Лео Дольников сидел, не шелохнувшись. Он смотрел на бандита, который передвигался от одного гостя к другому, забирая добычу, и ждал своей очереди.
Вот сейчас человек с револьвером подойдет к нему, а ему нечего предложить грабителю. Ни денег, ни часов, ни золотых запонок. Тот наверняка не поверит, разозлится, направит на него ствол и…
Бандит не заметил тенора и сразу перешел к сидевшей рядом хозяйке квартиры. Следом за чувством облегчения поднялась волна негодования.
Что же это получается? Новый мир, который принесла революция, ничем не отличается от старого? Грабители видели, что у него нет средств, и потому не считали его за человека. Так ведь то же самое и при царе было. Зачем же тогда было переворот устраивать?
Тем временем второй грабитель сорвал плюшевое покрывало с комода и завернул в него меховые горжетки с плеч взволнованных дам. Туда же отправились шубы из передней и два серебряных подсвечника со стола.
Когда собиратель колец подошел к роялю, Павел безропотно положил ему в мешок свой кошелек. Он хотел добавить дешевую булавку для галстука, но грабитель отодвинул его плечом и протянул мешок Виктории. Там посмотрела на него с вызовом и не шелохнулась.
– Мадам, не напрягайте публику. – Главарь качнул пистолет в ее сторону.
Кольцо Виктории отправилось в мешок. Она взяла бокал. Человек с пистолетом направил ствол ей в лицо. Дерзко глядя ему в глаза, Виктория выпила шампанское до дна.
– Я вижу, мадам любит к-красивую жизнь. – Он повернулся к своим и негромко приказал. – Все, уходим.
Двое с мешками полными добычи направились к выходу. Последним, прикрывая их отход, шел главарь. Как только за ними хлопнула входная дверь, морок, наведенный налетчиками, спал, и гости шумно выдохнули.
– Воды! – кричала мадам Туманова. – Даша, подай воды!
– Даша, беги за городовым! – настаивал ее муж. – То есть, за милицией.
Все вскочили из-за стола, заметались. Кто-то, схватившись за сердце, упал на диван. Кто-то начал пересчитывать в уме потерянную сумму. Павел стоял у рояля, вцепившись в крышку побелевшими пальцами. Он тяжело дышал, и по лицу его катились крупные капли пота.
– Голубчик, что с вами? – Туманов подошел к нему и участливо заглянул в глаза. – Вам плохо? – Не дождавшись ответа, он повернулся к жене. – Где у нас сердечные капли?
– В шкафчике на кухне. Я сейчас принесу.
– Потерпите немного, – Туманов ободряюще погладил Павла по плечу. Затем он оглянулся вокруг и спросил:
– А где Виктория?
ГЛАВА ВТОРАЯ
В зал ресторана «Аркадия» вошел молодой человек среднего роста, глазам которого не хватало беззаботности. Его звали Семен Карагач. Он был подтянут и передвигался той пружинящей походкой, которая выдает готовность сорваться с места в любую минуту. Лицо новый посетитель имел загорелое, необычное для апрельской Москвы. Когда он вытягивал шею, из ворота на поверхность выныривал белый шрам, по которому Карагач пробегался пальцами, и тут же снова прятал под воротник.
Вошедший оценил золотой блеск стен и зубов посетителей, изящество гобеленов и зеркала в массивных деревянных рамах. Бархатные шторы на окнах не позволяли голодным взглядам с улицы беспокоить чистую публику.
На эстраде расположился квартет музыкантов. Играли они негромко, ненавязчиво, позволяя разговорам за столиками идти своим чередом. Бесшумно летающие по залу официанты стремились предупредить малейшие желания гостей.
Смычок взлетел вверх и поставил точку в томном танго. Две страстные пары нехотя разомкнули объятия. Пожилой метрдотель зааплодировал, сделав жидкие хлопки публики несколько гуще, после чего подошел к гостю и вопросительно приподнял брови:
– Чем могу служить?
Семен взглянул знатоку человеческих характеров в глаза.
– Сегодня мой первый день в столице. Я хочу почувствовать, что Москва мне рада.
Метрдотель поднял руку, и рядом с ним мгновенно возник долговязый официант с напомаженными волосами. – Яша, обслужи гостя.
Официант кивнул и жестом пригласил следовать за собой.
Кучность публики была лучшим свидетельством популярности места. Официант предложил гостю место за столиком рядом с колонной, предупредительно отодвинул стул и подал меню.
– Все ли устрицы и перепела скончались при царском режиме или что-то осталось? – осведомился Карагач.
– Увы. – Официант развел руками и надел на лицо скорбную мину.
– Давайте, Яша, договоримся так. – Карагач закрыл меню и вернул его официанту. – Я вижу, вы человек опытный, поэтому оставляю выбор блюд на ваше усмотрение. Если он мне понравится, вы будете иметь постоянного клиента. Если нет, мне будет больно каждый раз, когда я буду слышать слово «Аркадия».
– Понимаем-с. – С легким поклоном, Яша удалился.
Карагач постучал костяшками пальцев по побеленной колонне, уходившей в нарисованный на потолке небосвод с купидонами. Он ожидал звонкий деревянный звук, а получил глухой каменный. Удовлетворенно кивнув, он передвинул стул таким образом, чтобы его спина оказалась полностью прикрыта колонной, и принялся осматривать гостей.
За столиком слева сидели три эффектные дамы с горжетками на плечах. Их шелковые платья трещали под напором дородных тел, а остатки помады на губах смешивались с жиром котлет. Дамы вышли в свет в сопровождении тонкошеего юноши в клетчатом костюме. Судя по обрывкам фраз, он приходился племянником одной из них, что позволяло сохранять приличия и, в то же время, не препятствовало новым знакомствам.
Разумеется, дамы слышали о революции, освобождении женщины и прочих событиях, о которых писали в газетах. Но если все люди вашего круга считают, что ходить в ресторан без мужчины непристойно, то никакая революция этого не изменит.
За столиком справа гуляла солидная компания из четырех молчаливых мужчин. Одеты они были разномастно: один во френче, двое в пиджаках, еще один кутался в накинутый поверх гимнастерки меховой жилет. Компания была полностью поглощена закусками и вела негромкий разговор.
Под взглядами этой четверки Семен почувствовал себя неуютно. Он еще раз передвинул стул, чтобы колонна скрыла его от их глаз. Что-то подсказывало ему, что не стоит нервировать этих людей, и уж тем более прислушиваться к их разговору.
Его опасения были напрасны. Шум музыки, развязные крики осоловевших от водки и еды гостей заглушали звуки в паре шагов, так что четверка могла спокойно обсуждать свои дела.
– Не обидит барыга-то? – поинтересовался тот, что пониже ростом, в чесучовом пиджаке.
– Не дрейфь, Митя, – ответил ему человек во френче. – Меня обидишь – долго не п-проживешь. Он это знает.
– Это, Вася, все знают, – кивнул тот, что в жилете, отправив в рот дрожащий кусок холодца.
– Я тут на малине краем уха слышал, будто деловые в белокаменную как мухи на мед повалили, – продолжил расспросы чесучовый пиджак. – С чего бы это?
– Тебе какая печаль? – спросил жилет, дожевав холодец.
– Такая, что нечего на наших жирных котов пасть разевать, – горячился тот. – Вон сегодня на Мясницкой чисто сработали, тепленькими взяли. Люблю когда так. Коли сюда стая голодных волков набежит да начнет потрошить без разбора, наши клиенты цацки свои по сейфам попрячут. Нам оно надо?
– Митя дело говорит, – кивнул тот, что в жилете по имени Моня. – Конкуренция в торговле хороша, а в нашем деле надо свою территорию столбить.
– На камешки они побежали. Слышал я, что саквояж ювелира всплыл, – процедил Вася, подцепляя вилкой хрустящий лист соленой капусты.
– Которого ювелира? – оживился Митя. Лицо его озарилось широкой улыбкой, во рту сверкнул золотой зуб. – Неужто Шубникова?
– Его.
Вася кивнул на графин, и Митя быстро разлил его содержимое на четыре рюмки. Вася поднял свою:
– Чтобы дело спорилось.
Чокнулись. Выпили. Крякнули. Закусили.
– Что еще про саквояж слышно? – продолжал выпытывать Митя. Вася посмотрел на него взглядом, под которым Митя ушел в пол.
– Я за п-призраками не гоняюсь, – внушительно пояснил Вася. – Я на верные дела хожу с наводкой. Если тебе со мной с-скучно, так вали на все четыре стороны. Рабочий с-ствол я себе всегда найду.
– Да я ничего, так, спросить, – торопливо объяснил Митя. – Интересно же.
– Ему золотишка во рту мало, – объяснил молчавший до сих пор четвертый по прозвищу Череп. – Хочет прибавить.
Все засмеялись шутке, и громче всех Митя. Тонкие черты его лица складывались в плаксивое выражение. Борода, которую он начал отращивать для солидности, появлялась на свет клоками. Неуклюжесть его фигуры и нескладность речи были причиной несерьезного к нему отношения, что ранило его чувствительное сердце.
Официант Яша вернулся к столу Карагача через пару минут с запотевшим графинчиком водки и тарелкой маринованных огурцов. Он наполнил рюмку, подождал, пока гость выпьет, оценит, хрустнет огурцом, кивнет, и только после этого исчез. Карагач оценил деликатность и внимание к клиенту.
Вася опрокинул рюмку водки и с громким звуком поставил ее на стол – тот качнулся. Он поднял руку, призывая проходящего мимо Яшу. Тот мгновенно подлетел.
– Чего изволите?
Вася достал из кармана внушительную пачку денег, перетянутую резинкой.
– Сей момент. – Яша понял с полуслова.
Он взял пачку, нырнул под стол и подложил ее под ножку. Вынырнув обратно, он аккуратно подвигал стол – тот стоял твердо. Вася удовлетворенно кивнул и жестом отпустил официанта, который сбегал на кухню и вернулся к Карагачу с набором разносолов и тарелкой жареной свинины.
– Не желаете ли в компанию интеллигентную даму для разговора? – осведомился он.
– Яша, я устал от разговоров с интеллигентными дамами.
– Понимаю-с. Есть другие дамы. – У официанта в руке появилась визитка с напечатанным на ней адресом, которую он положил на стол. – Тут недалеко за углом. Скажете, что от Яши из «Аркадии».
– Я не настолько голоден. – Этими словами Карагач отправил Яшу на кухню, но визитку положил в карман.
В паузе, которую сделали музыканты, Карагач услышал легкий приятный смех. Он обернулся и увидел девушку, которую раньше не заметил из-за колонны. На вид ей было чуть больше двадцати. Скромное темное платье с белым воротником и брошью отличали ее от других женщин ресторана. Она могла быть секретаршей или машинисткой в какой-нибудь конторе, если бы не прямая спина и высоко поднятая голова. Эта явно была «из бывших».
Каштановые локоны струились вдоль ее лица. Пухлые губы складывались в маленький аккуратный ротик, в который она отправляла крохотные кусочки еды. Во взгляде, которым она скользила по залу, явно читалась скука.
Девушка сидела за столиком одна, но отодвинутый стул и смятая салфетка показывали, что где-то поблизости обретался ее спутник. Пока Карагач размышлял, не воспользоваться ли удачным моментом, чтобы завязать знакомство, на эстраду вышел конферансье:
– Дамы и господа, имею честь представить украшение сегодняшнего вечера. Несравненная Галатея Огибальская!
Под бурные аплодисменты на сцену выплыла чувственная дама с легким налетом вульгарности обязательным для такого места и начала пританцовывать вместе со скрипкой:
– Купите бублики, гоните рублики, купите бублики, да поскорей.
– И в ночь ненастную, – отозвались посетители, – меня несчастную, торговку частную, ты пожалей!
Весь ресторан в едином порыве подхватил слова популярной песни. Одни отбивали ритм ложками, другие притоптывали, третьи стучали по столу потными руками, отчего стаканы звенели в такт, подпрыгивая и расплескивая наливки. Бурые, желтые, малиновые пятна расползались на скатертях, соединяясь в причудливый узор.
Девушка в черном платье отвернулась от эстрады: музыка явно была ей не по вкусу. В этот момент она заметила Семена, который разглядывал ее. Дернув плечиком, как бы защищаясь от непрошенного внимания, она отвела взгляд.
Когда она подняла глаза на Карагача, он поднял рюмку и слегка поклонился, показывая, что пьет в ее честь. Она улыбнулась и подняла бокал в ответ. Улыбка ее была светлой, чистой, почти детской.
Оба сделали по глотку.
Она поставила бокал на стол рядом с небольшой коробочкой из ювелирного магазина. На тонком среднем пальце девушки красовалось кольцо.
Карагач показал на свой палец и изобразил восторг – «красивое кольцо».
Девушка скривила губы – «если вы так считаете».
К ее столику направлялся господин с недовольным лицом. Он не был ни молод, ни хорош собой. Его сальные волосы и красное лицо свидетельствовали о пристрастии к жирной пище. На вид ему было не больше сорока, но его уже начинала мучить подагра.
Девушка снова дернула плечиком, как бы предупреждая Семена, что их молчаливый разговор окончен. Карагач показал на нее, затем на него и развел руками: «Вы с этим? Как?»
Она не успела ответить, когда ее спутник занял свое место за столом, и его широкая спина перекрыла обзор и прервала общение. Карагач с сожалением вернулся к холодцу.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В кожаной куртке с портупеей, как и полагается солидному представителю власти, Григорий Костанжогло прибыл на место преступления. Постовой у подъездной двери преградил ему путь и отодвинулся в сторону лишь после того, как Григорий показал ему значок сотрудника уголовного розыска.
Костанжогло поднялся на второй этаж и увидел высокого человека лет тридцати пяти, в полупальто, потертом пиджаке, галифе и сапогах. На его гладковыбритом лице лежала печать какого-то нескончаемого, почти детского любопытства. Когда он задавал вопрос, он смотрел на собеседника пытливым взглядом, как будто в его жизни не было ничего важнее, чем получить ответ.
Звали его Федор Шугарин, и в графе «место работы» у него значилось начальник опергруппы Московского управления уголовного розыска, или сокращенно МУУРа. Костанжогло застал его в тот момент, когда для Шугарина не было ничего важнее входной двери в квартиру.
– Федор Петрович, милицию вызвал дворник, – доложил он. – Видел троих, уехали на извозчике. Потом услышал шум из квартиры. Поднялся, а тут крики, слезы, валериановые капли. Хотел от потерпевших позвонить – у них есть телефон – да бандиты обрезали провод. Тогда он побежал на почту на Мясницкой и уже оттуда позвонил в угрозыск.
– Дверь, я тебе скажу, Григорий, хорошая. Можно даже сказать, основательная дверь. – Шугарин любовно провел пальцами по массивному дубу. – Такую плечом не вышибить, даже твоим.
– Не похоже, чтобы вышибали. – Костанжогло наклонился, чтобы рассмотреть. – Замок не тронут.
– Вот то-то и оно, что не тронут. Ладно, пойдем, посмотрим, что там Коля накопал.
В окружении дам и разносолов за столом сидел агент угрозыска Коля Евсеев. Он был вызывающе молод и непозволительно хорош собой. Дамы единодушно решили, что люди в потертых кожаных куртках и выцветших рубахах вряд ли поймут горечь потери меховой горжетки или перстня с рубином. А вот молодой человек в чесучовом пиджаке и кашне, да еще и в модных остроносых туфлях, знает цену хорошей вещи. Только непонятно, зачем человек с такими знаниями пошел работать в милицию.
Коля выслушивал пострадавших и старательно заносил в список украденное имущество.
– Граждане, не наседайте, – говорил Коля. – Всех перепишем, все учтем. Возьмите листы бумаги и изложите особые приметы ваших колечек и брошек. Если нарисуете, еще лучше будет.
– Вы хотите, чтобы мы в таком состоянии рисовали! – взвыла Вава. – Меня сейчас хватит удар. – Она закрыла глаза и начала тереть виски.
– Может быть, воды? – предложил Коля. – Вдруг поможет.
– Мне бы помогли мои кольца и брошь! – зыркнула на него Вава. – Теперь придется целую вечность ждать, пока муж купит что-либо приличное. Не дай бог целый год придется голой ходить.
– Голой в смысле без одежды? – уточнил Коля.
Вава посмотрела на него холодным взглядом, в котором удачно сочетались жалость и презрение. – В некоторых кругах, молодой человек, лучше остаться без одежды, чем без бриллиантов. Впрочем, вам этого не понять.
– Где уж мне. – Коля обезоруживающе улыбнулся и положил перед ней лист бумаги и карандаш. – Попробуйте все-таки набросать. Такая артистическая женщина как вы наверняка неплохо рисует.
