– Тогда я ухожу, – обиделась Марина, отворачиваясь обратно к поганкам. – И вообще я… Я вообще не ожидала кого-то тут найти… Я искала надпись на арабском. Не каждый человек пойдет по буеракам искать надпись, которую ему продиктовали во сне!
– Не каждый, конечно. Только тот, кто отчаялся.
Марина обернулась.
– Я ведь и вломить могу, – пригрозила она, неубедительно размахивая листочком.
– Я тоже, – ответил мужик с несвойственным его касте отвращением к насилию. – У нас с вами идеальная психологическая совместимость.
– Я не буду с вами разговаривать, – она снова повернулась, чтобы уйти, но забыла, что под опорной ногой – нетвердо лежащий осколок кирпича. В итоге пошатнулась и упала бы, если б военный не подставил руку. Он схватил ее за локоть и отпускать не спешил.
– Меня зовут Джафар, – решил он, наконец-то, представиться. – Джафар Ингра. По специальности я летчик и авиамеханик. Но поскольку у нас мало людей, именно мне выпало сомнительное удовольствие ознакомить вас со спецификой предлагаемой вам работы. Далее вы вольны либо выбрать ее, либо отказаться.
– Так это все правда? Это… этот… сон?
– Сны меня не интересуют, – отрекся от мистики Джафар. – Я нахожусь здесь по просьбе Александра Эстерхази с целью предложить вам работу. В дальнейшем вы будете разговаривать именно с ним. Моя задача – обрисовать вам специфику предлагаемой должности и ее перспективы. По моим сведениям, ваша специальность – разработка моделей и пошив одежды.
– Это призвание, – с обидой возразила Марина. – Я правда хорошо шью. Вот, например, ваша форма… ее шили не на вас. Но на заказ. Для другого человека.
Джафар некоторое время молчал, а его глаза изучали лицо девушки, словно она была боксером, с которым он сошелся на ринге.
Даже локоть отпустил.
– Это правда, – нехотя признал он. – Этой форме лет десять, и тогда… тогда я был другим человеком. Вы профессионал. Но насколько мне известно, в данный момент вы работаете в офисе.
– Не нашла работу по специальности, – вздохнула Марина. – Молодых женщин без детей берут очень неохотно. Работодатель не хочет оплачивать декрет. А я даже не замужем… И родители не чают меня куда-нибудь сбагрить…
– Вряд ли я смогу оказать вам психотерапевтическую помощь, – вернулся Ингра к прежнему тону. – Вот визитка Александра Эстерхази. Завтра он собирает всех рекрутов на инструктаж. Надеюсь, вы не опоздаете… И еще вот что. Я не знаю, зачем они так делают, но это лишь самая безобидная из их странностей.
Вынув из кармана белых брюк блестящий светодиодный фонарик, он включил его и посветил на дальнюю стену, возле которой все это время стоял. Под правой поганкой высветилось непонятное и похоже, арабское слово сделанное явно ультрафиолетовой краской. Тахрир? Ни за что бы не нашла.
– Это ведь то, что вы искали? – уточнил он. – Это означает «освобождение». Тогда до встречи.
– Подождите… кто «они»?
– Они – это мы, – серьезно сказал Джафар. – Вы поймете.
Сунув ей в руку карточку, он развернулся, сошел с булыжника, на котором до этого балансировал, и исчез за самой разрушенной из окружающих стен.
И в этот момент Марина ощутила некую обреченность. Почти как Дана от слова «Сторн», которое было непонятно на каком языке и непонятно что значило.
*
– Значит так, – Эстерхази аккуратно разрезал торт, – у нас нашлись: один ветеринар, один бухгалтер и один дизайнер одежды. Рабочей и прочей.
Марина захлопала было в ладоши, но потом ощутила боль в руке, схваченной два дня назад господином Ингрой, поморщилась и успокоилась.
– И вас всех отпускают? – тревожно спросил Саша. – Родственники не против?
– Родственники только за, – мрачно сказала Дана.
Не далее как вчера она осознала, что Наташка, хоть ее и ломает, потихоньку поправляется, а следовательно, сон это или не сон, но услугу нужно отработать. Ее отец, работавший в МВД, уже проверил и фирму их нанимателей, и сайт, и всю доступную документацию.
– Там все легально, – сказал он. – Лекарственное сырье. Дорогое. Не наркотики. И объявление о найме уже месяц на сайте висит. Могли бы уже набрать людей…
– Да ладно, пап, – махнула рукой Дана. – Не начинай. Твои что сказали? Все там тип-топ? Ну и вот. Мало ли у людей какие проекты.
– Да и правда, мало ли… Только вот фирму основала некая Августина Клемански, и она до сих пор ее собственник. А у нас в базе она числится то ли пропавшей, то ли – скорее всего! – умершей несколько лет назад.
– Люди смертны, папа!
*
В разговоре с Сашей девушки пытались намекнуть на другие странности, сопровождающие их найм, и волнующие их больше, чем кончина некоей Августины, но ни веселый Саша, ни занудный Альберт, ни тем более отстраненный Джафар, на протяжении всей беседы молча смотревший в окно, ничего не знали ни о книге, ни о снах, ни о графе Гнедиче, ни, тем более, о колдунье тете Розе. Хотя историю внимательно выслушали.
– Видимо, она просто направила наши судьбы с помощью книги, – сказала Марина.
– Это совпадение, – пожала плечами Данка.
– Судьба всегда выглядит, как совпадение, – улыбнулась Кристина. Батя не прикасался к спиртному уже вторую неделю, а мать была совершенно не против отправить дочку на стажировку. Только настояла, чтобы та оттуда писала каждый день.
И вот, тортик был съеден, день отъезда назначен, контракты подписаны, и первичный инструктаж проведен.
– Блин, – вспомнила вдруг Кристина, – мне надо свое оборудование забрать из клиники, когда уволюсь. А там этот Влад…
– А что Влад? – по обыкновению участливо спросил Эстерхази. – Не отдаст?
– Он ее ненавидит, – бесцеремонно поделилась Дана, хотя вопрос был обращен не к ней. – Абьюзер хренов.
– Могут возникнуть проблемы, – смутившись, призналась Кристина. – А там такие вещи… оставлять жалко. Могут пригодиться на новом месте. Вдруг у этого вашего Единоверыча их нет…
– Да, – кивнул Альберт. – Их у него вполне может не быть. Он очень трудно переходит на новые методы работы, и я неоднократно отражал это в докладных. Даже прилагал ведомости, где значатся вещи архаичные, как египетские пирамиды.
– Отлично! – непонятно чему обрадовался Эстерхази, вытирая салфеткой липкие от крема пальцы. – Яша, заедешь за Кристиной в клинику? Ну, чтоб ее не задержали? Поговори там.
Джафар молча кивнул.
Кристина так и осталась в сомнениях насчет способности третьего рекрутера вообще разговаривать.
*
– То есть, как увольняешься? А работать кто будет?
Влад вращал выпуклыми глазами, словно камбала, шлепнутая на сушу. Хотелось на него наступить.
– Так и увольняюсь, – упрямо сказала Кристина, собравшая уже примерно половину сумки.
Самое печальное, что книгу графа Гнедича Данка вернула только вчера. Открытую, потому что одно дело – отомкнуть замок шпилькой, и совсем другое – не забыть закрыть его обратно. Собрав к тому времени часть своих рабочих вещей, Кристина решила не тащить книгу с собой до дома, а забрать ее на следующий день, с остальной частью.
И конечно, когда она пришла, Влад уже любопытствовал, стоя с книжкой у окна.
«От заезжих ученых я слыхал, что многие египтяне, имеющие коренное происхождение, сильно отличались по врожденному своему характеру от прочих народов; некоторое даже настаивали на происхождении их вовсе не от Адама и Евы, а от иных, более древних божественных экспериментов. Если принимать во внимание теории последователей идеи множественности миров, то возможно они вовсе не были…»
– Я увольняюсь, Влад. Заведующий только что подписал мое заявление. И книгу мне отдай, пожалуйста.
– Что значит «увольняюсь»? – Влад оторвался от воспоминаний графа, заложил их пальцем и спрятал за спиной. – Это что ты тут насобирала? – он кивнул на сумку. – Выложи обратно. Ты хочешь, чтобы я подтвердил, что ты это украла, да?
– Это мое.
– Свое надо дома держать, – сказал Влад холодно. – А с тех пор, как ты, девочка, принесла оборудование в учреждение, оно считается собственностью учреждения, ясно?!
– Я сказала – отдай мои вещи! – крикнула девушка.
– Что? – наступал на нее Влад. – Что ты сказала? Твои? Точно твои? Ничего твоего здесь нет! Ты контракт подписывала!
«За что мне вот это все?»
Изловчившись, она схватила книгу и дернула к себе; Влад, не желая уступать, с силой сомкнул пальцы; уголок страницы остался у него в руке.
Кристина отскочила и быстро присоединила пострадавшую книгу к прочим вещам.
Влад смотрел на нее, нехорошо усмехаясь; на его лице выступил пот, и ворот белой футболки, которую он носил под халатом, прилип к шее. Даже кожа головы, стриженная ежиком, мокро светилась сквозь волосы в свете люминесцентных ламп.
«Я наверно выгляжу не лучше», – подумала Кристина.
И тут входная дверь, за которой обычно ждали клиенты, приоткрылась.
– Выйдите! – жестко, вполголоса скомандовал Влад, не глядя за спину. – Мы тут с фельдшером не закончили совещание.
– Закончили, – упрямо сказала Кристина, пытаясь застегнуть молнию на сумке. Голос срывался. Главное – не разрыдаться, а то этот гад обрадуется. Однако реальность расплывалась; вот уже и орущий начальник превратился в овальное бело пятно.
– Конфликтуете? – спросил от двери баритон, принадлежащий, как поняла Кристина, пятну серому, длинному и только что вошедшему.
– Не ваше дело, – огрызнулся Влад. – Закройте дверь с той стороны.
– Насколько мне известно, – сказало серое пятно, вплотную приближаясь к белому, – неумение скудоумных начальников управлять персоналом приводит к разрушению бизнеса и прочим несчастьям. Любители конфликтов обречены пировать на обочине жизни, проклиная несуществующих врагов.
– Вам виднее, – язвительно ответил Влад, однако в его голосе появилась неуверенность. Белое пятно сделало шаг назад.
– Как показывает опыт, рано или поздно начальник, лишенный самоконтроля и не умеющий взаимовыгодно решать проблемы с персоналом, оказывается в луже дерьма, – лениво продолжал голос серого пятна. Иногда у гостя проявлялся странный акцент, непохожий ни на один из до сих пор известных Кристине. – Сядьте. Вы ведь Владислав?
Диалог пятен продолжался меньше десяти секунд; Кристина проморгалась. Влад, прижимаемый за плечо, сидел на стуле; над ним нависал обещанный Сашей Джафар, только теперь – в сером холщовом тренче и без фуражки. Кристина видела его бритый затылок, длинную челку, свисающую почти до кончика носа, шею, обмотанную черной банданой с белыми черепами и два стальных браслета на свободно висящей правой руке – левой он прижимал Влада к стулу – позвякивающие о надетый на пальцы стальной кастет.
– Я сейчас вызову охрану, – неуверенно пригрозил Влад. Руку с кастетом он тоже видел очень хорошо.
– Охрана ушла курить, – сказал Джафар почти ласково. – Впрочем, можете не представляться, потому что я не имею желания продолжать наше малоприятное знакомство. Тем не менее вам будет полезно узнать, что я – новый работодатель Кристины, Джафар Ингра, лейтенант авиации в отставке. А теперь, – от отпустил плечо Влада, – пока ваши клиенты окончательно не разочаровались в вас, молча возьмите сумку Кристины и несите за нами. И скажите спасибо, что великодушная девочка не взыскала с вас за причиненный ей моральный ущерб.
– Да она…
Джафар обернулся и остановил его взглядом.
– Э… Слушаюсь.
С трудом поднявшись со стула, Влад, не глядя на Кристину, действительно взял ее сумку. И понес.
Кристина налегке шла следом и не знала, чего в ней больше – страха или удивления.
– Спасибо, – робко сказала она, когда они выезжали со стоянки. – Вы не боитесь ходить с… оружием?
– В наше время опасно ходить без оружия, – сказал Джафар. – Но в таких ситуациях оно и не требуется.
Кристина глянула на его правую руку, лежащую на руле. На узком загорелом запястье остались только два браслета – широкие, украшенные четырехгранными пирамидками, похожими на сточившиеся ромбовидные шипы. А в машине, в ямке, возле рычага переключения передач, лежало четыре колечка от пивных крышек.
Неожиданно вспомнилось слово «ассасин».
– У нас в полку таких владов звали падалью, – благодушно пояснил Джафар, не отрывая взгляд от дороги. – Они не умеют общаться на равных. Либо пытаются доминировать, либо подчиняются. Лучше их подчинять.
– Но здесь не армия, он бы мог…
– Не мог.
Кристина задумалась.
– То есть… вы вообще не верите, что люди равны? Есть унтерменши, которых непременно нужно подавлять?
– Я ускорил ваши сборы вовсе не для того, чтобы в дороге решать мировоззренческие вопросы.
– Мне казалось, – обиженно заметила Кристина, – с любым человеком можно договориться…
– Тем не менее, у вас не получилось.
– Просто я не знала, как.
– Зато знаю я.
– Но это… неправильно как-то. Это смахивает на шовинизм.
– Я его практикую довольно часто.
*
Некоторое время Влад стряхивал морок, наведенный лейтенантом в отставке. Выглянул в пустой коридор; действительно, клиенты, напуганные разговором на повышенных тонах, решили отнести своих «кровиночек» к более спокойным конкурентам.
На сером кафельном полу прилип треугольник желтоватой бумаги; подняв его, чтобы выбросить, Влад невольно прочитал:
«…что же до стычек… … их есть такие двери… порча только… усугубляет наказание… в этом случае выхода не будет».
Он протер глаза и наклонился второй раз, чтобы поднять лежащий рядом, как ему показалось, кусок ваты; однако, стоило коснуться белого ошметка пальцами, как тот слипся во влажный катышек и размазался по пальцам.
