Мэри поперхнулась. Бекка застыла. Дункан замер, не донеся кусок торта до рта – над столом повисло напряжение, и есть в такой момент было невежливо.
– В общем, Элвис сказал, что в городе происходит что-то странное. Нет, он осведомлен о нас с вами, однако… Мэри, ты ведь следишь, чтобы «новички» не наводнили Механиксвилль?
– Разумеется.
– Во-от. Но это все мошенники, карманники, преступники… А тут у нас объявилось паранормальное… Призраки, но очень, очень бледные.
– Но полиция ведь не будет это расследовать, так? – мрачно уточнила лисица.
– Ну, конечно! Полиция – это вам не лавка «У-меня-Астрал-наяву».
– И все же это плохая новость, – протянула Мэри. – Бледные призраки… Их точно много? Может, просто слухи?
– А вот тут самое ужасное, дорогуша! – развела копытцами Луиса. – Выхожу я от Элвиса, сворачиваю на тот переулок… И сталкиваюсь с тигром. Но тигр был призрачный! Прозрачный, светится… Но бледный, тоньше и светлее пара… Даже привидения не бывают такими бледными!
Мэри прижала лапку в кружевной черной перчатке ко рту.
– И что же? Он приблизился к тебе? Заговорил?
– Слушай дальше, милочка… Я заприметила что-то серебряное на его груди. Присмотрелась: а это медальон! И не призрачный, а настоящий. Начищенный, блестящий, как монетка! И на медальоне надпись выгравирована: «Кратос». И рисунок – луна.
– Странно… – прошептала Мэри, но корова продолжила:
– Ладно бы это! Я иду навстречу тигру, а он не шевелится. Потом как взглянет на меня белыми глазищами! Я пячусь, чувствую: что-то холодное за спиной. Оборачиваюсь, а там волчица! Тоже блеклая, страшнющая… Глаза – как из голубого стекла. Стоит и дышит на меня… Сразу таким ветрищем повеяло! Я забыла, что сама такой была – побежала, куда глаза глядят… Тут уж какое – в гости!
– Не похоже как-то на призраков, – покачала головой Бекка. Мэри кивнула.
– Да, это, видно, какие-то другие существа… Но на моей памяти никого подобного нет. А на твоей, Иса?
– Думаешь, я бы пугалась, если б знала, кто они? – хмыкнула корова. – Пускай твои ребятки будут на чеку, Мэри.
– А… волчица… Она была такая… белая, да? – очень тихо уточнил Дункан, робко поднимая лапку.
На него немедленно воззрились четыре пары глаз – трех дам и одного дворецкого, очень вовремя решившего подать закуски.
– А ты откуда знаешь, солнышко? – негромко осведомилась Луиса. – Тоже встречал ее?
– Не то чтобы… Это глупо, но… Вчера вечером, – начал Дункан, косясь на Бекку, – мы с ней пробрались в малую гостиную, и Бекка мне играла на фортепиано… Было красиво … Но я увидел… Увидел…
– Что ты там увидел? – грозно вопросила маленькая волчица.
– Волчицу и другого зверя, – ответил Дункан. – Как мелкая зубастая собака, но страшная… А волчица… Она такая… Как Бекка, но совершенно белая. И… они дрались. Волчица и этот зверь. Волчица победила.
– Видение? – засомневалась Мэри.
– А что ты играла? – спросила Луиса.
– Папину последнюю сюиту… – проговорила Бекка. – Но, сколько я ее ни играла раньше, никаких волчиц я не видела… Может, у тебя глюки? Может, ты тю-тю, а, Ду-Ду?
– Нет, на самом деле звучит не так уж и безумно, – возразила Мэри. – А, скажи-ка … Когда твой отец написал эту сюиту?..
– Да за месяц до смерти, я думаю, – пожала плечами Бекка. – Или за два…
Повисла напряженная тишина. Первой молчание нарушила Луиса – она кашлянула в копытце и поинтересовалась:
– Прости, конечно, но… Ты уверена, что Лукас Ноут не…
Бекка возмущенно сверкнула глазами.
– Что за вздор?! Папа бы никогда!.. Он бы ни за что!..
Голос волчонка стих. Луиса сочувствующе покачала головой:
– Что ты, что ты… Мы и не подумали ничего тако…
– Расскажи про Фараона, – приказала Мэри. – Подробно.
Бекка моргнула.
– Я знаю только, что он шакал и черный маг… И ему зачем-то нужно было исполнить заклинание, написанное нотами. Но папа написал сюиту сам, я уверена! Поэтому…
– Да-да, золотко, конечно, – успокаивающе закивала Луиса. – Мэри просто так спросила, не бери в голову. Бекки, милочка, идите поиграйте.
Бекка взяла Дункана за лапу и потащила прочь.
– Что ты задумала? – содрогнулся Дункан.
– Ду-Ду, – произнесла Бекка, доводя его до того места, откуда их не услышат. – Что ты думаешь об их словах? Только честно.
– Они что-то недоговаривают, – поразмыслив, ответил Дункан.
– Вот! Они что-то недоговаривают! – торжественно повторила Бекка. – Увиденная тобой сцена появилась неспроста, это как-то связано с моим папой и Фараоном. И мне интересно, почему на медальоне того тигра было слово «Кратос»…
– А оно что-нибудь значит?
– Да, Куцехвостик, да… Кратос – младший титан греческой мифологии, прихвостень Зевса, заковавший когда-то Прометея… Постой-ка. Прометей принес зверям огонь, и был за это наказан. Так?
– Наверно, – ответил Дункан, не особо понимая, что это за Прометей и Зевс. Может, тоже Беккины знакомые?
– Знаешь, – вздохнула Бекка. – Мы сколько угодно можем вот так стоять и рассуждать.
Дункан кивнул, хотя рассуждала только Бекка.
– Нам надо действовать, – прибавила Бекка.
– Надо, – согласился Дункан. – А… как?
– Пойдем в город, – решительно заявила Бекка. – Пойдем и выясним, кто еще видел что-то подобное, когда и где конкретно. Призраки привязаны к конкретному месту.
– Но вроде они не призраки, – робко напомнил Дункан. Маленькая волчица досадливо отмахнулась:
– Ерунда!
Глава седьмая: Лабрадоров дом
В доме ученых-лабрадоров садились обедать. Комнаты были еще завалены коробками всех форм и размеров с не распакованными вещами – семья переехала всего месяц назад из-за главы семейства: отцу было необходимо работать здесь из-за каких исследований, обещавших перевернуть весь научный мир.
Миссис Лэб накрывала на стол. Ее муж, мистер Лэб, читал газету.
А еще за столом сидели два щенка. Один – с золотистой шерсткой и очками на носу. А другой, младший – без очков и с растрепанной, не причесанной шерстью.
Его звали по-всякому: Позор Семьи, Неумеха, Поскакун, – но чаще просто Торн. Его так назвали, потому что, когда щенок родился, его родители увлеченно изучали ягоды терна и их полезные свойства. Между прочим, получили потом за это премию Чау-Чау.
Торн вырос обалдуем. В свои пятнадцать он не только плохо учился, но еще и к науке тяги не имел, зато смотрел подолгу кино. И ладно бы – научное. Про жизнь кораллов, например (любимая документалка мамы). Или «Полный цикл жизни плесени» – любимый фильм папы.
Но Торн, бездельник, обожал все, что связано с мистикой и магией.
Миссис Лэб принялась накладывать лазанью – к слову, подгоревшую. Увы, миссис Лэб была отличной ученой, но поварихой неважнецкой. Просто мопсиха-кухарка, нанятая ими сразу по приезду по объявлению в газете, готовившая им обеды и ужины, сломала сегодня утром лапку и не могла приехать.
– Приятного аппетита, – очаровательно улыбнулась собака.
Дорен и мистер Лэб вежливо поблагодарили ее за кра-а-айне вкусную лазанью, уже навострив ножи и вилки: надо найти кусочки какого-нибудь более приятного цвета, чем глубокий черный.
Торн ничего не говорил. Он не хотел врать, а вся семья почему-то принимала его правдивость за полной отсутствие манер.
– Этого он набрался от тебя, – обиженно хмыкнула миссис Лэб. Мистер Лэб поперхнулся:
– Твой сын, ты воспитывала!
– Я воспитывала Дорена! – строптиво заявила та. – А Торн… Он набрался от тебя!..
Дорен толкнул брата в бок, говоря, мол «о тебе говорят, скажи тоже что-то!». А Торн молчал, потому что не помнил, чтоб его кто-то вообще воспитывал. Родители больше занимались своими исследованиями. Или студентами.
Зазвонил домашний телефон. Родители переглянулись и, не сговариваясь, побежали брать трубку. Взял папа.
– Это дом Лэбов, слушаю вас! – бодро произнес он, но тут же нахмурился и сухо сказал: – Я, кажется, говорил уже… Нет. Увы, нет. Да, сэр, я уверен. Вам стоит обратиться к кому-то, кому важны деньги, а не честь. И вам того же!
Миссис Лэб с тревогой повела ушами.
– Что?.. Опять…
– Да, – отрывисто ответил ее муж. – Он не отстанет.
– Ну, так, может, стоит сделать ему сыворотку? – предложила миссис Лэб. – Мало ли, что он замыслит… Они ведь такие…
– Какие? Кто – они?
– Ну… социопаты. Психопаты. Звери с… пошатнувшейся психикой. Им нельзя перечить, понимаешь?
– И ты советуешь сделать сыворотку, способную уничтожить мир, и вложить ее в лапы этого… зверя?!
– Так уж прямо мир?
– Да, мир! Ох, если б ты знала… Да ты и знаешь!
– Знаю. Но я знаю, что, если погибнет мир, это не коснется нас с тобой. И наоборот… Скажи, разве мир стоит того, чтобы погибли наши мальчики?
– Стоит, – объявил мистер Лэб. – Щенков в этом мире полно. Мир важен, Элис. Мир важен, а маленькие звери – ерунда.
– Мир состоит из маленьких зверей, – с укором заметила та. – Но… тебе виднее. Пошли… Ты не доел свою лазанью.
Обед проходил в скорбном молчании. Детей не информировали о делах взрослых, но напряжение родителей передалось и им.
– Дорен, – обратился к сыну мистер Лэб, когда принимались за чай. – Я хочу спросить… Если б тебе поставили выбор: сделать что-то очень нехорошее, но спасти свою семью, или не делать, но погубить ее – ты бы что выбрал?
Дорен постучал лапкой по подбородку.
– А нехорошее насколько?
– Настолько, что миру может прийти конец.
– Ну, тогда… Тогда б, конечно, не делал.
– А я бы не стал! – неожиданно воскликнул Торн. – Мир… Он большой, он сам себя защитит! А вас бы я…
– Помолчи! – строго отдернула Элис. – Ты всегда принимаешь неправильные решения.
Торн понурил голову.
– Ладно, мальчики, – махнул лапой мистер Лэб. – Идите. Мы с мамой обсудим кое-что…
Щенки ушли к себе. Родители еще долго негромко и напряженно обсуждали что-то. Некто, представившийся господином Л, сулил огромные деньги за приготовление сыворотки.
Задача была крайне забавная: мистеру Лэбу переслали по почте листок с нотами. Это была неизвестная ему тяжелая, гротескная музыка. И ему нужно было, чтобы цвет, вкус, запах приготовленной ученым смеси прямо ассоциировался с этой мелодией.
Пес выполнил заказ – получившаяся жидкость вышла едкая, мутновато-синего цвета, остро пахнущая. Но заплатили ему сполна, однако условились, что Лэб создаст позже другую сыворотку, но не такую безобидную и нелепую, а с ужасными свойствами…
В Механиксвилль его семья не уехала, а спешно бежала подальше от шакалов и гиен, нанятых заказчиком, морду которого, к слову, никто не видел. Но и здесь их нашли…
Пока супруги лабрадоры шипели друг на друга в гостиной, Дорен и Торн прислушивались к их голосам из своей комнаты, прижавшись к двери. Но расслышать толком не получалось – родители говорили очень тихо.
– Думаю, дело в заказе, – сказал Дорен. Торн прижал к голове уши.
– Разве мама с папой работают на заказ?
