Мария Сараджишвили "Чужая жизнь. Повесть"

– Передайте бабушке Тане, Клавдии Степановне, что её внучка вышла замуж. Позвонит попозже. Пусть готовится к свадьбе.

И нажал на рычаги указательным пальцем.

Таня проследила взглядом за его руками. На правой виднелось обручальное кольцо.

Примечание.

1. Девочка. (гр.)

5.

Хозяин дома перехватил её взгляд.

– Что смотришь? Да, я женат. Но это нам не помешает. Ты не будешь ни в чём нуждаться.

И начал подробно описывать какая райская жизнь будет ждать Таню особенно после её привычной нищеты.

– Я не продаюсь.– перебила его Таня.– Я не кукла и не собака.

– А жаль. – философски заметил Гедеван, – так было бы намного проще. В итоге всё равно будет по-моему, но через твои слёзы и нервы.– он внимательно посмотрел на Таню и добавил вкрадчивым голосом. – Пожалей себя. Я совсем незлой человек. Как ты обо мне думаешь. Просто будет, как я сказал или не будет никак. Я не привык, чтобы мои распоряжения обсуждались.

Он говорил тихо и спокойно, не проявляя признаков агрессии.

– В качестве кого я у тебя должна быть? – Таня тоже сбавила тон. – Ты же женат.

– Жена отдельно, ты отдельно. У меня взрослые сыновья. Они меня поймут. Их мать может спать спокойно. Она старый больной человек, ноги, давление, сердце. Зачем её беспокоить. Говорю тебе, я не маньяк и не садист. Вы не будете сталкиваться. А теперь иди, тебе надо отдохнуть.

Охранник, стоящий у двери, вывел Таню из кабинета в отдельно выделенную комнату.

6.

Комната, в которой оказалась Таня, была небольшая, но уютная. В ней было всё необходимое для молодой женщины. В тумбочке около кровати она обнаружила наряду салфетками даже пачку прокладок. В шкафу висело несколько элегантных платьев. Таня прикинула на глаз их цену, слегка обомлела, так как выходило очень кучеряво.

Из окна открывался прекрасный вид на покрытые зеленью горы. Таня невольно залюбовалась величием панорамы. Бескрайнее голубое небо и горы, куда не кинь глаз.

В комнату постучали. Молчаливый официант вкатил столик с едой, но с иной сервировкой.

Таня думала, что ей делать дальше.

Гедеван внушал ей чувство гадливости. В то же время она понимала, что бежать отсюда ей вряд ли удастся. Высокий забор и охрана с собакой, которую наверняка спускают на ночь с цепи, не оставляли никаких шансов. Тут не дураки все продумывали. Дача Гедевана была затеряна в горах и мечтать о том, что можно встретить кого-то случайного тоже было нереально.

Таня сколько себя помнила, была верующим человеком. Это как-то передалось ей от бабушки и было ее отдушиной. Угасающим сознанием взмолилась и в тот же миг ощутила почву под ногами.

Сейчас, оказавшись в одиночестве, попыталась сосредоточиться на молитве, умоляла Матерь Божию забрать ее отсюда или устроить побег, но в сердце было все глухо и пусто. Иногда, прося о чем-то, Таня чувствовала в душе воцаряющееся умиротворение и спокойствие, понимая, что все будет хорошо.

Но сегодня этого привычного теплого чувства не было. Ни грамма надежды…

Во дворе раздались голоса, скрип ворот. Таня бросилась к окну. Гедеван на машине куда-то уехал.

Таня забарабанила в дверь. Подняла крик.

– Выпустите меня отсюда. Вы будете отвечать! Слышите?!!!!

Ответом была тишина.

7.

Утром Тане принесли завтрак. Среди предложенного была даже баночка икры. Красная зернистая масса вызвала у Тани усмешку. Там, где оставалась её бабушка, соседи из корпуса, пара подруг, с кем она общалась, покупка турецкого маргарина было событием. У всех в круге ее общения постоянно не хватало элементарной еды.

Перед глазами замелькали моменты недавнего прошлого. Вот они сидят с бабушкой у железной печки, пьют «кофе» из молотого овса и смеются. Вкус просто один в один с натуральным напитком. Соседка Нино занесла им три штучки Сигуа – тарталетки из кукурузной муки. И получилось целое пиршество. А тут икра и свежие булочки с настоящим маслом.…

Тане было невдомек, что всё это были детали психологического давления, которым окружил её Гедеван. Он как-то проезжал мимо их школы на машине, случайно увидел Таню, выходящую с одноклассницами из двора, и запал.

– Хочу вот эту и всё.

Остальное было делом техники, довольно несложным для генерала МВД. Колебания, есть или не есть эту самую икру, быстро остались позади. Таня с удовольствием позавтракала.

Со двора донёсся шум. Ворота открылись и впустили машину хозяина. Вскоре Таню опять пригласили в кабинет к Гедевану.

– Ну как тебе спалось на новом месте, моя девочка? – спросил он игривым тоном.

– Я хочу домой.

– С бабушкой твоей я уже всё уладил, – как ни в чём не бывало продолжал Гедеван. – Она видит, что я человек серьёзный и не против, что ты здесь останешься. Так что не надо капризничать.

– Я хочу это сама услышать. Я настаиваю… – завелась Таня.

– Вай, ты не на трибуне и не в парламенте. Не надо настаивать. – Усмехнулся Гедеван. – Позвоним, поговоришь с бабушкой. Аба, продиктуй соседкин номер.

С приключениями, но дозвонились и до бабушки.

Таня услышала ее дрожащий голос.

– … Да, деточка, да милая…. Как ты? – и заплакала. – Раз уж ты вышла замуж, то тебе надо быть …. – снова всхлипы. – С Гедеваном.

Таня стояла в оцепенении.

Что случилось с бабушкой. Почему она не протестует? Как этот толстый бурдюк с вином смог убедить ее, что это именно «замуж».

Эх, Таня – Танечка, далеко ей было до генерала МВД, прошедшего по карьерной лестнице огонь, воду и медные трубы.

8. Прошло два дня.

Ничего примечательного не произошло. Таня сидела у себя в комнате и смотрела в окно. Дача и ее обитатели жили своей обычной жизнью. Охранник в будке лежал и смотрел телевизор. Собака созерцала жизнь в тени под деревом без движения. Шофер курил около крана. Гедеван находился где-то в доме. Примерно то же самое было и раньше.

Принесли обед из ресторанных блюд. Повар явно постарался на славу.

Орать и стучать Тане не хотелось. Ее никто не беспокоил, словно о ней забыли. Таня поймала себя на мысли, что привыкает к своему новому положению и оно не кажется ей каким-то неописуемым ужасом. Эффект привыкания не способствует борьбе за свои права.

Гедеван на него и рассчитывал.

Вечером Таня поужинала и почти сразу провалилась в густой тяжелый сон. Проснулась она на другой день поздно днем. И обнаружила себя в двуспальной кровати. Рядом храпел всей тушей Гедеван. Что было вчера после ужина она никак не могла вспомнить. Голова раскалывалась на тысячу маленьких частей.

И поняла со всей очевидностью: она, Таня здесь надолго. Ее роль быть игрушкой Гедевана только начинается. Она такую жизнь не выбирала, ей ее назначили.

Повернулась к стене и заплакала. Но и на слезы сил не было.

9. Тане разрешили гулять по дому и выходить во двор. Но, естественно, под пристальным наблюдением обслуживающего персонала. Таня уже познакомилась с уборщицей Цицино, охранником Джумбером, поваром Васико, помощниками Гедевана Ладо и Нуго. Все они были милые, общительные люди. С ними можно было приятно провести время за столом, рассказать анекдот или ничего не значущую ерунду.

У Цицино была дома лежачая мать и трое детей подростков. Гедеван по доброте душевной позволял ей время от времени звонить по своему кабинетному телефону соседке по корпусу и узнавать что творится дома. И Цицино была ему очень благодарна.

Дом был большой и Цицино постоянно что-то драила и протирала. Таня подошла к ней и предложила:

– Давайте, помогу. Мне все равно нечего делать.

– Не надо, Таня, не надо. – испугалась Цицино, оглядываясь по сторонам. – Вдруг батони Гедеван увидит и я работу потеряю. Где такое место найду.

Само собой, просить ее участвовать в побеге не обсуждалось по определению. Таня все же поболтала с уборщицей о том, о сем для расширения кругозора.

Выяснилось много интересного. Гедеван платил всему штату более чем хорошо. И всячески помогал в разных проблемах по мере обнаружения. Ладо в прошлом году мать помог прооперировать. Нуго привез из их общей деревни и дал путевку в жизнь, Джумберу подарил свою старую машину. Словом, все служили Гедевану не за страх, а за совесть. К Тане все они относились хорошо, но без подобострастия.

Она понимала, что надо ждать свежего человека извне. Может, он совершит чудо. И молилась:

– Господи, пусть кто-то придет сюда.

И дождалась. В один из ничем не примечательных дней ворота открылись и во двор въехала машина. Из нее вышел немолодой человек в костюме и черных очках. Такие очки обычно носили мхедрионовцы. Их было видно издали и положительных эмоций они не вызывали. Еще не остыли воспоминания, как подъезжали хлебным очередям и стреляли в воздух, забирая себе буханки, сколько хотели.

Таня бросилась к нему и закричала.

– Спасите меня! Они держут меня здесь силой!

Джумбер тут же бросился к ней и оттащил в сторону.

Гедеван вышел навстречу гостю и сказал со спокойной улыбкой.

– Не обращай внимания, дорогой. Это моя племянница. Дочь моей покойной Тамары. Не хочу ее держать на Асатиани. (1) Как нового человека увидит, сразу бросается. Проходи в дом, Тамаз.

И они скрылись за дверьми.

Таню снова закрыли в ее клетке.

Примечание.

1. Адрес психиатрической больницы в Тбилиси.

10.

Жизнь Тани протекала без новостей. Гедеван жил какой-то своей жизнью, то уезжал в город, то проводил несколько дней на даче. Отсыпался, пил с гостями, иногда просто слушал музыку. И тогда обязательно заглядывал к Тане со всеми вытекающими подробностями. Мысленно Таня назвала его павианом и с отвращением терпела его ласки. Периодически он спрашивал у неё.

– Что бы ты хотела иметь, моя девочка?

Она обычно отвечала

– Ничего.

Ее вполне устраивали наряды в шкафу и украшения в небольшой шкатулке. Всё равно их некуда было носить и некому было ими хвастаться. С бабушкой она несколько раз общалась по телефону, стараясь её не нервировать. Свою душевную боль всё равно никому не скажешь, а старушка разнервничается. Впрочем, она и так всё понимала без слов. Только вздыхала.

– Значит, судьба у тебя, Танечка, такая.

Гедеван и тут проявлял заботу. Бабушка Клава с какой-то заискивающей торопливостью докладывала внучке.

– Вчера был Нуго, привёз лекарства и продукты. Ты не волнуйся, у меня всё есть. Гедевану Шалвовичу передай большое спасибо.

В один из дней Таня опять позвонила соседке и узнала:

– Твоя бабушка умерла 3 дня назад. Мы не знали как тебе сообщить. Телефон ты не оставила. Похоронили в складчину.

С Таней случилась истерика.

– Как я ненавижу тебя, Гедеван.

Гедеван, узнав о печальном событии, всполошился, повез тут же Таню к свежей могиле, предварительно выяснив на каком именно кладбище похоронили старушку. Накупил цветов, директору кладбища, стоявшему на вытяжку, подробно объяснил каким именно камнем отделать цоколь и какой конкретно памятник он хотел бы тут видеть. Таня сидела в машине и смотрела сквозь слезы в одну точку – на свежий холмик с завядшими гвоздиками и охапкой дорогущих роз от Гедевана. Его же заботил на тот момент только одна мысль.

– Могила должна быть в порядке, чтоб перед людьми было не стыдно.

Таня слушала его и думала, что Гедеван и многие жители Грузии живут на разных планетах. Еще год назад соседку в корпусе напротив похоронили в старом шкафу. Никто и не удивлялся. Время такое.

11. Таня медленно переваривала факт ухода бабушки, единственного родного человека. И думала, как жить дальше, на что опираться в этой жизни. Бабушка Клава, хоть и многое не понимала в этой ежеминутно меняющейся круговерти, но имела внутренний стержень. Она говорила Тане в самые аховые моменты:

– Ныть нельзя. Дело не поправишь, а хуже сделаешь и себе и людям.

– Перемелится – мука будет и сама по сусекам растрясется.

– Бывает и хуже худшего.

– Верь, что впереди свет и будут у тебя силы его увидеть.