978-5-00127-307-3
ISBN :Возрастное ограничение : 12
Дата обновления : 25.07.2023
– Удивительная девочка. Какие манеры! Из детдома?..
– И что мы с ней будем делать? – резонно спросил я.
– Я отправила ее фото своей подруге из департамента образования. Думаю, она подскажет. Жду от нее сообщения. Она там важная птица, быстро всех на уши поставит.
В это время в комнате появилась улыбающаяся Настя и объявила:
– Самое время посмотреть хороший фильм.
Аглая покрутила губами, сдвинув брови, но перечить маленькой хозяйке в ее доме не решилась.
– У меня сто каналов… Вроде есть такие, где показывают детские и семейные фильмы…
– Я недавно смотрел один хороший. Французский. «Белль и Себастиан» называется. Про собаку и мальчика. Но нужно его смотреть из интернета… – попытался предложить я.
– Да есть у меня всё, – голосом уставшей жены согласилась Аглая Ивановна и потянулась к дистанционному пульту, который валялся на барной стойке.
– А про девочку и собаку есть? – спросила Настя.
– Наверное, есть, но я сейчас не вспомню… – растерялся я.
– Ничего, – успокоила Настя, – сегодня посмотрим фильм папы, завтра фильм мамы, а послезавтра мой.
Нам с Аглаей оставалось только переглянуться.
* * *
Утром Настя вышла в огромном халате Аглаи из детской и застала меня дремлющим на кожаном диване в гостиной.
– Ого! – ворвалась она в мой тревожный сон. – А почему ты не в спальне с мамой?!
Я открыл один глаз, чтобы прицелиться в объяснение, которое спросонья не мог придумать. Но тут появилась в пеньюаре Аглая. Немного заспанная, а с растрепанными волосами, она была даже прекраснее, чем ухоженная для пребывания во внешнем мире. Была в ней уютная и нежная домашность, которой я не видел в женщинах уже не один год.
– Почему вы в разных спальнях? – повторила Настя вопрос уже Аглае.
Я подскочил с дивана. Представляю, как глупо и смешно я выглядел в спортивных штанах Аглаи и ее застиранной футболке с принтом розочки на груди. Но я поднялся и сделал несколько уверенных шагов в ее сторону. Надо было продолжать игру, и я чмокнул ее в щеку и дежурно произнес:
– С добрым утром, дорогая, я сделал свою ночную работу.
– С добрым утром, – растерянно ответила она, подошла к Насте, поцеловала в щеку девочку: – С добрым утром, Настюш.
– Зубы не заговаривайте, – прищурилась Настя. – Бабушка говорила, что муж и жена – одно, значит, ночью вы тоже должны быть вместе, даже если один из вас этого не хочет. Так бабушка маме с папой говорила. Я очень маленькая была, но помню!
Она посмотрела на каждого из нас с таким выражением на лице, словно хотела выяснить, кто же из нас не хочет быть в одной спальне ночью. Очень хотелось спросить у нее про папу и маму, что с ними сталось, сколько ей было лет, когда они умерли, но я не решился. Впрочем, решился бы на это только бездушный биоробот, которому надо расставить все точки над «i» только потому, что он чего-то в структуре бытия не понимает.
– Так, сейчас я приготовлю завтрак, – включила в себе маму Аглая.
– Ага, только не готовь, пожалуйста, кашу на молоке. Очень надоело. Сделай что-нибудь неполезное для здоровья, – попросила Настя.
– Что? – нахмурилась Аглая.
– Сосиски у нас есть?
– Есть…
– Сосиски свари. Можно яишенку поджарить… – Слово «яишенку» Настя произнесла так, как произносят его тысячи русских бабушек.
– Дорогой, с тебя кофе, вон турка, молотый вон в той серебристой банке, – скомандовала мне Аглая. – А вас, девушка, сок устроит? – игриво осведомилась она у дочери.
– Устроит. Хоть апельсиновый, хоть персиковый…
Мы с Аглаей облегченно и в унисон вздохнули. Утро стало налаживаться.
Уже за завтраком у Аглаи пикнул телефон. Она скользнула подушечкой большого пальца по экрану, прищурилась на полученное сообщение. Молча протянула мне телефон.
На экране было сообщение от некой Валечки, в котором был адрес детдома в одном райцентре в сорока километрах от города. Я кивнул.
– Чего там? – спросила Настя.
– Папу на работу срочно вызывают, – мгновенно соврала Аглая.
– Работа – это важно, – тут же приняла условия нашей игры Настя, и мы с Аглаей снова в унисон облегченно вздохнули.
– А мы что с тобой будем делать?
Аглая сначала подмигнула Насте в ответ:
– А мы?.. Мы сначала пойдем на мою работу. Ненадолго. Кстати, хочешь поплавать в бассейне? Сейчас эпидемия. Никому нельзя. А тебе – можно.
– Конечно, хочу! Но у меня нет купальника.
– Это ерунда. Купальник будет, – заговорщическим тоном пообещала Аглая Ивановна. – Кстати, нам надо с тобой завалиться в супермаркет, одежонки себе повыбирать. Не люблю покупать в интернете. Ты как?
– Я не против. – Настя принимала новые возможности как должное.
– Вам деньги нужны? – несмело спросил я.
Аглая окатила меня презрительным взглядом – таким на меня смотрели только люди в малиновых пиджаках в уродливых лимузинах и джипах. Я вздрогнул, но она тут же поняла, что обидела меня. Лицо мгновенно обрело черты доброй стареющей мамы.
– Спасибо, Сережа, у меня есть. Если понадобится больше, перекинешь мне на карту. У тебя же есть номер моей карты?
Тьфу ты! Ну не может женщина не быть женщиной с того самого момента, как навяливала Адаму плод с древа познания. Вроде приголубит, поцелует, а зубиком напоследок подкусит, яду чутка впрыснет.
– Не помню, – хмуро ответил я, – перешлешь мне по вотсапу, если что…
– Вотсап – это что? – спросила, в свою очередь, Настя.
– Фигня такая, для связи и рассылки всякой фигни, – сказала Аглая так, словно говорили между собой подружки из восьмого класса.
– Хорошая фигня, – улыбнулась Настя.
– А у тебя есть мобильный телефон? – опомнилась Аглая.
– Откуда? – даже удивилась девочка.
– Так… Надо составлять список…
– Покупок! – радостно опередила Настя.
И я вдруг понял, что я не просто играю в семью по вине провидения, по случаю, по необходимости. Но я пытался понять, кто из нас кому нужнее.
* * *
Детдом, в который я ехал, находился в поселке, через который когда-то везли последнего русского царя в Екатеринбург на казнь. С ним тогда были супруга Александра Федоровна и дочь Мария. Остальные дети остались под присмотром генерала Ильи Леонидовича Татищева, Пьера Жильяра и Сиднея Гиббса – учителей французского и английского языков соответственно. Семью разделили, потому что наследник Алеша болел. И я не исключаю и умышленного разделения как части иезуитского плана. Но сейчас я пытался себе представить, в каком из домов обедал император, где могли перепрягать коней, а где лег отдохнуть доктор Боткин… Именно эти, казалось бы, отдаленные от моей задачи образы позволили мне безошибочно и без подсказок найти здание детского дома. Бело-серое, двухэтажное, сталинской еще постройки, с новыми пластиковыми глазами окон и небольшой огороженной детско-спортивной площадкой вокруг.
На входе крепко спал охранник, скорее всего, как у нас говорят, «после вчерашнего», и я не стал его тревожить. В коридоре столкнулся с парнем лет пятнадцати с неизбывной безнадежностью и устойчивым презрением в глазах.
– Не подскажешь, где у вас директор? – тихо спросил я.
– Чё приехали? – ответил он вдруг вопросом на вопрос и пояснил: – Нет уже здесь детей, чтобы бабло за опекунство получать. Разобрали.
– Я не по этому поводу. – Что я еще мог сказать?
– А-а. – Его голос даже потеплел. – Вон там лестница. На второй этаж, сразу напротив – кабинет. Василий Абдурахманович его зовут.
«Ничего себе имечко», – подумал я, а парень на всякий случай подтвердил:
– Да-да. Василий Абдурахманович. Татарин он крещеный. Хороший дядька, между прочим.
– Спасибо.
Василий Абдурахманович не был похож на татарина. Разве что широкими скулами и черными как смоль волосами, зачесанными на прямой пробор над широким лбом, из-под которого смотрели на меня серые усталые глаза.
– Файзулла, – протянул он руку и потом добавил: – В крещении – Василий.
– Сергей, – ответил я на рукопожатие. – Файзулла – милость Аллаха…
– А Василий – царственный у греков, – улыбнулся Василий Абдурахманович и, подмигнув, добавил: – А Сергей – римское родовое имя.
– Предпочитаю вести его от Сергия Радонежского. Странно… Последнее время мне приходится знакомиться с людьми, которые носят интересные имена.
– Но приехали вы по поводу Насти Фроловой, а это совсем простое имя.
– Да.
– Садитесь. Чаю? Кофе? – Василий Абдурахманович оглянулся на поднос, на котором ютились плохо помытые чашки и электрический чайник. – Охранник дрыхнет? – вдруг спросил он.
– Отдыхает, – сгладил я.
– Да мои все без масок ходят, вы без маски зашли. Камеры пишут. Не дай Бог, ковид приклеится. У меня хоть и ребят-то нынче всего семь человек. От тринадцати до шестнадцати… Таких уже не берут. – Директор детдома тяжело вздохнул, и я вспомнил глаза парня из коридора.
– Я понимаю. – Что я мог еще сказать…
– Да они хорошие! Все хорошие! Все эти байки про наследственность – хрень. Вот если любви детям не хватает – оттуда и все беды! Оттуда! У меня детишки из семей алкоголиков и преступников в такие цветы вырастали! Вот! – Он посмотрел на свои руки, словно еще вчера поливал ими эти цветы. – А маленьких разобрали. Мода, что ли, пошла. Или, как Витька говорит, бабло на опекунстве косят.
– Витька… Это, наверное, который меня в коридоре встретил?
– Да, он дежурный.
Закипел чайник, и пришлось обжигаться кислым растворимым кофе из засаленной кружки. Но эти мелочи окупались открытой душой хозяина кабинета.
– Некоторые думают, что мы тут детьми торгуем… – посетовал Василий Абдурахманович.
– Дураки, кино насмотрелись, сериалов, – с ходу поддержал я.
– Да что там! Злыдни! Какие сами, так и про других думают. Поработали бы здесь годик-другой. А то к нам только депутаты по графику приезжают. Шефство взяли. Но и то неплохо. Ребятам моим тренажеры привезли, музыку. И этот… – Директор потер ладонью лоб. – Проектор мультимедийный. Крутая штука. Мы с ребятами теперь кино на большом экране смотрим. Учителя, опять же, на уроках используют… Круто!
– Круто, – согласился я. – Но я пришел по поводу Насти Фроловой…
Василий Абдурахманович остановился в своем наивном восторге, склонил набок голову, пытаясь меня прощупать изучающим взглядом.
– Значит, она у вас… – сделал он вывод.
– У одной женщины, – поправил я.
– Которая вам нравится или которая ваша жена, – продолжил интригующе директор детдома.
– Не жена, – отрезал я.
– Оп… – несколько растерялся Василий Абдурахманович. – Это рушит весь эксперимент.
– Какой эксперимент? Девочка говорит нам, что она умерла!
– Ну… как вам сказать… – подыскивал слова директор.
– Да как тут скажешь?! – немного занервничал я.
– Вы не волнуйтесь… – Василий Абдурахманович поднялся, подлил мне кипятку, пододвинул банку растворимого кофе, как будто это было лекарство от волнения. – Не волнуйтесь, если она вам в тягость, мы ее сегодня же заберем.
– Может, вы всё-таки объясните?
– Попробую… – Василий Абдурахманович сел в потертое директорское кожаной кресло и тяжело вздохнул. Так что мне показалось – жалюзи на окнах качнулись. – Ее привезли два года назад, когда умерла бабушка. За ней, между прочим, квартира в центре города сохраняется, а это выгодно опекунам… – начал он, но смутился, прочитав в моем взгляде, что квартира меня не интересует. – Так вот, год назад ее удочерили… Богатые, скажу вам, люди. Но бездетные. Разумеется, как прагматичные супруги, они прокрутили Настю во всех медицинских учреждениях и выяснили, что у нее рак головного мозга… – Теперь директор смотрел на меня испытующим взглядом.
– Дальше, – без эмоций попросил я.
– И они ее вернули… Вот так. Я потом три месяца устраивал ее в нейроцентр. А она совсем перестала верить людям. Совсем. Доктор хороший нам достался. Николай Петрович. Очень хороший. Он ей первый курс лечения провел, а мне говорит, что если у нее не будет веры, то она очень скоро умрет.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом