Вот и у Вовки сейчас было такое чёткое ощущение, что птица пыталась ему что-то объяснить. Весьма в раздражённой форме, надо заметить.
– Я не говорю по-птичьи, прости.
Ворона закатила глаза, устало выдохнула и постучала лапой по стеклу.
– Шарады мне никогда не удавались. Ок, гугл, – сказал он в микрофон смартфона, – зачем птица стучит в окно? – ударил себя рукой по лбу, вновь настежь рапахивая створку и бормоча под нос. – Иногда достаточно что-то непонятное проговорить вслух и оно сразу же становится понятным.
Ворона недовольно ступила на деревянный подоконник и закивала головой вниз.
– Сейчас-то что? Пыль вытереть? Полы помыть? – он театрально раставил руки в стороны ладонями вверх и взвыл. – О, Господи. За что мне это!
Ворона тут же взмахнула крыльями, и подлетев к нему, быстро вложила в руку апельсиновую дольку. Вернулась обратно на подоконник, наклонилась и картинно взмахнула крыльями в нелепом реверансе.
– С ума спятить можно, – прошептал ошарашенный Вовка. – Ты чего, хочешь, чтобы я это съел?
Птица медленно, с достоинством, кивнула.
– Охренеть. Зачем?
Ворона кивнула головой и махнула клювом куда-то за окно.
– Вот-вот. У меня точно такие же ощущения. Что я схомякаю твое угощение и откачу в мир иной.
На последних словах птица словно взбесилась. Она начала прыгать на месте, как пьяный кузнечик, громко каркать и махать крыльями, словно обезумевший вентилятор в ветряную бурю.
– Ага. Голос, значит, у тебя всё-таки есть, – спокойно сказал Вовка. – Давай тогда договоримся: я задаю вопрос, а ты мне отвечаешь. «Да» – это будет «Кар». «Нет» – «Кар-Кар».
Тот факт, что ворона давно качала макушкой в разные стороны и с ней можно было легко найти общий язык путём жестов, Вовке даже в голову не пришёл.
Птица устало и обречённо сказала: «Кар».
– Отлично! – довольно потёр он руки, – итак. Первый вопрос: ты от меня чего-то хочешь?
– Кар! – процедила ворона, прищурилась и выразительно скосила глаза на огромные настенные часы в виде белоснежного корабля с высоченной мачтой.
– Ладно тебе, не ёрничай, – примирительно сказал Вовка. – Я не каждый день с птицами общаюсь, тем более с такими умными, – подмигнул он ей.
Ворона громко фыркнула и быстро заходила назад-вперёд, недовольно взмахивая крылом на какой-то ведомый только ей счёт.
– Так. Едем дальше. Ты хочешь меня убить?
– Кар-Кар, – птица остановилась на месте и возмущённо уставилась на молодого мужчину. Взгляд говорил громче слов.
– Ты человек? – неожиданно спросил Вовка.
Птица внимательно посмотрела на него, покачала головой и отвернулась.
– Понял. Проехали. Ты хочешь, чтобы я куда-то пошёл?
– Кар.
– Хм. На запад?
Ворона молча уставилась на него.
– А что. Песня есть такая: вперёд! Задраив паруса! Мы гордо держим курс на запад! – музыкально пропел Вовка.
– Кар-Кар, – ответила ворона и подлетев к зеркалу, постучала в него клювом.
– Угу, чичас. Ты хочешь, чтобы я зашёл в зеркало?
– Кар!
– Я что, похож на полного дурака? – спросил Вовка и подумал про себя: «Да. Очень похож».
– Кар-Кар! – быстро ответила ворона и отчаянно замахала крыльями, скорчив жалобную мордочку.
– Кому-то нужна моя помощь? – наугад брякнул Вовка.
– Кар! – громко прокричала птица.
– Хм, – задумался он, сжимая в руке холодную дольку апельсина. Вот ещё одна странность: на улице стояла дикая жара, у него в кабинете уже третий день не фурычил кондиционер, а фрукт был поистине ледяной.
Вовка сделал несколько шагов к окну, открыл створку и зачем-то заглянул вниз. Пусто. Лишь вдали виднелись люди и машины, которые сверху были такие маленькие, что казались игрушечными. Кукольные авто рассекали знойный воздух почище крейсера Авроры на бурных волнах океана.
– Так, – Вовка быстро закрыл окно и вернулся к терпеливо ожидающей его вороне. – Ты хочешь, чтобы я съел эту хрень и зашёл в зеркало?
– Кар! – важно сказала птица и устало уселась на спинку кресла с таким видом, как будто её миссия выполнена.
– Ха! – радостно воскликнул Вовка, словно получил какой-то приз.
– Кар! – брякнула ворона и подлетела к окну, махнув клювом.
– Что, аудиенция окончена? – насмешливо спросил Вовка. – Ты мне больше ничего не хочешь сказать?
– Кар. Кар-Кар. Кар, – занервничала ворона и он подумал, что раньше вот точно так же, его ставила в тупик Наташка своими вопросами, на которые непонятно как надо отвечать.
Странно. Прямо сейчас у него рухнул внутри железный барьер, который он привычно держал последние одиннадцать лет. Он так долго пытался отгородиться от Наташки и своей прошлой жизни, что, кажется, сил больше не осталось. Сердце его забилось чаще, а по коже побежали мурашки.
– А что если моя помощь нужна Наташке? – вслух спросил он, – а?
Ворона молча покачала головой и вновь постучала лапой по стеклу.
– Ладно, лети с миром, – Вовка распахнул окно и задумался.
Вообще-то, вся эта история была вполне в Наткином духе. Птицы, зеркала и всякая подобная таинственная ерундистика всегда окружала её, словно невидимая свита.
– Ладно, – повторил он, – будь, что будет. А что, собственно, со мной может случиться? Неужели я правда верю в то, что могу зайти в зеркало? – заржал он с такой натугой, что стало понятно даже чашке холодного кофе на столе: может. Ещё как может.
Вовка подошёл к деревянной раме и заглянул себе в глаза. В них пылали искры огня или это было отражение солнечного света? Игра теней или разума?
– Чёрт бы вас всех побрал! – неведомо кому крикнул Вовка, быстро закинул апельсинку в рот, проглотил её, зажмурился и сделал шаг вперёд…
Глава 3.
Наташка медленно ступала по холодной земле, осторожно раздвигая руками колючие ветки шиповника.
– Ты специально идёшь прямо в заросли? – недовольно сказал Сашка, фыркая, словно промокший под дождём пёс.
– Тебе никто не говорил, что ты похож на собаку? – выпалила Наташка вслух то, что думала.
– Вот спасибо, – надулся сто восьмой, – мне за всю жизнь не говорили и половины того, что ты сегодня выдала. Всё я у тебя на кого-то похож. То на Стетхема, то на собаку.
– И как тебе с этим?
– Да никак.
– Обиделся?
– Нет, – закатил он глаза и шикнул на девушку, – тшш. Смотри влево, в кустах!
– Что там, что? – заволновалась Наташка.
– Дверь какая-то, давай откроем?
– Стой. Зачем нам дверь?
– Как зачем? Выйти куда-нибудь.
– Вот именно, что «куда-нибудь» меня не устраивает. И раз уж мы оказались в таком месте, то вряд ли нам нужна дверь, – упёрлась Наташка.
– В «таком» это каком?
– Волшебном, – тихо сказала Натка, рассматривая деревянную дверь. Она отливала цветом молодой брусники и была испещрена глубокими надписями.
– Тоже мне, волшебном. Подумаешь. Дуб, – пожал плечами сто восьмой. – Я домой хочу.
– Ты серьёзно думаешь, что вот эта дверь приведёт тебя домой? – скептически посмотрела на него Наталья. – Посвети-ка сюда, не могу прочесть.
– Так здесь опять на китайском, – присвистнул Сашка, – ты и при свете не прочтёшь.
– В каком смысле на китайском? – удивилась Натка. – Ты что, не видишь? Написано же по-русски: огонь на тигре. Лошадь сбоку, ищите собаку, пока корабль не вошёл в грязные воды.
Сашка потрогал лоб девушки и заглянул ей в глаза:
– С тобой всё в порядке?
– Нормально, – отмахнулась она.
– Здесь иероглифы непонятные, – провёл он рукой по основательным строчкам, явно оставленным остро заточённым лезвием.
– Буквы. Русские, – упрямо повторила Наталья, – я что, по-твоему, вру?
Сашка с сомнением посмотрел на неё, поморщился. И неожиданно для себя, вытащил ключ, вставил его в замок, быстро повернул вправо и резко распахнул дверь. В ту же секунду в спину ударил сильный ветер, снося их с ног и буквально заталкивая в тёмное помещение. Бух. Дверь захлопнулась, стало тихо и темно.
– Саш, – тихонько позвала Наталья, – ты здесь?
– Здесь, – недовольно пробурчал сто восьмой, – свечу из рук вырвало. Пожалуйста, ничего не трогай и не двигайся.
– Нормально, – от возмущения у Наташки голос зазвенел, как начищенный колокол на рассвете. – Напомнить тебе, кто открыл эту дурацкую дверь, хотя мы вообще-то не собирались этого делать, а?
– А напомнить тебе, как мы вообще оказались в этой заварушке? – зашипел сто восьмой.
«Нет. Не Стетхем. И не собака. Далеко ему», – подумала Наташка и молча зашарила руками вокруг себя. Пальцы наткнулись на плоский выключатель и девушка, безо всяких сомнений, нажала на него. Под потолком медленно зажглась тусклая жёлтая лампочка, которая осветила маленькие табуретки, со стоящими на них пепельницами, компьютером и рацией.
– Один один, один-одинёше… – на полуслове вдруг захлебнулся мужской голос и затих в хрипевшем динамике.
Наташка молча посмотрела на сто восьмого. Потом за окно. По её коже поползли предательские мурашки, а в животе что-то ухнуло.
– Не понял, – Сашка почесал за ухом. – Как мы тут обратно оказались, а?
– Как бы тебе помягче сказать, – начала Наталья.
– Чего уж там говорить. Давай так: раз всё в порядке, я домой. А ты сама доберёшься, ок?
– Домой это вряд ли, – невинно покачала головой девушка.
– Нет уж, с меня хватит, – замахал руками сто восьмой. – Знать ничего не хочу ни про твоих ворон, ни про тебя. Никогда в жизни больше не выйду с тобой в смену и не зайду в одну комнату.
– Ты сначала из неё выйди, – нервно хохотнула Наташка.
– В смысле?
– В коромысле, – грубо передразнила она его. – Плавать умеешь?
– Нет. А это-то тут… – замолчал он на полуслове, перехватив Натальин взгляд в сторону окна. Всё бы ничего, но за створкой пластикового стекла мирно покачивалась тёмная морская гладь.
– Дверь не трогай, – медленно попросила его Наташка. – Я тоже плавать не умею. Кто знает, что произойдёт, если ты её распахнешь. Вдруг мы потонем?
– Потонем? На чём это, я хотел бы знать, потонем? – заорал сто восьмой. – Что вообще происходит?
– Я знаю столько же, сколько и ты, – пожала плечами девушка и подняла трубку телефона. – Не работает.
– Рация тоже, – забурчал Сашка, крутя настройки чёрной, некогда говорящей коробочки.
