообще не понимаю, откуда они взялись эти связи? Кто сумел настроить портал для перехода? Я за последнюю ниточку зацепилась, запомнила её, и как только представился момент, выдернула нас сюда. Но её больше нет. Она оборвалась. Я не знаю, где твой мир.

Всё это время Хлоя пристально смотрела на меня, не отрываясь и не моргая. В её глазах не пробегали, как раньше, гипнотизирующие искорки. В них не было лукавства, в них не было фальши. Они были открытыми и честными до самой глубины. Хотя какая там глубина – до всей своей бездонности.

И я ей поверил. Вот так вот просто – в одну секунду, в одно мгновение взял и поверил. И стало как-то глубоко наплевать на всё. Убьют, не убьют. Сожгут, не сожгут. Перед смертью попрошу последнее желание: на целую вечность заглянуть в эти глаза. И пусть только попробуют отказать. Порву всех, любого и каждого.

– Что?! Что ты сделала с ним, Хлоя? – донёсся голос Мары. – Я не слышу его мысли.

– Это потому, что их нет, – спокойно ответил я. – И заткнись, пожалуйста, не мешай.

– Это потому, что наш мир принял тебя, – прошептала Хлоя. – Я верила, что так будет. Он ещё во многом удивит тебя. Он ещё не раз разочарует. Попытается убить и спасти. Забыть и вспомнить. Но ты уже часть его. Он пустил тебя к себе. Он подарил тебе новую жизнь. Он спас тебя.

Она ещё шептала и шептала. Но я её не слушал. Я снова был в её глазах, как тогда, в первый раз. Хотя нет, уже совсем по-другому. Но это было сейчас неважно, абсолютно неважно. Я потом разберусь со всем остальным, если захочу. А сейчас была просто она, и были её глаза. Бескрайний, безграничный мир в её глазах. И это был тот самый мир, в который я подсознательно стремился всю свою жизнь. И он меня принял.

***

– И что, Хлоя действительно была в твоём мире? – вопрошала Мара, усевшись на живот меня любимого, лежащего на огромной кровати в её замке.

– Была, – однозначно отвечал я, всё ещё находясь в полудрёме.

– И у тебя жила? – не унималась Мара.

– Жила, – переходить на развёрнутую речь было лень.

– Долго? – прищурив один глаз и склонив головку, вопрошала Мара.

– Не помню. Долго.

– Вот прямо так долго с тобой и жила?

– Не со мной, а у меня.

– Врёшь, – как всегда безапелляционно резюмировала Мара.

– Не вру, – меланхолично попытался разбить я её заключение.

– Врёшь, сладенький, врёшь. – Мара быстро почесала передние лапки друг о дружку. – И Хлоя твоя врёт.

– Не вру, пушистая, не вру, – в тон ей ответил я и попытался вяло щёлкнуть Мару по кругленькому носику, за что чуть не схлопотал пяткой в лоб.

– Врёшь, – обличительно заявила Мара, уже стоя у меня на груди и пристально глядя в глаза.

– Да слезь ты! Хватит по мне шоркаться, – попытался спихнуть я принцессу, – чай, не два кило весом.

– Жила бы долго, не так бы смотрел на неё, – не унималась Мара, успешно отпихивая мою руку задней лапкой и не давая себя спихнуть.

– Да по-другому она выглядела, – резко вскочил я на ноги, заставив принцессу скатиться пушистым клубком на пол.

– Покажи? – Мара, внезапно прыгнув, ударила меня задней лапой в грудь. Не удержавшись, я упал обратно на кровать. – Как выглядела? – неутомимое создание снова сидело на моей ушибленной груди.

– Ага, вот сейчас только семейный альбом достану, – деликатно отодвинул я принцессу, потирая ушибленное место, – и сразу покажу. Вот мы с Хлоей в обнимочку. Вот я чешу её за ушком. Вот я дарю ей новый розовый антиблошиный ошейник на именины.

– Зачем ей ошейник? – не поняла Мара. – Буйная была? На цепи держал?

– Да кошка она была, кошка, – резко выкатился я из-под принцессы и отскочил подальше от кровати, чтобы не быть повергнутым обратно.

– Кто? – Мара уставилась на меня огромными глазами.

– Кошка, – ответил я уже спокойно, поняв, что загонять меня обратно на кровать и восседать как на троне пока не будут.

– Ко-шка-а-а, – протянула принцесса, пристально глядя на меня. – Нет, не знаю. Да покажи ты на конец?! – прикрикнула она, меняя интонацию.