– Малыш, ты как здесь? – она распахнула дверь и тепло улыбнулась, когда Чан Ди подняла глаза на нее от альбома. – Что рисуешь? Покажешь?
– Онни! – девочка подбежала к сестре и обняла ее. – Я рисую тебя, смотри.
Бёль опустилась на колени, не обращая внимания на то, что Чан Ди топчет подол ее серого атласного платья. Протянула руку за рисунком, второй рукой привлекла к себе ребенка и вдохнула теплый детский запах.
– Как же я люблю тебя, – прошептала она. – Мое сокровище, моя Чан Ди. Хочешь, я останусь с тобой? Порисуем вместе?
– Бёль, – в дверях появилась их мать. – Чан Ди уже пора спать, а тебе нужно спуститься вниз. Аукцион начался, ты не можешь игнорировать гостей. Это невежливо.
– Но, мама… – Бёль начинала ненавидеть эти негласные правила, связывающие ее по рукам и ногам.
– Ким Бёль! – Ким Чу Ян переводила взгляд со старшей дочери на младшую и обратно. Хотела быть строгой и настоять на немедленном присутствии внизу, но потом вздохнула. – Хорошо, полчаса. Потом спустишься к гостям, поняла?
Обе ее дочери одновременно закивали. Чан Ди тут же забралась в кровать, накрылась одеялом и приготовилась к вечернему чтению.
Бёль взяла с полки книжку и села на кровать, больше всего сейчас желая послать вечеринку и гостей куда подальше и улечься рядом с Чан Ди. Только рядом с этим ребенком она ощущала себя цельной, а не осколком чего-то, что уже не собрать. Девочка давала ей силы жить дальше, напоминала о том, что ее отец не был плодом воображения Бёль, что он когда-то существовал и даже принадлежал ей некоторое время, совсем недолго, всего лишь один вечер.
– Блин, – Бёль сморгнула слезу. Чан Ди вопросительно заглянула ей в лицо, но ничего не спросила, только погладила маленькой ладошкой щеку сестры, утешая. Бёль же после этого жеста совершенно расклеилась.
– Онни, я не хочу сказку, – вдруг сказала Чан Ди. – Я посмотрю мультик. Ты иди.
Она все понимала, она заглядывала ей в душу, ее проницательность иногда лишала Бёль дара речи.
«Как же ты на него похожа». Бёль кивнула, не доверяя своему голосу, поцеловала сестру в макушку и сбежала из ее спальни. Остаток отпущенного ей матерью времени провела в ванной комнате, пытаясь привести в порядок свои чувства. В конце концов смыла всю косметику и спустилась к гостям. Вспомнила про терзания Ли Бом. «Интересно, она все-таки прыгнула в бассейн или здравомыслие взяло верх?»
Ее подруга сидела среди гостей, затаив дыхание, полностью сухая. Ее взгляд был устремлен на подиум, где, небрежно облокотившись о высокий столик, Хан Раон демонстрировал один из лотов, карманные часы ручной работы, изготовленные мастером прошлого века. Бёль не стала пробираться среди людей к своему месту, а осталась стоять позади.
– У вас прекрасный дом, – раздался позади нее тихий голос, Бёль быстро обернулась. И испугалась, ее взгляд заметался по сторонам. – Я вас напугал? Прошу прощения, госпожа Ким.
«Он меня не знает, он меня не видел. Успокойся, Ким Бёль! Столько времени прошло».
Бёль взяла себя в руки и улыбнулась Тэуну.
– Благодарю. Ваша очередь уже прошла?
– Да, – Тэун слегка поклонился. – Позвольте представиться – Ан Ли Тэун.
– Ким Бёль, – Бёль тоже склонила голову, успокаивая дыхание и сердце, все еще колотившееся где-то в пятках. Указала жестом на подиум, чтобы поддержать разговор: – Ваш друг? Вы, кажется, вместе пришли?
– Да, – Тэун тоже устремил взгляд на Раона, который изображал статую. – Он не слишком любит подобные мероприятия, немного скован.
– Вы смягчаете ситуацию. Выглядит так, будто сейчас сорвется с места и сбежит.
Тэун рассмеялся и предложил девушке бокал шампанского, который Бёль взяла, но пить не стала: слишком много алкоголя за один вечер, завтра точно голова будет болеть.
Раон, наконец, избавился от часов и легко спрыгнул с подиума, разыскивая глазами Тэуна, чтобы уйти из этого дома. Напиться не получилось, сначала слишком много людей отвлекали его от шампанского пустыми разговорами, а после начала болеть голова, так что с алкоголем решил закончить на сегодня. Тэуна разглядел в конце зала, быстрым шагом прошел вдоль рядов стульев, Бёль заметил только тогда, когда вплотную подошел к другу и когда разворачиваться обратно было уже поздно.
– Госпожа, – поклонился ей.
– Здравствуйте. Не хотите выпить? – Бёль жестом подозвала официанта.
– Благодарю, нет. Хватит на сегодня шампанского, – Раон изобразил вежливую улыбку и указал Тэуну на выход.
– Может, хотите чай? – неожиданно для себя сказала Бёль. Раон замер и перевел глаза на ее лицо. – Черный. Мне помогает расслабиться после трудного дня.
– Просто чай? – невольно он повторил фразу, которую сказал ей семь лет назад. Бёль заметно побледнела и уставилась в непроницаемые глаза, мерцающие в прорезях маски. Охватила взглядом все его лицо и внезапно задохнулась.
– Вы снимите маску? – прошептала она, даже не понимая, что говорит.
– Что происходит? – вопрос Тэуна пробился сквозь наваждение, которое охватило Бёль и Раона, моргнувшего при звуке мужского голоса. Он криво улыбнулся, сбрасывая странное оцепенение.
– Конечно. Это не секрет, кто под ней.
Он легко снял с себя паутину кружев и прямо взглянул на Бёль.
– Простите, – она опустила глаза в пол и сжала пальцы, в мыслях отчаянно ругая себя. – Пожалуйста, не знаю, что на меня нашло.
«Я знаю». Раон не стал дожидаться Тэуна и ушел.
– Постой, – крикнул Тэун ему вслед и нахмурился, когда Раон даже не обернулся. – Извините, вы знакомы с ним?
– Нет. Просто… Показалось, что… Мне просто показалось.
Бёль всю трясло, словно она увидела призрак. Извинившись перед Тэуном, она взлетела по лестнице в свою комнату и прислонилась спиной к двери изнутри. Этот актер взглядом, поворотом головы, голосом, словами на миг вернул ее в прошлое, словно перед ней стоял инкуб. «В каждом человеке теперь будешь искать его отражение?» – спросила она себя и расплакалась.
* * *
– И? Что это было?
Раон ждал Тэуна у машины. Услышав вопрос, он спрятал телефон во внутренний карман фрака и вопросительно поднял бровь.
– Что это за странный обмен непонятными фразами? Причем вы оба прекрасно понимали, о чем говорите, – Тэун вгляделся в лицо Раона. – Ты же сказал, что не знаком с ней?
– Поехали, – устало ответил Раон и забрался на пассажирское сиденье, всем видом показывая, что произошедшее не стоит внимания, но Тэун не собирался оставлять его в покое. Он сел рядом и повернулся к нему в ожидании ответа на свой вопрос. Ключи держал в руке, Раон поджал губу, поняв, что никуда они не поедут, пока он не ответит. – Да не знаю я ее, возможно, смотрели один фильм или читали одну книгу, вот и получилось так. Я сам не понял, просто ее вопрос прозвучал так, будто я его где-то уже слышал. И ответ сам пришел на ум.
– Раон. Она тебе нравится? – прямо спросил Тэун. Раон вздрогнул.
– Нет.
– Отвечай честно, я отойду в сторону, если это так.
Раон сжал зубы, не решаясь взглянуть на друга.
– Я сказал же, нет. Мне не нужна твоя благотворительность. Если тебе нравится эта девушка – вперед, только порадуюсь за тебя, который год в холостяках ходишь, пора уже окольцевать и тебя. Сколько тебе?
– Всего лишь тридцать один год, – напомнил Тэун.– Не такой я уж и древний. Прям сразу – жениться.
– Точно, я и забыл, что ты еще мелкий, – Раон потрепал его по волосам и тут же получил шлепок по руке. Заставил себя усмехнуться. – Отвези меня домой, я выполнил требование директора, попозировал на подиуме, теперь могу заняться своим сценарием.
Тэун счел за лучшее не начинать разговор по поводу роли друга сейчас, а дождаться, пока Раон зайдет в свой дом, чтобы он не смог сбежать. Что он и сделал, едва переступил порог небольшого домика Раона. По сравнению с его предыдущим особняком этот выглядел как пристройка для прислуги, одноэтажное неприметное здание, серое снаружи, обезличенное внутри. По обстановке и вещам невозможно было определить, кто здесь живет – дом больше походил на сдающийся в аренду, чем на жилой. Раон избавился от всего, что напоминало ему о ЧанА.
– Раон.
– Мм? – он обернулся в двери своей спальни. Тэун разулся и прошел к столу, который стоял у стены гостиной. Присел на стул.
– По поводу твоей роли.
– Тебе пора домой, Тэун, – Раон скрылся в комнате и закрыл за собой дверь. Тэун тяжело вздохнул и приготовился ждать. Через час бессмысленного созерцания стены напротив, который показался вечностью, он поднялся, направился к плите, чтобы поставить чайник. Раон жил как аскет, в его доме не было даже микроволновки, не говоря уже о кофеварке, хотя на его счету лежали миллиарды вон. И это очень беспокоило Тэуна, а вот самого хозяина дома, казалось, отсутствие удобств в жилище не слишком волновало.
Раон появился в гостиной, которая также играла роль и кухни, и столовой, когда Тэун заливал молотый кофе кипятком прямиком в стеклянной кружке.
– Тебе сделать? – он достал вторую кружку. – Извини, но даже я не смогу сварить нормальный кофе без элементарной турки. Подарю тебе ее, что ли.
– Ты еще здесь? – Раон был недоволен. Он успел принять душ и кутался в длинный халат. И, видимо, не ожидал, что в гостиной до сих пор кто-то есть, прислонился к стене, выразительно посмотрел на Тэуна, который пропустил его слова мимо ушей и залил кипятком молотые зерна во второй кружке. Поставил все на стол и сел обратно, обхватил пальцами горячее стекло, греясь.
– Подожди пару минут, сейчас заварится, – сказал он, хотя Раон даже не сделал движения к столу. – Так вот, по поводу твоей роли. Думаю, в силу нашего давнего знакомства я имею право на мнение.
– Конечно, ты вправе выразить свое мнение. Но я хочу спать, ничего, если я его не выслушаю?
– Ты! – взорвался Тэун и тут же замолчал, заставляя себя успокоиться. Отхлебнул кофе, обжегся и выругался. Раон спокойно взирал на него холодным взглядом, что еще больше выбесило Тэуна. – Зачем ты это делаешь?
– Что делаю?
– Смотришь на меня, как на мерзость, будто я пачкаю твой пол.
– Потому что ты выносишь мне постоянно мозг, – Раон оторвался от стены и присел напротив Тэуна. – Послушай меня, я когда-нибудь указывал тебе, что делать или какие роли брать?
– Не сравнивай. Мои роли и твои! Хватит! Достаточно, уже весь мир налюбовался твоим прекрасным накачанным задом, Раон! Может, для разнообразия сыграешь в детской сказке?
– Я подписал контракт, – глухо ответил Раон.
– Ну и черт с ним! – Тэун вспылил при мысли, что кто-то будет диктовать другу, что с себя снять, когда снять и в каком виде его будут снимать. – Никто тебя не осудит, если ты откажешься, мы так точно поддержим, хочешь, я выплачу за тебя штраф и разберусь со всем? – Отчаянно вгляделся в потухшие глаза друга, понимая, что нельзя ему ввязываться в подобные съемки. – Директора завалили предложениями. Наш последний проект – это просто бомба, каждый режиссер хочет заполучить тебя. И при этом оставить одетым. Раон! Прекрати.
– Я подумаю, – Раон действительно сомневался в том, стоит ли ему что-то доказывать себе, в очередной раз раздеваясь перед камерами. – Доволен? Теперь иди домой.
2
Маниса, Турция
– Озгюр, ты же несерьезно это говоришь?
– Очень даже серьезно, – ответил Озгюр Чиботай, турок довольно мощного телосложения, на плечах которого едва не трещал тонкий кашемировый свитер. Его глубоко посаженные глаза, черные до такой степени, что в них не разглядеть было зрачка, смотрели в упор на собеседника, рука прошлась по жестким коротким волосам в раздраженном жесте. – Я отдам Джан за него замуж и получу контроль над его корпорациями.
– Но это же твоя дочь! – второй человек был меньше, тоньше и намного изящней. Его светло-карие глаза с тревогой смотрели на Озгюра. – Хан Раон, насколько нам известно, и не мужчина в полном смысле этого слова. Она станет монашкой?
– Гюрхан, тебя следовало назвать Гюлем, ты как роза, такой же нежный, – Озгюр наклонился вперед, через стол, к брату. – Она – не только моя дочь, Джан также является частью нашей семьи и выполнит свой долг. Возможно, тот чонбун еще оживет, найдем ему специалистов, сексологов, психологов. Как-то он же законтачил с той кореянкой.
– А если нет? – Гюрхан покрутил на пальце кольцо, снял его, надел обратно, пока обдумывал следующие слова. – Опоишь его таблетками?
– Он и сам это сделает. Все, что нам нужно – продолжение рода. Пусть это продолжение даже будет зачато в пробирке, мне все равно. От него нужен только генетический материал и свидетельство о браке. Раон не дурак, после того, что натворил его отец, он с радостью будет с нами сотрудничать.
– Ой, сомневаюсь, – Гюрхан действительно не верил, что Хан Раон согласится на подобное. – Его столько раз использовали, что он даже слушать тебя не станет.
– Посмотрим, посмотрим, – невнятно произнес Озгюр и подумал о том, что у него еще есть пока маленький, но уже очень важный козырь – дочь Раона. Если ее отец все-таки заупрямится – придется его убрать и признать Чан Ди его наследницей. Ребенком управлять будет проще простого, а когда подрастет – выдать замуж за своего родственника. Плеснул в стакан янтарную жидкость, покачал его в руке и залпом выпил.
– А если он психически нездоров? Как Джан будет с ним жить? – Гюрхан, как ни старался, не мог представить племянницу рядом с корейцем. – Он сделает ее такой же чокнутой!
– А то она сейчас лучше, – пробурчал Озгюр, взглянул на брата и добавил: – Не морщись так, господин Хан вполне адекватен, я следил за ним все это время. Позови ко мне Джан, когда будешь уходить.
Гюрхан понял, что его вежливо провожают. Отодвинул стул и медленно поднялся.
– Брат.
Озгюр вопросительно приподнял бородатый подбородок, в котором пробивалась седина.
– Она поэтому учила корейский вместо немецкого? Ты уже давно задумал прибрать к рукам собственность корейца?
– Нет. – Озгюр помрачнел и устремил тяжелый взгляд куда-то за спину брата. – Двенадцать лет назад, когда эта ошибка природы отняла у меня Ирену. Теперь и я сделаю то же самое.
Гюрхан тихо вышел из кабинета и спустился вниз, в сад, где Джан читала, устроившись в шезлонге. Остановился в тени раскидистого делоникса, с горечью размышляя над тем, как количество денег влияет на уровень свободы.
– Дядя, я тебя вижу, – пропела Джан, поднимая голову от книги. Сдвинула очки на кончик носа, открывая зеленые глаза, блестевшие улыбкой. – Все так же боишься солнца? Иди, позагораем, погода просто сказка, хоть и ноябрь уже.
И похлопала по соседнему креслу. Гюрхан вместо этого поманил ее к себе.
– Тебя отец ждет. А солнца я не боюсь, просто не люблю жару и потеть.
– Как можно жить в Турции и страдать постоянно от жары? – Джан собрала волосы в хвост и легко соскочила со своей лежанки. – Он в кабинете?
Гюрхан кивнул и проводил ее взглядом. Жизнерадостная, неугомонная девчонка, которая вносит оживление везде, где бы ни появилась. В свои двадцать четыре года она все еще была ребенком, оберегаемым и любимым всей многочисленной родней, особенно отцом, который души в ней не чаял. И Гюрхан совершенно не понимал неожиданного решения брата отправить ее в чужую страну и отдать чужому человеку, психическое и физическое состояние которого вызывало до сих пор большие вопросы.
Пока ее дядя раздумывал над тем, что приготовил для нее Озгюр, Джан через ступени прыгала по лестнице на третий этаж, где ее отец обустроил свой кабинет. Можно было подняться и на лифте, но Озгюр упорно продолжал пользоваться лестницей, и его дочь от него не отставала.
– Папа? – деревянная дверь отлетела к стене, ручка точно попала в свое углубление. – О, прости.
– Ты скоро пробьешь второй выход отсюда. Так сложно придержать ручку?
Озгюр подошел к стене и погладил пальцем выбоину в панели. Он постоянно ругался, Джан продолжала испытывать его терпение, а поврежденная панель оставалась на своем месте уже много лет. Это стало для них ритуалом. Озгюр спрятал улыбку в усах, Джан ему подмигнула и прошла внутрь.
– Дядя сказал, что ты звал меня. Что хотел сказать?
– Сядь, Джан, – Озгюр сам занял одно из кресел для гостей, а не свое место за столом. Джан присела напротив, сложила руки на коленях и приготовилась слушать. – Ты должна выйти замуж.
– О, так скоро? – Джан восприняла известие о замужестве как информацию об очередном собрании совета директоров. Она знала, что ей придется это сделать, с самого детства отец воспитал в ней ответственность за семейный бизнес. И она знала, что ее брак будет договорной и выгодный для семьи, сама Джан относилась к этому нормально. Однако, что это случится в ближайшем будущем, она не предполагала, и лишь поэтому Озгюр заметил некоторую растерянность в ее глазах. – Это кто-то из наших партнеров? Я его знаю?
