Роман Черкашин "Мои ночные забавы"

Всё больше днями почивал,

Хозяин старился мозгами,

Картин уж больше не писал.

Такая жизнь осточертела,

И он последний хлеб сжевал,

И вот душа его взревела,

Но телом он ослабевал.

Художник тихо взял верёвку,

Повесил он её на крюк.

Но кот, почувствовав издёвку,

Прикинул: скоро всё, каюк.

Он закричал, глаза не видят,

В них, словно пыли нанесло,

Почувствовал, что всё – обидят,

А сердце тихо, нагло жгло.

Он в старости хотел немного,

Лишь только спать всё на окне,

И вот от крика горлового,

Художник вспомнил о цене.

Что много просит за картины,

А ведь сейчас не тот расклад,

Картины – это не рубины,

И вот его упал оклад.

И он к коту шагнул неловко,

И слабо руку протянул,

И он по шерсти гладил ловко,

А кот протяжно так зевнул.

Художник цену поубавил,

И мирно с другом он прожил,

И он себя в веках прославил,

А кот? С хозяином дружил.

С этого стишка началось моё вхождение в поэзию.

Тоскующая

Женщина вновь курит у окна,

Дым клубится ввысь от сигареты,

А во взгляде у неё тоска,

Потому что сказки больше нету.

Потому, что выросла она,

Ждёт от этой жизни только худо,

Оттого, что каждый день одна,

У неё пропала вера в чудо.

И глаза её всё смотрят вдаль,

Там она надеется приметить,

Детство, что ушло под звон капель,

Мать с отцом последний раз приветить.

Так и курит, и сжимает шаль,

Дым-туман под потолком клубится,

Смотрит в прошлое, в глазах печаль,

И тоска у сердца спать ложится.

Ходжа Насреддин

По улицам Кокандским,

Багдадским и Бухарским,

Ходил один лукавый человек,

Халат имел в заплатах,

От бедности не плакал,

Любил сидеть по долгу в чайхане.

Его звали дороги,

И солнце на восходе,

И ездил он всегда на ишаке.

Ишак не просто транспорт,

Он верный друг всех странствий,

Хоть и порой упрямился идти.

Пусть и любил базары,

Но был совсем нестарый,

Вельможные гаремы посещал…

Пока вельможа дрыхнет,

Жена в любовном вихре,

Танцует на измятой простыне.

А утром вновь дорога,

Его звала, как многих,

Всё дальше уходил он в даль по ней…

И в чайхане наутро,

Рассказ вели, как мудро,

Обставил знать хитрющий Насреддин.

Он не любил богатых,

И презирал тех знатных,

Которым звон монет всё заменил,

Кто жаждал лишь наживы,

И жил несправедливо,

Кто важностью своей других губил.

Шутил он очень часто,

Смеялся и над властью,