– Какое право вы имели вламываться в мое ведомство и учинять там самоуправство! Щенок! – Я быстро приблизился к генералу и сунул под нос ему свое удостоверение и нагло сказал:
– Комитет, Государственной, Безопасности… Что тут не ясно?! Я отвечаю и за вашу безопасность тоже, если вы утратили чувство самосохранения, то я пробужу его в вас! Революционеры проникли во все ваши структуры и чуть ли на голове у вас не танцуют… А вы, даже в ус не дуете, пребывая в клубах никотинового дыма! – Я повернулся к императору российскому и просто спросил:
– Николай Александрович разрешите идти? Я не в силах смотреть на этот исторический шлак! – тот только кивнул в знак согласия, потому что видать и сам не знал, что делать с этой толпой «пропойцев», старых блудников и пожирателей государственного бюджета.
Не то, чтобы я был сильно обижен или оскорблен, но вернувшись в свою берлогу я затащил Аннушку в ванную комнату, и мы просто придавались похоти больше часа. Таким образом, я снимал с себя накопленный негатив и конвертировал загубленный день в нечто удобоваримое. Мне понравилось, а Аннушке судя по её крикам и стонам, тоже.
Я привык к пятидневке в мирное время, а столица жила по правилам мирного времени, хотя я затылком ощущал весь кошмар проведения осенне-весеннего бдения в траншеях и окопах. Промозглость, сырость, вши, болячки, как грибы, возникающие то тут, то там. Фельдшеры и лекари, тяжело вздыхающие и молящиеся ежедневно о том, когда же наконец, закончится этот кромешный ужас. Я сделал дело, да – жёстко, да – кроваво. Да, минуя множество положенных процедур, но, если следовать букве закона, на пять выявленных революционера, последние, успевали «заагитировать» десяток и в итоге мы получаем странную математику, где как не крути, действие начинает опережать противодействие, приводя тем самым все усилия органов правопорядка к нулю. А оно мне надо? Нет конечно! Поэтому… Либо аборигены принимают «мои» правила игры, либо пусть все идут дружно в задницу, а я, напевая «джинголс бенс» уезжаю в Америку, к чёртовой матери. На кой хрен мне весь этот геморрой, если эти «дурики» решили самоуничтожиться?!
Утром пришла Глаша. Это наша экономка, которой я даже зарплату плачу. Молодая, дородная, симпатичная… Видать, императрица лично мне подбирала персонал, только первого класса. Так сказать, марки «А», за что я ей был очень благодарен. Белье в стирку, пару купюр Глаше на пополнение припасов в дома и небольшой «взгревчик» для уборщицы, так как я уверен, что та «задолбалась» убирать следы десятков служивых. Дом – домом, но я случайно его превратил в управление розыскной полиции. Да, превратил. А что у меня был выбор?
Поднялись мы поздно. Анна до сих пор еще находилась в спальне и приводила себя в порядок после бурной ночи, а я в это время планировал субботу. Традиционно, еще по правилам «того» мира, суббота – это семейный день. Мама всегда говорила, что начинать его следует с вопроса «что нужно сделать сегодня для семьи». Так как семьи у меня не было, а была только Анюта, то начать я решил с того, что натаскаю полный бойлер воды и еще пару-тройку вёдер «сверху» для запаса. Да, приходилось слегка превышать планку, так как в доме постоянно находились и двое казаков, и повариха с экономкой и Мария… это которая уборщица, ну и про водителя не нужно забывать. И всем нужна вода, много воды! А по сему, кроме зарядки я еще разрабатывал мускулатуру тасканием тяжеленых вёдер. Мне хорошо и им хорошо. Единственное что жаль, что нельзя с казаками поупражняться на сухой травке. Спортзалов как вы понимаете, в этом мире еще не существовало.
Я планировал утро начать с ресторана. Да откровенно говоря, какое там утро? Дело двигалось к обеду. Вот и мы, выбрались в свет, катаясь по городу с Анной и думая, в какую ресторацию завалиться, чтоб отведать вкусных блюд и как-то угодить даме. Дарить подарков за пламенны ночи я пока не планировал и не потому, что я жаден или Аннушка мне не нравилась, а просто из-за банальной экономии средств и неопределенности. Ну и что, что я председатель новоявленного КГБ? Сегодня, да! А завтра – бог весть. Шиковать и разбрасываться «баблом» я не планировал. Пачка денег, выданная императором, была достаточно толста и увесиста. Плюс к этому, имелся сертификат на структуру, в котором было двадцать пять тысяч рубликов, как я понимаю на зарплаты сотрудников моего ведомства. Осталось понять, где этих самых сотрудников искать? Я конечно присматривался к тем, кто помогал мне всю прошедшую неделю. Переманивать служивых я пока не стал, но оформил им подписку о сотрудничестве со всеми полагающимися выплатами, а Анюта вела табеля. Кто, когда, где и сколько использовался, в каких операциях и с какой степенью риска для жизни. Всё было учтено могучим ураганом и аттестат государственного казначейства грел карман, давая не плохую такую надежду, что всё усердие откликнется служивым звонкой монетой. Для этих целей мы даже провели совещание со всеми, кто на тот момент находился в доме. Особое мнение даже пришлось выслушать от казаков и экономки. Без них бы я точно не справился, а в результате платил бы или слишком мало, или слишком много, что абсолютно не приемлемо в моих условиях. Уровень довольствия, должен быть на прямую сопряжен с делом и риском, и никак иначе.
Зайдя в ресторан, я увидел стайку офицеров, оккупирующих большой стол и по-свойски приветственно кивнул им, признавая в них фронтовиков. Знаете, находясь на фронте в том мире я научился безошибочно, взглядом выделять людей, смотрящих ежедневно в лицо смерти. Даже не знаю, как объяснить, но было в них нечто такое… что-то от хищника. Если сказать по-простому, то можно выразиться так: Подобные люди не смотрят, на какой-то короткий миг складывается впечатление что «он» в тебя целиться, конечно же, не имея в руках оружие, но всё же… И когда я зашёл, то почувствовал, как волосы на коротко стриженном затылке зашевелилась, потому что в меня «целились» пятнадцать пар глаз. Мой ответный взгляд, совсем не овечьих глаз, объяснил им что и я «того же» племени, что же их сильно удивило, так это отсутствие орденов на моем кителе. Я провёл даму к столику в углу и галантно отодвинув стул, усадил Анну. Тут же материализовался официант и я тому надиктовал целый список, лёгких закусок и конечно же большая бутылка особого крымского вина была вишенкой на торте.
Не успели принести заказ, как ко мне подошёл штабс-капитан и обратился: – Господин капитан, разрешите представиться. Штабс-капитан Измайлов Федор Игнатьевич! – и он манерно махнул головой, прямо как настоящий офицер и дворянин из старых фильмов. Я встал и представился в ответ: – Капитан Романов, Николай Александрович. Чем могу служить?
– Видите ли… у нас с господами офицерами вышел спор. Одни говорят, что вы служивый и фронтовик, а вторые утверждают, что вы просто хорошо тренированны и являетесь не больше не меньше, простите конечно великодушно – штабной штафиркой. Не могли бы вы развеять наши сомнения? И ещё раз, простите великодушно, если мы вольно или невольно вас оскорбили. – и он слегка пошатнулся. Я посмотрел в окно на сумрачный день, пытаясь сообразить, сказать им правду или соврать. А может просто послать? Понимая, что пообедать нам спокойно шумная компания не даст, я не стал обострять, а ответил просто:
– Да, я воевал, но не здесь и не сейчас. Это было… так сказать, в другом конце мира и распространяться о этом, простите, мне долг не велит. Тот выслушал, кивнул, извинился и отбыл к своему столу. О чём они там переговаривались я не знаю, но уже через пару минут по мне подошёл подполковник, и я невольно поморщился, так как опять пришлось вставать.
– Простите, господин капитан, а вы не тот Романов, что участвовал в спасении царственных особ при покушении, два или три месяца тому?
– Тот, но прошу вас, не нужно кричать. – зря я это сказал, потому что подполковник взревел как боевой рог:
– Господа, господа! Представите себе с кем нас свела судьба! Это, тот самый капитан Романов, что так ловко нейтрализовал пару террористов, покушающихся на «Их императорских величеств»! – что тут началось! Офицеры… да и не только офицеры, персонал и даже прочие посетители «повскакивали» со своих мест и начали аплодировать мне, на что пришлось прижимать руку к сердцу, улыбаться, кивать говорить какие-то глупости в стиле «на моем месте мог быть любой из присутствующих». Затем, офицеры безапелляционно переманили нас за свой стол, при этом прочие посетители от своего имени, посылали мне бутылки вина и шампанского, а также разномастные блюда, стоящие совсем не малых денег. Да, чертовски приятно, но скажу честно – это лишнее. Мы просто планировали, спокойно пообедать, а пришлось вот так не чаяно, не гадано, стать «гвоздём» программы. Я долго принимал поздравления и благодарности, а поток подарков и подношений всё не иссякал, приводя меня в замешательство. Потом я слегка опьянел, да и Анна поблескивала своими симпатичными глазёнками. Её обихаживали, наравне со мной, если не сказать больше и когда пришло состояние «постоянно сытопьяно», на горизонте нарисовалась гитара! О, «майнгод»!
Конечно, среди такого количества офицеров нашлась пара великолепно играющих и приемлемо поющих, но уж простите… их благородные завывания, вызывали у меня зевоту. Когда тоска и уныние заполонили пространство, я попросил инструмент. Гитара, прошла по кругу и дойдя до меня, пришлось пройтись по струнам, чтобы слегка «донастроить» под себя. И как вы уже успели догадаться я выдал:
– Однообразные мелькают…, всё с той же болью дни мои. Как будто розы опадают… и умирают соловьи. Но и она печальна тоже…, мне приказавшая любовь. И под её атласной кожей, и под её атласной кожей, бежит отравленная кровь. – Когда я допевал второй куплет, то с удивлением заметил, что жевать перестали не только за нашим столом, но и весь ресторан завороженно слушал меня. К-хм… Такое отношение весьма и весьма польстило. В моем мире меня так же часто просили исполнять всяческие романсы. Люди… ну там друзья и знакомые утверждали, что тембр моего голоса и манера исполнения дали бы мне возможность с лёгкостью пера выбиться на эстраде, но уж простите… я воин, а не певец. Поэтому – как-то так.
Закончив проигрыш, присутствующие в ресторане «повскакивали» и принялись орать «браво», «бис»! Даже изредка слышались возгласы «брависимо», что служило показателем высшего блаженства, полученного от прослушивания. Да ладно, ладно… Не нужно так шуметь. И что вы думаете? А вот! Те, и не собирались успокаиваться. Они орали и хлопали до тех пор, пока я опять не взял в руки гитару. После короткого проигрыша, «полилось»:
– Господа офицеры…, по натянутым нервам…, я аккордами веры… эту песню пою. Тем, кто бросил карьеру…, живота на жалея…, свою грудь подставляет… за Россию свою. Тем, кто выжил в окопах…, свою честь не изгадил…, кто карьеры не делал… от солдатских кровей. Я пою офицерам…, матерей пожалевших. Возвратив им обратно… живых сыновей. Офицеры…, офицеры… ваше сердце под прицелом. За Россию и свободу до конца…! Офицеры, россияне… пусть победа воссияет! Заставляя… в унисон звучать сердца! – После второго куплета, просто сидящих в ресторане уже не было. Почти сотня людей, обступив нас, плотной толпой стояли и в полный голос пели хором:
– Офицеры, офицеры… ваше сердце под прицелом. За Россию… и свободу… до конца! Офицеры…, россияне… пусть победа воссияет, заставляя… в унисон звучать сердца! – Мне пришлось еще по одному кругу прогнать припев, потому что я никогда не видел такого фанатичного единодушия. Представляете? Даже шеф-повар, поварята, помощники и прочий персонал, стояли тут же и пели со всеми. Посиделки в ресторане превратились в патриотический митинг, будь он неладен. Да уж! Подобного я не ожидал.
Глава 6
В воскресенье, мы предавались положенному безделью. Я даже казачкам, выдал денежное довольствие и по одному разрешил сходить в город. Там уже они, думаю сами разберутся, кому в бордель, а кому в трактир отъестся… ну или еще, как-то развлечься. Нельзя же вот так, сутки на пролёт службу служить, не видя света белого. Не по-людски это, ой не по-людски! Питер, был ещё тем Вавилоном. Театры, музеи, бордели, балаганы, таверны и бары на любой вкус и кошелёк, так, что казачки думаю не пропадут. Единственное чего я не одобрял, так это хождение по одному. Если есть во дворце «протечка», то могут умыкнуть служивого и завербовать, а затем и родню его в подвал запереть, а тут, на месте, заставят плясать под свою дудку. Как противостоять подобному, я пока не знал, но умельцев нужно найти и поставить в строй, иначе – грош мне цена, как председателю КГБ. Есть другой вариант – менять свою охрану «рендомно», так чтоб никто и никогда не смог просчитать, кто из миллиона казаков поступил мне на службу. Но тут есть большой минус… служивые бдят и всё видят, а при частой смене «бодигвардов» о сохранности государственной тайны, можно забыть. Это уже будет, проходной двор, а не КГБ. Ладно, потом ещё вернёмся к этому вопросу.
В понедельник, пришла пора проведать моих «подопечных» в застенках жандармерии. Если следователи и «дознатчики» филонили, то конечно же, нужно им «хвосты накрутить», так как я не имею возможности жить вечно. Если они вздумают «тянуть кота за хвост», то гнев народа в моем лице, начнёт дико страдать, так как по вечерам начнутся сильные приступы боли в моих сбитых и саднящих кулаках, пострадавших от их тупых, неторопливым морд. У кого-то есть сомнения, что я это сделаю? Нет? Вот и ладненько!
В это же время, я озаботил Анюту, купить нам билеты на поезд до Киева. Вы скажете: не успел вернуться и осесть, как уже обратно тянет. Да нет, не тянет меня никуда. Просто, пока сидели и выпивали с офицерами в ресторане, те стали травить фронтовые байки. Одна из них поведала, о некоем капитане Капильбахе, который был «столь одарен», что свою роту в полном составе послал в атаку на немецкие окопы в коих, были установлены пять пулеметных ДЗОТов*, два по флангам и один в центре. Результат атаки: Из триста восьмидесяти пяти бойцов, выжило семнадцать, а восемнадцатый, второй месяц барражировал между жизнью и смертью оставшись без руки, и врачи вообще не делали никаких ставок, полагаясь исключительно в этом вопросе на милость Господа Бога.
Примечание: ДЗОТ – древесно-земляная огневая точка.
Самое мерзкое, что капитан, перед своим памятным боем был мертвецки пьян, а когда его мало-мальски растолкали, не задумываясь кинул роту в атаку, угрожая унтерам расстрелами за ослушание. Другие бы покивали, но сделали по-своему, но постольку поскольку самих унтеров Капильбах выдрессировал по немецким лекалам, то те не посмели возражать и отлынивать, а просто погнали своих подопечных в штыковую. Результат сего действия, вы уже знаете. Почему я заинтересовался этим делом? Дело в том, что и в моём мире были подобные истории и более того, именно их, народ «рассейский» впитывая как губка, получая некий посыл, что буржуям и их «выкормышам» – офицерам, на простой народ наплевать, а по сему, те будут гнать их на убой пока народец не источится весь, в долах да весях. И да, именно это свинство, как на прямую, так и косвенно, стало причиной февральской и последующей за ней, октябрьской революции. А значит, что? Правильно! А значит, что от имени царя-батюшки, виновных нужно покарать, а в армии нужно вводить должности комиссаров в пыльных шлемах, которые будут вовремя докладывать самодержцу о всех нарушениях и превышениях. Вот! Поэтому я и стремился в Киев, дабы найти, наказать и слегка популяризировать своё КГБ в армейской среде, чтоб научились уважать и бояться. Вы можете сказать: «По факту, ты Николай, просто используешь случившийся эпизод, чтобы реализовать своё садистское эго, а на народное счастье тебе плевать». Отвечаю: Начнем с того, что этот мир своим я не ощущаю, хоть тресни. Мои мир погиб, там! А тут я должен…, нет вынужден, не повторить судьбу того мира, а по сему, чтобы стоять на месте, нужно очень быстро бежать вперед. И если не успею… Если не успею, вы и так знаете, что случится.
Анюта купила билеты на цельное купе и мы, собрав манатки уже во вторник с утра потрусили в сторону «ненькой» Украины. Конечно, в этой реальности никакой Украины не было, но я по привычке называю её так, потому что в моём мире было так принято. Стереотипы и привычки сильно держат нас за горло, так просто не вырваться.
***
Генерал-полковник от инфантерии Щербинин, долго рассматривал моё удостоверение, затем кашлянул и поднял на меня свои карие глаза.
– И чем мы можем быть полезны капитану, председателю комитета государственной безопасности? – Он специально выделил звание – «капитан», намекая на то, что я дескать мелковат, чтобы вот с такой, наглой миной врываться в их кабинеты. Я поморщился, как от лимона, слушая его пренебрежительный тон.
– Ваше превосходительство, в вопросах государственной безопасности не может быть двух мнений, а по сему я могу арестовать и полковника, и даже генерала, если есть, так сказать повод. По сему, не следует мне пенять на звание. Так как, вы готовы сотрудничать или мне можно брать дело в свои руки? – Я был максимально жесток, чтобы в высоких кабинетах начинали привыкать к моему виду. Иначе, будет хуже только им. Кстати, даю «рубь» за сто, что они постараются сварганить на коленках мини покушение, дабы поставить на место зарвавшегося капитана. Армейская мафия – это еще то зло, а по сему буду действовать на опережение. – И еще, мне потребуются трофейные пулеметы, три единицы с запасом патронов. Поспособствуете? – Генерал смотрел на меня, как на тлю древесную.
– А вы наглец, капитан! Вы что забываете, кто я такой?! – взревел он как бык, которого режут. И мне ничего не оставалось, как направить на него ствол Стечкина.
– Еще слово, боров и я в тебе дырок понаделаю от имени русского народа, которого вы кстати не цените и полками гоните на убой! А по сему захлопни «варежку» и бери перо и пиши предписание на пулеметы и огневой припас к нему! – тот завороженно застыл, глядя в дульную черноту моего пистолета, затем его рука слегка подрагивая потянулась к писчим принадлежностям и взяв бланк он быстро его заполнил и подписал. – А гербовая печать где? – спросил я.
– Гербовая, тут не используется, только печать для пакетов в канцелярии штаба. – сказал он, протягивая мне накладную.
– Спасибо, ваше превосходительство! – передал я бумагу Анюте, и та тут же спрятала её в своей кожаной папке. – «Прощавайте», сударь! И еще…, если вы сударь, изволите злить царя, то я, обязательно вернусь, но уже за вами. – при этих словах, я сделал самую зловещую мину, на которую только был способен. А что? Мне, со всякими казнокрадами и «толстожопами» детей не крестить, а по сему, пусть боятся.
Ближе к обеду вокруг меня стояло одиннадцать человек из той самой роты, погибшей на полях войны. Мы ещё толком не успели познакомиться, но, когда служивые узнали, что я по поручению царя прибыл из Питера дабы разобраться с тем делом, из них «хлынуло», как из рога изобилия. Сведения лились, как по волшебству, вот только «пахло» это, скажем прямо – не очень. И да, всё, что сказывали те офицеры в ресторане, оказалось чистой правдой. Их взвод, единственный оказался выжившим, так как находился ближе всех к роще и до самой рощи, после уничтожения роты, как вы понимаете, добежать успели не все. Присутствующим оставалась ещё, как минимум неделя до выписки, по словам эскулапов. Шестеро неходячих, только начали подниматься с коек, а их «восемнадцатый» не далее, как вчера, наконец то очнулся к всеобщему облегчению. Я покормил парней в корчме, которую мы целиком арендовали, а Анна, выполняя роль секретаря, достав из ридикюля писчие принадлежности, скрупулёзно конспектировала показания солдат.
Последнего бойца, «восемнадцатого», звали Леонид. Ну прям, как царя спартанцев! Обговорив всё, мы долго решали, где собраться, чтоб провести первый, всероссийский съезд имперских, народных комиссаров. Парни сидели и ошалело «блымали» глазами от моих пафосных слов. На что я строго спросил: – Скажите, люди русские, а дадите ли вы далее глумиться распоясавшемуся офицерью, губить души неповинные, гоняя людей в лоб на пулеметы и пушки?! Фактически, ведя их на убой! Что скажите?! Вас, сам Царь спрашивает! Неужто вы «струхнете» и слабину проявите, когда за вами силища то такая!? Сам Император и самодержец российский! – те стали пробуждаться и глаза их наполнялись мстительной силой и каким-то внутренним светом. Кажется, у меня получилось расшевелить служивых и втолковать им в мозги, что «либо они берут власть с моих рук, либо их опять вернут в окопы и не факт, что очередной самодур не прикажет штурмовать очередную крепость и сложить там, свою «буйну» головушку. Смекалка русских – это ещё та долгоиграющая пластинка. Тупили-тупили, долго не могли взять в толк и вот, их как прорвало, а от адреналина начало аж подбрасывать, понимая, что если мои слова окажутся правдой, то они любого офицера смогут вот так, запросто в бараний рог скрутить за любую неправду. И кажется эти мысли им начинали нравиться.
– Да мы то «чё»!? Да мы то завсегда готовые, ежели царю-батюшке надо! – заголосили они наперебой.
– Вот и договорились! – выдал я радостно. – Значит так братцы! Я, сегодня к начальнику госпиталя, договориться нужно и всё организовать, а заодно и раненого Леонида перетянем с кроватью в зал заседания. Как только условимся с начальством о времени, то приступим «помоляси».
С начальником госпиталя получилось договориться на два часа. Думаете вот так просто? Да не фига подобного! Этот «короед» тоже начал важничать и набивать себе цену, пока я ему не ткнул «ксиву» под нос, а потом еще и припугнул, что сам самодержец может пожаловать на Первый съезд имперских, народных комиссаров. Дядя «сдулся» и презентовал нам целый актовый зал с выделением поваров и обслуги для организации буфета с самоварами и пряниками. Я ему на сей сервис даже «катеньку»* выделил, от щедрот душевных.
Примечание: «Катенька» – народное название бумажной ассигнации, достоинством в двадцать пять рублей с изображением императрицы Екатерины второй, великой.
Ко всему прочему, я на пару дней нанял три конных экипажа, и мы ловко в актовый зал перевезли канцелярские товары из магазина, а также прочие товары, способные нам помочь полноценно провести намеченный съезд. Более того, оба казака пулей разлетелись в полицейское и жандармское управление с подписанным мной предписанием об организации правопорядка и обеспечение политической легитимности проводимого мероприятия. Уже через два часа, ко мне прибыли офицерские чины для получения разъяснений, что за массовое предприятие и кто организатор. Предъявив тем свой мандат и пояснив суть, те убыли весьма и весьма озадаченные, но пообещали, что от их контор обязательно будут наблюдатели. Ну и на том спасибо.
Под вечер вернулась Анна с заверениями, что получилось нанять оркестр и те явятся завтра к двум часам, если им гарантируют обещанную, почасовую плату за свое творчество. Конечно оплатим! «Кидать»* на деньги служителей муз, в мои планы не входило вообще.
Примечание: «Кидать» – сленговое слово, обозначающее «обмануть», «обхитрить», не выполнить данные обещания или договора.
***
Утро мы встретили с первыми петухами, лежа на перине в снятой, двухкомнатной квартире. Перегородки и двери были весьма хлипкими, а по сему, мы с Анной ночью шуметь не стали, а решили в эту ночь устроить себе выходной, так сказать для благочестия. Сквозь однослойные окна, слышалось пофыркивание лошадей, нанятых нами экипажей и редкий перестук подкованных копыт. Нужно было вставать и дело делать.
Войдя в актовый зал госпиталя, я сразу направил стопы к старшему, прибывшего духового оркестра.
– Здравствуйте, уважаемый. Разрешите представится. Капитан Романов, Николай Александрович. Вас, как звать-величать?
– Павел Никифорович, – выдал тот, как-то сдавленно. Взяв его слегка под локоток и направив по проходу между сиденьями, я стал объяснять задачу, работнику культурного фронта.
– Так вот, Павел Никифорович, гимн, «Боже царя храни», должен звучать очень чётко и очень, скажем так…, пафосно, но слегка в ускоренном варианте, чем обычно. Вам всё ясно? – тот кивнул и я, не дав ему рассыпаться передо мной в лучших заверениях, подытожил: – Играете гимн, как мы условились, сразу после моей вступительной речи и в конце, после слов «На сём, прошу первый съезд имперских, народных комиссаров, считать закрытым». – Тот, всё-таки не смог избежать заверений и пока он рассыпался в словесных кружевах, я краем глаза заметил, как санитарки, или кто там они, начали заносить самовары и корзинки с вкусно пахнущими «приблудами». Булочки, ватрушки, пирожки и что-то такое, чему я не смог найти название из своей памяти. Что-то среднее между печеньями и пряниками, но выглядело всё – на загляденье!
В принципе, всё шло по плану. Оркестр обеспечил, еду-питьё обеспечил, наблюдатели будут, канцелярия на месте, а грамотных солдатиков найдем из числа присутствующих.
Полтора часа отведенных на организацию, я не заметил в принципе. Показалось всё, как будто минуло не более десяти минут. И вот! Зал, начинали заполнять ходячие раненые. Кто-то просто хромал, кто-то шёл с палочкой, кто-то медленно передвигался на костылях. Обязательно неподалёку вились санитарки, так, на всякий пожарный случай. И вот, настал тотчас…
Я вышел на сцену, коротко поклонился присутствующим и прошествовал за трибуну, а затем с важным видом стал раскладывать свои бумаги, на небольшом предметном столике с теми тезисами, что набрасывал сидя в купе, почти всю дорогу в Киев.
– Здравствуйте дамы и господа, а также, мои фронтовые товарищи, братья по вере и Отечеству! – казалось от моих слов зависли все, даже кто-то из оркестра нервно дернул рукой, задев струну на невидимом мной инструменте и вдали послышался:
– Пяуууу-винь! – на виновника тут же шикнул дирижёр, призывая того к осторожности. Я же сделал вид, что ничего не заметил, продолжил:
– Братья и сестры! Сегодня…, на первом съезде солдатских, имперских и народных комиссаров…, я хотел бы…, передать приветствие и наилучшие пожелания от Императора российского, вседержителя Николая Второго, Романова! – тут же последовали громкие аплодисменты. Мне показалось, что присутствующие в зале стали слегка заводиться и оживать. Ну правильно лежишь, вот так неделями на пролёт. Ни телевидения, не радио. Скукотища! И вот! Приезжает капитан со столицы, речи тут водит правильные, пряниками кормит на халяву. Почему бы и не поразвлечься? Они даже и не представляют, как я их всех тут сегодня «развлеку»! «Развлекуха» будет такая, что участникам «Манхэттенского проекта» будет икаться, «сцуко»! Кое-кто из них, возможно…, только возможно, не то что не станут теми, кем им было суждено стать в этом мире, но даже и не родятся. Уж я-то, этому поспособствую, если меня раньше не пристрелят или Николай-царь не отзовёт свой «супермандат».
– Вы все знаете, что враги нашего народа…, ненавидят главного из нас…, нашего, горячо любимого Императора и используя западных наймитов и вражеских христопродавцев, хотят всех нас уничтожить! А по сему…, присылают убийц-бомбистов, заряженных западными деньгами и западными взрывчатками-бомбами! Это – факт номер один!!! Далее…! Вы все хорошо знаете…, что враг коварен… и желая настроить царя против людей, работает и в обратном направлении…, настраивая людей против царя… и это в то время…, когда семья самого царя, работает обычными санитарами и мед сестрами и лечит раненых по госпиталям! Я спрашиваю Вас! Как это понимать?! Нас обложили, как волков… и стравливают на политической арене, как бойцовских петухов! Людей на царя, а царя на людей! Нужно, немедленно положить этому конец!!! – опять раздались дружные, продолжительные аплодисменты.
– Для этого…, мы сегодня с вами собрались…, чтобы народным собранием решить, что делать с врагами и христопродавцами! А по сему! Имея благословление Императора российского… и боль страдающего, многонационального народа…, прошу Первый съезд, имперских, народных комиссаров считать открытым!!! – и тут же заиграл гимн «Боже царя храни» в том самом исполнении – слегка ускоренном. Поясню. Дело в том, что если его играть с обычной скорость, то получается долго, заунывно и, как на похоронах или на молитве, а вот если его слегка ускорить, то получается ничего себе такой, очень даже бойкий и революционный гимн, не хуже и не лучше «марсельезы». Мотив известный, ноты известны, адреналин на уровне. Так что дерзаем и, как говорят в известных кругах – «нечего там груди мять».
Стоящие, при исполнении гимна начали садиться и только лежачий на притащенной койке Леонид, болезненно морщась расслабился и перестал лежать по стойке смирно. Снизив громкость и накал, я продолжал вещать с трибуны.
– Братья и сестры…, товарищи! Сегодня нам…, на нашем съезде…, нужно выбрать достойнейших людей в президиум, дабы собрать совет имперских и народных комиссаров и уже непосредственно приступить к тому, ради чего мы все здесь сегодня собрались. И так…, нам нужны шесть претендентов в коллегиум! Прошу! – поначалу все сидели и нерешительно переглядывались, по спустя пару минут послышались голоса и фамилии первых претендентов.
– Смелее товарищи! Дело касается нашей Родины, нашей Отчизны, наших семей и наших детей! – я, не моргнув глазом, накачивал зал «гебельсовскими» речами, а присутствующие тут же корреспонденты, скрипящие перьями и карандашами, ловили каждое моё слово и фиксировали на бумаге для истории. Наконец-то, похрамывая, на сцену вышел первый – унтер-офицер, Наливайко Петр Степанович. То, что он «унтер» я слышал от прочих солдат в зале, потому как те кричали и подбадривали своего эмиссара. Тяжело держась обоими руками за стул, тот сел за накрытый красной скатертью стол и вопросительно посмотрел на меня. Я успокоительно помахал ему рукой, как бы поясняя, что нужно подождать остальных выбранных и тот кивнув, уставился в зал. Дело грозило затянуться, поэтому пришлось подключаться мне, просто используя методику наблюдения. Я взглядом выхватывал солдат, вокруг которых формировались эдакие кружки по интересам, спрашивал их фамилии и приглашал за председательский стол. На то, что чтобы собрать «президиум», мы «убили» еще минут десять. Как только все стулья у главного стола были заняты, то в зале вспыхнуло и погасло несколько фотовспышек, фиксируя момент. Я продолжил…
– Господа…, товарищи! Я, благодарю народное собрание за оказанное доверие своим представителям! Теперь, мы вынуждены распределить роли народных избранников! Предлагаю назначить первого кандидата на должность комиссара «меча» – глава силового блока Комитета Государственной Безопасности империи! Кто «ЗА»! – и я с наглой мордой первым поднял руку. Люди были навеселе» и местами «наприколе»… Это, если выражаться дворовым языком. А что?! Кормят, развлекают, мнение народа спрашивают не таясь. Почему бы и не голосовать?! Вот они и голосовали, почти единогласно. За комиссаром «меча», выбрали комиссара «порядка» – это «смотрящий» за чистотой и порядком внутри нашей организации. За ним последовал комиссар «закона» – главный судья, зарождающейся структуры. Потом я объявил фамилию комиссара «блага» – это тыловик и главный хранитель «ништяков» изъятых из жадных вражеских лап и лап предателей родины, потому что изымать и конфисковать мы будем много, а как всё это хранить и применять, еще никто понятия не имел! После комиссара «закона», объявили комиссара «мудрости» – это, собственно тот человек, который и должен проводить сии массовые мероприятия и съезды, но оставим этот вопрос на перспективу, дабы не затягивать. И вишенкой на торте был комиссар «монеты» – распорядитель «бабла» нашей структуры, и он же главный добытчик его, так как грабить награбленное нам придётся долго и вдумчиво.
Все шесть фигурантов зарождающегося КГБ сидели за столом и кажется уже начали вживаться в отведенные мной, им роли. Далее я предложил всем избранным назначить себе заместителей и когда фамилии были названы, Анна так же скрупулезно внесла их в протокол собрания съезда. А дальше шло самое главное: Я попросил участников и свидетелей гибели роты, рассказать присутствующим в зале о том, как погибла сама рота. Дальше была боль и слезы, ад и Израиль! «Смакование» кровавых сцен, подробности того, как пулеметные очереди разрывали в клочья тела их побратимов. Казалось, что даже привыкшие ко всему санитары и медсестры вздрагивали местами, выдавая нервозность высшей степени. Равнодушных в зале, не было от слова «совсем». Только застывший ужас на лицах всех присутствующих и шуршание грифелей карандашей корреспондентов разных газет, по поверхности бумаги. Иногда, при повествовании особо кровавых моментов я слышал всхлипы рыданий, где-то в зале. Люди, были просто в шоке! Накал страстей, просто зашкаливал. Они видели много, но то что говорили «эти» солдаты выходило за границы добра и зла и превращали их, объективную реальность в голливудский ужастик. Нужно было прекращать, потому что мы рисковали получить многочисленные обмороки в зале со всей последующей суетой вокруг особо мнительных, а это, простите, в мои планы не входило. И так, слегка затянули.
Как раз, избранный народом «комиссар закона», по иронии судьбы сидел в центре стола и как бы получалось, что за столом он старший. Пользуясь заминкой от пережитого ужаса, я обратился к народу с трибуны: – Что скажет, уважаемое собрание?! Что скажет, избранный народом, комиссар «закона»?! – я вопросительно уставился на законника, тот по началу растерялся, а затем встал и уже сам обратился к народу.
– Виновным, в гибели сотен человек объявляется штабс-капитан Капильбах Эдуард Михайлович! – Это был тот самый, командир злополучной роты и именно выжившие бойцы, сейчас являлись его основными обвинителями, свидетелями и судьями. Да, не все, но переполненные госпитали были буквально пропитаны подобными, похожими друг на друга случаями. И именно такой факт и тысячи на него похожих, стали стартовой площадкой и бездонным дровяником, активно подкидывая поленца в деле разжигания предстоящей революции со всеми её бескрайними реками пролитой крови. Что там обычные солдаты, которых кокаиновые офицеры-наркоманы тысячами гнали на убой?! Они вон… даже гвардию не пожалели! Гвардия – элита элит! И что? И ничего! Помнится мне, что генералы – участники заговора, против семьи Романовых, вот так взяли на голубом глазу пустили под нож гвардейские полки, на том участке фронта, где наступать было опасно и более зубастыми силами. Первое, там простреливалось всё с нескольких позиций пулеметами и артиллерией. Второе, бросать гвардейскую конницу не обезопасив фланги было весьма и весьма глупо и опрометчиво. И третье…, то что кто-то решил «обнулить» гвардию и оставить императора без поддержки, было понятно даже самому тупому. Короче, там предательством пахло за версту, но в моём мире нашлись длинные языки, которые смогли Николаю «заяснить», что мол – случайность, что мол – бывает и только Николай, выросший на бравурных, рыцарских романах мог поверить в подобную чушь. Как вы понимаете, после того, как семьи высшей аристократии одномоментно лишились своих мужей и детей – гвардейцев, все они скопом больше не имели возможности оказывать свою поддержку правящему дому. Естественно! Кто будет горячо любить правителя, не наказавшего генералов за гибель их близких родственников?! К счастью, в этом мире подобного еще не случилось и надеюсь не случится.
Я видел хитрый прищур глаз некоторых, присутствующих на съезде. Они как бы говорил: Митингуй – не митингуй, все равно получишь… в общем, получишь дырку от бублика. Классно посидели, поголосовали, пошумели с трибуны, в общем «экшен» удался. Это они так думали! И еще они думали, что после всех словесных «бла-бла-бла», пройдет пара проверок, накажут пару нерадивых клерков из военных ведомств и всё… на этом шумиха и закончится. А вот, хрена вам! Приговор коллегиума имперских и народных комиссаров, тихо лежал в кожаной папке моего секретаря, Анны Матвеевны и ждал своего звездного часа. А в это самое время большинство кожевенных мастерских Киева корпели над заказом КГБ по изготовлению чёрной, кожаной одежды для членов новоявленного «ЧК» или попросту – чрезвычайной комиссии. Более того, несколько ювелирных мастерских города в экстренном темпе изготавливали небольшие, овальные значки из серебра и с позолотой на которых изображался щит, меч, а вместо привычного серпа и молота, как на значках НКВД, был изображен двуглавый орел. Каждый, такой нагрудный знак был номерным и выдавался исключительно только с удостоверением и наганом. Помните комиссаров в черных кожанках из советских фильмов, вот и я принялся за реставрацию ЧК только бороться они будут не за коммунистов, а за простые, такие монархически-народные идеи.
Уже предвижу ваши крики и вопли по поводу того, что мол я принялся спасать слабого, безвольного царя. Для людей, не учивших историю, поясню: Революция февраля, плюс революция октября, плюс последующая гражданская война с бесконечной цепочкой эпидемий, типа брюшного тифа и прочее… привели страну к потере пятидесяти миллионов населения. Вы этого хотите? Ну понятно же, что этого хотят англо-саксы! У них природа такая… убить нас всех – аборигенов и оккупировать Сибирь, чтоб жить долго и счастливо, а жрать сыто-пьяно. Но вам то это зачем? Уж коли вы, читаете эти строки, то вы всяко никакой не англо-сакс и по идее не должны желать смерти ближнему своему. А если желаете… Вы уверенны, что православный или мусульманин? А вы вообще верующий или им прикидываетесь? Ибо по плодам вашим, узнают вас.
***
Пока покупали наганы, пока шили новые, кожаные макинтоши и картузы, сиречь – фуражки, пока долечивали солдат и унтеров из погибшей роты Капильбаха, прошла неделя. Прошедший съезд, наделал много шума и вести успели докатиться до Санкт-Петербурга. Киев в нерешительности замер не зная, что со мной делать. Скорее всего, жандармское, полицейское управление и контрразведка направило запросы в столицу, но оттуда ничего не приходило и все стороны пристально следили за развитием событий.
Наконец неделя минула и у входа в гостиницу «Сербия» я встречал пять экипажей с выжившим взводом. Принял, расселил по номерам, обеспечив приемлемый комфорт. Понятное дело, что снимать настоящую гостиницу денег у меня бы не хватило, поэтому пришлось снять этот клоповник и нанимать бригаду специалистов, чтобы основательно потравить клопов и тараканов. Основательно заменить постельное бельё на новое и снять всю лишнюю мишуру со стен и постаментов, потому что данное место больше походило на непотрепанный бордель, чем на гостиницу. За неделю справились без проблем, а за одно обеспечил себе и любимой Аннушке, любовное гнездо в единственном, люксовом номере на третьем этаже. Чем привлекло меня это место, так это наличием трактира на первом этаже. Кормили очень даже ничего, а учитывая, что количество членов зарождающегося КГБ постоянно росло, то пришлось идти к владельцу и отрывать кредит на свое имя. Кредит разумеется открыли…, безлимитный. Приставленные к голове ствол и доброе слово, как показывает практика, способствует делу больше, чем просто, доброе слово. Поэтому, хлопнув по его подрагивающей руке мы заключили сделку. Точнее я заключил сделку, а у господина Никушина Павла Никодимовича, попросту не оставалось выбора. Когда работают служивые из КГБ, то даже фонарные столбы должны труситься от страха из соображения того, что могли фактом своего существования создавать тень свету, льющему из плафонов. Хе-хе. Шутка! Конечно, его детище мы не собирались превращать в казарму, а очень даже наоборот. Я планировал, часть суммы за постой нашей оравы ему компенсировать за счет снятия с него бремени налога-подати, которую он помимо налоговых органов платит местным «иванам». Кто такие «иваны», знаете? Да-да, вы правильно догадались. Это местный криминалитет или попросту воры в законе. В это время такого термина, как воры в законе еще не существует, вот и прозываются они «иванами», а так как данная публика будет очень даже против того, что «жердяй» перестанет им сливать «бабло» «кожен» месяц, а по сему придётся перед отправкой на фронт проредить супчиков, а за одно проверить их на наличие «схронов» оружия и возможных контактов с врагами империи. Там у них, по любому сидит парочка немецких агентов под еврейской, венгерской или ещё какой личиной. Быстренько им организуем пару десятков трупов, так сказать при задержании…, а те, кто останется поймут, что с местами обитания КГБ лучше не пересекаться от слова «совсем», ибо чревато. Если с первого раза не поймут, то уверен, что штабс-капитан Капильбах подождет нас пару недель, никуда не денется.
«Иваны» всё поняли и без намеченных мероприятий, со стрельбой и трупами. Среди них было много верующих и «суеверующих» и узнав по своим каналам, что я желаю отжать у них гостиницу в четыре этажа, сами прибыли и стали узнавать не нужно ли еще чего уважаемому «посланцу неба». Хрена се!!! От подобного оборота речи я аж поперхнулся. Это я-то посланец неба?! Да…, судя по тому, что мне рассказали братцы-казачки о дне моего «прибытия», то это самое небо, попросту плюнуло мной в эту реальность. Ага, плюнуло! Говорят, что даже звук исторжения меня в этот мир, был характерен для плевка. Так что, господа воры знатно «лизнули», используя такие вот поэтические эпитеты. Ну, хотят так называть – пусть называют, главное, чтобы после подобного ко мне не прилипло погоняло «посланец» или «посланный». От подобного, будет сложно отмыться. А если казачки мне прилепят погоняло «плевок», так вообще хоть ложись и помирай. Хе-хе.
Первоначальный план – пощипать воров и разгромить пару притонов, тем самым пополнив казну «комитета», «посыпался» по указанным выше причинам. Криминал вовремя сообразил, что в мир пришла новая сила и обязательно захочет «прибарахлиться ништяками» за счёт «плохишей», вот и подсуетились вовремя, так сказать освобождая поляну для разборок с прочими «виновниками торжества». А что? Мудрое решение и очень даже своевременное. Коли они решили не идти на обострение из-за «хазы», то и я их оставлю в покое, до поры до времени. Мы не полиция, а значит им работать с нами – «не западло», а по сему посмотрим, может и выйдет в чём посотрудничать для так сказать, для взаимного «бакшиша». Не факт, но мало ли, всякое в жизни случается. Помнится мне, что в советские времена, высшие лица криминала работали в плотной связке с сотрудниками тогдашнего КГБ. А что сейчас не так? Вот и будем посмотреть.
Такое всё из себя модное авто, осталось в столице, и чтобы обеспечить себя должным комфортом и оперативностью, пришлось прибегнуть к самому нелюбимому мной методу – шантажу толстосумов. Заехал в имперскую налоговую, представился начальнику департамента и вежливо попросил провести реорганизацию налогов на стоимость двух автомобилей у главных толстосумов города Киева. Тот, делано удивился и от подкатившего к горлу кома аж закашлялся. – Простите, сударь о каких «людях при деньгах» вы ведёте речь?
– Вы понимаете, Евгений Георгиевич, я тут человек новый, а посему вынужден полностью довериться вашему мнению. Транспорт мне нужен в количестве двух единиц еще вчера, а по сему милостивый государь, направьте выбранным вами уважаемым людям депеши, о вот такой вот государственной надобности. И да… Если они не справятся за два дня, то мне придётся учинить вам ревизию и вашим визави, с докладом результатов напрямую Государю. Прощавайте, уважаемый!
Словесный терроризм, дал свои результаты и уже завтра, к гостинице «Сербия» подкатили два крытых «Роллс-ройса». Водители, подумав, что на этом их миссия закончена, хотели было «дюзнуть» подальше от мутных типов, вооруженных по самую маковку, но я их росчерком пера призвал на службу, налету назначив им жалование в полтора раза больше, чем то, что они получали у своих господ – купцов первой гильдии. Вы не поверите, но на важность фамилий этих самых купцов, мне было «класть» с присядкой. Я даже не удосужился их запомнить. Пусть у Евгения Георгиевича Пуришкевича, начальника департамента налоговой инспекции о том голова болит. А мне и своих головных болей хватает с достатком.
На следующее утро планировал выдвигаться в Луцк для заключительного акта пьесы, но прибежал Дениска и сообщил, что видите ли господин Кац, владелец модного дома «Нориме» передаёт свои искренние сожаления, но в назначенные сроки их мастерские не успевают с выполнением заказа, так как на складах не оказалось черной кожи в должном объеме и тот просит обождать ещё пару дней, пока недостающее привезут из Екатеринослава.
***
Анька, смотрелась в коже – божественно! Ну просто суккуба из фентезийных компьютерных игр! Я смотрел и всё моё мужское естество бурлило и кипело. Когда я увидел дюжину сослуживцев в холле, которые смотрели на Анну во все глаза и у многих… да что там у многих, у всех, внизу живота, что-то топорщилось, я тут же заорал, как на военном параде:
– Отставить гляделки! По местам несения службы, раааа-зойтись!!! – Ну еще бы! Парни начали отъедаться на казенных харчах, которые нам готовили тут же, в таверне при гостинице и как вы понимаете, в гражданском общепите нет привычке добавлять «порошочки» в еду, которые солдата превращают в бесполое существо и притупляют мужские инстинкты при виде женского пола. Вот их и «прорвало», как быков во время гона по весне. Нужно будет как-то решать эту проблему и создавать специальное обозное подразделение. И да, это неизбежно, так как я не могу и не имею морального права заставлять службу служить комиссаров, в то время, когда их голова будет забита мыслями – «а изнасиловали его жену бунтовщики в родном селе или Бог миловал». Конечно, полной лояльности я смогу от них добиться, только если получится контролировать их, их семьи и обеспечивать полное снабжение, а для этого никакой сметы КГБ не хватит. Другими словами…, как не крути, а в любом случае, придётся налаживать прямое снабжение с крестьянских хозяйств, которые предстоит брать под свой контроль. Пока, я не представлял, как это делать. Но долго ли, умечи? В общем…, будем решать проблемы по мере их поступления. Наконец, у меня для этого есть комиссар «блага». Если не справится, мы его расстреляем! Шутка!
Глава 7
В Луцке стояла солнечная погода. Два наших авто, брызгая весенними лужами, неторопливо вплывали в центр города, где в здании старого лицея, разместился штаб сорок девятой дивизии юго-западного фронта. Обозрев бывший, школьный плац, на котором я планировал акцию, отдал приказ разместить оба автомобиля, оборудованных на манер тачанки, так, чтобы они смотрели стволами пулеметов в сторону предполагаемого построения. Нужно было держать под прицелом всех, кто стоит на плацу и при этом на вектор огня, не должен был попасть строй самих сотрудников КГБ. Наши парни, по плану, встанут ровными шеренгами в торце плаца. Коротко оглядев внешний вид бойцов, я быстро разъяснил им будущую диспозицию:
– Пётр Степанович, строй поставь по вон-той линии! Машины, я разместил по флангам, а по сему если начнется «кипишь», то линию не пересекать! Ибо чревато. Всё понял?!
– Так точно, товарищ капитан! – Без посторонних, мы условились называть друг друга «товарищами», кем по сути мы и являлись. Кивнув, я и пошёл в здание штаба. На крыльце стояла группа офицеров, курили и недоуменно поглядывали на мою «зондеркоманду», затянутую в новенькие наряды из чёрной кожи. А «ни чё так », «брутальненько» смотрятся! Подойдя, первым козырнул и строго спросил:
– Господа офицеры, полковник Батырев у себя? – те с непонятным «штемпом», в моём лице, расшаркиваться не стали, а просто указали рукой на второй этаж, намекая, что руководство там и моментально потеряв ко мне интерес, стали пристально рассматривать Аннушку, которая важно шествовала за мной с самым надменным видом, держа черную, кожаную папку на манер женского ридикюля.
Войдя в приёмную, я поздоровался с адъютантом, если судить по аксельбанту и сказал: – Господин поручик, доложите высокоблагородию, что прибыл вестник с Санкт-Петербурга по важному делу. Тот встал, вытянулся в струнку и четко спросил: – Господин капитан, как вас представить?
– Капитан Романов, комитет государственной безопасности. – буркнул я и глянул на большие, настенные часы. Тот кивнул и отойдя к двери кабинета шефа постучал и дождавшись ответа, вошёл.
То, что произошло дальше, не ожидал никто. Никто, кроме меня, разумеется. Полковник Батырев, даже и не думал вставать при моём приближении. Нацепив на кончик носа пенсне, он делал вид, что изучает какой-то очень важный документ и не замечает вошедшего, незваного гостя. Не обратив внимания на его театральщину, я подошёл, отдал честь и представился. – Капитан Романов, комитет государственной безопасности. – тот поднял на меня глаза и посмотрел поверх стёкол взглядом, как на надоедливую муху, желающую спикировать в его крынку мёда.
– Полковник Батырев. Чем могу быть полезен, доблестному комитету государственной безопасности?
– Господин полковник, прошу вас построить личный состав для доведения решения Первого съезда имперских, народных комиссаров. – тот слегка скривился в недоумении и уточнил:
– Капитан, простите, я что-то не сильно понимаю, какое отношение фронтовые части нашей дивизии, имеют к государственной безопасности? И кто такие… эти ваши комиссары? – У меня не было особого настроения играть в вопросы и ответы, поэтому я молча открыл свою «ксиву» прямо перед глазами полковника. Подержав её и дав дочитать до конца, я спросил:
– Ну, так как господин полковник, вы построите личный состав или нам можно начинать без вас? – тот понял, что назойливая муха в моём лице, сама по себе в окно не выпорхнет и решил всё-таки удовлетворить мою просьбу, чтобы побыстрей от меня избавиться.
Уже через минуту, вестовые разбежались по зданиям казарм, размещенных тут же, неподалёку и уже через десять минут на плацу стояли поротно, три коробки батальона, выведенных из окопов на отдых и четвертая коробка – штабисты и рота материального обеспечения. Мы с полковником вышли в центр плаца, а чуть позади меня стояла Аннушка. Глаза, почти пяти сотен мужиков, буквально облизывали её ладную фигурку. Я, повернулся к ней и та, протянула мне решение съезда Совета имперских и народных комиссаров комитета государственной безопасности.
Не желая тянуть кота за все «подробности», я начал. Какой-то армейский капитан, тот который должен был провести построение и доложить полковнику о готовности, запнулся на полуслове. Такого вопиющего нарушения устава он не ожидал и данный факт, явился для всех присутствующих, первым шоком. Второй шок настиг их, когда я, недожавшись разрешения полковника говорить, мне – фигуре ниже по званию, огласил округу своим густым баритоном.
