– А как мне найти мужиков этих? – заволновавшись, спросил дрогнувшим голосом Тимофей.
– Одного ты уже, почитай, нашёл, – оветил мужик и указал рукой на стоявший рядом дом. – Вот тут Степан живёт, а до Митьки в край улицы надо проехать.
Высокий, крепко сложенный, не по возрасту седовласый Степан одним рывком извлёк из выдолбленной в мёрзлой земле ямы оленью шкуру, обвязанную верёвкой.
– В этой яме я завсегда храню пропитание для собак, у меня их более десятка: какие для охоты, иные – в упряжку, – объяснял Степан, развязывая верёвки, а затем распахнул край шкуры.
– Боже правый! – отшатнулся Тимофей и отвёл взгляд в сторону.
Взору открылся окоченевший труп старухи, покрытый коркой льда, с обнажённой синей спиной, разодранной медвежьими когтями: глубокие борозды шли от затылка до поясницы.
– Ну да, картина не для слабонервных, – хрипловато сказал Степан и закашлялся, затем как-то виновато добавил: – Сохранил как есть, знал, что придёшь.
– Откуда знал? – удивлённо спросил Тимофей, выпучив на мужика глаза.
– Она сказала, – Степан кивнул головой в сторону обледеневшего трупа. – Сказала, что за амулетом придёшь.
Степан смотрел на испуганно выпученные синие глаза гостя и понимал неправдоподобность им сказанного. Решил объяснить для понимания:
– Сон мне был, а может, видение, точно сказать затрудняюсь, – Степан закряхтел, прочищая заложившее горло. – Явилась старуха в обличии шаманском и говорит, мол, шаманка я, похорони меня по обычаю. Амулет мой, говорит, отдашь тому, у кого глаза, как куех халлаак[5]. По всему видать, про тебя старуха говорила. Так что забирай амулет, тебе он теперь принадлежать должон.
Тимофей стоял в нерешительности, он боялся посмотреть на труп-ледышку. Становилось не по себе от одной мысли, что нужно прикоснуться к синему окоченевшему трупу, чтобы снять амулет.
Степан видел нерешительность парня и решил немного ему помочь, перевернув старуху лицом к верху. Прикасаться к амулету и снимать его со старухи он не осмелился, пусть этот страдалец сам выполняет то, что ему завещано. Но судя по выражению лица бедолаги, положение его не облегчилось, а наоборот, усугубилось, потому как на обледеневшем синем лице покойницы застыла гримаса нечеловеческой боли и страдания. Рот застыл в немом крике, в образовавшейся впадине рта была замёрзшая вода, глаза закатились кверху, оставив в глазницах только белки.
У Тимофея волосы зашевелились под капором, по спине пробежал холодок. Даже мелькнула мысль: плюнуть на все наказы и видения, уехать побыстрее и как можно дальше от всего этого кошмара. Тимофей повернулся спиной к ужасному образу мертвеца с намерением уйти. Но какая-то невидимая сила словно приподняла его за плечи и развернула обратно.
– Ну давай уже смелее! – как гром среди ясного неба прозвучал голос Степана, он не заметил, что парня оторвала от земли и крутанула какая-то неведомая сила, и подумал, что тот сам передумал и повернул обратно.
С ужасом Тимофей наклонился к старухе, стараясь не смотреть на лицо, с хрустом ломающегося льда раздвинул ворот одежды и увидел амулет в виде птицы кречета. Не отрывая от него взгляда, достал нож, висевший на поясе, и разрезал шнурок из оленьей жилы. Зажав в ладони амулет, Тимофей почувствовал, что руке стало горячо. Он рывком сорвал шнурок с мёртвой шеи, снова раздался хруст льда. Тимофею показалось, что шаманка будто облегчённо вздохнула. Может, действительно было так, а может, со страху послышалось. Тимофей отскочил от мёртвого тела, крепко сжимая амулет.
– Ты посмотри на эту красоту, – опять голос Степана прозвучал неожиданно, отрезвляюще, словно выдернул из кошмарного сна.
Тимофей непонимающими глазами уставился на Степана. Тот указал на небо. Там плескалось розовое сияние с вкраплением синего и зелёного. Такого северного сияния Тимофей ещё ни разу не видел и связал аномалию с шаманкой, с амулетом, со всем происходящим в эти минуты. Вспомнил те слова, которые шаманка велела передать рыбакам:
– После того как вы её захороните по полагающему обычаю, она станет оберегать ваше поселение и помогать рыбакам и охотникам.
– Известие хорошее, – довольно крякнул Степан и, раскурив трубку, протянул её Тимофею.
– Спасибо, не хочу, – вежливо отказался Тимофей. – Не курю я, да и не люблю это.
– Ты поди и водки ни разу не пробовал? – лукаво глянул на парня Степан. – Зайдёшь, может, махнём за знакомство по кружечке?
– Водку пробовал, когда студентом был, – ответил Тимофей, просияв в лице от воспоминаний о тех годах. – Только не понравилось мне то состояние, когда она по организму разливается и разум туманит. А вот от горячего чая я бы не отказался.
– Погодь, старуху на место определю и пойдём в избу чаёвничать.
Степан укутал тело шаманки обратно в шкуру, связал верёвки и опустил в яму, которую накрыл досками.
В просторной комнате было тепло и светло. В печи потрескивали поленья, на краю стоял чугунок, источая приятный запах свежесваренной еды. Там же стоял и чайник, из изогнутого носика выходил посвистывая пар. Указав гостю на лавку у стола, Степан наложил в большую миску варёное мясо. С полога печи достал светлую тряпицу и извлек из неё лепёшку.
– Давай сперва мяска отведаем, а потом уж и чайком побалуемся с медком, – предложил Степан, усаживаясь за стол. – Надысь в лесу молодого лося подстрелил, мяса хватит надолго, в лес до осени можно не соваться. Я больше рыбный промысел уважаю. Рыбу, к примеру, из реки выловил, она вскорости сама и издохла. А в лесу для пропитания зверя убить надобно, значит, жизни лишить, руки кровью испоганить, тягость убиения на душу свою взять. Иной раз и кусок мяса в глотку не лезет, оттого и на охоту редко выхожу, только в случае большой надобности. Бывает, в лес за лозой пойдёшь да зверька живого в капкане встретишь али птицу, в силке трепещущую, завсегда на свободу выпущу. Оттого духи леса на меня и не гневаются шибко, ещё ни разу не обидели, зверем не напугали. Выпущу кого на волю, так обязательно отблагодарят поляной ягод али грибов. В нонешнем годе оленёнка из сети выпутал, сухариком пригостил да по задку шлёпнул и отпустил. Как в обратную пошёл, дык на колоду мёду и набрёл, насилу дотащил.
Тарелка из-под мяса опустела. Степан поставил на стол деревянную кадушку с мёдом и две алюминиевых кружки. Сыпнув в каждую по горсти пахучих трав, залил кипятком. Комната наполнилась запахом летнего луга в жаркое лето. Тимофей, прикрыв глаза, втянул полной грудью аромат трав. Ему даже показалось, что лёгкое дуновение тёплого летнего ветерка коснулось лица.
– А ты один живёшь? – поинтересовался Тимофей.
– Один, – пробасил Степан, насупившись. – Почитай, пятый годок, как жена померла, не разродившись. Поначалу думал, жить не стану, удавлюсь где-нибудь в лесу, перекину верёвку через ветку и уйду к Прасковьюшке. Горевал шибко, уже и верёвку выбрал, покрепче которая, и день определил. Да накануне дня определённого привиделась она мне. Да так сердито пальцем погрозила и молвит, мол, не срок ещё тебе, погодь маленько, не выполнил ты ещё то, что на судьбу твою положено. Сказала это и испарилась, как мало облачко в небе ясном. После её слов призадумался я о предназначении своём, да так мало-помалу в душе печаль и улеглась, утихла. Вот теперь, как она наказывала, живу себе помаленьку да всё жду предназначения своего.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69500728&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
