И вечерние платья не годятся —
публики не будет.
Деловой ужин тет-а-тет —
это не вечеринка,
не приём
и не свидание,
получится,
слишком вычурно.
«Господи, что же надеть-то?!!
Совершенно нечего надеть!!!
Стоп!
Глупая!
Кто ж от тряпок-то пляшет?!
Что это будет?
Для меня деловой ужин.
А для него?»
Ольга отошла от кровати, на которой разложила вещи, села в кресло и опять задумалась. И мысли её на сей раз приняли совсем иное направление: «Да он сейчас руки от удовольствия потирает! Сидит, негодяй, и посмеивается, представляя, как я тут идиоткой скачу по номеру и не знаю, что надеть! Рефлексивное управление называется! Господи, а ведь отпаривать и гладить ещё! Слава Богу, утюжок прихватила! Ладно-ладно, умная девочка! Не отвлекайся! Соображай, раз такая умная! Итак…»
Когда Солнце уже более часа как упало в море, а набережная с высоты птичьего полёта напоминала раскалённую и истекающую огнем и искрами подкову, Ольга выпорхнула из отеля. На ней был белый прогулочный костюм, стилизованный под морскую форму. Приколотая серебряной булавкой шляпка, наподобие тех, что носят французские моряки (волосы она заплела в косу и, переломив её надвое, закрепила второй серебряной булавкой), шёлковые блуза с якорями на погончиках и юбка-плиссе длинны миди. На груди висел скромный серебряный медальон, сочетавшийся по стилю с булавками на голове. При каждом шаге юбка меняла цвет с голубого на почти белый и обратно.
Она шла по набережной
уверенной походкой,
сосредоточенная
и ЗЛАЯ от голода.
А набережная была превращена в непрерывающуюся цепь кафе и ресторанов. По вечерам хозяева их выставляли столики и стулья от дверей до самого парапета. Некоторые прихватывали и пирсы – уж слишком много собралось в порту дайверов на каникулы. Где кончается одно заведение и начинается другое, можно было определить по скатертям или их отсутствию, подставкам для свечей и униформе официантов. То тут, то там, чуть в стороне от столиков, размывали жаром воздух барбекюшницы. Около них в колпаках самых различных фасонов колдовали повара.
Какие куски мяса доходили на живом огне!
А какая рыба!
А запахи!
Одуреть можно,
если неплотно перекусила последний раз в полдень,
и с тех пор успела
наплаваться,
навозиться с тяжёлым снаряжением,
принять душ,
а потом два часа,
как вентилятор,
крутилась,
собираясь на этот непонятно как образовавшийся ужин!
Отдыхающая публика уже частью устроилась за столиками, а частью прогуливалась, выбирая, где задержаться и провести вечер. В основном это были парни и девушки, здоровые и жизнерадостные. Среди них также было немало матерых и крепких мужчин постарше. Никаких папаш и мамаш во главе семейств с детьми. Гул разговоров на десятках наречий. Взрывы хохота. Настроение превосходное. Все довольны тем, как складываются каникулы. Дайверы вообще народ не склонный к унынию и меланхолии. Вот уж кого обожают рестораторы! Уж эти ничему не дадут пропасть! Всё закажут и всё съедят до полуночи!
Около второго от «Капитана» пирса, как и было оговорено, Ольга увидела свою группу. Шведы и Санчо сидели за длинным грубоватым столом из тёмного дерева и о чём-то оживлённо беседовали. Изрядно коптившие толстые свечи, вставленные в высокие чугунные канделябры незамысловатой формы, освещали их лица. Три официанта в дырявых треуголках поверх красных бандан и рваных тельняшках с широкими полосами расторопно разгружали подносы. У одного из них через голову даже была наложена кожаная повязка, закрывающая глаз. Ни дать ни взять самые настоящие пираты.
Когда Ольга подошла к поджидавшим её новым знакомым, перед ними уже громоздились, как крепостные башни, глиняные кружки. Рядом стояли широкие блюда с мясом, рыбой, свежими овощами и зеленью. Запотевшие бока кружек поблескивали стекавшими по ним каплями, куски мяса и рыбы – горячим жиром, а овощи – упругими и гладкими округлостями. Ей чуть дурно не стало от приступа голода. Как же хотелось плюнуть на всё и просто опуститься на скамью рядом с этими симпатичными ребятами. Впиться зубами в кусок сочного и румяного мяса,
откусить,
немного прожевать,
ощутив его острый вкус,
и
погасить пожар во рту
ледяным пивом!
Увидев её, мужчины присвистнули – их девушки были одеты всего лишь в джинсы и непритязательные блузки. Санчо даже вскочил ей навстречу.
– Привет! Не пугайтесь! – обратилась Ольга ко всем, приостановив островитянина жестом. – Я подошла сказать, что не смогу сегодня посидеть с вами. Извините! Но, меня, как назло, пригласили на ужин. Я просто никак не могла отказаться. Вот пришлось даже принарядиться слегка. Но завтра утром я опять с вами!
Шведы разулыбались и понимающе закивали. Санчо же, яростно сверкнув очами, пообещал живьём скормить акулам того, кто пригласил её на ужин. Он был так страшен и решителен, что Ольга искренне рассмеялась. Распрощавшись, она пошла дальше.
Конечно же!
Все мужчины оглядывались!
А местные мачо,
такие же инструкторы, как Санчо,
мгновенно вспыхивали,
увидев её,
и извергались
восторгами и комплиментами.
Некоторые из них
даже не были лишены
поэтического дара,
а один, очевидно, самый впечатлительный
умудрился раздобыть и вручить
небольшой букетик
каких-то розовых цветочков.
Но всё это не вызывало в ней
никакого волнения.
Она шла по набережной
уверенной походкой,
сосредоточенная
и ЗЛАЯ от голода.
– Ольга! – послышалось за спиной в нескольких шагах от пирса «Изабеллы Шестой».
Она оглянулась.
Перед ней стоял Питер.
– Слушаю Вас, мистер Корнер.
– Отлично выглядишь…
– Спасибо.
– Джон отдал мне на всё время отпуска катер, на котором мы сюда добирались. Если ты хочешь понырять, то у меня есть полное снаряжение. И я знаю, где здесь отличные места.
– Спасибо, но я уже присоединилась тут к одной группе. Хорошие ребята из Швеции, толковый и не очень ленивый инструктор. Сегодня я весь день была с ними в море и прекрасно провела время.
– А… Понятно… А я тебе звонил весь день… Ну что ж… – поник Питер.
– Мне пора…
– Да-да… Ужин… Меня он не пригласил…
– Пока.
– Прощай…
И Ольга, бросив букетик в море, ступила на пирс.
Глава 8
– Она идёт по пирсу, сэр, – доложил Мигель по громкой связи.
Сэр Гриффит в этот момент стоял перед зеркалом в своей каюте и оценивал, как на нём сидит белый свободный костюм из жатого хлопка с узелками: «Недурно-недурно! Я бы даже заметил, что очень недурно».
В течение всего дня он, чтобы не изводиться ожиданием и не перегореть до вечера, старался отвлечь себя от мыслей о предстоящем ужине с Ольгой. Иногда ему это удавалось.
После завтрака с Питером он часа полтора листал новые романы, по поводу которых сверкали умом критики. Но, так и не выбрав ничего достойного своего внимания, оставил их и раздражённо подумал: «Ну, ничего не зацепило! И почему от всех этих книг так разит кисловатым дешёвым кофе?! Если раньше писали, чтобы читатель умнел, то теперь – чтобы создать у него впечатление, что он уже и так умный! Чёрт! Как бы писатели пишут свои как бы книги, а как бы читатели их как бы читают! Чушь какая-то! Швейцарские часы за десять баксов от жуликов на Бродвее!» Поиздевавшись подобным образом ещё несколько минут над убогостью современных авторов, он взял с полки «Улисса» и отправился на пляж. Тот самый, о котором Питер рассказывал Ольге на катере.
Если представлять себе рай местом, где всё не в изобилии и тучном избытке, а в гармонии и в меру, то Джон через пять минут попал именно туда. Это был неширокий, всего метров пятьдесят, и мелкий, не глубже полутора метров, залив со светло-голубой прозрачной водой. Пальмы и белейший песок, покрывающий всё дно и образующий на суше полосу в двадцать шагов. Идеальная чистота, и ни души.
Впрочем, последнее объяснялось просто. Порядок на пляже – тем, что люди Джона ежедневно убирали сброшенные пальмами сухие листья и прибитые волнами водоросли. Безлюдность – тем, что взрослые жители острова круглые сутки обслуживали приезжих, а ближайшее поселение, откуда бы сюда могли совершать набеги крикливые ватаги ребятишек, находилось в километрах двенадцати за горным перевалом. Туристов же пляжи вообще не интересовали – все они посещали остров ради дайвинга.
Под склонившейся к песку пальмой стояли лежак с полотенцами, шезлонг, столик и дорожный холодильник. Чуть в стороне на стволе другой пальмы висела лейка душа. Джон положил «Улисса» на столик, разделся донага и направился к морю.
У самого берега стайки мальков дёргались из стороны в сторону. Джон ступил в воду и спросил их:
– Как вы тут только не сваритесь?
Дружные полупрозрачные существа ответили ему новыми быстрыми зигзагами.
– Ладно, ребята, вы, как хотите, а я на глубину, – сказал он им и вошёл в море по колено.
Однако и там вода была почти горячей.
Джон сел на дно, вытянув ноги, выгнул грудь и задрал лицо вверх. Облака, казалось, уснули посреди неба и не собирались никуда лететь.
– И что это? Только одни ленивые и толстые овечки? – иронично поинтересовался Джон и задрал лицо выше.
