Натали Синегорская "Голый космос"

– Институт внеземной геологии отправил меня в экспедицию.

– Скатертью… э-э-э… счастливого пути!

– На вашем корабле.

– Нет.

– Вот, прочтите.

Он глянул на капитана чуть снисходительно и протянул одну из бумаг. Тот быстро пробежал взглядом по строчкам:

– Так… До Окоемовки. Аванс уплачен? Уплачен. Сейчас гляну, дошел ли на счет… Ага, дошел. Ну, тогда другое дело.

Сан Саныч широко улыбнулся и развел в стороны руки, будто собирался заключить новоиспеченного пассажира в объятия:

– Дорогой вы наш! Чего ж сразу не сказали? Мы со старпомом все глаза проглядели, вас ожидаючи. Зовут как?

Пассажир легким движением корпуса уклонился от засаленного комбеза. Вынул из кармана куртки визитку, протянул капитану. Сан Саныч прочел и с недоумением воззрился на пассажира, мгновенно перейдя на «ты»:

– Тебя зовут… ГладилЕн? Это что ж за имя такое? Владилен – слышал, а чтоб Гладилен…

– Давайте попробуем еще раз, – геолог легонько постучал по карточке указательным пальцем. – Вот здесь написано – ГладИлин. Не Гладилен, а Гладилин. Понятно? Это фамилия. А имя – ниже. Эдуард Харитонович. Кандидат внеземгеологических наук.

Сан Саныч отодвинул палец и снова внимательно оглядел пассажира. Сказал скучным голосом:

– Ну, раз кандидат, то пошли в чрево, взлет скоро.

И развернулся, кивнув головой на открытый шлюз.

– Подождите, – сказал геолог, – рано в чрево. Ящик для образцов…

– Что – ящик?

– Ящик. Надо. Загрузить, – сказал Эдуард тихо, но твердо.

– Грузи, – бросил Сан Саныч через плечо, поднимаясь по трапу.

– Это не в моих силах, увы.

– У тебя в школе по физкультуре двойка была?

Показалась платформа с внушительным ящиком.

– По габаритам для грузчика не подхожу, – сказал геолог, указывая на короб размером пять на пять на семь метров. – Давайте как-нибудь вместе.

Сан Саныч оглянулся на короб и изменился в лице. Медленно развернулся, не спеша подошел к геологу. Взял документы, изучил каждую бумажку. И помахал всей пачкой перед носом геолога:

– Где тут сказано про ящик? Накладная на ящик где?

Геолог забрал у капитана бумаги, пролистал их, сказал досадливо:

– Накладная была… Я сам выписывал, сам заверял…

– Извини, Гладилен, но этот гроб я не возьму.

– Я новую накладную оформлю.

– Эх, мила-ай. Ты предыдущую сколько оформлял? Неделю, поди?

– Две, – сказал геолог.

– Две, – нравоучительно произнес кэп, показав зачем-то два пальца. – Что ж, иди, оформляй. Мы за это время как раз до Окоемовки доберемся.

– Вы не имеете права лететь без меня, – ледяным тоном сообщил Гладилин.

– А на что ты там нужен? У меня в контракте как сказано? Долететь до Окоемовки, доставить человека. А если человек сам, по своему желанию не полетел, то это форс-мажором называется и мелким шрифтом прописывается. Не грусти, потом полетишь, следующим рейсом.

Виктор понял, что геолог в отчаянии, хотя всем видом старается этого не показать.

– Я не могу потом. Потом не будет смысла. На Окоемовке начнутся железные бури, и благоприятное время наступит не скоро…

– Тогда лети без ящика! – рявкнул капитан. – Авоська у тебя есть? Ну и вот. Насобираешь в нее камушков. При хорошем микроскопе материала хватит лет на двадцать.

Гладилин не успел возразить, потому что в кармане Сан Саныча зазвенел вебофон.

– Да! – рявкнул кэп. – Ну. И что? Кто?! А не пошла бы она. Куда – это я ей и ее папаше лично сообщу. Если увижу. Но лучше им со мной не встречаться. Для них лучше.

Сан Саныч, раскрасневшийся и гневный, нажал на кнопку отбоя и повернулся к Виктору:

– Ты чего успел натворить?

Виктор опешил:

– Натворить? Ничего.

– А мне сообщили, очень даже чего. Девицу какую-то подрезал, она папаше пожаловалась, большому боссу.

Кэп поморщился:

– Не люблю я больших боссов, ох, не люблю. Редко кто из них приличными людьми оказывается.

– Я тоже, – услужливо поддакнул Гладилин.

Сан Саныч посмотрел на него как на говорящую статую и вновь обратился к Виктору:

– Чего ты с ней не поделил? Или соблазнить пытался?

Виктор вспыхнул:

– Да вы что! Попросил уступить трассу. А она… я даже не понял, почему так разозлилась. Банкой в меня запустила. Ругаться давай.

– Из этих, небось? Окаянных чертей?

– Нет, не похоже. Те на черных карах ездят, а у этой розовый.

– Розовый?!

Сан Саныч даже подпрыгнул.

– И правильно, что подрезал! Надо было наподдать еще как следует! Ничего, Витек, погодь маленько, я тебя научу, как с этими малолетними розовыми девками разговаривать. Значит, так. Сейчас сюда по этому делу собирается нагрянуть патруль. И если мы не хотим еще на неделю задержаться… а мы не хотим, правда, Гладилен? То быстренько прыгаем в чрево и летим. Без ящика, я сказал! Мой старпом, кстати, ради быстрого старта своими личными вещами пожертвовал. Ничего, по пути придумаешь что-нибудь. Ну, вперед, орлы!

2. Поехали!

Капитан: «Ну, и какой у нас курс?»
Бортовой компьютер: «Я не в курсе».
Из мурашкинского фольклора

В кармане капитана надрывался вебофон, а Сан Саныч лишь ухмылялся и пожимал плечами:

– Ничего не знаю, у нас плановый старт. И отменить его не могут никакие самые высокие чиновники. Хоть с этим в космофлоте порядок. Ты, Витек, помнишь то дело пятилетней давности, нет? Когда полкосмодрома выгорело из-за отложенного старта.

Виктор помнил. Корабль разогревал двигатели и готовился взлететь, но тут пришла команда тормознуть – надо, мол, подождать человека. С важными документами. Все уверения, что погасить двигатели невозможно, ни к чему не привели. Начальство упрямо стояло на своем – отложить любой ценой. Корабль задержался, человек успел, но не взлетел. Вернее, взлетел, но совсем в другом смысле. Перегрев, чудовищной силы взрыв… и приказ отныне и навсегда – ни при каких обстоятельствах не тормозить готовый к взлету корабль.

– Я чудом тогда жив остался, – продолжал капитан. – Не задержись на орбите – летал бы сейчас в косморазведческом раю.

Сан Саныч и Виктор сидели в рулевой рубке, развернув несколько зет-экранов, и смотрели, как от них удаляется родная планета.

– Грустно? – спросил кэп.

– Есть немного, – признался Виктор.

– И мне. Каждый раз щемящее чувство, будто что-то дорогое оставляешь позади…

– Жену? – участливо спросил старпом.

Сан Саныч вздрогнул, и, чуть помедлив, ответил нарочито уверенно:

– Конечно, жену. Машера у меня знаешь какая дорогая? Форт Нокс нервно курит в созвездии Лебедя.

Виктор хотел наивно спросить – значит ли это, что Сан Санычу жена Машера дороже всех богатств мира, но не успел. Дверь приоткрылась, и в рубку заглянул геолог:

– Товарищ капитан, можно спросить?

– Вот, Витек, – сказал товарищ капитан, не оглянувшись, но повысив голос, – первое правило космолетчика. Всегда запирай дверь в рулевую и в машинное. Иначе они быстренько организуют проходной двор. Им же тут будто медом намазано, так и липнут к тебе, норовя проскочить то в святая святых, то в фотонное сердце корабля. Настырность и всепроникаемость лечатся просто: сутки в грузовом отсеке без еды и воды.

Потом повернулся к Гладилину:

– Товарищ пассажир, займи место в каюте. Там на стенке прибиты правила поведения на корабле. Изучи их очень внимательно. Буду спрашивать. С теми, кто не выучит в течение суток, знаешь, что делаю? Прибиваю рядом с правилами. Все, исчезни.

Геолог хотел что-то сказать, но передумал и исчез.

– В общем, все просто, – сказал Сан Саныч, продолжая начатый разговор. – Летаю я на автопилоте, как говорили в старину. То есть, заранее составляю маршрут, вычисляю координаты опорных точек и передаю их Борису Кондратьевичу.

Борис Кондратьевич – обиходное прозвище бортового компьютера. Той самой умной техники, что рассчитывала оптимальный маршрут, а затем умело вела по нему корабль. Пилоту или капитану оставалось лишь следить за правильной работой Кондратьича.

– А если Борис Кондратьевич подведет? – осторожно сказал Виктор.

– Вероятность выхода из строя боркомпа – одна сотая процента. Это ты, поди, и без меня знаешь. Ну да, если Кондратьевич попадет в ту самую сотку, придется ручками вести. Ты у меня на что, позволь спросить? Руководил когда-нибудь кораблем? Я имею с виду – водил когда-нибудь ручками?

Виктор замялся. Теоретически – много раз. Практически же – ни разу, только на тренировочных стендах, зато так, что, кажется, мог бы вести корабль даже с закрытыми глазами.

– Ну, ничего, – сказал Сан Саныч. – Думаю, до ручек не дойдем. Летал же я как-то двадцать лет. И все на автопилоте.

Двадцать лет! Ну, конечно. Именно это и насторожило Виктора. Не зеленый цвет корпуса, не засаленный комбез капитана. Нет, они только отвлекли от главного – древней конструкции корабля, а, значит, слабого двигателя и изношенной обшивки. Какие еще опасности таит в себе старенький звездопроходец третьей, а то и второй… нет, все-таки третьей серии «Астральных скитальцев», Виктор даже боялся представить. Немудрено, что понадобился помощник. Капитан уже не мальчик, да и кораблик на черную дыру дышит.

Конструкторы «Скитальцев» не предусмотрели комфорта для покорителей космоса. Видимо, считали: эти суровые и мужественные люди вовсе не на курорт собрались, а значит, им не привыкать терпеть любые трудности. Узкие коридоры, тесные каюты, великолепная слышимость – вот что такое «Маршевый». На переборках Виктор заметил не только многочисленные царапины, но и довольно приличные вмятины, словно оставленные увесистыми булыжниками, которые с невероятной силой выпустила громадная баллиста. Как бывалый капитан допустил такое во втором, можно сказать, доме, Виктор не понимал.

Эх, ты, упрекнул товарищ Полищук, Сан Саныч опытнее тебя, а ты про него… Вышел бы он в космос, если бы была хоть малейшая возможность аварии? Нет, нет и нет.

Виктору снова стало стыдно. Но он нашел в себе силы возразить – даже если и так, если все в порядке, то лететь-то на этом корыте года два, не меньше. Причем в одну сторону… А потом столько же возвращаться.

– А чтобы не было смертельно скучно, на тебЕ, Витек, отныне: готовка, стирка, уборка помещений и…

Сан Саныч задумался.

– И посматривай за нашим красавцем. Я имею в виду этого… Гладриэля.

– Гладилина, – поправил Виктор.

– Именно. Да, забыл сказать. В чреве имеется еще один тунеядец. Сопровождает груз до планеты Труляля. Парнишка молодой, но, вроде, смирный. Я бы его не взял, конечно, но груз очень ценный, соответственно, хорошо платят. Работу с парнем уже провел, но, сам понимаешь, дело молодое, вдруг учудит чего. В общем, приглядывай за обоими.

Виктор хотел спросить – не много ли кэп на него… гм… взвалил. Но тот поспешил объясниться сам:

– Видишь ли, Витек. За двадцать лет во как устал от жизни такой. Болтаешься один в космосе, год летишь, два… Хорошо, если пассажиры; всё есть на кого собак спустить. А так – скука смертная. Ни готовить, ни тем более убирать душа не лежит. Но голодным ведь не будешь целый день. Приходилось готовить, а как же. Купил намедни автоповара. Еще не запускал, не знаю, какой из него кулинар. Если никакой – не обессудь, придется тебе подключаться. Иначе будем на бутербродах сидеть. Или, что еще хуже, на тюбиках. С кухней разобрались, да? Теперь уборка. Там тоже агрегат имеется, супервеник какой-то, производители утверждают – за ним присмотреть немного, и все. Про стирку вообще молчу. Затолкать в стиралку, кнопку нажать. Ну да, тут придется попотеть. Крышку еще закрыть. А что делать? Я тебе с розовой девкой помог? Помог. Не, если честно, я и сам их тереть не могу. Почему? Расскажу, но потом как-нибудь. Сейчас нам надо что? Выбрать тебе амуницию. Я тоже так обычно делаю. Назаказываю в Лунамаркете, а когда останавливаюсь для прохождения таможенного контроля, получаю посылочку. Так что давай займемся наконец делом.

Виктор устроился поудобнее в пилотском кресле, надеясь, что кэп наконец-то расскажет о предстоящем полете, осветит трассу и особенности дороги. Но тот щелкнул в одном из зет-окон иконку лунамаркета.

Дверь снова приоткрылась:

– Сан Саныч, один вопрос…

Капитан даже голову не повернул. Он все так же смотрел на Виктора, только теперь взгляд его посуровел:

– Витек. Если я сказал, что двери надо закрывать, значит, их надо закрывать. Они, – кивок в сторону геолога, – норовят просочиться в самую маленькую щель. Думают, от них прячут то ли сакральную тайну, то ли самый главный артефакт.