Наталья Швец "Основано на реальных событиях"

Единственное, с чем вынужден соглашаться – военные действия с Финляндией стали едва ли не единственным случаем в истории, когда русские первыми начали войну. Но опять же, другого выхода не виделось. Финны не хотели идти на переговоры, о чем и заявили открыто. Но об этом факте ярко накрашенная девица не вспомнила, зато с огромным удовольствием вещала о том, что именно из-за этого случая в 1939 году СССР был исключен из Лиги Наций как страна-агрессор.

Чувствовалось, учительнице доставляет удовольствие принижать прошлые заслуги государства, где росли ее родители и свободу которого защищали прадеды.

Слушать торжествующие нотки в ее голосе было очень неприятно, но что мог сделать он, человек застрявший между двух миров? Крикнуть, что не знает предмета? Или прочитать длинную лекцию о том, что на тот момент Лига наций себя полностью дискредитировала? И что из пятидесяти восьми стран, как наблюдалось на момент расцвета, в ней осталось всего две? Так училка бы его просто не услышала.

А если бы случилось чудо и его слова дошли до ее ушей, принялась бы визжать, как тонувший в болоте фрицик.

К слову, она даже словом не обмолвилась, что именно благодаря советско-финской войне Советский Союз получил полный контроль над всей акваторией Ладожского озера и обезопасил Мурманск. Так что руководство страны, явно смотрело вперед. Как знать, чем бы закончилась блокада Ленинграда, если бы не та пресловутая финская война… Быть может не было бы ни блокады, ни Ленинграда… И Москвы бы тогда не было.

Только в одном девица не ошиблась. Советско-финская война и верно стала одной из самых коротких войн в истории человечества. Она началась 30 ноября 1939 года и закончилась 13 марта 1940 года и завершились подписанием Московского мирного договора, инициаторами которого стали сами финны. Кстати, именно тогда город Выборг, основанный в средние века шведами, стал окончательно советским…

* * *

Жаль, конечно, что рядом с ним на тот момент не оказалось Митрича. Уж он-то наверняка бы нашел возможность, как привлечь внимание учительницы истории и постарался хоть что-то вбить в ее хорошенькую головенку. Дед, впрочем, это слово к нему было не совсем применимо, скорее просто пожилой человек, всегда умел грамотно донести свою мысль.

Что такое война, он и его семья узнали раньше всех. 20 июня в деревню к родителям приехала старшая дочь Маринка, жена красного командира, красавца Андрейки, который служил в приграничном Бресте. Муж под предлогом того, что любимой жене и годовалой Олеське просто необходимо побыть с семьей, буквально приказал покинуть гарнизон.

В ответ на все вопросы Маринка клялась и божилась, что не знает, почему супруг оказался так настойчив. Правда, когда отец устроил допрос с пристрастием, неожиданно призналась – жить в Бресте и верно становилось опасно. Особенно сильно распоясались поляки, которые считали коммунистов и их жен своими главными врагами.

Умный Митрич быстро сообразил – дело тут не чисто. Из личного опыта знал – поляки ведут себя подобным образом неслучайно.

Уже через два дня стало ясно – офицер поступил правильно. Брест стал одним из первых городов, кто принял атаку врага. Под обстрел попали жилые дома и казармы. Немцы шквальным артиллерийским огнем и авиационными ударами собирались уничтожить весь офицерский состав. Враг не скрывал своей задачи – заставить солдат, оставшихся без командования, впасть в панику, а затем легко взять крепость. Каково же было разочарование, когда это сделать не удалось…

Дед рассказывал, как Маринка долго плакала и убивалась, когда узнала о ситуации в Бресте. Все горевала, что не смогла быть рядом с мужем и подносить ему патроны. Каждый день выскакивала на дорогу и спрашивала у отступавших на восток красноармейцев, не из Бреста ли они идут и не знают ли они командира Андрея Зозулича? И сокрушенно вздыхала, когда они называли совершенно другие заставы.

Отчаявшаяся получить хоть какую-либо информацию, Маринка замкнулась и перестала с кем-либо общаться. Только маленькую дочку Олеську к груди прижимала, на минуту с рук не спускала да темный платок на голове туго-туго затягивала. Словно это могло помочь беде.

А когда в селе появились первые серые мундиры, произнесла обреченно: вот и дождались… Что она хотела этим сказать, Митрич расспрашивать не стал. Но в этот момент ему, много повидавшему в своей жизни, стало как-то страшно за будущее своих близких. Уж слишком обреченно прозвучали слова, слетевшие с губ дочери.

Старик постоянно вспоминал, как младшенькая, семнадцатилетняя Ксенька, недавно пополнившая ряды комсомола, услышав страшное сообщение о начале войны, сразу встрепенулась. Никто в избе даже не заметил, как девушка исчезла. Лишь несколько дней спустя случайно узнал, дочка ездила в райцентр на прием к секретарю райкома партии Акиму Гавриловичу. О чем они там говорили, отец не ведал, но Ксенька возвратилась очень довольной.

Краем уха Митрич слышал, как она собирала женщин и говорила им: пощады от врага ждать не стоит. Огнем выжгут все, что не понравится. Ей не особо верили. Кое-кто и вовсе считал, коли встретят немца хлебом и солью, ничего плохого не случится. Некоторые бабы твердили упрямо: при большевиках жилось худо, в церковь нельзя было ходить, весь урожай требовали в колхоз отдавать. А сейчас куда легче всем станет!.. Заживем, как в раю, а то, что по радио говорят да газеты пишут, полное вранье. Словом, ее пламенные речи уходили, словно вода в раскаленный песок. Только шипение в ответ раздавалось.

Быстро сообразив, что народ поймет трагизм ситуации лишь когда сам кровью умоется, девушка собралась уходить партизанить в лес. Митрич, узнав об этом ее желании, отчаянно ругался – виданное ли дело молодой девке с винтовкой в руках по кустам бегать да с мужиками в землянках жить! Возмущалась и его жена Ульяна Никитична.

– Будем жить тихо и мирно, никто нас не тронет, – твердила супруга.

Но Ксенька слушать не стала, стрельнула такими же яркими как у старшей сестры голубыми очами и исчезла в ночи, будто ее и не было. С той поры семья о ней никакой весточки не имела.

Ульяна Никитична очень переживала – как там ее кровиночка? Митрич надеялся, наступят холода, вернется в теплую хату. Да где там!.. Ксенька оказалась стойкой девчонкой и терпеливо сносила все невзгоды.

К слову, многие деревенские уже стали понимать правоту ее слов. Фашист вел себя как настоящий захватчик. Местные сокрушались – зря Ксеньку не послушали. Молодая, а права оказалась. Приходили к ним, спрашивали, как найти дорогу к партизанам.

Ульяна крестилась, плевалась и всех прочь гнала. Кричала, что зря на их семью наговаривают – уехала дочка в Минск уму-разуму набираться, а домой вернуться война не дает. Естественно, ей мало кто верил…

В январе 42-го по деревне слух прошел, вроде как схватили Ксеньку фашисты, когда осталась прикрывать отход бойцов, которые уносили раненого командира. Хотела последний патрон для себя оставить, да вышла осечка. Пытали долго, все ребра переломали, груди отрезали да пальцы перебили, требуя дорогу в партизанский лагерь показать, но его девочка стойкой оказалась. Даже имени своего не назвала. Фашисты ее повесили у дороги, чтобы другим неповадно было уходить в партизаны. Митрич с одной стороны гордился доченькой, а с другой сильно горевал.

Немного успокаивало: не совсем был уверен, что это его Ксенька была, уж больно лицо обезображено оказалось. Потому и надеялся – не могла его веселая Ксенька так страшно сгинуть, но у кого спросишь? Не станешь же обращаться за разъяснениями к полицаям, которых в деревне стало видимо-невидимо. Практически все они были из своих, местных. Кто пошел на службу к врагу по убеждениям, кто за деньги продался, а кто из желания отомстить ненавистным соседям, которые когда-то чем-то обидели. Причем, никто не мог сказать конкретно, в чем эта обида заключалась.

Кому на селе не угодила его семья, Митрич так никогда и не узнал. Со всеми соседями жили мирно и дружно. Однако нашелся ненавистный предатель, который доложил – в этом доме с голубым ставнями живет семья командира Красной Армии, а дочка-комсомолка и вовсе в лес ушла. Ранним утром в дверь постучали солдаты карательного отряда и вытолкали их в одном белье, не дав возможности одеться, прикладами на улицу.

Никому не позволили остаться, даже маленькой Олеське. От страха малышка таращила круглые глазенки и не могла даже плакать, только тихо икала. Вместе с ними арестовали еще три семейства. Семью председателя колхоза Осипа Шершевича, который в первые дни войны ушел в партизаны. Затем единственную в районе женщину-комбайнера Алену Дмитриенко, ее двоих детей и старую мать, а также учителя-еврея Соломона с пятилетней внучкой Розочкой.

Последних тут же отправили в гетто, организованное на территории бывшего Мирского замка. Если у остальных слабенькая надежда на спасение имелась, то судьба Соломона и Розочки была предрешена – расстреляют и не поморщатся.

Всех закрыли в холодном и сыром погребе, прежде там хранили колхозный картофель. На допрос не водили, есть-пить не давали. Если бы не сердобольные бабы, каким-то чудом передававшие немного воды и хлеба, умерли бы от жажды и голода. В таком положение они находились неделю, а потом их вывели за село, выстроили у вырытой ямы и принялись читать приказ, где перечислялись мыслимые и немыслимые преступления. Самым главным в них значилась связь с партизанами.

Услышав это, Ульяна завыла в голос: говорила я этой дурочке, сиди дома! Митрич раздраженно толкнул супругу в бок: веди себя достойно! Как же он потом клял себя за то, что не приголубил в последний раз свою Никитичну, с которой три десятка лет прожил в любви и согласии.

Что же до Маринки, то на ее лице явственно читалось – зря сестру не послушала и в лес вместе с ней не ушла! За все время слова не промолвила, лишь Олеську к груди крепко прижимала. Так их потом и похоронили вместе, ибо разорвать объятия было невозможно.

Митрич не переставал сокрушаться, когда вспоминал: грязную работу выполнили свои, местные полицаи. Особенно старался худой и носатый Максим. Не стал даже дожидаться сигнала к началу казни, схватил пулемет в руки и одной очередью всех уложил. Потом сплюнул на землю и ушел пить самогонку. За ним исчезли и все остальные. Они так торопились, что не стали проверять, насколько хорошо исполнили приговор.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69487228&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.