– Увидимся, Дарья. – Фёдор обезоруживающе улыбнулся и ушёл во тьму.
Засранец – подумала я. Самое подходящее слово для этого инспектора. Я вошла в кафе и остановилась возле барной стойки. Бармен улыбнулся мне и предложил шампанского из нового поступления. Я только покачала головой и попросила чай с мятой. Сознательно затуманивать разум не хотелось – после двух лет, которые потерялись в дымке ложных воспоминаний, я чувствовала отчаянную потребность сохранять ясность рассудка как можно дольше.
Надо чем-то занять себя – решила я, вдыхая аромат мяты. В задумчивости принялась наблюдать за официантами, снующими от столика к столику в забитом под завязку кафе, допила чай и медленно успокоилась.
Откуда взялся этот инспектор? – размышляла я. На допросах его не было. Из тюрьмы меня отпустили. Совершенно непонятно почему, но я на свободе и даже не ограничена в передвижениях. Вот только отходить далеко от кафе мне теперь уже не хочется. Разве что сходить в библиотеку, чтобы досмотреть, наконец, ту дурацкую стопку с газетами. Точно! Этим завтра и займусь. А после? – Съязвил внутренний голос. А после займусь делами кафе. В конце-концов, я за эти два года так и не поняла, что оно из себя представляет. С этими успокаивающими мыслями я отправилась спать.
Я проснулась поздним утром с чувством лёгкой растерянности и ощущением тяжести во всём теле. Причины этих ощущений выяснились сразу же, как только я заставила себя открыть глаза. Чешуя лежащего на мне дракончика мягко переливалась в тусклом свете, который падал из окна. Голова ящера покоилась на моей груди, глаза он закрыл. Его размеренное дыхание сливалось с моим. Несколько минут я лежала неподвижно и молча разглядывала дракончика. Он, очевидно, спал. Наконец, я не выдержала и аккуратно погладила его по основанию головы, там, где у собак находится область “за ушком”. Дракон лениво приоткрыл глаза и фыркнул. Я тут же убрала руку.
– Ну ты и наглец. – прошептала я.
– Ничеегоосс подообногооссс. – промурлыкал Марик.
– Ты тяжёлый.
– А тысс мяягкааяяяссс. – на его чешуйчатой морде появилось нечто, что можно было принять только за улыбку.
– Ну ка слезь с меня! – взъелась я. – Я думала, что меня шкафом придавило.
– Не вриссс. – протянул ящер и медленно сполз на кровать.
Я резко встала, продолжая возмущённо смотреть на дракончика, который принялся чистить чешуйки с самодовольным видом.
– Марик, не смей больше спать на мне! – воззвала я к его совести.
– Почемуусс? – отвлёкся он от своего занятия.
– Потому что ты разумный! – выпалила я первое, что пришло в голову. – И ты мальчик. – добавила я.
– У насс рассныессс биолоогичесскиесс видысс. – протянул Марик и вернулся к чистке чешуи.
Я открыла рот, закрыла его, потом снова открыла, но ответа так и не придумала. Тогда я глянула на дракончика ещё раз своим самым злобным взглядом и ушла в ванную. Не без удовольствия отметила дребезжание окна из-за излишне громкого хлопка двери, включила горячую воду и задумалась. А что, собственно, меня так разозлило? На кошек же так никто не реагирует. Некоторые даже с собаками спят. Они не разумны – тут же ответила сама себе. А в разумности Марика сомневаться мне не приходилось. От следующей мысли мои внутренности сжались – что, если его вижу только я? Если это очередная галлюцинация?
Я стояла и смотрела на себя в зеркало – прямо в жёлтые глаза. Может ли дракон быть галлюцинацией?
Из комнаты послышался звук спрыгнувшего с кровати тела. Я закрыла в воду, скинула с себя пижаму и залезла в горячую ванну. Дверь приоткрылась и в щель протиснулась перламутровая мордочка. Марик беззастенчиво вполз в ванну и уселся возле двери.
– Я не смотрюссс. – сказал он с ехидным выражением на морде.
– Марик! – я залезла в воду по самые уши. – Иди отсюда!
– Выгоняяешшссс галлюциинациюсс?
– Как ты узнал?
Дракончик наклонил голову и ухмыльнулся.
– Я не галлюцинаациясс.
– Знаешь, это сейчас вообще неубедительно прозвучало.
– Галлюцинаациясс таксс можетсс? – Марик щёлкнул хвостом и в воздухе появилась небольшая тучка, которая вспыхнула от разрывающей её молнии, а после пролилась дождём. Громыхнуло так, что мой крик, наверное, услышали даже на улице.
Марик заливисто рассмеялся и выскользнул из комнаты. Спустя минуту в дверь уже стучали. Пришлось вылазить из ванной и долго убеждать горничную и двух поваров, что ничего не взорвалось, а всего лишь упал стул. Так себе, объяснение, конечно, но другого я не придумала. Убедившись, что я жива, здорова, а комната в полном порядке, не считая залитой ванны, работники кафе удалились. Я долила в ванну горячей воды и снова погрузилась в неё. И пусть Марик, который куда-то подевался, будет кем ему заблагорассудится. Дракон, галлюцинация – какая, в сущности, разница?
Основательно отмокнув, я приободрилась, расчесала свои светлые, состриженные волосы, надела платье из тёмно-зелёного трикотажа и спустилась вниз к завтраку. Горячий омлет с гренками и колбасой окончательно поднял моё настроение. Из туч выглянуло практически летнее солнце. Что у меня сегодня по плану? Библиотека? Прекрасно – не успела додумать я, как на стол передо мной плюхнулась толстая папка с жирной надписью “Дело №” на обложке. Вслед за ней на стул грациозно опустилась грузная женщина неопределённого возраста – Марина Дмитриевна, наш главный бухгалтер.
– С добрым утром, Дашенька, мне нужно с вами посоветоваться. – Промурлыкала Марина Дмитриевна своим ангельским голоском, который никак не вязался с её грубоватой внешностью. Короткие тёмные волосы, тяжёлая челюсть и тёмные, тяжёлые глаза с нависшими веками. При этом, во всех её жестах, мимике и интонациях сквозила чарующая женственность и харизма. Тонкий, мелодичный голос заставлял приглядеться к ней.
В сочетании с привычкой называть всех уменьшительно-ласкательным тоном, её голос производил эффект тёплого пледа, укрывающего от невзгод внешнего мира. Марина Дмитриевна прекрасно вела дела, умудряясь жёстко отстаивать интересы, как свои, так и своих работников, не снимая амплуа доброго ангела.
– Чем могу помочь? – спросила я, придвинув к себе большую кружку ароматного кофе.
– Вы знаете, Дашенька, наш Николя, который вас замещает, подставляет нас под удар. Он сменил поставщиков муки и молочных продуктов, на тех, кто работает хуже и дороже. Сейчас я вам объясню.
Весь день мы с Мариной Дмитриевной обзванивали поставщиков, перечитывали кипы бумаг и официальных писем, искали документы, шерстили архив. Моя добрая ассистентка не позволяла мне отлынивать или задумываться на отвлечённые темы.
– Деточка, ты забыла просмотреть последние листы этой папки. – говорила он мне, стоя спиной, когда я закрывала папку, не досмотрев. – Прочти внимательней этот документ, мне кажется, в нём есть какая-то ошибка. – совала она мне в руки очередной файл.
Только вечером мне удалось слинять из кафе, чтобы прогуляться и привести в порядок мысли. Бойся своих желаний – думала я, вспоминая вчерашнее желание разобраться в делах кафе.
Стоило отойти от здания на сотню метров, как рядом нарисовался инспектор Фёдор Жрановский с двумя рожками мороженого в руках. Один он тут же протянул мне и молча пошёл рядом.
– Привет, инспектор. Это взятка? – прервала я молчание после того, как откусила мороженое.
– Как ты могла такое подумать? – с поддельным возмущением воскликнул Фёдор Жрановский.
– Мелковато. – не удержалась я от усмешки.
– Решил начать с малого. – ответил инспектор с невозмутимым видом, который портила капля пломбира над верхней губой.
– Значит, ты хочешь рассказ?
– Для начала можно и рассказ. Но вообще я хотел попросить о другом.
– Твои запросы слишком быстро меняются.
– Не. Я просто вчера не успел попросить обо всём.
– И о чём же ещё ты хотел меня попросить?
– Пригласи меня в кафе.
– Чего? – поперхнулась я мороженым.
– В своё. А то я туда зайти не могу. – Фёдор обаятельно улыбнулся.
– Ну ты и нахааал! – восхитилась я. – Слушай, а инспекторы все такие наглые?
– Нет. Я единственный в своём роде. – Фёдор самодовольно развёл руками.
– Ты всерьёз думал, что это прокатит? – я уставилась на Жрановского в упор.
– Да. – ничуть не смутился инспектор.
Я не выдержала и засмеялась. Напряжение последних дней разжало свои костлявые пальцы. Вечер стал чуточку теплее. Фёдор, недолго думая, присоединился к моему смеху. Мы дошли до неожиданно большого в масштабах маленького города, парка. Мороженое давно кончилось, каплю пломбира с губы Фёдор вытер тыльной стороной ладони, при этом не потеряв ни капли самодовольной уверенности. Я даже немножко позавидовала его самообладанию.
Мы уселись на широкую скамейку, затонувшую в зарослях жасмина, и замолчали. Включились фонари и парк сразу стал наполняться волшебством. Тёплый ветер покачивал набухшие бутоны жасмина. Я посмотрела на них и, впервые за последние несколько дней, ощутила благодарность за то, что я всё ещё на свободе. За то, что могу сидеть здесь и смотреть на цветы, ощущать весну всей кожей и свободу всем своим существом.
– Почему тебя не было на допросах? – прервала я тишину.
– Я вчера приехал из столицы. – ответил инспектор.
– Ты же можешь запросить материалы дела в местном Комитете. – озвучила я очевидную мысль.
– Я уже прочёл все материалы из нашего Комитета. Хочу узнать о произошедшем от первого лица. И про трагедию двухлетней давности тоже.
Я хмуро подумала, что и сама ещё не смогла принять того, что произошло два года назад, а рассказывать об этом полузнакомому человеку желания не было и подавно.
– Почему меня отпустили? – я посмотрела на Фёдора в упор.
– Я пока не могу ответить на этот вопрос. – Жрановский подмигнул мне. – Теперь моя очередь.
– Что?
– Вопросы задавать.
– Я пока не могу на них ответить. – съязвила я.
– Ну на один вопрос-то я ответил. – Фёдор сделал обиженное лицо.
– Ну валяй. На один отвечу.
Инспектор задумался на несколько секунд и спросил:
– У тебя парень есть?
– Чего? – опешила я. – Нет. А зачем он тебе?
– Мне он совершенно не нужен. – замахал руками Фёдор.
– Глупый вопрос.
– Какой есть. – пожал плечами Жрановский.
Я в ответ вопросительно приподняла брови, но, не выдержав его весёлого взгляда, отвернулась. Странный тип этот инспектор – думала я. Зачем он приехал из столицы? Чтобы расспросить меня? Тогда почему не пытается давить, а ждёт, когда я сама соглашусь всё рассказать? Почему ему нужен именно мой рассказ? Я думала об этом, глядя на темнеющие аллеи.
Мимо нас шли люди. Молодые и пожилые, с детьми и с собаками, парами, небольшими компаниями и поодиночке. Весёлые, расслабленные, счастливые или задумчивые. Закаждым из них скрывалась совсем другая жизнь, другие проблемы, горести и радости, но все они сейчас гуляли по освещённым тёплым светом фонарей аллеям парка. Тепло выманило горожан на улицу. Ожидание лета, как ожидание праздника, разливалось в воздухе.
–Представь, какой была бы жизнь челоечества, если бы земля была полая, а мы жили бы на её внутренней стороне.
Пашка сидел на скамейке в парке, с книгой в руках и смотрел на мерцающий фонарь, стоящий чуть поодаль.
–Тогда фонари на этой стороне земли были бы звёздами для людей, живущих на другой её стороне. – я ответила нараспев, задумавшись над миром, который сейчас рождался в нашем воображении. -Одна проблема – у такой земли не может быть гравитаци. – я вздохнула.
–Зато она могла бы крутиться с большой скоростью, и всё держалось бы на внутренней стороне и не падало за счёт центробжной силы. – Пашка мечтательно улыбнулся. – это Физика.
–А что, если такие планеты существуют? Может быть мы, живущие на поверхности, исключение? – я закрыла свою книгу и прислонилась плечом к Пашке.
–И поэтому наши космонавты не могут никого обнаружить?
–Возможно.
В тот день мы закрыли сессию. Летний вечер подарил нам долгожданное спокойствие, а время мы решили потратить на то, что любили больше всего. Мы сидели в парке с книгами и какао в термостаканах. Над нами разгорались звёзды, а в наших головах рождался целый мир, населённый неведомыми существами, живущими на внутренних поверхностях своих полых планет.
– Я кушать хочу. – плаксиво протянул Фёдор.
Я вздрогнула, вынырнув из воспоминаний о таком похожем вечере, но с совсем другим собеседником. Сердце гулко ухнуло и вернулось в обычный ритм.
– Там на выходе шаурму продают. – ответила я, не глядя на собеседника.
– Я хочу нормально поесть.
– Я слышала, что на площади “смены” открылся милый ресторанчик. Можем сходить.
– Тебе не зазорно идти на ужин к конкурентам?
– Неа. Должна же я отслеживать рыночные тренды.
– А, вдруг, нас там накормят тухлятиной?
– А ты им удостоверение покажи – по любому свежее сделают.
– А вот я слышал, что твоё кафе лучше.
– Слишком толсто. – я хихикнула, искоса посмотрев на Фёдора.
– Вредина. – не обиделся инспектор.
Мы покинули уютную скамейку и медленно пошли по парку. Уже ночная тьма окутала деревья. Теперь фонари лишь подчёркивали темноту ночи. Сделав небольшой круг, мы повернули в сторону кафе. Жрановский купил себе шаурму и задумчиво обкусывал её, глядя по сторонам. Я шла и думала, о том что инспектор не торопится возвращаться в столицу, иначе не дал бы мне уходить от рассказа, который ему нужен для дела. А может, он приехал по какой-то другой причине? А мной заинтересовался исключительно из любопытства к волшебнице, которую не засадили в тюрьму? Или же это новый уровень слежки? В любом случае, я ещё ни разу не слышала, чтобы кого-то отпускали после доказанного волшебства.
Тротуар вывернул к озеру. Тьма дохнула на нас влажным воздухом. Мимо проехал серебристый внедорожник, а я, когда заметила его, вздрогнула. Жрановский покосился на меня, но ничего не сказал. Через несколько минут, когда мы уже подходили к кафе, он остановился и спросил:
– Почему ты не хочешь рассказывать?
– Потому что не знаю зачем тебе это нужно. Вдруг, ты меня опять в тюрьму посадишь?
– А есть за что?
