Лариса Репникова "Борщ для души. Рассказы"

– Ничего я не трусиха, просто они кусаются.

– Поймал! – брат подошёл ко мне с банкой закрытой крышкой, потряс ею и добавил – Поймал. Слышишь?

Я прислушалась к звуку, который издавала пчела внутри банки – это было похоже на мячик, который бросали в стену.

– Ну, давай открывай пакет, буду ее выпускать.

Я открыла пакет и зажмурилась.

– Закрывай скорее, а то улетит! Глаза-то открой!

Я открыла глаза и зажала пакет одной рукой, а в пакете, приходя в себя, маленькая пчелка начинала шевелиться.

– Ещё поймал! – брат уже бежал ко мне с новой пчелкой.

И снова я отрывала пакет и зажмуривалась, а брат ругал меня, что так я всех пчёл выпущу.

Вскоре в пакете было уже штук десять-двенадцать наших маленьких тружениц.

– Может, хватит? А то им будет тесно, и они будут драться.

– Ладно, хватит, так хватит. Пойдём цветочков нарвём и сахар насыплем.

– А потом мы их куда денем?

– Повесим над окном.

Спустя полчаса мы уже любовались творением рук своих, а именно пакетом с пчёлами, который повестили на гвоздик над окном в летней кухне.

Пчелки ползали по пакету и тихонько гудели.

– Вы бы им хоть одну дырку в пакете оставили, – отец смотрел на наше творение с улыбкой.

– Так они же выберутся через дырку и улетят! – я говорила и показывала одновременно, как пчёлы будут из пакета вылазить.

– А так задохнутся.

– Да я уже сделал им сверху маленькое отверстие, – брат спрыгнул со стула и вытер руки об штаны, – Ну все, завтра у нас будет свой мёд.

– Уже завтра? – я широко открыла свои и без того большие глаза.

– Конечно! Сегодня мы с ними вон сколько времени провели, они нас уже запомнили. А за ночь к новому дому привыкнут и будут носить мёд сюда!

Весь вечер я просидела рядом с пакетом, надеясь, что пчёлы меня хорошенько запомнят и не станут кусать. А пчёлы тем временем все ползали в сахарных цветах и собирались кучкой у самого верха пакета, где было маленькое отверстие.

А утром за завтраком в пакете пчёл уже не было.

– А где пчёлы?

– Полетели мёд собирать, – ответил отец, а брат утвердительно махнул головой.

– И кусаться больше не будут?

– Наши не будут, а чужие могут и укусить, – при этих словах брата я застыла с бутербродом в руках, – Ты главное не лазай в те цветы, где не наши пчёлы!

– Хорошо. А когда мёд будет в улье? – я внимательно рассматривала пакет, который был пуст.

– Вечером…

Вечером и правда был мёд… на столе в маленькой чашке с ложечкой. И был этот мёд самым вкусным из всех, что я когда-то пробовала.

Золотистая…

Несколько дней назад нам выдали ключи от квартиры, но переезжать в неё пока нельзя, так как воду и газ ещё не подключили, зато есть электричество?, и можно переделать то, что не сильно нравится. А не нравилось многое! От пола темно коричнево-свекольного цвета до закрашенных стёкол и обоев серо-зелёного цвета. Для наведения порядка электричества достаточно! Вот и приводили мы все вместе наш новый дом к маминым стандартам.

Вот все хорошо, но пить то хочется!

– Дочь, сходи за водой. Там на кухне чайник стоит.

– А где воды набрать?

– Так вон же, – мать указала рукой в направлении соседней пятиэтажки, – вон там, видишь кран. Давай принеси.

– Хорошо, – схватив на кухне большой темно-зелёный чайник с длинным носом, я помчалась за водой, весело прыгая по ступенькам с четвёртого до первого этажа.

Прыгать с пустым чайником вниз – вот вообще супер! И легко, и весело, и настроение отличное, и даже песню хочется петь, а вот подниматься с этим полным, холодным, мокрым, плескающимся из своего длинного носа чайником – это просто ужас какой-то!

– Мам, я принесла! – я поставила чайник на пол и собралась было уже присесть на единственную табуретку, как из комнаты пришла мама, вылила воду в алюминиевое блюдо и протянула мне его обратно.

– Давай ещё принеси, скоро обедать будем.

– Чего я-то опять?

– Иди, не разговаривай.

– Хыф… фых… рмр… – спускалась я по лестнице уже совсем невесело, а потом ещё сердитее и печальнее буквально заползала на четвёртый этаж, останавливаясь на каждом пролёте, чтобы передохнуть. И таких походов за водой было четыре.

После четвёртого похода за водой, я совсем уж грустно возвращалась домой, и вот на третьем этаже мой маленький курносый нос уловил аромат, который заставил меня включить запасной моторчик и буквально взлететь на свой этаж и промчаться прямиком на кухню.

А там такое! Единственная табуретка в квартире превратилась в подставку для электрической плитки, на которой стояла низенькая пузатая кастрюлька с большими плоскими ручками, похожая на моську медвежонка. А в кастрюльке весело шкварчат ломтики картошки и прозрачные полукольца лука. Ломтики уже пропитались подсолнечным маслом и, словно золотистые монетки, слегка подпрыгивают и шевелятся тем краем, что ещё не прилип ко дну кастрюльки. А тот край ломтика, что был схвачен, словно магнитом, электрической плиткой и кастрюлькой, уже совсем темно-золотого цвета.

Я смотрела на эти живые золотистые монетки, как заворожённая. А в кастрюльке продолжало кипеть масло, надуваясь пузырьками.

Мама забрала из моих рук чайник с водой, затем взяла плоский нож с закруглённым краем и стала переворачивать ломтики картошки в кастрюльке. И это зрелище было ещё волшебнее – словно россыпь золотых монет медленно перетекаете по лезвию ножа, а высвободившиеся мельчайшие частички превращаются в прозрачное золотое масло и стекают на дно кастрюльки.

Когда перемешивать «золотые монетки» мама перестала, то рассыпала на них сверху несколько маленьких кусочков чеснока!

Ну все! Мозг отключился вообще! А душа буквально запела: «А нет ничего вкуснее, чем то, чем ещё не владею!»

– Иди руки мой, сейчас обедать будем.

– Да! – никогда, наверное, я ещё не мыла руки так быстро! – Я готова!

Табуретка к моему возвращению уже превратилась в стол, а на старой газетке уже стояла, от которой поднимался пар, наполненный вкуснейшим ароматом. Я взяла старенькую вилку, которую мы привезли из дома, и подцепила один из ломтиков картошки. Очуметь! Как же это вкусно!

Ломтики картошки таяли, едва попав в рот, наполняя организм ощущением невероятного счастья. И ничего больше! Только картошка, лук, зубчик чеснока, подсолнечное масло, немного соли и маленький кусочек ржаного хлеба.

Удочка из клена

Летнее солнце уже прячется за верхушками деревьев, а те, раскачиваясь на ветру, отбрасывают свои темно-коричнево-серые тени на раскалённую землю. Ещё немного и тёплый летний вечер будет властвовать и устанавливать свои порядки.

– Пап, а, пап, пойдём на рыбалку?

Отец сидел за столом, который стоял у окна, что смотрело на центр города, и читал газету, развернув ее так, что она закрывала половину стола.

– Пойдем. На что ловить будем? – отец отложил газету, свернув ее так, что она стала похожа на толстую книжку.

– Я сейчас червей накопаю, у меня и баночка есть! – брат вытянул вперёд руки и показал отцу железную банку из-под консервов «Килька в томате» и железный совок, давно потерявший свой цвет.

– Тогда скажешь, как накопаешь, а я пока удочку приготовлю.

При этих словах брат повернулся в направлении к входной двери и собрался уже бежать.

– А я? Я тоже с вами хочу! – я все это время стояла за спиной брата и старалась рассмотреть реакцию отца.

– Нет, ты не пойдёшь! – брат провернулся ко мне и пригрозил кулаком.

Я шмыгнула носом, а брат обошёл меня и убежал.

– Ну, чего ты шмыгаешь носом? Не переживай! Конечно, с нами пойдёшь.

– Правда? – я не очень поверила, продолжая шмыгать носом и размазывать слёзы по щекам.

– Правда, правда. Иди умойся, а то рыба испугается твоего вида и уплывет.

Я помчалась к Мойдодыр.

– Вот это красотка! Такую точно рыба испугается! – говорила я отражению в зеркале, а, умывшись, вернулась к отцу, который уже собрал в «букет» удочку, сачок и несколько катушек лески.

– Готова?

– Да!

– Иди посмотри, готов там наш главный рыбак, а то уж скоро ночь.

Я кивнула головой и помчалась вглубь огорода, в поисках брата.

– Мишка, ты где? – бежала я по дорожке, крутила головой и громко кричала.

– Чего опять орешь? Я тут, – брат сидел возле большой вкопанной в землю бочки с водой на корточках и ковырял совком мокрую землю.

– Накопал червей?

– Да.

– Покажи!

– Вот, – он протянул мне банку, в которой копошились червяки от розового до свекольного цвета. Жирные такие! Блестящие, наверное, от жира. Я поморщилась:

– Фу…

– Чего фу? Нормальные черви! Самое то, чтобы рыбу ловить!

– Идём уже.

– Ты с нами не пойдёшь!

– Пойду! Мне папа разрешил!

– Посмотрим! – брат выхватил у меня банку с червяками и побежал в сторону дома.

– Недолго думая, я помчалась вслед за ним.

– Готовы? – отец уже стоял на дорожке, которая вела к калитке со двора, и купил.

– Я готов! – сказал брат, – Сейчас только кепку возьму.

– Я тоже готова! – задохнувшись от быстрого бега, я остановилась рядом с отцом, опёрлась руками о колени и пыталась восстановить дыхание, при этом рассматривая свои ноги в красных сандалях в дырочку.

– А ты с нами не пойдёшь! – Мишка вернулся в своей серенькой кепке-шестиклинке и деловито забрав у отца удочки направился за калитку.

После слов брата я замерла и, казалось, перестала дышать, медленно выпрямилась и, пытаясь остановить поток слез, уставилась на отца.

– Ну, чего опять глаза на мокром месте? Я же сказал, что пойдёшь с нами. Давай, дуй за кофтой, а то комары съедят, и догоняй нас.

Долго меня не надо уговаривать. Я влетела в сени, отыскала свою синюю кофту на пуговицах с белыми манжетами и такой же планкой, заглянула в задню, где мама что-то делала по дому, сказала ей, что мы ушли на рыбалку, и, крича на ходу, что мы недолго, помчалась вверх по дорожке, догонять отца с братом.

Река была совсем близко – надо только подняться вверх по улице, которая находится словно на середине склона, а дома двумя рядами тянутся ниже и выше, при этом с улицы открывается удивительный вид на центральную часть города с золотыми куполами Казанского собора и белой пирамидой Кремля, а ещё хорошо видно высоченные краны в порту, они мне всегда напоминают жирафов, а затем спуститься вниз по склону к самой кромке реки на узкую полоску у подножья обрывистого берега.

И вот мы уже на месте. Река сегодня спокойная. Словно большими ласковыми прозрачными руками она наплывает на каменистый берег, а затем отступает к середине русла. Я смотрю на эти прозрачные руки, и они кажутся мне руками бабушки, которая вымешивает тесто для всеми любимой ватрушки.