Дневник советского детектива
Евгений Долматов
Про печально знаменитые «девяностые» написано много книг и снято еще больше кинофильмов. В них все – о криминальной обстановке в Москве и Санкт-Петербурге, а вот остальные города описаны мало.Алексей Беляев, оперативный сотрудник уголовного розыска, рассказывает о интересных и необычных эпизодах службы. Автор придерживается строгого, почти документального описания расследуемых преступлений. В основе рассказов – реальные уголовные дела и отказные материалы, составленные по заявлениям граждан.Если в «девяностые» и «нулевые» работа милиции представлена в основном в негативном ключе, то в советскую эпоху, наоборот, чересчур отлакирована. Автор показывает золотую середину реальной служебной действительности.Книга посвящается милиционерам, которые в те непростые времена сохранили честь и достоинство, не предали интересы службы, не оказывали услуг криминалитету и не выполняли преступных приказов продажного руководства.
Евгений Долматов
Дневник советского детектива
Впереди идет ОУР,
Вечно зол и вечно хмур.
Милицейский фольклор
Последний причал
«Мы полагаем, а Бог располагает» – видимо, этим правилом руководствовалось Провидение, когда заставило Беляева переступить порог артемовской милиции и оказаться в чутких руках сотрудницы кадровой службы, привлекательной молодой женщины с хорошей фигурой.
Спустя много лет для него самого остается загадкой, как он, недавно отучившийся на судоводителя и получивший диплом штурмана, оказался в приземистом одноэтажном здании ГОВД. И как же он благодарен этому провидцу за такое неожиданное сложение жизненных пазлов.
Часть 1. Биржа труда
В Советском Союзе в отличие от загнивающего Запада безработицы не было, но безработные были. Это те, кто никак не мог воспринять благую весть о том, что труд сделал из обезьяны человека. Для такой прослойки населения заботливая рука Родины предусмотрела статью 209 УК РСФСР (тунеядство) и приобщала непонятливых к этой непреложной истине в течение трехсот шестидесяти пяти дней в исправительно-трудовых учреждениях закрытого типа.
Вопросы занятости населения и наличия вакансий на предприятиях находились в ведении городских бюро по трудоустройству. В Артеме эта служба занимала два небольших кабинета на первом этаже горисполкома.
Молодой штурман Беляев узнал о существовании оного заведения совсем недавно и не потому, что ему вдруг разонравилась выбранная морская стезя. Вдруг внезапно он в полной мере ощутил себя молодым да ранним родителем двух детей со всеми вытекающими из этого последствиями.
Эту жизнеутверждающую весть он получил по прибытии в порт приписки своего судна. Совсем недавно его танкер из серии «малышей» пришвартовался к причалу нефтебазы в Находке после пятимесячного рейса в «полярке», где третий помощник капитана Беляев был проинформирован молодой женой, прибывшей его встречать, что в рейс она его больше не отпустит и что пора решать вопрос с квартирой – жизнь в частном доме у родителей становится слишком обременительной для них.
Впечатлившись услышанным, молодой мореплаватель, осознав всю меру, степень и глубину своей ответственности, решил поискать работу в Артеме, не увольняясь пока из пароходства. Ему предстояло совершить жизненный разворот на сто восемьдесят градусов, и сделать это было возможно, только сохраняя холодным рассудок и трезвомыслие.
Предстояло обучиться новой профессии, зарекомендовать себя на новом поприще, получить жилье, и будет тогда счастье. Задача, конечно, была из разряда фантастики. Но спустя полтора года звезды сложились так, что все вышеперечисленное с Беляевым случилось на раз-два.
– Ну и какая же ваша основная специальность? – отставив в сторону кружку с чаем, поинтересовалась у Алексея чиновница бюро по трудоустройству, порог которого он переступил в поисках будущей работы.
– Я – судоводитель, окончил мореходное училище, сейчас работаю на танкере третьим помощником капитана, – без особой надежды на успех ответил Алексей.
– Ну, в нашем городе плавать негде… Даже не знаю, что вам и предложить, – изрекла мадам Безнадега.
– Я где-то слышал, что можно переучиться на летного штурмана и работать в авиации. В Артеме большой аэропорт, – как вариант предложил Беляев. Совсем недавно вопрос переквалификации он обсуждал с друзьями.
– Мне об этом ничего не известно, но вот в том же аэропорту есть должность инспектора по кадрам, девяносто рублей зарплата, основное занятие – печатать на машинке, – предложила чиновница.
– Печатать на машинке я, конечно, могу. Спасибо, но у меня на иждивении двое детей и жена, на эти деньги прожить не получится, – ответил Алексей. Его средняя зарплата в пароходстве составляла сто тридцать рублей.
Возникшая невольно пауза затянулась, сторонам определенно нечего было сказать друг другу.
– Ладно, я пойду… Спасибо за прием. До свидания, – соискатель направился на выход.
– Послушайте, а может, вам в милицию попробовать? – произнесла вслед уходящему Беляеву инспектор по трудоустройству.
– В милицию? – ответил ей вопросом на вопрос ошарашенный Алексей и по инерции, больше для приличия, спросил: – А где она находится?
– Да вот же, внизу. Вы мимо нее сейчас будете проходить, – мадам кивком показала в окно, где виднелось невзрачное одноэтажное строение.
Первое, что воображение нарисовало Беляеву при слове «милиция», – это конвой в длинных до пола шинелях с винтовками за плечами и почему-то в буденовках. Это было смешно, нелепо и ужасно одновременно.
Второе, что пришло в голову, – реакция друзей, когда они узнают, что он вдруг стал милиционером, подумают, что это какой-то розыгрыш.
И третья мысль, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. Все его неполные пять лет обучения в мореходке, весь близкий круг общения сформировал в нем крайне негативное мнение о милиции. Конечно, он не был отъявленным хулиганом, но законы улиц Владивостока в часы увольнений заставляли порой участвовать в боях без правил, как групповых, так и одиночных, после которых они с друзьями оказывались в отделении. И вот теперь он идет туда уже не в качестве задержанного, а устраиваться на работу… Это было дико и нелогично.
Однако генетический код, состоящий из упрямства, любопытства и здоровой доли авантюризма, сделал свое дело – он все-таки зашел в ГОВД и имел беседу с приятной молодой сотрудницей кадров Сафоновой.
После непродолжительного знакомства и просмотра документов Беляева она рассказала о должностях, существующих в милиции, а также о тех, на которых имеются вакансии. Он слушал инспектора кадров, как во сне, и с трудом представлял, кем в принципе он мог бы здесь работать. Беседа проходила по давно отработанной схеме: звучали обычные вопросы, на которые давались такие же обычные ответы. Когда прозвучала вакансия в отделе уголовного розыска, Алексей был несколько огорошен. Из книг и фильмов ему казалось, что там работают люди с особыми качествами и специальной подготовкой, которой обучают в учебных заведениях. А здесь все просто, из моряков в сыщики.
– А что вы удивляетесь? У нас несколько лет работал сыщиком тоже моряк и тоже помощник капитана. Очень хорошо, кстати, работал. У нас и в других службах есть люди с морским образованием, – рассказывала Сафонова.
– Я ведь в основном из-за жилья ухожу из пароходства, дадут ли в милиции квартиру и как скоро? – спросил Беляев.
– Как себя зарекомендуете. У нас квартиры дают в первую очередь в уголовном розыске и участковым. Все будет зависеть от вас. Вы же офицер запаса, месяца три-четыре поработаете младшим инспектором, затем на офицерскую должность, – разворачивала заманчивые перспективы сотрудница кадров. – Кроме того, у нас есть своя медсанчасть и льготное медобслуживание.
Алексею было также поведано о раннем выходе на пенсию, большом отпуске и бесплатном проезде к местам отдыха. Устоять перед всем этим было невозможно, и он решил попробовать. Ведь если не пойдет, то уволиться можно всегда.
После собеседования из ГОВД он вышел уже по-другому заряженным. Было понятно, что судьба уготовила крутой жизненный разворот, переходящий в американские горки. Впереди ждала большая учеба без отрыва от производства в некоем виртуальном правоприменительном университете жизни, основным предметом изучения в котором являлись люди, их сообщества, привычки и повадки, способы добывания пищи, выживания, маскировки поступков и манипулирования другими людьми. Со временем Беляев начал понимать, что, помимо изучения других людей, университет внимательно изучает и его самого и этот процесс длится непрерывно на протяжении всей службы, составляя психоэмоциональный и профпригодный портрет.
На дворе стоял октябрь 1979 года. Почти до декабря длились процессы увольнения, оформления, различных проверок, пока перед самым Новым годом Алексей не вышел на работу в ГОВД. Ему было заявлено, что праздники можно провести дома, а сразу после них его ждут на новом месте.
Часть 2. Стажер с жезлом и широко открытыми глазами
Закончились новогодние праздники, на вахту заступил новый, 1980 год, и отделение уголовного розыска Артемовского ГОВД пополнилось новой штатной единицей – младшим инспектором Алексеем Беляевым. Начинающий детектив приступил к работе, не имея ни удостоверения, ни права на ношение оружия, но зато облаченный в форменный китель штурмана со споротыми погонами и меховой черный полушубок с плеча тестя – на приличную гражданскую одежду за полтора года каботажного плавания заработать не удалось. Так, наверное, приходили записываться в народное ополчение в далеком «сорок первом».
На первых порах его закрепили за группой по борьбе с угонами автомототранспорта. В его обязанности входило внимательно слушать старших и выполнять их распоряжения. Пару недель он, напряженный, просидел в кабинете у окна, периодически закуривая и выезжая с кем-нибудь из инспекторов. В основном его брали на несложные задержания подозреваемых и приводы свидетелей по нераскрытым преступлениям.
Неожиданным открытием для новичка стал факт отсутствия транспорта у сотрудников розыска в зимний период от слова почти совсем.
В связи с этим негативным обстоятельством вспоминается один духоподъемный фильм, где главный герой, наставник, покручивая седой ус, говорит молодому ученику: «Вот погоди, сынок, дай только срок, победим (ну а далее по ранжиру на выбор: контру, кулаков, японцев, немцев, всех капиталистов-империалистов) и тогда заживем…»
Между тем на дворе стоял 1980-й год: все войны позади, все враги повержены, а у милиции до сих пор нет нормального транспорта, от которого зависела скорость реагирования и раскрытия преступлений.
Беззастенчивое вранье, льющееся с голубых экранов и книжных страниц, очень выпукло стало проявляться в первые же недели работы на новом поприще.
Поначалу Алексей не мог понять, как справляются оперативники в условиях ежедневного аврала сыплющихся нескончаемой лентой преступлений с задержаниями и доставлением в Отдел разнокалиберных злодеев. Мало того что злыдня надо установить, обнаружить и задержать, так еще и доставить, и разговорить.
А если он активно сопротивляется, в грязи, в крови? Перевозить такую публику в общественном транспорте или на попутке – тот еще цирк. И ведь возили, ведь доставляли, шокируя пассажиров городских автобусов.
Можно с уверенностью предположить, что эта «досадная» проблема решилась сама собой только с массовым появлением личного транспорта у сотрудников милиции, одновременно со всеми гражданами, уже в новой стране, когда авто перестало быть премиальным дефицитом.
Впрочем, на все это Беляеву скоро стало наплевать, как и на дряхлое здание, разваливавшуюся мебель в кабинетах еще с военных времен, ибо «на войне как на войне». А ветхий антураж и почти полевые условия придавали службе этакий фон чрезвычайной нужности дела, которым занимается оперсостав при круглосуточной готовности к выезду. Было в этом что-то от октября 1917 года, когда усмирялась вставшая на дыбы страна, разгорались на необъятных просторах крестьянские восстания, а в городах процветала уголовщина. Работа в атмосфере конвейерной ленты захватила его с головой и не давала толком ее поднять и оглянуться вокруг почти двенадцать лет кряду.
Был дан старт гонке на выживание и долготерпение, гонки не киношной, а настоящей, захватывающей, опасной и любимой одновременно.
Как-то само собой обнаружилось и решение транспортной проблемы. Оказалось все просто – это был жезл, обыкновенная деревянная или пластиковая палка, выкрашенная в черно-белый цвет. Его использование регламентировалось постоянно звучащей из уст руководителей установкой: «Весь транспорт города в вашем распоряжении». Заминка была только с такси, на этот вопрос начальник разводил руками и изрекал:
– А это уже как договоритесь.
Следующим открытием для вчерашнего судоводителя стал тот факт, что, судя по количеству совершаемых преступлений, фиксируемых в городской сводке происшествий и преступлений в городе Артеме и его поселках, идет необъявленная гражданская война. «Война без особых причин», – как позднее спел Цой.
Жители городка с вдохновением и без оного убивали друг друга, наносили стреляные, колото-резаные и рубленые раны, проламывали черепа, ломали конечности, ребра, отбивали внутренние органы, грабили, разбойничали, воровали, мошенничали, насиловали и хулиганили.
Степень накала этих нескончаемых сражений можно было с легкостью определить в любом городе страны по трем реперным точкам – это дежурные части милиции, морги, травмпункты и приемные покои больниц. Эти учреждения, в силу необходимости, как чуткие локаторы, ведут прием, учет и по возможности нивелируют последствия непрерывных сражений. Это была другая планета, притаившаяся в тени большой Земли, неведомая в силу закрытости статистики для большинства населения.
Перед Беляевым судьба открыла дверь в чертоги этого коллективного сумасшествия, в кровавый, извилистый лабиринт с аттракционами в виде человеческих трагедий, ежедневного риска с непредсказуемым исходом, интриг и предательств по службе, измен близких людей.
Но жизнь, как и тельняшка, состоит не только из черных полос, они, к счастью, чередуются со светлыми. И весь вышеперечисленный негатив меркнет перед той, почти семейной, атмосферой боевого братства и взаимовыручки, царившей в отделении уголовного розыска, перед удовлетворением, которое испытываешь, когда удается победить хитрое, наглое и сильное Зло. Ближний круг друзей-оперативников, образовавшийся вокруг Алексея, состоял из ребят, его ровесников, так же, как и он, «горевших» на работе, но умевших и душевно отдохнуть после нее. Его кабинет под номером 21 часто служил местом концентрации этого веселого контингента. Главные качества, которые привлекали Беляева в соратниках, были просты – он не должен быть стукачом, трусом и «халявщиком» по жизни и по работе. Впрочем, такие же требования предъявлялись и к нему самому. Незримой нитью среди их разговоров и действий присутствовало повышенное чувство справедливости.
Это была их банда, банда Добра, банда со знаком плюс. Она возникла в противовес многочисленным бандам с отрицательным зарядом, которые несли жителям города слезы и горе. И в отличие от своих противников команда Добра действовала не ради наживы и корысти, а всего лишь за скромное государственное вознаграждение, как могла, выполняла свою роль городских санитаров. При соприкосновении двух разнонаправленных зарядов получалось короткое замыкание и разряд, после которого воздух в обществе становился чище, повышался его коллективный иммунитет.
– Алексей, собирайся, едем проверить информацию по Гнилому, у него должен быть обрез, будем задерживать, – капитан Сильченко был краток. – Готовность пять минут.
– Понял, – отвечал Беляев, – экипируюсь подручными средствами? Ствола мне пока не дали.
– А что возьмешь?
– Да вот изъяли тут недавно у конокрадов, а они почему-то не идут за вещицей, – усмехнулся Алексей и, выдвинув ящик стола, достал ракетницу со вставкой под патрон шестнадцатого калибра.
– Тяжела кольчужка, неудобна в деле, – резюмировал Сильченко, держа в руках изъятый огнестрел. – Давай-ка я тебе другой задарю.
Он открыл свой сейф и протянул младшему оперу самодельный наган под мелкокалиберный патрон, тот был гораздо легче и компактнее ракетницы.
– Пока владей, до получения табельного ПМ
, а там видно будет. Все, выходим. Машина готова.
Беляев быстро надел кожаную куртку, засунул трофейный наган за поясной ремень, и трое оперов, сев в гражданский «Москвич» знакомого внештатника, уехали в ночь на задержание владельца обреза.
С семьей и режимом работы тоже наступила полная ясность, она могла наблюдать молодого родителя по воскресеньям, в будние дни он приходил с работы за полночь и уходил, еще пока все спали, суббота также была наполовину рабочей. С начислением зарплаты было еще проще, она совершенно не зависела ни от количества времени, проведенного на работе, ни от показателей и была годами, на удивление, стабильной, не склонной к повышению суммой.
Так происходило становление и крещение молодого сыщика.
Первые тридцать дней у него не было даже удостоверения, не говоря уже о большем. Старшие товарищи, признав в Беляеве своего, уже доверяли ему выезжать на попутном транспорте в дальние адреса и доставлять подозреваемых в Отдел. Алексей брал полосатый жезл, выходил на главную городскую магистраль, идущую вблизи ГОВД, останавливал автотранспорт, чаще грузовой, и ехал в попутном направлении до нужного адреса, дальше пешком.
Провидение хранило его – никто за этот месяц ни разу не потребовал у него предъявить удостоверение.
Спустя ровно месяц в отделе кадров Беляеву вручили долгожданный документ, и теперь уже на законных основаниях новобранец выпорхнул на городские просторы.
Начинался февраль восьмидесятого, Алексея вновь отправили куда-то на задворки. И, как обычно, остановив очередной грузовой ЗИЛ, он приготовился к длительной поездке, но бдительный водитель впервые спросил у него удостоверение. На что полноправный теперь уже младший опер с чувством глубокого удовлетворения достал красные корочки и представился по всей форме. После чего запрыгнул в кабину, и машина тронулась в путь длиной в непростые двенадцать лет.
Проездом из Заречного
«Заречное – село в Уссурийском городском округе Приморского края, расположенное в двадцати четырех километрах от города Уссурийска. Является местом расположения второй краевой психиатрической больницы».
