– Догнала и ещё раз влюбилась. Теперь слюна вот капает перманентно, уже три банки трехлитровых набралось.
– Значит, всё -таки преследуешь…Что надо?
– Пришла к тебе за ночью любви.
– Не интересно, – скривился.
Собака сутулая! Слушайте, а дайте мне скалку что ли? Просит же!
– А ты всегда такой наглый?
– Наглость – второе счастье.
И лыбится, аки конь. Хочется вцепиться в глотку и придушить. Лишь одно утешает – это последняя встреча в нашей жизни.
Слава богу!
– Я смотрю, ты этим счастьем даже чересчур одарен.
Делает шаг ко мне, сокращая расстояние между нами до минимума. В этой стальной коробке и без того слишком тесно, так ещё и эта каланча надо мной возвышаться удумала.
Скользнула взглядом на приборную панель – «шесть». Ура, почти дома! Стоп… а он почему не выходит?
– Занятная каша варится. Ну, ок. Давай хоть познакомимся тогда, – продолжает старательно улыбаться мажор. – Егор.
– Глафира, – говорю первое, что пришло в голову.
В голос ржёт, явно считая себя очаровательным.
Наконец-то двери открываются. Я выхожу на лестничную клетку, мажор с Куки вслед за мной.
Иду к своей двери, но в конце всё же оглядываюсь назад.
Егор вставляет ключи в замочную скважину.
Чёрт, нет!
Мы что соседи? Да ещё и по лестничной клетке? Я пробила дно!
– Так втюрилась, что сняла квартиру рядом со мной, Глафира? – с усмешкой бросил он.
– Или ты просто альфонс и стащил ключи у своей очередной пассии? – парировала в ответ, мило улыбаясь.
– А у содержанок сейчас в моде славянские имена? – оскалился. – Типо поддержи отечественного производителя?
Он бессмертный там? Сохранился что ли?
– Ты как меня назвал, мажора кусок?
– Правда глаза колет? Ну, а что – квартиру в этом доме не каждый может себе позволить. Особенно лялька на Матизе. Выводы?
– Идиотина! Пошёл в жопу!
– В какую-то конкретную или свою предлагаешь?
Боже, он действительно решил, что остроумен? Придётся расстроить мальчика.
– Не хочу тебя разочаровывать, но…ты жалок и смешон! – и показала ему средний палец, а дальше со всей дури захлопнула за собой дверь.
– Лялечка, – выбегает в коридор мама. – Что-то ты долго, а я твой пирог любимый испекла.
– Соседа просто встретила, мам.
– И как? – расплылась в улыбке мама. – Познакомились?
Познакомились…
Глава 4 – Короткое замыкание
Ляля
– Мам, я сегодня поздно! – кричу, поправляя в прихожей волосы и нанося на губы морковный блеск.
– Какие-то грандиозные планы? – выходит ко мне родительница, вытирая руки кухонным полотенцем.
– Ага, Фёдор меня в кино пригласил, – улыбаюсь своему отражению.
– Сподобился всё-таки?
– Ну, мам!
– А что? Парень с осени за тобой увивается, а толку нет.
– Он просто растягивает удовольствие, – улыбаюсь я, хотя в глубине души полностью согласна с мамой.
Мужчина должен быть решительным. Волевым. Пришел, увидел, победил. А не тянуть кота сами знаете за что.
– А ты уверена, что такой парень нужен тебе, Лялечка?
– Мам, мне ведь восемнадцать, – подмигиваю я ей и обуваю босоножки на высоком каблуке, – самое время узнать об этом.
– Э-э-э! Тпру!
– Знаю, знаю… я буду хорошей девочкой, обещаю!
– Ну, коль так…удачи тебе!
Фильм был ужасно скучный. Плоские шутки, притянутый за уши сюжет. Безобразная банальщина. Но Фёдор, как обычно, спас ситуацию, засыпая меня шутками, прибаутками и беззаботной болтовней. Мне с ним легко.
– А ты знала, Ляль, что у кальмаров и осьминогов три сердца? Одно сердце, называемое системным, обеспечивает циркуляцию крови в организме, а остальные два, называемые ветвистыми, качают кровь через жабры, – выдал мне, казалось бы, тысячный бесполезный факт парень и задорно улыбнулся.
– Счастливчики, – ответила я.
– Почему? – искренне удивился Фёдор.
– Потому что им не так уж и просто разбить сердце. В запасе всегда есть ещё два.
– Х-м, а я об этом как-то не подумал, – поправил свои очки Фёдор указательным пальцем.
– А вот и мой дом, – кивнула я на показавшуюся из-за угла элитную многоэтажку.
– Ляль, а можно я тебя до квартиры провожу? Не против?
– Ну, проводи, – благосклонно склонила я голову, ещё раз пристально рассматривая своего ухажера.
Темноволосый. Зеленоглазый. Да, немного долговяз и не слишком мускулистый, но это ведь не главное в мужчине. Фёдор всегда смотрит на меня с восхищением – вот, что действительно важно. Обходительный, интеллигентный и невероятно умный. Студент последнего курса химфака с прицелом на магистратуру. Да и вообще, просто хороший правильный парень, на которого можно положиться.
Заходим в калитку, дальше в подъезд и к лифтам, всё так же болтаем про кальмаров и осьминогов. Хохочем. Створки лифта раздвигаются, и я молниеносно выпадаю в нерастворимый осадок.
Это Он!
Мажоров Мажор Мажорьевич!
Что б его!
Стоит, хищно смотрит своими зенками на меня и Фёдора, пока на нём самом виснет очередная пластилиновая обезьянка. И где он находит таких уникальных особей? Ногти, наращенные как у Фредди Крюгера, на глазах «хлопай ресницами и взлетай» и косметики на лице столько, что, кажется, ударь её сейчас об стенку, так штукатурка эта тут же вся потрескается и осыплется.
Мрак! Ну и вкус у мажора!
– Привет, Фёкла, – прищурившись, издевательски цедит мой сосед, слегка поджимая губы, и поглядывая на мои руки.
Ах да, я же в предплечье Фёдора вцепилась, боясь выцарапать этому недоумку его голубые глазищи.
– Глафира, – елейно поправила я.
– Плевать, – пожал он плечами, а я хищно оскалилась.
Ну, фашистская морда, получай гранату.
– Странно, помнится ты неделю назад с другой девушкой был. Потерялась?
– Малышка, – обратился мажор к своей гидроперидной фифе, – ты понимаешь, что бормочет эта женщина?
Задохнулась. Как этот ушлепок меня назвал?
– Милый, кто это вообще такая?
– Это? – издевательски хохотнул мажор, – Это Евлампия…
– Глафира, – почти зарычала я, но беспардонный нахал даже бровью не повёл.
– И она, как видишь, не в себе. Всё никак не может пережить, что я бортанул её, не оценив всё то, что она мне так настойчиво предложила.
– Парень, это, кажется, ты не в себе, – сделал шаг вперед Фёдор, – ты как вообще смеешь так с девушкой разговаривать?
– Откуда писк? – спросил мажор и закрутил головой, делая вид, что не понимает, кто с ним говорит.
Урод!
– Федь, не трать жизненную энергию на всякую ерунду.
– Что ты сказала? – оскалился мажор.
– Так уж и быть, повторю для особо одарённых. Ты – всякая ерунда. Дошло? Переварилось? Усвоилось? – буквально выплюнула я в его самодовольную рожу.
– Почему этот грубиян называет тебя странными именами? – игнорируя всех, спросил меня Фёдор.
– Потому что он и сам странный, разве не видишь? – пожала плечами. Очевидно же!
– Капец тебе, Капитолина, – хрустнул костяшками пальцев мой дражайший сосед, а я подняла руки и затрясла ими перед собой, изображая ужас.
– Помогите! Спасите!
– Егорушка, лифт приехал, – вдруг произнесла девушка мажора, и мы все в недоумении оглянулись, запоздало понимая, что так оно и есть.
Чёрт, а я и не заметила.
Но, блин! У меня было веская причина затупить. Егорушка! Вы это слышали? Егорушка, черт возьми!!!
Так, стоп! Отставить истерику, повеселюсь потом. На досуге, так сказать. А сейчас у Ляли Глафировны прямо по курсу война!
Подхватила Фёдора под руку и с невозмутимым видом двинула на площадку. Остановилась у своей двери, стараясь не обращать внимания на соседа. На то, как он мило начал ворковать со своей спутницей и ржать, как конь, над какой-то её фривольной шуточкой ниже пояса.
Боже, меня сейчас стошнит!
Наконец-то дверь за мажором закрылась, а Фёдор вдруг посмотрел на меня с жалостью.
– И вот этот перекачанный гоблин-переросток твой сосед?
Ну, по-чесноку, не так чтобы уж совсем гоблин, но… а нет, ещё какой гоблин, я передумала!
– М-да, – поджала я губы.
