Уставший и немного подавленный от сегодняшних приключений, я вспомнил, что ставил чайник. Но вдруг резко стало лень, захотелось раствориться в мягком удобном кресле, слиться с ним, стать одним целым.
– Канцлер Австрии Карл Лихттюрмер подписал последнюю амнистию для осужденных за преступления средней тяжести. Таким образом, после целого комплекса амнистий в австрийских тюрьмах останутся осужденные только за тяжелые преступления…
На улице стало еще холоднее. Идти к Юлии, слава богу, было недалеко. Она живет на соседней улице. Знакомы мы с ней уже очень давно – она когда-то прибилась к нам в рок-тусовку еще подростком. Худая, рыжая, конопатая и наглая. Но годы шли, и Юлия превратилась в очень хорошенькую стройную рыжую девушку. Как и мы многие, она почти ничем не занималась по жизни, лишь изредка выходила помогать на кухню в одной ночлежке для бездомных. Но бездомных уже давно нет (свободного жилья – сколько угодно!), и Юлия пробовала посвятить себя творчеству. Она рисовала, фотографировала и лепила кувшины. Ни одно из этих занятий не пришлось ей по душе надолго и она превратилась в профессиональную бездельницу. Хотя нет, одно занятие у нее точно есть. Она всегда в прекрасном расположении духа и ее священная миссия – делать окружающих ее людей счастливее. Приложи Юлию к раненой душе – и уже через десять минут забудешь о тревогах.
Я поднялся на четвертый, последний, этаж. Ее красный кирпичный дом стоял вдоль улицы, прямо напротив остановки автобуса. Дверь была незаперта, но я все равно стукнул в нее костяшками пальцев пару раз для приличия.
– Кто там? Входи. – Раздался ее высокий звонкий голос.
– Это я, Антон.
– Привет, дорогой, – появилась она из недр своей огромной четырехкомнатной квартиры и чмокнула меня в щеку.
– Привет, – чмокнул я ее в ответ. – Еще что, никого нет?
– Нет, – немного грустно ответила она, – первым будешь?
– Буду, – согласился я. – Какие планы вообще на сегодня?
– Не слишком большие. Как всегда пообщаться с друзьями, поделиться радостью, излить душу, найти поддержку и сострадание. Надеюсь, вы не голодные, потому что сострадать придется без еды – я ничего не готовила.
– Переживем, – твердо ответил я. – Я вот вообще из ресторана, на свидании был, да.
– О, – притворно удивилась она, – и кто же дама сердца?
– Да это Юрген потащил меня за компанию. На самом деле я немного высидел с подружкой потенциальной жены Большого и сбежал. Пришел домой уставший, а тут от тебя сообщение…
– Ну и молодец, что пришел, – похвалила меня подруга. – А вот Юргена, как я понимаю, сегодня можно не ждать.
– Ну да, это вряд ли.
Пока мы неспешно трепались, я успел разуться, раздеться, повесить куртку на вешалку, получить пару тапочек и пройти с ней на кухню. Там на столе стояла кружка с черным кофе и тарелка с куском пиццы. Не готовила. Скорее всего, не врет.
– А я сегодня на вокзал ездила, – почему-то грустно рассказала Юлия. – Не знаю, почему. Очень захотелось. А завтра в порт поеду.
– Здорово, – похвалил я. – Надо бы мне тоже куда-нибудь выбраться. Хотя, скоро у нас концерт. Ты ведь придешь?
– Конечно. Как я могу такое пропустить? Могучие «Скарабеи» в последний раз на сцене!
– Тогда я тебя жду.
В дверь постучали. Хозяйка подскочила со своего места и, на ходу крича «Открыто!», пошла встречать вновь прибывших. А их разом пришло много. И, по предварительной оценке, похоже, что это на сегодня все. Итак, по мере появления людей на кухне: Нильс 46 лет, адвокат. Фрида, 22 года, парикмахер. Йоханна, 24 года, менеджер отеля. Леони, 16 лет, честно говоря, понятия не имею, чем она сейчас занимается. Ян, 24 года, водитель автобуса. Оливер, 21 год, уличный художник. Флориан, 25 лет, ударник в нашей группе. Никлас, 29 лет, театральный режиссер. Оливия, 35 лет, сиделка в доме престарелых. Как видите, компания разнообразная. И белый воротничок, и работяги, и служащие, и творческая интеллигенция. Ах, да. Еще и профессиональная бездельница.
– Вы как будто внизу договорились встретиться, – встав и поприветствовав каждого, сказал я.
– Да нет, просто так получилось, что одновременно все подошли, – ответил Нильс. Он был самым старшим среди нас. И самым низкорослым, даже ниже девчонок. Несмотря на явно скандинавское имя, выглядел он совсем не как мой другой скандинавский приятель Свен. Нильс – брюнет с волосами-завитушками и карими глазами. Достаточно широк в плечах, но не так, чтобы быть похожим на квадрат. Он очень хороший парень, всегда готов помочь любому, кто об этом попросит. Говорил Нильс мягким баритоном, а вот смеялся, как дельфин, порой похрюкивая и задыхаясь от особенно удачной шутки.
– Привет, мой хороший, – обняла меня Йоханна. – Давно не виделись. Как ты?
– Все хорошо, спасибо, – ответил я, выпуская ее из своих объятий. Это правда, мы не виделись уже достаточно давно. Она уезжала на два месяца в Марбург к родителям, папа у нее уже достаточно долго борется с раком желудка. У него был очередной курс химии и она как любящая дочь была с ним рядом и помогала маме ухаживать за ним, когда его выписали из больницы. – Как ты? Как папа с мамой?
– Уже все хорошо. Папе в этот раз было особенно тяжело, но он справился. Они с мамой уехали в Антверпен к тете, маминой сестре. Скорее всего обратно уже не захотят.
В немного усталых голубых глазах Йоханны я увидел смирение. Готов дать на отсечение что-нибудь не слишком важное, что такой же настрой и у ее родителей. Ее светлые волосы доставали худых плеч, над бровями – обрезанная челка. Острый нос, впалые щеки, мамины золотые серьги с красным камнем. Подарок, почти уверен. Бедная девочка, натерпелась за эту поездку, изнервничалась.
– Привет, бро, – протянул пятерню Флориан. Мы торжественно, с оглушительным хлопком, пожали ладони друг друга. Наш барабанщик был высок и худ. Смотреть, как он крутит палочки в длинных тонких пальцах всегда было отдельным удовольствием. А еще он был русоволос, зеленоглаз и страшно любопытен. Такие вот интересные люди меня окружают, да. – Репетиция послезавтра, помнишь?
– Конечно, – улыбнулся я. – Если один наш общий знакомый меня не обманет, у меня даже будет комплект новых струн.
– Да ты что… – на глубоком выдохе тихо выдал он, в глазах загорелась зависть. – Вот это круть! Тогда вообще раскачаем!
– Раскачаем, – заверил я коллегу по ритм-секции.
И так с каждым. Вопрос о состоянии дел – новости – ответы – встречные вопросы – опять новости – снова ответы. Стандартная схема. Вроде как у людей это называется коммуникацией. Ребята расселись, кто куда. Уже стоял приличный галдеж, чайник пахал в три смены, а многоопытная в дружеских посиделках пышная блондинистая Оливия раскладывала по тарелкам принесенные с собой сэндвичи с колбасой салями и сыром Гауда. Ровный гул дружеской беседы изредка взрывался хохотом. Леони случайно разбила блюдце. Юлия воскликнула «На счастье!», а Оливия из недр принесенной с собой сумки внезапно достала литровую бутылку желтой текилы. «О-о-о…», восторженно выдохнула компания и хозяйке пришлось топать куда-то вглубь жилища за подходящей посудой. Пить отказался только бородатый толстяк Ян, потому что ему завтра на работу с обеда. Могли не выпустить на маршрут с перегаром. Несмотря на сложившиеся обстоятельства, контроль за общественным транспортом был все еще очень строг.
Я по большей части молчал, изредка вступая в диалог с кем-нибудь по очереди. Больше люблю наблюдать за людьми. И совсем скоро начнется мое самое любимое – пьяные разговоры.
– Мне вчера звонил Рональд из моей прошлой группы, – рассказывал покрасневший Флориан, – зовет с ними поиграть в пятницу. Я отказался.
– Почему? – спросил Оливер.
– Потому что играть с прежней группой, это все равно что секс с бывшей!
Все засмеялись, кроме Нильса, который сфокусировал уже помутневший взгляд на гордом барабанщике и изрек:
– Друг мой, с высоты собственного опыта могу тебе сказать, что секс с бывшей может стать лучшим в твоей жизни!
– О-о-о, – протянула компания.
– А я тут вот о чем подумал, – начал Никлас, – вот все мы смотрели кино про искусственный интеллект. Кто знает, почему всегда он восстает против человечества? Это же крайне не логично!
– Чтобы было интереснее, что не понятно? – ответила Фрида.
– А вот мне бы, к примеру, было бы интересней посмотреть про создание такого интеллекта и как он потом вывел человеков из какого-нибудь кризиса, – не унимался Никлас. У него была одна примечательная особенность – когда он выпивал до определенного состояния, его глаза страшно краснели и разъезжались в стороны. Вот мне сейчас и казалось, что, отвечая Фриде, он правым глазом смотрит на меня.
– Да вообще было бы здорово, если бы снимали больше позитивного, смешного или просто доброго. Чернухи и так везде хватает – вон в окно выгляни! – поделилась своими мыслями о кинематографе Оливия. Мне становилось скучно. Но тут я вспомнил, как Юрген пару недель назад предложил посмотреть какой-то очень древний фильм, отечественный, название не вспомню. Там речь была о двух неизлечимо больных людях, которые на фоне своего страшного диагноза пустились во все тяжкие. И один из главных героев все время повторял, что перед смертью надо обязательно съездить на море, мол, на небесах только и говорят, что о нем. Забавный фильм. Старенький такой. Хотя-а-а…
– А поехали на море? – неожиданно сам для себя предложил я. Все тут же затихли, галдеж прекратился в одну секунду, как будто я сказал что-то страшное.
– Не поняла… – протянула Юлия. – Когда? Сейчас?
– И чего это вдруг вообще? – задалась вопросом Леони.
– Да просто, – ответил я и ввернул по случаю фразу из того фильма, – на небесах только и говорят, что о море.
– Прикольно, – задумалась Юлия. – Сам придумал?
– Нет, это из старого фильма.
– А что, почему бы и нет? – подхватил Оливер.
– Мне на работу завтра… – напомнил единственный трезвый Ян.
Полемика разгоралась. Деятельные Юлия и Оливия сразу начали составлять списки нужного в дорогу. Ян надулся. Нильс, Фрида, Йоханна и Флориан обещали подумать над этим завтра. Никлас и Леони просили мне больше не наливать. В итоге договорились связаться завтра.
Я ушел от Юлии в начале первого ночи. Наша пьяная компания немного пошумела громкой музыкой. А еще мы всей толпой несколько раз выходили курить на просторный хозяйский балкон и там тоже не вели себя тихо и благообразно. Разбредались постепенно, сначала Ян, потом Леони с Оливией. Когда уходил я, на кухне с Юлией оставались еще пара человек.
Открыв дверь квартиры и войдя внутрь, я не стал нигде включать свет – слишком устал от него. Разделся во мраке и лег в кровать, забыв задернуть шторы. Это плохо – утром солнце будет бить в глаза. Если солнце вообще будет, конечно. Но вставать уже лень. Но солнце будет бить. Черт… Немного поборовшись с собой, я все-таки встал и задернул эти проклятые шторы. А еще я замерз и мне понадобилось время, чтобы согреться под одеялом.
Наверное, я слишком устал. Сон не спешил наваливаться. Я вспоминал сегодняшний день: Мустафу с его зубом, счастливого Юргена, расстроенную Вивиан и отчаявшуюся, но очень сильную Анну Боровски. Но стоило в мои фантазии прийти красавице местного телевидения Ане Фишер, как я провалился в сон. Во сне я рассказывал друзьям о море, о необходимости туда ездить время от времени, ведь может случиться такое, что на том свете нам будет нечего обсудить. Они смеялись надо мной. А потом пришел Юрген и вручил-таки мне мои заслуженные струны. Спасительный сон.
2. Среда, 6 апреля 2044 года
Будильник прозвенел, как всегда, в полдевятого утра. Накануне я лег несколько позже, чем обычно, и поэтому был не слишком рад его слышать. Апрельское солнышко просилось заглянуть внутрь через плотные светло-розовые шторы, было слышно пение птиц. Вроде сегодня обещали теплую погоду. Ну что ж, пора вставать.
Я поднялся с кровати и откинул край одеяла, максимально открывая простынь. Этому приему меня научил отец, некогда солдат бундесвера. Он никогда не заправлял кровать сразу. Сперва он откидывал одеяло и шел заниматься своими утренними делами. Секрет состоял в том, что, по его словам, в любой постели живут микроорганизмы. Откидывая одеяло, ты сушишь простынь после ночного сна, тем самым лишая их питательной среды. У меня были сложные отношения с отцом, но кое-что я у него подсмотрел и теперь пользуюсь.
На кухне я первым делом включил чайник. Глянул вниз и увидел полное с горкой мусорное ведро. Затем открыл холодильник и оценил перспективы. Перспективы поесть растаяли мгновенно, а вот перспектива шкандыбать в магазин вырисовалась достаточно четко. Получив примерный план действий на ближайшее будущее, я отправился укладывать его в голову в умывальник и туалет. Всегда думается лучше, когда занят чем-то знакомым и монотонным. Например, чисткой зубов.
Я был голоден. Соорудив на кухне кофе и кое-как найдя продуктов на сэндвич, я уселся перед включенным телевизором.
– Доброе утро, дорогие телезрители! В эфире с выпуском новостей Ана Фишер.
Сегодня красавица Ана блистала в синей блузке с глубоким декольте и каким-то кулоном на шее. Белокурые волосы были уложены в высокую прическу, в ушах блестели серьги с синими камешками, а на прекрасном личике было совсем немного макияжа.
– «Космический убийца», приближающийся к Земле на немыслимо гигантской скорости сегодня утром в 05:13 пересек орбиту малой планеты Плутон. К завтрашнему вечеру он приблизится к орбите Нептуна.
Я вспомнил, как однажды отец позвал меня вечером на балкон нашей квартиры. Был закат, и небо было темным чистым бархатным покрывалом. Горел серп луны. Отец указал мне на яркую звезду под луной. Я спросил, что это.
«Это Венера», ответил отец. Тогда я от него узнал про текущее противостояние Луны и Венеры. Мне было десять. И я впервые задумался, насколько мы малы в масштабах Вселенной. А тут по новостям на полном серьезе говорят об орбитах Плутона и Нептуна.
– Как сказал директор московской обсерватории Михаил Новиков, цитата: «Мы с вами становимся свидетелями удивительного события. Как жаль, что это событие станет для всех нас последним». Конец цитаты. К другим новостям.
Да уж, жаль ему. Что тут сказать?
– Неожиданная волна массовых волнений прокатилась по крупным городам мира, – продолжала Фрау Фишер. – Люди собираются в группы по несколько тысяч человек и идут по центральным улицам городов. Никаких требований или лозунгов марш не выдвигает. Однако уже отмечены случаи насилия среди идущих и прохожих, не вовлеченных в акцию. В Праге задержаны около ста человек за массовую драку. Министерство Внутренних Дел еще раз напоминает жителям и гостям Гамбурга и всей Германии о необходимости сохранять спокойствие и соблюдать действующий закон, запрещающий проведение массовых…
Еще не хватало, подумал я. Хотя ожидаемо. Радует, что из нашего города все разъехались. Сейчас, в лучшем случае, треть живет. Однако и этого хватит, чтобы центр разгромить до неузнаваемости.
– О прогнозе погоды нам расскажет Урсула фон Лямке. Моин, Урсула! Что нам ждать от погоды сегодня?
Камера переместилась в другие декорации. На фоне интерактивной карты родной страны стояла еще одна премилая особа. Я видел ее впервые. Высокая, стройная, с каштановыми волосами и очень симпатичная.
– Моин, Ана! А погода в первой половине дня нас не радует. – Урсула начала водить руками по ожившей карте в тех местах, где у Германии север. – В Гамбурге до плюс десяти, пасмурно, возможен мелкий дождь. Во второй половине дня выйдет солнце, температура поднимется до четырнадцати тепла. В Бремене и в Бремерхафене утром холодно…
«Да где же пасмурно? – подумал я. – Они что там в своей студии, в окно не смотрят, что ли?». И я повернул голову к окну. Того солнышка, что старалось продраться через шторы еще полчаса назад, уже не было и в помине. Над Бильштедтом висела черная туча. Вот черт. Как переменчива у нас погода!
Допив кофе, я сполоснул кружку под струей воды, вдохновенно посмотрел на шпиль церкви около минуты, и все-таки заправил кровать. Затем я стал собираться в магазин. Это сейчас я обманул ненадолго организм сэндвичем из хлеба, масла и сыра с петрушкой. Но уже через три часа я буду терять сознание от голода. Я себя знаю.
Выключив телевизор, я обулся и вышел на улицу. Зря зонт не взял. Путь неблизкий, ближайший Лидль аж через пять кварталов. Туча висела неподвижно и выглядела очень устрашающе. Мне придется идти вдоль дороги, потому что есть шанс встретить автобус. Когда-то 29-ый ходил каждые десять минут. Сейчас встретить его в течение дня хотя бы дважды – большая удача.
В этот раз мне не повезло и я дошлепал пешком прямо до магазина. Мне досталась тележка-инвалид – одно колесо никак не хотело крутиться так же, как остальные. Из-за этого ее все время тянуло влево.
Лидль встретил почти пустыми полками. Из овощей – картофель, морковь и чеснок. Из фруктов только яблоки. Слава богу, есть хлеб. Зато конфет, которые вчера сожрал балабол Юрген, ожидаемо уже не было. Пристав к единственной работнице торгового зала, я узнал, что люди врут, и привоз товара вообще-то осуществляется ежедневно. Вот только товара-то особо и нет, производство многих продуктов питания остановилось. Завтра будет еще привоз, приходите завтра, молодой человек, может, вам повезёт.
Итак, в мою тележку попали: два пакета молока, две булки тостового хлеба, какая-то очень подозрительная, евросоюзная колбаса, сетка картошки, арахисовая паста (удивительно, что нашлась), пакет замороженных креветок и бутылка рапсового масла. На пару дней должно хватить. Но очень грустно, если честно.
С такими мыслями я проходил мимо отдела с кормом для животных. Причем этого товара было более чем достаточно. Я невольно засмотрелся на фото довольного кота на упаковке. «Нежная утка в сливочном соусе» гласила надпись. А на соседней: «Кролик в креветочном маринаде». А еще рядом: «Семга без кожи а-ля натюрель».
В голове пронеслась мысль, как же я раньше не догадался? Хотя, знаю, почему. У меня никогда не было домашних животных и я понятия не имел, что они питаются лучше многих своих хозяев. Я взял ассорти из кошачьих кормов. 15 штук с разными вкусами и составами. Затем мой взгляд упал на сухие собачьи корма. Подумав немного, я взял огромную пачку гранулированного корма с говядиной. На мой взгляд, он должен быть солонее, чем другие. Затем я вернулся на соседний ряд и увидел пиво. Положив в тележку спайку бутылок Хольстена по 0,33, я отправился на кассу. Там мой карман полегчал на 84 евро с мелочью. Я распихал покупки по сумкам и поспешил домой. Пачку с собачьим кормом из-за ее размера пришлось тащить под мышкой.
Туча никуда не делась. Более того, когда я проходил мимо перекрестка Рекламштрассе – Бильштедтер Хауптштрассе, пошел дождь. Это был мелкий, осенний, противный дождь. Воду как будто бы просеивали через сито. Дождь мелкими каплями оседал на волосах и куртке. Я старался идти быстрее. Вдобавок поднялся холодный ветер. Он продувал меня насквозь. Не хватало еще заболеть напоследок, подумал я.
И тут прямо передо мной появился пес. В последние пару лет бездомные собаки на улицах Гамбурга – не редкость. Это был молодой кобель. Да и не пес он еще, а щенок. В породах не разбираюсь. Цвет – светло-шоколадный. Щенок уселся прямо посреди дороги и поднял на меня умные карие глаза.
– Привет, малыш, – с небольшим страхом в голосе, но как можно дружелюбнее сказал я. Побаиваюсь собак. Даже маленьких.
– Гав! – звонко ответил мне щенок.
Я попытался его обойти, но он тут же поменял локацию и снова преградил мне путь.
– Что такое? – спросил немного растерявшийся я.
– Гав-гав! – снова пролаял щенок и покосился на пачку собачьего корма у меня под мышкой, с которой глядел какой-то счастливый улыбающийся пес.
– А-а-а! Ты голодный? – догадался я.
– Гав-гав-гав! – надо полагать, подтвердил щенок и попытался привстать на задние лапы.
Ну ладно, подумал я, под пиво здесь точно хватит, и, отставив сумки к красной стене кирпичного дома, разорвал упаковку. Не найдя глазами по близости ничего, что можно было бы использовать как миску, я решил насыпать корм прямо на асфальт. Щенок подошел к куче корма, внимательно ее обнюхал, видимо, признал пригодной, и снова дважды гавкнул куда-то в сторону подъезда. Из кустов вечнозеленого кустарника внезапно показалась еще одна любопытная морда. На этот раз кошачья. Увидев приятеля, щенок гавкнул снова и сильно завилял хвостом. Котенок увидел кучку с кормом и, не обращая на меня никакого внимания, побежал к ней едва ли не вприпрыжку. Новый персонаж был черно-белый, причем как будто его окунули в белую краску животом и лапами, да так и оставили, а черный верх красить не стали. Тоже еще совсем юный.
Я подошел к своим сумкам, порылся в них и достал пакетик кошачьего корма. «Курочка с грибами» гласила надпись. Вскрыв его, я выложил содержимое рядом с кучкой сухого корма, прямо перед мордой кота. Учуяв запах вкусняшки, тот с остервенением набросился на нее, издавая при этом опасные кошачьи звуки. Песик же подошел к новой еде, понюхал ее, совсем по-человечески вздохнул и отправился к своей куче дальше хрустеть сухой говядиной и вилять от удовольствия хвостом.
Я наклонился и осторожно погладил собаку. Он поднял на меня свои чистые карие глаза и завилял хвостом еще сильнее. Я провел пальцами у него за ушами, почесал бороду и шею. Щенок старался сильнее прижаться почесываемыми поверхностями своего тельца к рукам, а затем он вернулся к еде. Я попытался провернуть то же самое и с котенком. Он прижал уши к голове, пружинисто присел на лапах, нервно задергал хвостом из стороны в сторону, но есть не бросил. Наоборот, он стал быстрее двигать челюстями, видимо, в попытках съесть как можно больше, пока еду не отобрали.
Я засмотрелся на них. Такие забавные. В возрастах зверья не разбираюсь, но собака, кажется, постарше. Умнее уж точно. Щенок продолжал увлеченно жевать хрустящий корм, не забывая при этом поглядывать на меня. В какой-то момент, может мне, конечно, и показалось, но я готов поклясться, что он мне подмигнул. Что-то было удивительное в этом маленьком звере. Может, его нетипичное поведение? Он как будто бы опекал малыша котенка. Котенок же был недоверчивым к чужим, но очень голодным.
Я досыпал корма на асфальт, взял сумки в руки и уже сделал первые шаги, как песик оставил еду и снова бросился мне под ноги. Он просто сел прямо передо мной и выжидательно заглянул в глаза.
– Что такое? – сделав дурацкий пискляво-ласковый голос, спросил я.
