К станции мы прибыли быстро. Город маленький, расстояния небольшие.
На перроне не было ни души. Пейзаж нагонял тоску. Не хватало перекати-поле и мелодии из старого вестерна. Я купил билет и сел на металлическую лавку, ожидая автобус. Когда приблизилось время отъезда, на станции начали появляться люди, причем резко и сразу в большом количестве. Голубые такси привозили все новых пассажиров. Люди с чемоданами и сумками вытесняли пустоту с перрона. Вскоре прибыл и сам автобус.
Уже внутри него я познакомился с еще одной милой парой, которые были похожи на скандинавов или голландцев, однако были русскими. Мы как-то приметили друг в друге русских еще до того, как заговорили. Что-то имеется в нашей русской внешности, повадках или энергетике, помогающее определять принадлежность к нации. Наш взгляд способен выделить своих даже в другой стране среди многочисленной толпы людей.
Ребята были из Санкт-Петербурга, и звали их Кирилл и Яна. Они прилетели в Марокко кататься на серфинге, и сейчас, так же как и я, возвращались в Россию. Оказалось, что домой мы полетим один рейсом.
Касабланка
Высотные офисные здания уходили в небо, мощные дорожные артерии, пропускающие потоки машин, расчерчивали город. С шумом проезжали красные трамвайчики. На горизонте виднелись краны порта. Мощь и деловитость Касабланки была заметна с первого взгляда.
Автобус прибыл на конечную станцию. Люди вышли так же стремительно, как и появились в Эссуэйре, и тут же испарились.
– Надо же, я в Касабланке, – произнес я.
В голове у меня пропел голос Джессики Джей: I fell in love with you watching Casablanca…
Мы с Кириллом и Яной направились к административному зданию близ вокзала, чтобы посетить туалет. У стеклянных дверей, ожидая Яну, мы разговорились с Кириллом, бурно и оживленно обсуждая тему путешествий. Вдруг перед нами резко, словно спецназовец, возник строгий мужчина в военной форме с автоматом в руках. Твердым командным голосом на хорошем английском он отчеканил:
– Что вы здесь делаете?
Когда-то я занимался английским с репетитором, имел немалый опыт общения с иностранцами и в целом хорошо знал общие фразы, необходимые в путешествиях. Но подобный контекст и резкая форма вывели моего внутреннего англичанина из строя. Я в спешке произнес:
– We are friends a toilets (что переводится как «мы друзья туалеты»).
Лицо его выразило замешательство, затем он переварил всю информацию, посмотрел на нас, на вывеску «туалет», еле заметно кивнул и удалился. Такие как мы опасности не представляют.
У вокзала я собирался было распрощаться с ребятами, но вдруг мы выяснили, что и я и они забронировали жилье в медине, поэтому вместе отправились туда. Комфортабельное такси с кондиционером действовало живительно. Вообще Касабланка после колоритных городов Марокко постепенно возвращала нас к высокой цивилизации. Здесь был другой масштаб и другой ритм, этот город больше остальных походил на современный мегаполис. Даже медина Касабланки была просторной и чистой, насколько вообще может быть чистой медина Марокко. Стены переулков были выкрашены в гармоничные бело-коричневые и бежевые оттенки.
Уже внутри, в очередной раз собравшись попрощаться, мы спросили друг у друга названия гостевых домов, где каждый из нас собирался остановиться. Оказалось, что мы забронировали места в одном и том же риаде. Забавное совпадение объединило усилия в его поисках. Однако найти жилье никак не удавалось. На точке, отмеченной в карте, был захламленный переулок с тупиком, в котором играли чумазые дети.
Мы бесконечно описывали круги вокруг квартала, тщетно пытаясь отыскать риад. И в какой-то момент один из местных мужчин, видимо, уставший наблюдать за нашими беспомощными хождениями, взялся отвести нас в нужное место, причем бесплатно. Риад, естественно, располагался за несколько кварталов от отмеченной точки на карте. По-другому и быть не могло. Серое здание ничем не выделялась из числа прочих, лишь над массивной металлической дверью его висела маленькая, еле заметная черно-белая вывеска с названием. Первый этаж занимала большая марокканская семья, а на втором расположился гостевой дом. Полная улыбчивая женщина в цветастом платке встретила нас на пороге, с недоумением выслушала рассказ, взглянула на бронь и взволнованно сообщила, что произошла какая-то ошибка и наши места уже заняты. Я не удивился, сразу было понятно, что ничего здесь не пройдет гладко. Она попросила не переживать и сказала, что может предложить нам спальные места в другой комнате, по более низкой цене. Информацию о цене она произнесла с особенной возвышенной интонацией, преподнеся ее как выгодное предложение.
Мы решили взглянуть. Хозяйка завела нас в подсобное помещение, которое служило кладовкой. В углах находилась различная утварь, на сушилках висела одежда. У стены лежали матрацы, сваленные друг на друга; пахло стиральным порошком. С кривой наигранной улыбкой она указала рукой на матрацы. Я мысленно договорил за нее: You are welcome.
– Я здесь спать не буду, – уверенно заявила Яна.
– Да, наверное, надо найти что-то другое, – не столь уверенно сказал Кирилл.
– Я остаюсь, – сказал я.
Дорога меня сильно вымотала, следующим утром пора было улетать домой, и мне хотелось потратить сегодняшний вечер на прогулку по Касабланке, а не на поиски нового жилья. Повезло, что я не брезгливый. Ради интересного и нового я готов терпеть лишения. Мне неважно, где спать, главное, чтобы тепло и было чем укрыться. Я привык – в моих путешествиях бывало всякое.
Ребята ушли, а я начал обживать комнату.
Зарядил батареи фотоаппарата и телефон, облокотил рюкзак к стене. Постель была застелена быстрым поездным способом. Многочисленные поездки спортивной юности закалили меня в этом деле.
Вскоре в подсобке гостиничного номера вновь появились Яна с Кириллом. Они решили последовать моему примеру.
– Мы тоже остаемся, – сказал Кирилл.
Яна молчала, но было заметно, как она подавляла внутри себя гнев.
– Веселее, мы же в Касабланке. Завтра уже домой, давайте проведем этот вечер в хорошем настроении. Подумаешь, поспать ночь на полу в подсобке, – поддержал я ребят и добавил: – Будет что внукам рассказать.
Эту фразу я часто произношу в ситуациях, когда надо помочь себе или другому решиться на поступок или принять неприятную ситуацию. Ох, сколько же всего сумасшедшего, интересного и запоминающегося происходило в моей жизни именно после фразы «Будет что внукам рассказать».
На просторных улицах Касабланки встречались люди в европейской одежде. Лишь на подходе к знаменитой мечети Хасана II европейские наряды прохожих сменились мусульманскими одеяниями. Голоса из громкоговорителей протяжным призывом оповещали о вечерней молитве. Мусульмане длинной вереницей потянулись внутрь, нас же вежливо попросили освободить площадь.
Побывать внутри нам не удалось, но снаружи мечеть вызывала мощное впечатление и поражала воображение. Величественной бело-зеленой стрелой, обрамленной узорами, она взмывала ввысь к иным небесным мирам. С океана дул теплый ветер, в его порывах развевались ткани идущих к молитве людей. В голове у меня снова звучала песня Casablanca. Вечер сменялся ночью. Горячее солнце плавно растаяло в холодных водах океана, как мед в чае… в марроканском мятном чае. Словно по команде, включились многочисленные огни города. Косыми световыми линиями прожекторы освещали главную мечеть.
Мы зашли в неприметную забегаловку в квартале медины, в которой были лишь местные, причем исключительно мужчины. Они пили чай из небольших прозрачных стаканчиков, курили и смотрели телевизор, что-то шумно обсуждая. Сначала, завидев нас, мужчины притихли, рассматривая чужаков с интересом, видимо, нечасто сюда забредали туристы, но вскоре, привыкнув, вновь вернулись к делам. Я заказал мой любимый мятный марокканский чай. Что еще можно было пить в последний день в Марокко, как не этот великолепный напиток?!
В последний вечер в Марокко мы сидели под покровом теплой ночи за липким столиком атмосферного кафе и разговаривали. Яна с Кириллом рассказывали о путешествии, о серфинге, об океане. Я делился своими впечатлениями, что-то говорил, попивая чай, и вдруг заметил, что пью его с какой-то неосознанной жадностью. Завтра нужно было возвращаться домой, а этим чаем я будто хотел насытиться, впитать вместе с его сладостью еще хотя бы немного Марокко. В этот вечер я выпил его три стакана.
Ночью, возвращаясь в риад, мы оценили еще один плюс медины Касабланки. Переулки ее освещались мощным светом фонарей и даже ночью выглядели дружелюбно. Цивилизация. Однако мы вновь никак не могли отыскать дорогу. Переулки были похожи один на другой.
– Это где-то здесь. Вон дверь с узорами и куча мусора, а вон мужик в джеллабе, мимо которого мы проходили, – говорила Яна.
– Здесь везде двери с узорами, кучи мусора и мужики в джеллабах, – отвечал Кирилл. И в его словах была правда.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69494146&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
«Касабланка» – голливудская романтическая кинодрама 1942 года, поставленная режиссером Майклом Кертисом, с Хамфри Богартом и Ингрид Бергман в главных ролях.
2
Агадир – город на юго-западе Марокко, исторический центр региона Сус.
3
Рабат – столица Марокко, ее культурный и индустриальный центр.
4
Джеллаба – традиционная берберская одежда, представляющая собой длинный, с остроконечным капюшоном свободный халат с пышными рукавами.
5
Риад – это традиционная частная гостиница в марокканском стиле. Проще говоря, обычный отель, только аутентичный.
6
Тажин – блюдо из мяса и овощей, популярное в странах Магриба, а также специальная посуда для приготовления этого блюда.
7
Эрг Шебби – эрг (территория, покрытая песчаными дюнами) на юго-востоке Марокко, один из двух значительных эргов в Сахаре на территории страны.
8
Тагельмуст – крашеный в цвет индиго головной убор из хлопка, который сочетает качества вуали и тюрбана. Полоса ткани может достигать в длину 10 метров.
9
Марракеш – одна из древних столиц Марокко.
