– Верно подметил. Ты мне всегда нравился, старик, так что зазря топить не стану.
– Премного благодарен, – Морт отвесил поклон. Трудно сказать, с издёвкой ли он говорил, или правда был настолько тронут. Щелчком он кинул шиллет прямо в руки Шейрта: – Выпей пинту пива у Ардашира за мой успех. Теперь, если ты не против, я позаимствую твоего приятеля.
Шейрт казался всем довольным. Судя по взгляду, брошенному на Виктора, он даже рад был, что больше не придётся с ним связываться. Сказал на прощание лживо-разочарованное: «Жаль, что наше знакомство вышло таким коротким. Не скучайте!» и сгинул прочь. Виктор озадаченно почесал шею. Шейрта он выкупил быстро, предсказуемый тип, а вот Морт… Мутный, определённо мутный мужик. Своему чутью Виктор доверял.
– Простите, что не выдалось случая представиться сразу, – Морт наконец обратил на него внимание. – Вы же тот самый Хранитель-Курьер, который должен помочь с крепостью Багортт?
– Можете звать меня Раймондом. А вы мистер Морт, верно? – Виктор протянул ладонь, но Морт не спешил протягивать свою в ответ.
– Слышал, беззаконники могут через прикосновение душу украсть.
– Не больше одной души в день, и свой лимит я сегодня исчерпал. – Морт скрестил руки на груди, похоже, серьёзно раздумывая, шутит Виктор или нет. – У нас с вами общее дело, поэтому за меня не переживайте.
– Ворон ворону глаз не выклюет, да? – усмехнулся Морт и всё-таки протянул руку, покрытую укусами и штрихами свежих царапин. Рукопожатие вышло коротким, Морт тут же отдёрнул ладонь, словно у Виктора была раскалённая кожа. – Пусть вас не смущает увиденная сцена, мистер Раймонд. Эйнан способный юноша, зато на моей стороне огромный опыт, в том числе связанный с Хранителями.
– Это какой же?
– Учитывая ваше прошлое, я лучше оставлю подробности при себе, – Морт опасливо оглянулся в сторону окна, откуда послышался смех. – Простите, но я тороплюсь. Поговорим о деле в более удобном месте, – с этими словами он протянул сложенный листок. – Прошу, не говорите никому о замене. Обещаю, что я буду полезнее Шейрта. До встречи, мистер Раймонд, на которой я очень надеюсь увидеть план крепости.
Морт исчез тихо и незаметно, словно растворился в тенях. В оставленной им записке был указан адрес: цирюльня «Рыбий хвост» на южном побережье Тараска. Виктор задумался, как ему лучше туда добраться, но его отвлёк шум: Сирша и леди Удачи распрощались на пороге, поцеловав друг друга в обе щеки. Записку он спрятал во внутреннем кармане, а сам сделал вид, что всё это время скучал у веранды и разглядывал фонарики.
Морт просил никому не рассказывать о нём, но как быть, если Виктор до сих пор вынужден бегать за Курьерами, будто телёнок на привязи? Хоть его и похвалили за попытку обмануть правила, Ламарк вполне ясно намекнул, что больше не стоит беспокоить маски мёртвых. Виктор решил спросить свою спутницу, как им тогда быть.
– Ох! Совсем вылетело из головы, – Сирша прикрыла рот ладонью, изображая раскаяние. – Ведь буквально на днях Гаруспик попросил помочь тебе с этой проблемой. Простишь мою забывчивость?
Виктор одарил женщину-ласку столь холодным взглядом, что, увидь его сейчас Катерина, он определённо заслужил бы её похвалу. Сирша наверняка обкусала своими маленькими зубками все ногти из-за сорванной ставки, ведь пошла вторая неделя, а Виктор всё ещё ходил по земле. Теперь она из вредности подсовывала ему палки в колёса.
– Закрой глаза, – Сирша невинно улыбнулась. – Закрой-закрой, иначе так и будешь ходить со мной под руку. Не порть сюрприз. Я очень старалась, пока мастерила это.
Они остановились под светом одинокого фонаря у выхода из парка. Виктор нехотя прикрыл глаза, чувствуя лёгкую нервозность – как же он устал от чужих игр. Послышался возглас: «Готово. Любуйся и благодари меня!», и Сирша протянула алую шёлковую ленту, украшенную боло: в центр деревянной основы был врезан человеческий зуб, а вокруг него сложным узором намотаны разноцветные нити. Для надёжности «украшение» скрепили прозрачной смолой. Несмотря на специфический вид, это была мастерская и аккуратная работа, но больше всего Виктора зацепила другая деталь.
– Эта лента, – он сглотнул, борясь со сжавшим горло спазмом. – Откуда вы её взяли?
– Нашла в твоих вещах на складе. Подумала – пусть навевает приятные воспоминания о былых временах.
Виктор зарычал и попытался отобрать ленту, но Сирша по-ребячески спрятала её за спину. Она ухмылялась, зная, что её не посмеют тронуть.
– Ай-яй, не по правилам играешь. Обряд надо завершить как положено. Не упрямься и склони голову. Чем вас, Хранителей, кормят, что вы такими дылдами вымахиваете?
«Доиграешься», – его злоба была настолько сильной, что Виктор наверняка накликал бы на Сиршу беду, умей он нарушать Непреложные законы. Он с неохотой склонился к кусачей ласке. Не голову же она ему откусит, в самом деле?
Чужие руки коснулись шеи, пока накидывали ленту и защёлкивали крепёж боло. Всеми силами Виктор гнал от себя другой образ: касание рук Софии, когда она завязывала ленту, её смех: «Будто бантик на коробочке с подарком». Горько вздохнул, стараясь не углубляться в прошлое… он тогда спросил, что же для Софии является подарком. А она, с ямочками на порозовевших щеках, без стеснения ответила: «Конечно же, вы, Раймонд». Виктор открыл глаза и мотнул головой, стараясь развеять наваждение.
Сирши и след простыл, в карманах пальто тоже стало подозрительно пусто. Вот чертовка, забрала все шиллеты! Неспроста эта вороватая ласка якшалась с Сороками. Если Сирша изучала границы дозволенного, то Виктор мог её поздравить – она достигла края. Взбешено сплюнув в сторону, он вышел за ворота лесопарка. И как ему теперь вернуться в убежище? Да и обязан ли он это делать, раз получил долгожданную свободу?
«Да какая, к Кэйшес, свобода. Ламарк заливал в уши, что избавит меня от поводка, а сам нацепил настоящий ошейник, – Виктор дёрнул кончики ленты, чувствуя, как она сдавливает шею. Получи он это уродливое боло на несколько дней раньше, то уже бежал бы в сторону квадрианской академии, чтобы рассказать адептам о логове беззаконников. Увы, теперь многое изменилось…
Виктор пытался отыскать хоть одного человека, готового за спасибо или посильную помощь подбросить на лодке до Горбов, но все гнали его прочь. Ох, припомнит он ласке это ночное приключение, ох, припомнит.
– Мистер! Не могли бы вы помочь даме? – окликнул его звонкий и мелодичный голос. Под фонарём стояла обворожительная златовласая красавица, обычно такие не рисковали выходить на улицу в поздний час, да ещё без сопровождения.
– Не боитесь просить о помощи у незнакомого мужчины на безлюдной улице?
– Не такой уж и незнакомый, не такая уж и безлюдная, – женщина улыбнулась. Над её головой кружилась стайка бражников с маслянисто-чёрными крыльями, их тихий шёпот звучал предупреждением.
Виктор откинул край пальто и коснулся рукояти костяного ножа, заткнутого за пояс. Незнакомка не обманула: из теней выходили люди, судя по одежде – рабочие с местных заводов. Щёлкнула зажигалка. Вместе с ней щёлкнуло и в голове Виктора: когда красавица взяла в руки курительную трубку, он узнал в ней спутницу Ищейки, которая играла с ним в карты. Как эти люди нашли его? Разве перо Катерины не должно было «отвести взгляд недоброжелателей»? Виктор бегло ощупал внутреннюю часть воротника. Пусто. Но как?! Он точно помнил, что надёжно закрепил перо ещё в доме призрения…
Ах да. Сирша. Чтоб ей пусто было.
– Знаете, для больного проказой у вас на удивление красивое лицо, – женщина выдохнула тонкую струйку дыма. – Расслабьтесь. Я просто хочу узнать, как ваши успехи – ведь у нас был уговор, помните? Вы не спешили возвращаться с вестями, вот и пришлось ловить вас на улице.
Четыре, пять… шесть. Если ещё кто не укрылся в тенях, то, не считая златовласой красавицы, Виктора окружило шесть человек. Наверняка у них были припрятаны ножи или что-то посерьёзнее, они же не идиоты с голыми руками кидаться на Курьера.
– Фигурку украли.
– Жаль, – скучающе протянула незнакомка. – Позволили какому-то драному коту своровать добычу прямо из-под носа, да? Надеюсь, вы понимаете, что за потерю чужой вещи принято платить. – Виктор молчал. Он сжал рукоять ножа, готовый кинуться на любого, кто осмелится сделать шаг в его сторону. – Поделитесь своей кровью, и мы в расчёте.
– Что, простите? – ошалел Виктор, ожидая немного других слов.
– Кровь. Красная тёплая жидкость в вашем теле, достаточно большом, чтобы не заметить потери десятка-двух капель, – терпеливо пояснила незнакомка, стряхнув табак на землю. – Согласитесь, довольно малая плата за ваш просчёт. Вы должны были помочь отыскать опасного преступника, не забыли?
– Отказываюсь, – только идиот отдаст в руки Ищейки и его людей собственную кровь, от такого не скроет и пучок зачарованных перьев.
– Жаль, что вы не оценили мою вежливость. Не обижайтесь теперь, если придётся пролить чуть больше крови, чем предлагалось.
Люди в тенях рванули к Виктору одновременно, как по сигналу. Первый мужик оказался самым наглым и поспешным, но не совладал с напором, с которым Виктор кинулся навстречу. Наглец был вооружён охотничьим ножом, но костяное лезвие раскроило его горло раньше, чем он успел им что-либо сделать. Из зияющей раны вылетела стайка бражников, маслянисто-чёрных с бледно-сиреневым отливом на крыльях. Воздух наполнил яркий запах крови, Виктор ни разу в жизни не чувствовал её настолько остро. Внутри пробуждался голод.
Кровь брызнула на лицо второго мужика, он дрогнул, замялся, чтобы вытереться рукавом. Ему в живот прилетел пинок от Виктора, сокрушающий, как удар тарана. Курьерский нож оборвал очередную жизнь. По позвоночнику пробежала сотня цепких лапок.
Третий не повторял ошибок первых, старался держаться поближе к товарищам, кружил, поджидал удачного момента. Он вложил всю силу в резкий укол заточкой, целясь в открытый бок. Виктор успел перехватить руку и тут же выкрутил до хруста суставов. Взмахом ножа он высвободил новую стайку насекомых. Его мутило от навязчивого желания рвать плоть голыми руками, зубами, ощутить привкус тёплой крови на языке.
Четвёртый и пятый накинулись с разных сторон. Виктор прикрылся телом третьего, как щитом, приняв на него удар секачом, а мужика с дубинкой отогнал хлёстким выпадом ножа. Сам набросился на ближайшую жертву, рискованно и яростно; вместо эффективного взмаха лезвием вышел глубокий колющий удар. Ещё удар. И ещё один. Чавкающие звуки вызвали рой мурашек по телу.
Виктор кожей ощутил движение пятого, как он подкрался со спины, замахнулся дубинкой, надеясь огреть по затылку. Смешно! Палкой зверя не остановишь. Виктор пропустил удар мимо себя, крутанулся на месте, готовый выпустить из туши пятого всех мерзких насекомых, но – не успел. Мужчина выгнул спину, вскрикнул и выронил из слабеющей руки дубинку. Ничего, кроме обычной крови, из его ран не вышло. Бездыханное тело рухнуло лицом в грязь.
Шестой оказался не тем шестым, каким должен был быть. Вместо ножа – кортик с золотой рукоятью, вместо рабочей формы – серый сюртук с перламутровыми пуговицами и серебристой вышивкой на двубортном воротнике. Виктору хотелось рвать и метать, ведь он голоден – она голодна, и этого ему мало – ей мало. Щёголь с кортиком увёл жертву прямо у него из-под носа. За это Виктор выпотрошит его, как свинью, спустит всю кровь, оставит гнить…
– Безмерно рад нашей встрече, дорогой друг! – знакомый голос и широкая улыбка оказались подобны ушату ледяной воды.
Воняющий тиной воздух наполнил лёгкие, а ночной холод остудил разгорячённое резнёй тело. Дикий и неконтролируемый голод, чуть было не сломавший Виктора, отступил прочь – но нехотя, обещая вернуться. Что, Кэйшес прокляни, с ним случилось?
Шестой вытер тряпкой кортик и убрал в ножны, прикрыв их полами сюртука. Лёгкая небритость на узком треугольном лице, аккуратно уложенные русые волосы, россыпь серых веснушек на носу и щеках, фирменная белозубая улыбка. Даниил Мур собственной персоной.
– Уверен, ты счастлив меня видеть, но подожди немного. Одна беглая принцесса жаждет моего внимания, – Даниил кивнул в сторону ближайшей улочки.
– Что ты забыл здесь, так далеко от Андронталла? – Виктор чувствовал себя растерянным. Его сбивала с толку и неожиданная встреча, и странный приступ, который чуть не поглотил его рассудок. Стало мерзко от самого себя: то, что им овладело, нельзя было назвать боевым запалом, это что-то дикое, нездоровое – и наверняка связанное с самозванкой.
– О! Когда Арчибальду IV срубили голову, моей заботой стали Левиафаны. Думал, я сейчас увижу вербовку очередного неофита, а ты взял и всех раскидал. Наставник Варгер гордился бы тобой. Не серчай только, что я не сразу вмешался, сам понимаешь – сначала дамы.
Златовласая красавица нашлась в соседнем переулке, она сидела в грязи, привязанная к трубе пневмопочты, как непослушная псина. Она дёргала верёвки, крутила разодранным запястьем, но безуспешно – Даниил всегда прилежно учил уроки, в том числе – как надёжно обездвижить противника. Вид у красавицы был изрядно потрёпанный: щека и висок в ссадинах и кирпичной пыли, платье на рукаве порвано, от идеальной укладки и следа не осталось. Даниил не старался быть с ней обходительным.
– Да у принцессы, оказывается, крепкая голова, – весело удивился Даниил. – Ирина Саттфорд, верно? Только не упрямься, пожалуйста, с ответами. Ты уже должна была смекнуть, к чему это может привести.
Саттфорд скривилась от боли и закашлялась, кровь тонкими струйками потекла из носа, хотя он не выглядел сломанным. Даниил вздохнул и опустился на колено, соблюдая дистанцию.
– Предупреждал же так не делать. Никто тебя не услышит и на помощь не придёт.
Приглядевшись, Виктор понял, к чему это было сказано. На шее Саттфорд, подобно ярму, покачивалась бледная копия Дара Квадранты: камень в её боло был бесцветный, мутный, а золотые крылья с геометрическим рисунком заменял серебряный обод. На боло упало несколько капель крови, придав ему чуть больше схожести с настоящим Даром.
– Жизни не хватит всех переловить, Хранитель, – Саттфорд гордо вскинула голову, даже в столь унижающей позе не растеряв остатки самоуважения. – Жаль, мне немного не хватило, чтобы увидеть гибель всей вашей собачьей своры.
Она закатила глаза к небу, прошептала на выдохе: «Позволь мне услышать тебя». Её скрутила судорога, следом ещё одна, позвоночник выгнуло дугой до хруста костей. Из крашеных губ потекла чёрная жижа со знакомым сиреневым отливом. Саттфорд с трудом выкашляла дрянь из лёгких, но она уже текла из глаз, носа, ушей, потемнели ссадины на щеке, а кожа посерела, покрылась пузырями ожогов. Женщину разъедало изнутри. На руках не осталось ногтей, запястья выскользнули из пут, оставив на верёвках содранную кожу и ошмётки склизкого мяса. Потемневшее от жижи шерстяное платье повисло на голых костях.
У Виктора появился новый сюжет для ночных кошмаров.
– Вот досада, – Даниил нашёл длинную палочку и вытянул из жижи боло. От шнурка ничего не осталось, серебряная основа местами оплавилась, зато камень не пострадал. – Я-то надеялся, что на этот раз подобного не случится. Хм, неудачный опыт – тоже опыт, – осторожно обтерев камень, он убрал его в мешочек, а потом в карман.
Даниил не мог не знать о смерти Софии, но вместо вопроса: «Как так получилось, что ты жив?» он попросил помочь осмотреть трупы Левиафанов. В их карманах не нашлось ничего интересного, кроме горсти шиллетов. Шестого рабочего, как оказалось, подловил и убил сам Даниил.
– С грязными делишками на сегодня закончено, значит, настало время дружеских приветствий, – Даниил первым полез с объятьями и от души стиснул Виктора крепкими руками. – Ты когда-нибудь перестанешь расти? В юности я был на полпальца выше, отлично помню! Не подумай, что завидую…
Виктор рассмеялся и обнял Даниила в ответ, радуясь такой мелочи, как возможность касаться кого-то без цели навредить или опасения, что навредят ему. В ушах раздался монотонный шёпот: «Сильно рискуешь, милуясь с врагом. Ты Курьер и долго свой секрет прятать не сможешь».
«Наилучший выход – это избавиться от него как от свидетеля», – и Виктор вздрогнул. Он не смог различить, его ли мысли прозвучали в голове, или голос самозванки.
– Честно говоря, я даже не сразу признал тебя с такой густой щетиной, пока вблизи не присмотрелся. Запустил ты себя, друже. Не думай, что ставлю в упрёк. Лучше уж борода, чем казнь, верно? – Лицо Виктора ожесточилось, но Даниил с невинным видом похлопал его по плечу. – Эй, если бы я хотел доставить тебе проблем, то мог просто пырнуть в спину. Однако не стану скрывать, внутри аж зудит от желания узнать, что за беда с тобой случилась.
Он не врал. Виктор помнил этот огонёк жажды знаний в глазах Даниила, спустя годы он пылал всё так же ярко.
– Услышав о твоей судьбе, я мгновенно послал весточку Катерине, но её рассказ оказался до обидного скуп, от других тоже не было никакого толку. Чтобы мастер – и так тихо избавился от Хранителя, под чьей опекой была его ненаглядная дочь? Ерунда, согласись, но из-за службы не хватало времени копать глубже. Будь уверен, я никому не сдам тебя, но взамен хочу знать все-все подробности, – Даниил обезоруживающе улыбнулся.
Виктор настолько привык не доверять чужим словам, что и сейчас сомневался, но… но это же Даниил. Именно его лихая душа подбивала друзей на побег из крепости, наплевав на риск и возможные последствия. Даниил никогда не боялся идти против устава, хоть и оставался искренне верен мастеру. Не изменилась ли эта черта спустя столько лет?
– Совсем ты чёрствым и угрюмым стал от вольной жизни, ни слова доброго не скажешь, ни улыбнёшься. А ведь я успел оплакать тебя, хоть и нашёптывало чутьё, что ещё свидимся. Видишь, не подвело, – тут Даниил стукнул кулаком по ладони, загоревшись идеей, которую сразу же озвучил: – Считаю сие событие достойным бутылки шинстарийского вина! Привёз из столицы на случай, если от местных видов не захочется просыпаться по утрам. Я такой глинтвейн сварю, что ты ощутишь в себе весь жар шинстарийского солнца.
Самозванка шептала: «Не глупи, попадёшь в ловушку», но Виктор, измученный усталостью, голодом и холодом, ответил: «Почему бы и нет». И вот он уже спустя полчаса отогревался у камина, протягивая ладони к языкам пламени. На кухне слышалось копошение Даниила: звон посуды, гул труб, ворчание на старую плиту. Из столицы он приехал с одним чемоданом вещей: в основном это были карты и записи, на каминной полке валялся разобранный револьвер, на тумбочке – набор для заточки лезвий, к боку бельевого шкафа был приставлен палаш в ножнах. Вид распахнутого шкафа, в котором висел хранительский мундир, отозвался в Викторе колкой болью в груди. Но особенно его заинтересовала копия Дара, позабытая на столе.
– Ты что, приближённого ограбил? – шутливо спросил Виктор.
– Как в твою голову… а! Понял, – Даниил выглянул из кухни, но тут же скрылся обратно, не желая отрываться от колдовства над глинтвейном. – Да так, дали эксперимента ради. Чёрная гвардия часто устраивает облавы на логова Левиафанов, иногда они привозят оттуда сувениры. Вот такие камушки, например. – Он ненадолго замолк, слышался скрип дверец. – Этот мусор и в подмётки Дарам не годится, в большинстве своём они пустышки и от ведовства не защищают. Но недавно гвардия выковыряла из степных идолов парочку камней, которые кое-что да могут. Против самих Левиафанов, как видишь, работают неплохо. Правда… так и не нашёлся камень, который может помешать этим милым людям превращаться в лужу от любого чиха. Жаль, очень жаль, столько языков из-за этого теряем.
Виктор потрогал прохладные грани камня, пригляделся к бледно-розовым жилам внутри него. Вряд ли Даниил найдёт подходящее средство от «лужи», раз даже полноценный Дар не смог оградить Софию от голоса твари, сидящей в ледяной пустоши.
– Похоже, ты тесно трёшься с Гвардией, – сказал Виктор, оставив боло в покое. Ему хватало своего уродливого.
– Рад, что ты заметил! – без ложной скромности воскликнул Даниил. – В Андронталле я использовал всё своё обаяние, благодаря чему карьера быстро полетела вверх. Даже несколько раз разговаривал с Арчибальдом IV, мир его праху. Как-то он в шутку пригласил меня служить в Чёрной гвардии, а я в шутку согласился, но в каждой шутке есть доля правды, верно? Мастера я, конечно, никогда не брошу, как же он без меня, но мне позволили стать связующим звеном между Хранителями и Гвардией. Так и живём. Не всегда мирно, чёрные жуть как не любят слушать мнение со стороны, особенно критику, зато польза, как видишь, немалая.
– Разве Хранители занимаются охотой на преступников? Это же задача полиции, а мастер всегда делал упор на защиту заказчиков.
– Чем охота на Левиафанов – не защита правящей семьи и жителей империи в долгосрочной перспективе? Однако! – Даниил с торжественным видом объявился в дверях, держа прихватками котелок, от которого шли головокружительные пряно-цитрусовые ароматы. – Напомню, что это ты задолжал несколько историй.
Виктор сам не заметил, как съел все мясные галеты, пока ждал друга, поэтому пить пришлось без закуски. Даниил не соврал, его глинтвейн был лучшим из всех, что доводилось пробовать. Маленькими глотками Виктор смаковал горячий напиток с привкусом мёда, мускатного ореха, корицы и бадьяна. В его чашку, похоже, подсыпали секретный ингредиент – стоило Даниилу сказать: «Ну, рассказывай», и слова полились из Виктора безостановочным потоком. Он рассказал о вечере, ставшем роковым для Софии; о последнем приказе мастера; как тяжко привыкал к новой роли, к Дарнеллу, ко всему; какая каша творилась в голове всё это время; насколько осточертело чувство потери и потерянности, преследующее его неустанно; о неудачных попытках найти хоть какие-то зацепки, пока не получилось связаться с мистером Картером; об отчаянной просьбе о помощи у Левиафанов, которая не привела ни к чему хорошему.
О Курьерах, конечно, он не сказал и слова. Насколько бы дружелюбно Даниил ни относился к нему сейчас, такое признание перечеркнуло бы всё окончательно и бесповоротно. Вновь приходилось умалчивать, врать, хотя Виктор вовсе не желал так себя вести по отношению к другу. Как только Катерина могла спокойно манипулировать словами и доверием собеседника? Виктору это казалось ужасной ношей.
В одном месте он всё-таки прокололся, упомянув помощь их общей знакомой.
– Выходит, Катерина знала, что ты жив, но и словом мне не обмолвилась? – Даниил с громким стуком опустил кружку на стол, нахмурив брови. Выглядел он уязвлённым до глубины души.
– Может, сомневалась, что ты адекватно отреагируешь? – торопливо сказал Виктор. – По правилам ты не глинтвейн со мной пить должен, а повязать и сдать Хранителям.
– Пытаюсь припомнить в уставе подобный пункт, но память мне отказывает, – Даниил плеснул себе добавки. – Я, если честно, вовсе не представляю, что по «правилам» должен с тобой делать. Решения о казнях и других серьёзных наказаниях всегда выносил мастер, но он сам же тебя и отпустил. Несправедливо по отношению к остальным Хранителям, но кто я такой, чтобы сомневаться в решениях человека, утвердившего эти самые правила? Но мне легко рассуждать, я информатор и несу иную ответственность, нежели нёс ты и тебе подобные, потому за других собратьев отвечать не могу.
Так незаметно разговор свернул с Катерины. Даниил расспрашивал, где Виктор нашёл крышу над головой, какие у него планы, не нуждается ли он в помощи, а Виктор радовался, что легко отделался. Может, Даниил и не знал пока, что Катерина предала Хранителей и не собирается к ним возвращаться.
– Раз так сложилась судьба, что вся наша троица крутится в одном городе, то это отличный повод встретиться. Сколько мы всей компанией не собирались? Лет десять как минимум, – Даниил заулыбался, он смотрел на Виктора с былым юношеским нетерпением, готовый хоть сейчас броситься искать Катерину и тащить её навстречу приключениям.
– Если только Катерина не заупрямится.
– У тебя все шансы её уговорить, в отличие от меня. Наверняка она до сих пор злится, что тёплое место подле императорской семьи досталось мне, а не ей.
Котелок опустел до обидного быстро. С виду полон энергии, а на деле Даниил устал не меньше Виктора и заснул там же, где сидел – в кресле. Виктор накрыл друга пледом, чтобы не замёрз, когда камин потухнет. Сам же завалился спать на диван, не решившись покуситься на хозяйскую кровать. Наблюдая за догорающими углями, он прижал ладонь к груди, обвёл пальцем края боло под рубашкой.
Возможно, он утром и не проснётся: Даниил заметит рукоять костяного ножа, боло выскользнет из-под одежды, или всё и правда окажется ловушкой. Сейчас был тот момент, когда Хранитель беззащитен, а за клинком далеко тянуться не надо…
«Последний раз повторяю: замолчи», – мысленно сказал Виктор самозванке и прикрыл глаза.
Глава № 4. Там, где нет птиц, и летучая мышь – птица
Грачика всё не было – никто не встретил Хейда карканьем, когда он прошёл под каменной аркой. Помер, наверно, за столько дней без кормёжки. Жалко, он успел привыкнуть к этой кривой птице. Хейд прыгал с одного клочка земли на другой, не желая мокнуть в лужах, и вилял между могильными плитами. Столько жертв Альмы Кэйшес раньше здесь было захоронено – не пересчитать, но квадрианцы давно всех откопали и сожгли, одни камни остались как в назидание потомкам.
Засмотревшись на памятники прошлому, Хейд прыгнул на что-то неустойчивое, перепутав с кочкой, и едва не улетел носом в грязь. В пожухлой траве валялся труп светловолосого энлода, из его спины торчала стрела с пёстрым оперением. И без птиц Айра мог постоять за себя, но вдруг этот чужак пришёл не один? Хейд рванул к руинам прямиком по лужам, а в голове крутились мысли одна хуже другой. Зря, зря он принёс того филина, лучше бы сжёг его в квадрианских кострах, выкинул в реку, да и вовсе не стоило на ту вылазку соглашаться, всё равно ничего не изменилось!
В логове брата творился бардак: всюду были разбросаны опилки, пустые консервные банки, обломки толстых веток – и никаких следов битвы. Айра лежал на полу, завёрнутый в перьевой плащ. Не считая опухшего от удара носа, с ним всё было в порядке, по крайней мере физически.
Итак, осталось понять, что у Айры пошло не так на этот раз. Головой он сбил ветловые веточки, нарушив целостность круга, выложенного на полу. Внутри круга стоял идол высотой с ладонь, он походил на сердитую летучую мышь, вырезанную из молочно-белой древесины. Вместо головы у него был череп с выпирающими клыками и вздёрнутой носовой костью, в глазницах поблёскивал бледно-розовый камень. Рядом валялся раскрытый журнал Айры, полный пометок, исправлений и вопросов самому себе. Из этой мешанины удалось подчерпнуть крохи: таких идолов, обычно огромных, из камня или глины, дейхе создавали для защиты от энлодов. Они заключали в ловушку жертвенную душу и преобразовывали её в… чёрта?
«План вышел не шибко-то удачным», – хмыкнул Хейд, листая страницы. С годами от зловредных чудовищ остался только образ, на который люди могли списать все свои неудачи. В журнале встречались зарисовки того самого идола, что сейчас стоял в ветловом кругу. Айра переработал, упростил и ускорил – если верить пометкам и расчётам – «созревание» чёрта, в этом ему помогла кость Предтеча. Хейд ещё раз вгляделся в глазницы черепа. А ведь надеялся, что показалось…
Над головой послышалось клацанье. Дымное пятно цеплялось за потолок когтями из предплечий мышиных крыльев, оно утробно клокотало: «Режь-коли этого, не жалей, не жалей». Бормотало быстро, неразборчиво: «Жалкий-глупый кутёнок, смерть-смерть-смерть, режь-коли, режь-коли, тогда этот беги-уходи, не нужен этот, не нужен». Сглотнув, Хейд махнул в его сторону ножом. Чёрт мгновенно дал дёру – значит, металла он опасается, как любой другой дух. В комнате хватало углов, куда не доставали лучи солнца, и теперь тьма ожила, наполнилась хрипами, мерзким смехом, смотрела алыми угольками. Откуда тварь нападёт в следующий раз? На что она вообще способна?
«Жаль, Айра не догадался заодно написать, как бороться с тем, что он породил», – Хейд покосился на ветловый круг, сделанный явно неспроста, но каким образом ветки могли остановить чёрта? Будь это свинцовый обруч, ещё может быть… Он одёрнул себя. В таких делах лучше полагаться на брата-ведуна. Из теней зарычали: «Уходи, прочь-прочь, кусать-рвать будем этого, кусать!», но Хейд не слушал и торопливо сплёл сбитые веточки. Тьма взвыла, глаза-угольки вспыхнули, как подожжённый порох – и всё резко стихло, а светлая древесина идола почернела. Сработало!
Айра так и не пришёл в себя, ритуал выжал его досуха. Хейд оставил брата отсыпаться на лежаке и укрыл одеялами от гуляющих сквозняков. У подушки он приметил тяжеленный нож со странными засечками на рукояти – таким же ножом Ищейка разделывал тушу козла в одном из видений Айры. Ведомый смутными догадками, Хейд поскрёб ногтем навершие рукояти и обнаружил под грязью заткнутое воском отверстие – прямо как у злополучной фигурки-филина. Всё это время у Айры тоже была управа на Ищейку. Важная вещь. Хейд отряхнул нож от опилок и положил его на видное место, поверх журнала.
