Однажды в разговоре с Сашей Эстерхази она выразила недовольство отсутствием старых документов. Тот, по своему обыкновению, рассмеялся.
– Наш дорогой Альберт, – объяснил он шепотом, оглядываясь на дверь, – очень не любит завалы на столах и в шкафах. Так и живем, как гладиаторы – без прошлого.
– Главное, – пробормотала недовольная Дана, – чтобы не без будущего.
– Будущее неведомо никому, – просто сказал Эстерхази. – Но у меня тоже много поводов быть недовольным. Например, тот же Альберт вот уже два года игнорирует мою просьбу сделать у нас хлебопекарном цеху вакансию кондитера.
– Так это ж придется столько всего закупать, – мстительно заметила Дана. – Скоропортящегося. А есть это будут не все…
– Регина и дети Регины, – Эстерхази воздел палец. – И даже, между прочим, мой кролик. Он постоянно сжирает то, что ему не положено.
– Зоозащитников на вас нет, – пробурчала Дана.
– Вот на них вакансий точно не выделят, – рассмеялся Эстерхази.
*
Дана вытерла вспотевший лоб. Чертова жара, чертов поселок, чертов Альберт. И Наташка. Из-за нее она здесь сидит, из-за наркоманки паршивой. Вот если бы ей еще тогда, в детстве, сказали: ты можешь упарываться по препаратам, но помни, что из-за этого твоя сестра должна будет работать с бумагами в странном поселке, обслуживающем лечебные грибы (чтоб им пусто было)? Что сделала бы Наташка?
Внезапно ее посетила странная мысль: а если в эти пять лет Наташка умрет, нужно будет отрабатывать прочие годы, или нет? Зря все-таки Кристинка не взяла с собой книжку. Спросили бы у графа. Вдруг можно.
Задумавшись, она потеряла счет времени и очнулась только тогда, когда от пребывания в одной и той же позе заболела спина.
Закрыв таблицу, Дана вышла в коридор и прислушалась. Из комнат долетали короткие диалоги. Был слышен голос Альберта.
Подойдя к его комнате, Дана прислушалась. Альберт разговаривал с Региной.
– Четыре смены не решат вопрос, – говорила она. – Ворота все равно придется чинить, так что жду сметы от инженеров.
– Инженер у нас один, – ответил Альберт. – Даже половина инженера, потому что полставки. На остальные полставки он рейдер.
– А разве не две ставки было?
– Если и да, то не при мне.
– Альберт! Что за самовольное сокращение персонала! – повысила голос Регина. – Инженеров всегда было два! И, кстати, вы еще неделю назад обещали мне дубликат ключа от архива.
– Он у Ингры, – буркнул Альберт. – Зайдите к нему и возьмите любой из четырех, они у него в коробке на стеллаже. На бирке написано «лодки».
– Остроумно, – отрезала Регина, и Дана поняла, что администраторша собирается покинуть кабинет.
Шмыгнув за угол, Дана затаилась, пережидая стук каблуков.
Значит, «лодки». Очень смешно.
*
– Ты простила меня? – Чекава снова догонял Кристину. – Я тут решил подарить тебе то, что ты не сможешь передарить Рэнни.
– Если это какие-нибудь розовые трусы, – съязвила Кристина, притормаживая, – то ты ошибаешься. Они не относятся к вещам, которые нельзя передарить Рэнни. Он прибьет их на стену и станет всем рассказывать, что отнял их у богини Кали… или кто там еще может ходить в розовых трусах.
– Я долго думал, – сказал Чекава, – и в итоге придумал.
Кристина остановилась. Ей льстило, что о ней долго думали.
Дима, ухмыльнувшись, вытащил из барсетки маленькую открытку. На внешней стороне было изображено что-то из путешествий: голубое небо, фреска типа египетской, пальма.
Внутри Кристина увидела написанное от руки стихотворение:
Как в кубок воли не налить вины,
Не развернуть к весне средину лета,
Нельзя убавить громкость тишины,
Потерянной, как мелкая монета.
Из всех теней, отмеченных скорбя,
В аскезе неумелой, емкой фальши,
Нет ближе никого, кроме тебя,
И сообразно, никого нет дальше.
Ты – альфа и омега долгих зим
Унылая струна полночных бдений.
Безэмоциональный псевдоним
Оброненный книгой сновидений.
Те люди, которые как с тобой,
Они на самом-то деле с ними.
Как только здесь протрубят отбой
Там – только туже затянут лини.
Из рук их брать нельзя ничего.
Их краски в рисунках шевелятся ночью
С ними захочется одного —
Быть тем, кто уже ничего не хочет.
Таись и жди, пока морок тает
Остави, в памяти не храня!
Ты увидишь, что это тебя спасает
И тогда
Ничего.
Не бери.
У меня.
Прочитав, Кристина некоторое время всматривалась в лицо Димы. Тот смотрел, не моргая.
– Ты определенно психопат, – выдавила она наконец. – И да, ты прав. Такое я не решусь подарить Рэнни.
– Я ничего плохого не имел в виду, – прошептал Дима. – Просто я хотел сказать, что душа человека… она как бы двулика. И когда я говорю с тобой, это… это меня исцеляет, понимаешь? Я только что осознал. Ты словно свет, на который я не имею никакого права, но который вижу…
– Подожди, – Кристина подняла ладонь и осмотрелась. Они были одни, и опять в тени аллеи, ведущей к гаражу. Только вот Рэнни у дерева теперь не было.
Чекава покорно замолчал. Зрачки его серых глаз были огромны, и он не моргал. И даже, кажется, не дышал.
– Хочешь, – тихо спросила Кристина, – я тебя поцелую?
Он сглотнул и сделал движение навстречу.
…Ничего подобного у меня еще не было, думала Кристина, обнимая свитер, так и не пропахший навозом достаточно сильно для того, чтобы в него не хотелось вонзить ногти.
В этот вечер она ощущала себя больно, неоправданно счастливой. Смущало лишь одно: когда все последующие дни она думала о Диме, он казался тусклым и непонятным. Не выглядел, как предмет, который можно безнаказанно идеализировать.
Но Кристина старалась.
*
– Ключ от архива прошлых лет находится Джафара, – убежденно сказала Дана.
– Попросить?
Дана нахмурилась.
– Попросить-то можно. Только вот после этой просьбы лететь мы будем далеко и долго.
– Тогда я не знаю. И, если хочешь знать мое мнение – у тебя паранойя.
Дана не обратила на слова подруги никакого внимания.
– Может, – вдохновенно подняла она вверх указательный палец, – его соблазнить?
Кристина закатила глаза.
– Его? Да ты что? Проще Альберта.
– Он женат. Хотя любого мужика можно совратить. Ща… где-то было…
Дана нырнула в свой еще не полностью распакованный чемодан.
Покопавшись в нем минуты две извлекла блестящий черный комбинезон и комплект черного кружевного белья.
– Ну как? – спросила она, приложив все это к себе наобум.
– Демоничненько, – вздохнула Кристина. Она всегда завидовала умению Данки превращаться в роковую женщину. Хотя в настоящий момент она подозревала, что планы подруги отчасти продиктованы завистью к тому, что Кристина находится в отношениях, пусть и утомительных.
– Помаду у тебя возьму, – продолжала Данка. – Красную. Она тебе все равно не идет.
– Она и не моя, – напомнила Кристина. – Я ей на заборах рисовала.
– Вот и классно!
Вдохновленная, Дана выставила ее за дверь.
Следующие дни были жаркими, ленивыми, и ничем не напоминали об этом эпизоде, достойном шпионского романа, и Кристина понадеялась, что Данка оставила эту затею, осознав всю ее нереальность.
Дима теперь часто посещал их дом, вел себя примерно, и Кристина заподозрила, что как-нибудь он захочет остаться на ночь. Или пригласит ее куда-нибудь? Как вообще в поселке это делается?
– А ты у него спроси, – лениво подначивала ее Дана. – Мне кажется, он сам не знает, чего хочет.
Данка-то точно знала, чего хотела. Она хотела ключ. Но если ключ у Джафара, и если тот знает, что происходит с людьми в поселке, то не исключено, что его как раз и следует бояться больше всех. Он военный. И он наверняка умеет убивать.
*
В следующий вечер, гуляя с Димой по вечерним окрестностям, Кристина стала замечать в нем раздражение. Закономерно решив, что происходит оно из-за отсутствия мест для уединения, Кристина бросила пробный шар:
